Найти Дом

Киано мчался, загоняя жеребца. Дувший в спину ветер бросал ему в лицо незаплетенные волосы, застилая взор, но ему было уже все равно, куда он летит - не разбирая дороги и подстегивая коня босыми ногами. Лишь бы избавиться от невидимого острия, засевшего в груди, от боли и жара безумия, залившего его существо. Внезапно он остановился. Все ушло, осталась лишь жгучая ярость и желание убивать, разорвать в клочья любое существо, которое попадется на дороге волка. Он резко остановил коня, спрыгнул в снег и велел жеребцу возвращаться домой. Сам он больше не вернется - незачем. Гори оно все огнем! Жеребец тоскливо заржал и побрел обратно, а Киано топтался на снегу, готовя сознание для обращения. Никак не удавалось очистить его от чувств, уйти в другую сущность, гнев даже не давал ему почувствовать холод от того, что он босой и едва одетый стоит в мороз на снегу. Киано выругался и кинулся вперед. Черт с ним, с обращением! Он загонит себя сам, сейчас он согласен на что угодно, лишь бы так не тянуло под ребрами. Он бежал, проваливаясь по пояс в снег, и внезапно понял, что летит вниз, что под ногами не колкий снег, а бездна и камни. Старая ловчая яма, оставшаяся от живших когда-то здесь древних охотников. Яма была глубокой, а на дне были навалены камни и короткие бревна. Прежний владелец Аркенара хотел ее засыпать, но отдать приказ все не доходили руки. Да и мало кто заезжал в эту дикую часть огромного поместья. Киано упал резко, разбив лицо о камни и ушибившись всем телом. Сверху осыпался снег. Ярость и безумие отхлынули, оставив боль в ноге и текущую по лицу кровь. Он попытался встать, но так и не смог подняться, лишь сел, вытянув раненую ногу, и хрипло рассмеялся. От отчаяния. Пошли они все к демонам. Все правильно – черного кобеля не отмоешь добела. Кем бы его ни пытались сделать – принцем, государем, напялив на него корону и всучив меч - былая слава наложника и раба все равно настигнет его. Все равно найдется тот, кто всегда напомнит и укажет его истинное место. Месяц прошел после скандала с Тиннэхом - и на тебе! Значит, от правды не убежать. Есть только один выход - и, может, там будет лучше. Врядли кто-то будет искать его в этой яме. Даже волчьих его сил и магии не хватит на то, чтобы не замерзнуть насмерть. А сил на то, чтобы через Грани оказаться дома и регенерировать тело, уже не осталось – их забрала ярость и безумная скачка. Да и перекинуться сейчас уже нельзя. И где теперь его дом? Бежать к отцу, как обиженный ребенок - это недостойно, а в Аркенаре он и сам теперь не вернется. Незачем больше. И нет такого места на земле, где бы его ждали. Да и не долго осталось потерпеть холод… Остатки сил ушли на то, чтобы заглушить боль в переломанной ноге, и он закрыл глаза. Скоро он заснет, и холод милосердно заберет его. Киано обнял себя руками, пытаясь хоть чуть-чуть согреться, волосы рассыпались по плечам, рубаха была порвана при падении, и кровь замерзала на лице. Осталось лишь чуть-чуть подождать. - Хагни, ищи Киа! - Борг с Фиорином мчались по заснеженному полю, по следам черного жеребца, встреченного ими. Они хлестали своих коней, стараясь нагнать невесть куда исчезнувшего Киано. Почему конь возвратился один, и где его безумный всадник? Вот замят ковер снега, тут Киано спешился, отпечатки босых ног на снегу, потоптался на месте и побежал дальше. Фиорин с Боргом тоже спешились и пошли по следам. Киано петлял как заяц, удирающий от волка. Борг почуял магию, видимо, княжич хотел обратиться и не смог. Где же он? Как провалился. Черный провал ямы - и сверху видно черноволосую склоненную голову и кровь на снегу, среди камней, беспомощно вытянутая нога, босая ступня. - Борг, он здесь, помоги мне! – Фиорин успел раньше. Его прошибло потом от ужаса, осознания случившейся беды. Им с Боргом некогда было обсуждать, но они поняли друг друга без слов. Если Киано погибнет – войны не миновать. Он спустился в яму, аккуратно, цепляясь за корни по стенам. Киано сидел, вытянув одну ногу и опустив голову на сложенные руки, снег уже сверкал полупрозрачной сетью на волосах, и тело было ледяным. Но эльф нащупал жилку на шее, она хоть и слабо, но билась. Он сорвал с себя плащ, укутал сидящего. Фиорин пытался разбудить Киано, дотронулся до щеки, но ощутил под пальцами стылую кровь. - Не спи! Просыпайся! Киа! – Фиорин тряс юношу за плечи. Наконец Киано мотнул головой. - Что надо? Оставьте меня, убирайтесь! – язык едва слушался его. – Не трогай меня! А то мало ли что подумают! Ославят тебя мужеложцем, потом не отмоешся! – смех был похож на карканье. - Заткнись, лорд, – беззлобно отозвался Фиорин, подхватывая отяжелевшее тело на руки. Пришлось использовать магию, чтобы помочь Фиорину выбраться из ямы. Хагни бестолково метался под ногами, жалобно поскуливая. Борг взял Киано на руки. Снял и свой плащ, накинув его поверх плаща Фиорина. - Быстрее! Успеем еще. А в Аркенаре почти ничего не заметили. Мало ли чего взбрело в голову молодому лорду, а двое старших просто решили его нагнать. Князь Имлар с утра закрылся в своих покоях, а Ильменас сидел в одной из дружинных комнат, ловя на себе хмурые взгляды воинов, которым было строго-настрого приказано молчать о скандале. Лорд Адолантэ уехал ночью. Но Илисиэль беспокоилась, и когда входная дверь вылетела под пинком Фиорина, она тихонько вскрикнула, увидев обвисшее на руках оборотня тело. - Ильси, быстро позови Орина, поставь горячей воды побольше, и приведите в порядок комнату лорда, пусть растопят как следует. Там окно открыто. Баню тоже согрейте, может - понадобится. Только особого шума не поднимай, хорошо? Где у нас свободная комната? - Там, на первом, направо вторая… Фио, а что случилось? Фиорин уложил Киано на ложе, сняв с него плащи и изорванную одежду. Борг усыпил своего воспитанника, обосновав – «орать хоть не будет». Правая сторона лица Киа была сплошной раной, тело синее от ушибов, сломано несколько ребер и ступни обморожены. Орин осмотрел княжича: - Нога сломана, и хорошо, что хоть без глаз не остался. Магией только лицо лечить будем, чтобы шрамов не осталось, и кости срастим. Ребра так заживут. Остальное пусть заживает тоже обычным путем. Я думаю, через пару седмиц встанет. И как он так умудрился? Борг промолчал, поняв, что настало время для разговора с князем Имларом. Орин выгнал всех из комнаты, оставив при себе только эльфа, которого взял в ученики; зарастил рану на лице, подумав, что если бы княжич был человеком или простым эльфом, то лицо было бы изуродовано навсегда. Целитель поручил ученику растирать замерзшие ступни, а сам занялся переломом, для верности наложил лубки. Комната была жарко натоплена, но он предпочел перенести княжича в его покои, когда первая помощь была оказана и им оставалось только ждать. Расторопные эльфы быстро перестелили постель в покоях княжича, растопили камин, и Орин уложил юношу под несколько одеял, оставив с ним Тахара. Борг распахнул дверь покоев эльфийского князя, ему было глубоко наплевать на титул Имлара, и сейчас действовать согласно этикету он не собирался. Он с грохотом захлопнул за собой дверь, так, что зазвенели стекла. - Князь, ты хоть знаешь, что может произойти после этого? - Догадываюсь, - тяжело обронил Имлар. - Ни о чем ты не догадываешься! Если об этом узнает князь Тэрран, то ты проживешь не больше того времени, что понадобится ему, чтобы перейти Грани. Но и за твою быструю смерть я тоже не ручаюсь. - Ты угрожаешь мне, волк? – Имлар был бледен и выглядел не лучшим образом, волосы растрепаны, губы искусаны, было видно, что утреннее происшествие тоже обошлось ему не даром. - Зачем мне тебе угрожать? Я просто предупредил, что мой князь и родич Тэрран не прощает тех, кто делает его сыну больно. Любимому сыну, младшему. И если весть о том, что случилось, дойдет до него – то в лучшем случае эльфы отделаются твоей смертью. А если начнется война? Ты вообще понимаешь, ЧТО ты натворил? - Да, я буду просить у моего внука прощения любой ценой. - Тебе придется это сделать, если ты хочешь сохранить его наследником своей короны. У Киа доброе сердце. Ведь чуял князь, что добром это не кончится! Тебе случайно не доложили, что если бы мы с Фиорином не успели найти Киано, он был бы уже мертв? Нет? А зря – он пока дешево отделался, переломал себе кости и замерз до полусмерти. Еще бы полчаса - и все! Имлар стал белее снега. - Ты даже не сознаешь, какую ты рану нанес ему! Мало того, провернул нож в старой, которую излечить никто так и не может! - Борг кричал, постепенно избавляясь от ужаса, охватившего его при виде окровавленного тела в яме. – Тебе, князь, Тэрран не рассказывал разве, в каком виде мы нашли Киано, после того, как ты вышвырнул его, как вшивого котенка? Наверняка рассказывал, я просто уверен в этом. И ты знаешь, что смертные падки на его красу, и им было все равно, что он не может себя защитить. Ты знаешь, что ему пришлось вынести - быть рабом, наложником, пленником - и после этого ты смеешь его упрекать? Ты сам обрек его на такую судьбу! Он, видите ли, совратил Ильменаса - да как можно поверить в такую чушь! Да даже если бы и совратил, задниц в твоем королевстве поразительно больше, чем голов, а наследник у тебя один! Ильменас вроде бы не похож на совращенного! Так какого тебе понадобилось нести этот бред утром? Тебе не рассказали, князь Имлар, сколько нам пришлось исцелять Киано и заниматься с ним, прежде чем он перестал шарахаться от каждого встречного? Полгода прошло, прежде чем он связно смог говорить, и он до сих пор опасается тех, кто подходит к нему близко, и не выносит непрошеных прикосновений! А сколько я приложил усилий, чтобы он не боялся смертных? Наш клан вложил в него душу, этот мальчик для нас – драгоценнейшее сокровище, подарок, который надо беречь и любить, и все были против того, чтобы отдать его тебе. Ты помнишь и ту историю, с тем сумасшедшим эльфом, который всучил Киа древний меч? Если бы не страх Киа, то и беды не случилось бы, и горе тому, кто полюбит Киано и захочет владеть его сердцем. - Боги! Что я наделал! – на Имлара было жалко смотреть. - Хватит ныть! Тебе повезло только в одном, князь: я не желаю войны между нами, и дружина приложит все усилия к тому, чтобы вести об этом досадном случае не дошли до князя Тэррана. Но только ради Киа: эта война не нужна ему, горя он и так хлебнул. И только поэтому я буду уговаривать его простить тебя. Но еще один такой намек или кривой взгляд со стороны твоих остроухих - и беде не миновать! Ты понял меня? - Да. - Но это все будет идеальным вариантом, если все будет нормально. А если Киа проснется и пошлет тебя далеко вместе с твоей короной – то вот это будет беда. Ибо если его не переубедить, то придется давать объяснения на Гранях, и тогда такая каша заварится, что мы не расхлебаем точно. Поэтому только, исключительно ради интересов Киано, я буду уговаривать его простить тебя, повторяю. На тебя мне, князь, глубоко наплевать, а мальчишку поручили мне, и я за него отвечаю головой. И будь проклят тот день, когда тебя принесло в наш лес! Холод уже почти не беспокоил Киано, падающий снег казался невесомым шерстяным одеялом, ласкающим почти голые плечи. Юноша засыпал, уходя от страшной яви, забывая обиды. Сознание проваливалось в мягкие лапы сновидения, и было тепло и хорошо. «Я недоволен тобой, маленький потомок, но мне жалко тебя!» – голос выдернул из объятий сна, врезаясь в подсознание. Голос – знакомый лишь по инициации, голос Предка. Киано понимает, что надо склониться, но не может, он словно парализован. «Оставь! Мне не нужны эти знаки почтения. Я не хочу так скоро увидеть тебя в своих чертогах. Предпочитаю встретить позже – славным воином, погибшим с честью, а не жалким замерзшим дураком-самоубийцей. Но похоже, ты не стремишься к славе и чести! И это удручает меня – я возлагал на тебя надежды, щенок. Я не думал, что ты так быстро сдашься. Ты запутался сам в себе, и пока ты не разберешься со своей душой – у тебя ничего не выйдет. Пока твое будущее для меня туманно, но я советую тебе не совершать опрометчивых поступков. В следующий раз думай, прежде чем причинить себе вред. Сейчас я не возьму твою жизнь, мне не нужен потерявшийся мальчишка, и я не знаю, как ты будешь смотреть в глаза и души своих предков. Я отпускаю тебя, ты симпатичен мне и не так уж безнадежен. Я еще верю в тебя и твою судьбу, так что иди!» Фиорин с Боргом решили сидеть в комнате Киано вдвоем, ждать, пока он очнется от забытия, в которое его погрузили целители. Борг справедливо предполагал, что разговор с Киано будет тяжелым, и решил заручиться поддержкой друга, тем более что это было и в интересах Фиорина – не допустить отказа государя от короны. - Ну, и что ты обо всем этом думаешь? - спросил Борг, когда они остались вдвоем в покоях государя. Эльф поморщился. - Я предполагал, что мой родич Адолантэ может придумать что-то, чтобы вернуть Ильме, но не такую подлость. Единственное – хорошо, что он не объявил это публично. И то - я особо в этом не уверен. Он сейчас направляется к столице, и я успел предупредить там кое-кого из разведки, чтобы они намекнули Адолантэ, что ему стоит придержать язык. А уж потом я сам поговорю с родичем. Но я не понимаю, как князь Имлар в такое может поверить? Вот уж на кого княжич не похож. Его, по-моему, самого надо охранять от всяких. - Прости, но ваш князь славится на все миры своим «умом». Вы просто не знаете, сколько трудов нам стоило выходить Киано после замечательного решения Имлара. Я рассказал это князю, но впечатления на него никакого! И мне в последнее время не нравится все, что творится с Киано и кем он становится у вас. Раньше он не был таким. - Может, он просто взрослеет? - Не в этом дело. Я вижу, что он становится мужественнее и сильнее, тверже. Но мне не нравится, что он стал циничнее и жестче, капризен, иногда просто невыносим. И я только рад, что он часто предпочитает общество своей дружины столичному. Но у нас он был другим. Намного проще и доверчивей. Вы же просто заставляете его быть надменным и вечно недовольным. Не так, конечно, как другие ваши принцы, но все-таки. - Тут я согласен с тобой. Когда я впервые увидел государя, я не верил, что этот мальчишка сможет править нашей страной, но стоило мне переехать в ваш лес, мое мнение изменилось. Я верю ему, но если он не станет жестче и циничнее, ему придется трудно. И часто я завидую вашему порядку. - А кто сказал, что будет легко? Киано знал, на что шел, когда его спрашивали на Гранях, хочет ли он или нет. - Ох, неуверен. Скорее всего он боялся оскорбить деда и пойти наперекор интересам клана. Согласись, разве князю Тэррану не лестно посадить своего младшего сына на эльфийский престол? Два сына и оба князья. - Сказать тебе честно? - Ну? - Тэррану глубоко наплевать на эльфов и престол этот, с одной стороны, и главное для него – интересы сына. Если бы этот полоумный не вручил бы ему древний меч, Киано еще мог бы выбрать, принимать ему корону или нет. С другой стороны, откровенно говоря, Тэрран мечтал отомстить Имлару за то, что было сделано с Киа, и его чувство удовлетворено – сын получил корону. Но все-таки самое главное – это сам Киа! У нас бы ему было лучше – там никто не предаст его и не обидит. И мы всегда будем охранять и защищать его. Не потребуй Имлар своего – Киано был бы вторым принцем нашего Дома и жил бы не зная горя, своей нормальной жизнью. Парень он не сильно требовательный, и ему вполне хватало бы наших войн и нашей жизни. - Вы лишаете его права подняться выше? - Почему ты уверен, что быть государем эльфов - выше? В тварном мире - возможно, а на Гранях Тэрран гораздо значительнее – ведь вы почти не ведете битв там, а Киа очень известен в тех мирах – как славный воин и принц нашего Дома. Ему покровительствуют стихии и много разных духов и созданий. Имлара же на Совете Граней не особенно кто слушает. Вот и решай – где лучше? - А что ему может мешать получить славу эльфийского короля и героя - а он способен на это, я уверен, - и славу на Гранях, и войти в легенды? Разве это будет плохо? - Нет. Вот это-то я как раз и собираюсь ему разъяснить. Пока он не перестанет перебирать свое прошлое – ему не создать будущего! Так что давай, присоединяйся, когда он проснется – будет тяжелый разговор. В Аркенаре всех убедили, что Киано с Имларом слегка повздорили на военные темы, и юный государь уехал охотиться, и произошел несчастный случай. Яму велели засыпать, чтобы никто больше случайно не попал в нее. Государь Имлар сидел в своих покоях, размышляя о том, что случилось. Он уже нещадно корил себя за ошибку, и ему было страшно представить, как он будет просить прощения. Что же ему сказать? Что он поверил не своему родичу, а навету? Что мог подумать про Киано подобное? Что были основания? Адолантэ прилетел к нему как сумасшедший, еще тогда, когда его сын совершил побег из дому вслед за Киано. Он еще тогда делал намеки – мол, княжич слишком красив для воина, да и вообще ведет себя странно. А вчера Адолантэ был разъярен, увидев сына подле наследника. Счастливого сына. Но почему он так легко поддался на речи советника? И что будет, если Киано откажется от короны? Желающие примерить ее на себя, конечно же, найдутся – но они недостойны и не имеют прав, и будет война. Тэрран никогда не простит того, кто хоть как-то обидел драгоценность Волчьего рода. А значит, придется приложить все усилия, чтобы его простил внук. Имлара все время мучила вина за содеянное в прошлом, и чтобы хоть как-то залечить нанесенные раны и возместить потери, он не жалел для Киано ничего. Сейчас он уже даже не понимал, как тогда мог принять такое решение – избавиться от новорожденного. А ведь Фиорин предлагал ему тогда просто отправить ребенка в дальние земли, отдав на воспитание тамошним вассалам. Они хотя бы вырастили эльфа, а не непойми-чего. В Киано нет почти ничего эльфийского, кроме внешности – только волчье. Маленький нездешний оборотень. Поэтому-то он так сторонится столичных балов и охот. Имлар знал, что принца считают диковатым и необщительным, но при этом любят искренне. А это главное – народ должен любить своего государя. Имлар отлично понимал, что Тэрран никогда не простит ему ошибки и обиды, знал, что любое действие в отношении Киано тут же докладывается Боргом своему князю. Тэрран пристально следит за всем, что происходит в Западной земле и Доме Имлара. И что сейчас все зависит от Борга, если тот сможет уговорить Киано не делать глупостей. Киано уже проснулся, но не открывая глаз понял, что в комнате есть еще кто-то. Скорее всего Борг, или Фиорин, а может, Орин. Хотя вернее всего, что Борг, а это снова затяжной тяжелый разговор, интересно, какой по счету за эту зиму? С этим надо заканчивать. Делать так, чтобы не травить друг другу душу. Сейчас Киано не нужна была беседа с наставником. Он вполне понял, каким был дураком, благодаря предку. Это же надо такого натворить, чтобы сам Волк снизошел к своему потомку, и учил его жизни?! Киано вздохнул глубже, и тут же грудь пронзила боль. Туго стянутые повязкой ребра не позволяли вздохнуть глубоко. Потом он ощутил, что правая нога тоже крепко забинтована и под нее подложена подушка. На лице что-то прохладное. Кто-то вымыл ему волосы и заплел в косы. А одеял навалили столько, что было тяжело. Он вспомнил падение в яму, сломанную ногу и кровь, стынущую на лице. Предок абсолютно прав – он дурак. Но пора просыпаться и побыстрей отвязаться от Борга. - Ну, Киа, ты раздумываешь - открыть тебе глаза и послать меня подальше, или еще поспать? - Борг словно читал его мысли. - Не получится, мы с Фио тебе не позволим, хватит прятаться! - Все, что вы хотите мне сказать, я уже слышал, и не думаю, что мне скажут что-то новое. – Киано все-таки открыл глаза. Точно, их двое. Тогда ему не повезло, Фиорин тоже любитель почитать мораль. Борг не обратил на это ровно никакого внимания. - Ты как себя чувствуешь? Тебе нравится? А, князь? – Голос волка был полон сарказма, хотя на самом деле он испытывал острую жалость. - Что ты хочешь, Борг? В очередной раз доказать мне, что я малолетний дурак? Спасибо, я уже услышал это от великого предка. Мне вполне хватит. Борг был потрясен, но виду не показал. Ничего себе, значит, предок не только явил к Киано особую милость при инициации, но и продолжает ему покровительствовать. - Зачем доказывать то, что вполне очевидно? Этой чертой ты удался в деда, твой отец никогда не позволял себе такого. Вот скажи мне, мальчик мой, ты кого сейчас наказал? Имлар жив-здоров, правда, сейчас у него сильно болит голова о том, как говорить с тобой. Ильме тоже вполне оправился. Адолантэ вообще цветет и пахнет. А ты валяешься с разбитой мордой, сломанными ребрами и перебитой ногой. Ты этого хотел? Или ты хотел подавить на жалость? Прости, но ты был похож не на мужчину, а на истеричную девицу, которую бросил парень и, удавившись, она хотела ему отомстить. Фиорин молчал. Ничего себе порядки у волков! В таком тоне никто из эльфов не разговаривал бы с князем, даже наставник. Такое позволяют очень близким. - Борг, мы уже выяснили, хвала богам, что я был неправ. Я признаю, вышло нехорошо. Но что мне прикажешь делать? Набить морду Адолантэ, деду, или выгнать Ильме? Или изуродовать себе лицо? - Ты опять? Нет, запомни, я тысячу раз тебе говорил, наверно, но придется еще! Только трус или дурак мстит сразу. Тебе следовало не кидаться в истерику, а пояснить Имлару, что он кретин (Фиорин при этом поморщился), раз верит бездоказательно всему. Во вторых, предложить Имлару выбрать, кто ему ценней. В-третьих, по себе не судят, это тоже можно было напомнить; и в-четвертых, это твое личное дело, с кем тебе делить ложе, и его это будет касаться ровно тогда, когда тебе придется жениться. На Ильменасе не придется точно, поэтому эльф может спать спокойно. Потом ты бы занялся своими делами, а там пришлось бы ехать в столицу, и Адолантэ бы точно не утерпел и сказал бы еще что-нибудь умное в подобном стиле. И тут ты с чистой совестью вызвал бы его на поединок. Красиво и аккуратно. В исходе поединка я бы не сомневался. Ты бы милосердно подарил ему жизнь, а может, и не подарил бы. Я бы не отдал. Таких нужно давить в колыбели. - А Ильме? Что бы я ему сказал, если бы убил отца? - А Ильме и так уже выбрал тебя, а это был бы достаточный повод для честного поединка. К тому же ведь тут затронута и честь Ильме. Ты-то ладно, просто растлитель малолетних, а Ильме-то, получается, как раз растленный тобой? Для подростка это тоже удар, и виноват в том папаша. - Хм, - Фиорин наконец-то подал голос, – Борг, скажи, ты так думаешь обо всех эльфах, или это частное мнение только о правящей семье? Ты не забудь, что Адолантэ мой родич, и я вполне могу уладить дела с ним - без смертоубийства. - Фио, я так думаю о трех четвертях вашего народа - я повидал его достаточно. Могу тебя утешить тем, что ты и Ильме в эти четверти не входите. У вас случайно волков в роду не было? Все рассмеялись. Оборотень продолжил: - Я насколько понял, твой родич не вполне адекватен и взбешен. И тут едешь к нему ты, один из старших дружины князя, и пытаешься доказать, что государь не мужеложец и не растлитель, а совсем наоборот. Хочешь, я поспорю с тобой на этот меч, что он тебе ответит? - Ну? – Фиорин заинтересовался. Неужто Борг знает его родича лучше него самого? - Он ответит тебе, что мало того, что ты спал с государем, - Киа, заткни уши, - так государь Киа совратил тебя, меня, и еще пятнадцать эльфов из дружины. А все мы защищаем его только потому, что нам понравилось, и мало того, хотим в этот бардак втянуть и его сына. Киа, что с тобой? Киано закрыл лицо ладонями, а плечи его содрогались. Фиорин посмотрел на Борга уничтожительным взглядом: «ну и посмотри, что ты сделал!», подошел к Киа и легко дотронулся до плеча, желая утешить. Но Киано смеялся, просто содрогался от неудержимого хохота, ему было больно, но остановиться он не мог. - Ты чего, с ума сошел? – Борг был озадачен, - или уже реветь не можешь? - Я, я – Киано не мог говорить от смеха – представил себе всю нашу дружину, как ты описал. А почему эльфов-то только пятнадцать? - А остальные свечки держат! Я рад, что мы решили хотя бы этот вопрос. Теперь второй и самый важный – Имлар свято уверен, что ты после такого скандала пошлешь его очень далеко и откажешься от короны. - Перебьется, пусть даже и не надеется! – отрезал Киано. - Скажи лучше, мне тут сколько валяться? - Ну, это ты сам себе спроворил, седмицы две точно, а так - как Орин скажет, а уж он постарается тебя вообще больше никуда не отпускать. С Гранями тоже поосторожней, в драки не ввязывайся, прошу тебя. А что сказать князю Тэррану – сам решишь. Тебе сейчас нужно что-то? Что ты хочешь? - Мяса и спать. Все это время, что отвел лекарь на выздоровление, он провел либо во сне, либо на Гранях. Пока был отдан приказ к нему никого не пускать, кроме друзей, которые поочередно дежурили в комнате, объясняя свои действия приказом Борга об охране лорда. Орин строго-настрого запретил волновать Киано разговорами, и поэтому Имлар пока не беспокоил его, терзаясь неизвестностью.