Найти Дом

Никто не сказал бы, что с пленником плохо обращались. Нерги не терпел дурного отношения к своим вещам, и пленника по его приказу поселили в комнате, большой и светлой, застеленной коврами, принесли ворох дорогой одежды, драгоценностей. К эльфу было приставлено двое слуг, молчаливых и внимательных южан, которые заботились о нем. Но все это было ему безразлично – утром его отводили из покоев Нерги в комнату, смывая следы прошедшей ночи, переплетали волосы, кормили, он ел, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, спал до вечера, впадая в забытье и видя странные сны. Сны, которые должны быть предназначены кому-то другому, не ему. В зеркале он видел эльфа и знал, что он - эльф, хотя рыжеволосый часто называл его волком. И именно это имя совпадало с его снами. Ночами, освещенными лишь только лунным светом, он мчался по степи, разрезая мощной, звериной грудью травы, ловя носом запахи ночи и ища добычи, сердце бешено билось, и эта ночь была его – обещая лучших волчиц и добрую охоту. Его звали, он чувствовал зов вожака стаи - не по имени, которого он, впрочем и не помнил… безотчетный зов, на который не мог ответить. Просыпаясь, к вечеру, он пытался понять, едва справляясь с дикой болью в голове, что же это за сны? Почему они снятся ему и кто так настойчиво зовет его? Любая мысль требовала огромного напряжения, всех сил, которые оставались в истерзанном разуме. И тем не менее он думал, осмысливая самые простые вещи. Сначала, в первые дни, ему даже было трудно сосчитать, сколько же пальцев на его руках и что сейчас – день или ночь. Голову разрывало от приступов боли, но он терпел, стараясь не выдать себя даже стоном. Ему нужно сделать так, чтобы прекратились эти ночи, причинявшие ему невыразимую муку. Рыжеволосый - его звали Нерги, как успел выучить пленник, - делал с ним все, что ему приходило в голову. Но это было больно и унизительно – чувствовать того, кто насильно вторгается в твое тело, и страшно – осознавать то, что телу это нравится и что оно больше не хочет сопротивляться. Разум кипел, сводя эльфа с ума, голову сжимал тесный обруч боли, а тело предавало его. А к ночи приходили слуги, молча вели его в купальню, обмывая, натирая ароматными маслами, одевая в шелковые одежды, обвивая шею и запястья золотом, унизывая кольцами пальцы, вплетая жемчуг в волосы. Но утром жемчужины белыми горошинами светились на полу покоев Нерги, ожерелья срывались, а к браслетам ювелирам приходилось подбирать новые замочки. Нерги был счастлив. Его драгоценное сокровище, его миниатюрный эльф был покорным и шелковым, а опыт Нерги сотворил казалось бы, невозможное. Киано не отзывался. Тэрран был в отчаянии, и единственное, что удерживало его от неконтролируемого яростного бессилия – то, что Киано жив. Тэрран чувствовал нить жизни сына, как и две сотни нитей клана, но эта была особенной. Он жив, но не может ответить на зов. Тэрран ночами слал сны, стараясь найти то, что поможет его сыну найти путь. Что происходит с ним, что могли сотворить с ним такого, что разум высшего перворожденного был глух к хранителю рода? Если это так, то, даже при лучшем раскладе, эльфам достанется лишь телесная оболочка князя, а душа с разумом будут потеряны. У Тэррана почти не было четкого плана, как помочь Киано. Пока он повиновался лишь самому сильному голосу – голосу родительской любви. Дороже Киано у него не было - единственного, о ком болело сердце. Тиннэх и Хальви в безопасности, и они намного сильнее, чем младший сын, им не довелось пережить столько горя. Тэрран сначала намеревался узнать, где же находится Киано. Пленника вполне могли увезти из темной цитадели - в глубь страны, чтобы спрятать подальше от желающих вызволить своего князя. О том, что будет, когда он все-таки узнает это, Тэрран даже не думал: если надо, Инъямина он вывернет наизнанку, но вернет сына. Должен вернуть, обязан. Мешал груз на шее – Иррейн. Его присутствие несказанно раздражало Тэррана. Негоже ему роптать на богов, но чем этот эльф заслужил возвращение? Тем, что так глупо распорядился своей жизнью и чужой душой? Он даже не попытался завоевать сердца возлюбленного, сбежал, получив невнятный отказ! Или он рассчитывал, что принц сразу кинется ему на грудь? Тэрран был ярым противником однополой любви, но считал, что Иррейн мог бы добиваться своего, хоть чуть-чуть смягчив бы сердце Киано, а не бросаться за своей смертью, невольно причиняя боль Киа. Спутник из Иррейна был бестолковый, по меркам бывшего волчьего князя – неумеха, посредственный воин. Если бы Иррейн ехал один, его бы убили и ограбили еще на людских землях. Но Тэрран замечал и другое: Иррейн был терпелив; ради своей цели он сносил язвительные насмешки и холод волчьего князя. Любой из эльфов, кто сталкивался с вздорным нравом волка, бежал без оглядки, - этот же молчал, снося все. Тэрран заглянул и в сны эльфа – один-единственный раз. Такого кошмара он не пожелал бы и врагу. Все, что составляло Иррейна, было в этих сновидениях – душевная мука, вина и страсть, непереносимая и безответная. Ради Киано этот эльф добровольно разорвет свое феа и сломит любую твердыню. И только поэтому князь Тэрран не отослал его подальше. Верное сердце сможет помочь Киа. Но он второй раз убивает себя, снова бесполезно и бессмысленно. Киа никогда никому из мужчин не даст и притронуться к себе – слишком боится. Та давняя обида жива и поныне в нем, и неясно, что может произойти с ним в плену. Ничего хорошего ожидать не следует, даже если они вернут Киа живым. С такими мыслями Тэрран продолжал свой путь. Нерги чертил тонким лезвием узоры на спине пленника, капли крови сбегали по коже, впитываясь в белоснежное шелковое белье. Тонкая вязь алых букв на золотистой лопатке пленника гласила о власти владельца чудесной живой игрушки. Эльф лежал лицом вниз, уткнувшись в подушки и казалось, что он не чувствует порезов и не ощущает бегущей крови, касания отточенного лезвия парадного маленького ножа, которым можно было резать на лету шелковый шарф. Темный же эльф улыбался – хороша была эта ночь! Пленный волк исполнял все его прихоти, безропотно подчиняясь любому желанию своего хозяина. И мало того, тело пленника не было столь холодно, как его разум и взгляд. Нерги всегда знал, что делал, и безразличие партнера, кем бы он ни был, наносило удар по его самолюбию. А теперь он добился отзыва от зачарованной статуи. И чувствовать, как тело под тобой изгибается в сладострастной истоме и покорно раскрывается навстречу, было невероятно сладко. Одна-единственная заноза – глаза пленника. Холодное, равнодушное ко всему лицо, которое сразу напоминало Нерги о том, что власть его искусственна и будь пленник в своем разуме и силе, никогда бы им не делить ложа. Даже Нерги не мог представить, что тот гордый волк, который был на поле боя и в пыточной камере, по доброй воле согласился бы лечь с ним. Хотя, если бы братец не одел на пленного ошейник, а отдал просто так под надзор Нерги, то было бы еще интереснее. Каждая ночь стала бы схваткой, но схваткой с живым существом, а не покорным телом. Жаль, нельзя снять этот ошейник – верная смерть и ему и пленнику. Нерги склонил голову, слизнул кровь с кровавых порезов: густую, темно-алую, с солоноватым привкусом. Кровь высшего перворожденного, кровь волка – каждая капля драгоценна, и людские колдуны отдадут за нее душу, а он, Нерги, вольно распоряжается и кровью и семенем своего пленника. - Тебе понравилось, сладкий? - солеными от чужой крови губами Нерги впился в рот пленника, и тот покорно доверил губы. – Может, продолжим? Я весь твой! Мне сегодня торопиться некуда. «Киа! Отзовись, пожалуйста!» - Тэрран все звал сына - каждую ночь. Бесполезно. Нет ответа. Волшебные сны, которые плел оборотень, вкладывая в них свою любовь, под утро рассыпались как сухие осенние листья. Стоял уже последний месяц лета, но в этой части континента было невыносимо жарко, раскаленная земля дотла выжигалась солнцем, не надеясь на дожди. Они подходили все ближе и ближе к темным землям, стараясь остаться незамеченными, не останавливались на ночлег в постоялых дворах, не разжигали костров. Тэрран мрачнел день ото дня. Самое главное для них сейчас – пересечь границу и прибиться к любому каравану южан, услышать последние сплетни. Иначе им не найти Киано - слишком велика страна. Наконец они подошли к границе, где уже виднелись посты. Тэрран спешился и подал знак Иррейну. - Раздевайся! – коротко кинул он. - Зачем? – удивился эльф, впрочем, беспрекословно выполняя приказ. - Да уж не за этим, не надейся! Или ты думаешь, что нам там все будут рады? Особенно эльфу и оборотню! Менять внешность было несложно, и через минуту у низкорослых восточных коней неловко топтались два южных уроженца, поправляя на себе пеструю одежду. - Вот тэперь савсем другое дело, да? Еще неделю-две не помоемся, и савсэм отлично будет! - подтвердил гортанным голосом один из них, вскакивая на свою лошадку, а другой молча пожал плечами, в недоумении оглядывая себя. Кочевники беспрепятственно пересекали границы темных земель - все знали, что их вожди служат Инъямину, а юркие южане легко перетаскивают сведения и ценные грузы с места на место. Для уроженца северных и западных земель на лицо все они одинаковы и почти не запоминаются их имена: то ли Рашид прошел, то ли Шариф – кто их разберет? Патруль остановил эту пару только один раз – и на ломаном северном наречии Тэрран пояснил, что, мол, отстали они с братом от каравана, животом маялись, а ждать их никто не стал и не будет ли столь любезен многоуважаемый орк-страж подсказать, в какую сторону ушел караван? Орк не заметил подвоха и объяснил «черномазым овцеводам», что их вонючий караван ушел ровно день назад, что если они успеют, то еще нагонят. Им несказанно везло. То ли князь Тэрран обладал даром убеждения, то ли просто использовал чары, но следующим вечером они сидели около костра, жевали едва прожаренное мясо, запивая кислым вином, и слушали последние сплетни. Толстый купец кипятился, как вода в котелке, доказывая своему помощнику, что новой войны с эльфами не будет: - Ты, Равшан, совсем идиот, да? С кем там теперь воевать? Эти псы трусливые даже своего князька отвоевать не пытаются! Через полгода получат уши от него, на этом все и успокоится! Мой брат в крепости работает, да! Он этого эльфа, как только его захватили, от ран выхаживал, да и еще вместо благодарности пинка получил! Эльф злющий как кошка, а трогать его не моги! Только ихние величества могут, мол! Брат рассказывал, что какой-то клинок требовали у эльфа, мол, такой клинок, что только получи его - и весь мир твой! Представляешь, да? А эльф не сказал им, где меч, ну, и нацепили на него ошейник колдовской. Теперь мозгов совсем нет, одна шкурка, а снять никто не может, кроме повелителя. А братец Инъяминов - Нерги, - слыхал ты про такого? - ему-то все равно - думает эльф, не думает, - тот его к себе увез, как наложника. Чего, мол, эльфа в цитадели держать, его то поместье в самой дыре находится, уж туда-то точно ни один эльф не пролезет. Так что никакой войны не будет: оттрахают эльфа да прибьют потом, вот и закончится все. Тэрран сжал рукоять кинжала, спрятанного в складках одежды. Еще бы чуть-чуть, и он бы перерезал этому смертному скоту горло. Все гораздо хуже, чем может быть. Киано не просто заперт в темнице, он еще и безумен, и даже если они спасут его, то вряд ли исцелят. Вот почему сын не слышит зова – разум скован чарами, разбить которые не в силах никто. Наложник для Нерги – хотел ли я для тебя такой судьбы? Я хотел дать тебе корону и свободу, свободу выбора. Я не хотел решать за тебя. Но ведь мы толкнули тебя на этот поход, убедили тебя, что только ты сможешь принести спасение и прославить свою страну. А что теперь? Я обязан вызволить тебя из плена – безумного и истерзанного; даже если ты умрешь, то свободным. А Нерги пожалеет о том, что прикоснулся к тебе. Хорошая, если конечно, ее можно было так назвать, новость была только одна – поместье Нерги неохраняемо. От кого его охранять – расположенное в самом сердце темных земель - поместье недосягаемо для врагов. Им будет легко пробраться туда, просто попросить работы на кухне или сразу попробовать найти Киано. Вряд ли он скован – куда он убежит? Тэрран немало знал о Нерги – им приходилось встречаться и в битвах и за пиршественным столом. Если привычки Нерги не изменились за эти века, то, скорее всего, Киано содержат как породистое домашнее животное. И рыжая сволочь заплатит за каждую ночь, проведенную с пленником. А пока они не добрались до поместья, Тэрран будет звать. Иррейн не верил своим ушам. Эта грязная свинья врет – Киа не может быть ничьим рабом, это невозможно. Но тот, кто притронется к любимому – умрет. Голову сводило болью, этой ночью рыжего эльфа не было. Тело тосковало по своему мучителю, а разум искал способ обмануть его, переступая через боль. Снова сны о степи, о лесе и зов, от которого мучительно тянет в груди. - Кто ты? – Удалось протянуть нить; она режет кожу, врезается в голову, но ему удалось! - Киа, что с тобой? Отзовись, – вскрик вожака. - Убью его. Он отозвался! Тэрран был готов петь. Он жив, он может владеть своим разумом, пусть плохо, но может. Но ему больно, - он ощущал это. Безумие. Следующим утром Нерги получил неприятную весть. Братец Инъямин спешит проведать своего младшего родича и вечером изволит прибыть в поместье. Мало того, что придется оторваться от своего сладкого эльфа, так надо будет еще и показывать, как содержится пленник. А если брату захочется тоже? Слишком красив волк, слишком будоражит взгляд и душу. Сердце Нерги сжалось – никому, никому он не отдаст своего пленника. Даже властелину, - пусть светлый умрет, но ничьи руки больше не коснутся его. Он, Нерги, лучше ослушается приказа, чем расстанется со своей добычей. Ничего, он найдет, чего ответить брату. - Ты специально выбрал эту дыру, чтобы до тебя было труднее добраться? – фыркнул Инъямин, стряхивая дорожную пыль с перчаток. – Я, слава властелину, завтра обратно, у тебя тут подохнуть можно. Кстати, об этом – ты эльфа еще не затрахал совсем? Полгода проживет? - Ты недооцениваешь меня, братец! Ему даже нравится. Ты приехал проведать его? Ничего, он жив-здоров. Или ты тоже хочешь попробовать его? - Тьфу на тебя! Я, знаешь ли, в отличие от тебя, брезгую. Впрочем, ни для чего иного он и не годится. Я даже догадываюсь, какая смерть его будет ждать. Половины сотни орков он вряд ли вынесет. Нерги передернуло. - Тебе такое удовольствие доставит его смерть? По мне, он лучше живой. Почему бы не оставить его мне – тут он никуда не сбежит, а эльфам будет совсем хорошо, если они узнают, что их князь лежит подо мной. - Мне наплевать на них! Я мечтаю видеть эту тварь мертвой. Мне сейчас нужно всего лишь отчитаться, что его не …. до дыр и что до казни он еще протянет. Я доволен, но оставаться в твоей берлоге не желаю! Харги мне рассказал, что тут происходит. Зачем ты поставил на этого ублюдка родовой знак? Пленник не думал - он просто стоял, рассматривая лезвие клинка. Сталь. Острая. Можно убить. Провел пальцем по лезвию – кровь. Кровь - это хорошо. Значит, кровь рыжего такая же. Он убьет рыжего, убьет Нерги. Он послушает зов. Дверь неслышно отворилась. Брови Нерги изумленно дрогнули – обнаженный пленник с его, Нерги, мечом, одним из клинков. Это выглядело бы возбуждающе, если бы не было столь неестественно. - Брось, сладенький, иди ко мне! У меня есть кое-что получше. Ну? Голос Нерги был ласков, но сам рыжий эльф был насторожен, словно дикий зверь, почуявший опасность. Так быть не должно, его игрушка обязана лежать в постели, покорно раскинув ноги. Или чары властелина и братца дали сбой? Невероятно. Нерги внимательно смотрел в глаза пленнику. Абсолютно пустой изумрудный взгляд, без проблеска мысли – это не ошибка. Ошейник действует. Но что же тогда? - Брось игрушку, малыш! – повторил он, - Не зли меня, или ты хочешь, чтобы я попортил твою нежную шкурку? Мне бы не хотелось этого делать! Или тебя изукрасить татуировками всего? Тебе мало твоего плечика? Надо напомнить, кто тут хозяин? Я сейчас отниму эту железку, а потом накажу тебя. Больно. Все тот же ласковый тон, но Нерги напряжен. Что-то идет не так, надо добраться до второго клинка, главное не сильно поранить пленника. - Я. Киа. – Впервые он слышал голос волка после того, как на него одели ошейник. Глухой, не похожий на тот мелодичный тон, что был у него даже в пыточной. - Да неужели? – насмешливо усмехнулся Нерги. - А я-то думал, просто моя подстилка, а ты оказывается, говоришь! Хотя твой ротик больше годится для другого! Что же ты хочешь, Киа? - Я волк. Я убью тебя. - Ну надо же, говорящая собачка! И за что же, позволь узнать? Может за то, что я спас твою задницу от тюрьмы моего брата и от его орков? Или ты тосковал по ним? Я плохо обращался с тобой? Или ты не стонал в моих объятиях от удовольствия? А, Киа? Разве тебе не нравилось? Я начинаю сердится, Киа. – Нерги катал на языке имя. - Я убью тебя, – мертвый, сухой голос. Правильная боевая стойка. И Нерги понял, где он попал в ловушку, похолодев от этой догадки. Тело. Они заперли разум, обманув сами себя. Он то, идиот, радовался, что пленник подчиняется и отвечает ему в постели. Память тела не стереть заклинанием разума. А наука воина запоминается до смертного часа. Лучший мечник светлых земель, он помнит все, и разум ему вовсе не нужен. Тело обучено убивать. Но как он догадался и почему медлит, рассматривая своего хозяина? Свежая татуировка покрывала предплечье оборотня – грифон с распростертыми крылами, несущий в зубах клубок змей. Личный герб Нерги. Печать на его собственности. - Ты глупый, эльф… или волк - неважно. Ты очень глупый, - надо отвлечь Киа разговором и добраться до клинка. - Я бы не причинил тебе зла. Я даже ни разу не ударил тебя. Я хочу спрятать тебя здесь, оставить у себя. Куда ты пойдешь, после того, как убьешь меня? Ты сдохнешь, если прикоснешься к своему ошейнику, ты соображаешь это, тупая тварь? Моя смерть не даст тебе ничего, кроме того, что мой братец отдаст тебя оркам или своим ящерам. Ты сам не знаешь, зачем ты нужен в этом мире, эльф. Ну какой из тебя князь, если каждый второй мечтает тебя трахнуть, неважно какого пола? Ты не родился для короны, только для постели. Это признали даже на Гранях. Тебе же рассказали, почему погибли твоя жена и сыновья. Да, безмозглое существо, у тебя были жена и сыновья. Два близнеца. А ты погубил их. Своей красотой. На тебя польстились духи стихий, ты помнишь это? Нет, не помнишь, но я все равно расскажу тебе. Твоя смазливая мордашка привлекла их - красивая бессмертная кукла, - твои предки сбежали с Граней. А ты стал забывать о своем предназначении – радовать чужие глаза и удовлетворять тех, кто захочет тебя, тех, кто сильнее. Они хотели тебе напомнить. Что им твоя баба и твои выкормыши? Были, один взмах волны - и их нет. А ты не понял этого знака. Впрочем, от этого выиграл только я. Мне нет проку от той никчемной железки, что так хочет получить мой брат. Он слишком ленив, а я предпочитаю сражаться честно. Я хочу получить тебя, я даже могу сделать так, что с тебя снимут этот ошейник, и ты не сдохнешь. Ты помнишь, что сказал властелин? Что ошейник снимет только тот, кому ты нужен и кому не причинил обиды, кто не держит на тебя зла. Ты уверен, что такие есть? Тех, кого ты не обидел ни словом, ни делом? Ты не слишком идеален – я слышал о тебе на Гранях, покоритель дриад. У тебя нет выбора, эльфеночек. Все, на что ты способен, это удовлетворять чужую похоть. Я слышал, ты начал заниматься этим с детства, и это отлично у тебя получается. Ты не думай, - мне просто охота выговориться. Перед смертью не надышишься. - Я убью тебя. - Что ты заладил одно и то же! Это мы еще посмотрим. Хватит болтать - я уже начал возбуждаться: ты так стоишь, тебе бы еще волосы поправить! Лучше бы ты поработал губками по-другому. Знаешь, если ты выведешь меня из себя, я сам подумаю о том, чтобы отдать тебя оркам, на воспитание. Ты даже орать не сможешь, а может, даже и братцевым ящерам перепадет. А если тебя напоить отварами, ты сам будешь их удовлетворять, с охотой. Что ты скажешь, эльф? Это тебе понравится больше? Или мне поговорить еще? - …., не мешки ворочать, Нерги. – Тэрран легко ткнул его клинком в спину. Эльф обернулся, и только недюжинное самообладание не позволило ему вскрикнуть от неожиданности. - У тебя гнусные фантазии. Иначе у тебя не встает уже? Но впрочем, все всегда знали, что ты извращенец. Не заставляй моего мальчика ждать, возьми меч. - Откуда ты тут, волк? Явился за своим ублюдком? Ну-ну, он проживет ровно до того, как умру я. Ты видишь эту черную штучку на его шейке? Ты же знаешь, что это? Кстати, на кой ляд ты еще и эльфа приволок, и чего это глаза у него такие злобные? - Нерги, если я сейчас спущу этого эльфа на тебя, он порвет тебя на такие клочки, что не соберет никто! Так ты собираешься драться с моим сыном или уговариваешь на постель? - Второе бы лучше, там он дивно хорош. На редкость умелый мальчик. Но почему ты его толкаешь на бой? Вдруг я убью его? Тэрран, я предлагаю тебе обмен. Ты мне оставляешь ЕГО, а я отпускаю всех пленников с рудников, идет? - Я не торгуюсь. Смеешься? Это он убьет тебя. Ну же? Киа, сердце мое, ну чего же ты ждешь? Иррейн, стоять! Это дело только моего сына! Тэрран зацепил рванувшегося, побелевшего от ярости Иррейна. А противники закружились в танце по комнате. Киано смотрел только на Нерги, а Нерги на Киано. Киано действительно не помнил себя и разума, видя только клинок и врага. Все в нем пело – «Убей, убей, убей!» и зеленоглазый волк из его снов и платиновый эльф словно бы подстегивали его. Он превратился в клинок, слившись с заточенным куском стали в своей руке. Поединок был равным, каждый знал, за что он бился. Киа – за то, чтобы снова обрести себя, а Нерги - чтобы не потерять Киа. На жизнь ему было уже наплевать, но если они победят и уведут эльфа – лучше ему и вправду умереть. Первая кровь – царапина на животе Нерги. - Ах, малыш кусается? Тэрран, я не буду убивать его! Но отсюда он не выйдет! Так пойдет? - Не пойдет! Ты отсюда не выйдешь! Вторая рана – тоже на Нерги, и третий удар - в сердце. Последний - и на пол оседают оба. Победитель и побежденный. У Нерги осталось еще немного сил, но уже не на битву. Меч выпал из обессилевших пальцев. - Ты победил, волк. Ты сильный, я горжусь, что ты был со мной, и мы еще встретимся. Может, там ты будешь помилосердней. Прощай. Киано слышал последние слова, но был обессилен, голова кружилась, а дыхания не хватало, словно его душили, в глазах плавал туман. Ошейник. Все кончено и с ним. - Киа! – Иррейн вырвался из рук Тэррана, не сумевшего удержать бешено дергающегося эльфа, - Киа! Эльф метнулся к лежащему, не слыша и не видя никого, кроме распростертой хрупкой фигурки, подхватил на руки и сдернул черную полоску, сковывающую шею пленника. - Ты что натворил?! - Тэрран очнулся и откинул склонившегося Иррейна ударом к стене. Киа! Дышит, без сознания, но дышит. На изумление не было времени; волк сдернул покрывало с кровати, завернул в него бесчувственное тело, кинул эльфу, скорчившемуся у стены: - Быстро! Бери оружие, уходим! В Грани! Они вышли около скал, там, где погоня не могла их настигнуть. А в темных землях полыхало поместье военачальника Нерги.