История, которую я хочу вам рассказать, произошла со мной два года назад, и без преувеличения могу заявить, что это было самое худшее время в моей жизни. Все началось с того, что фирма, где я работал, обанкротилась, да к тому же повесила на меня часть своих долгов, оплачивать которые мне было нечем. Мне постоянно звонили из управления и грозились прислать повестку в суд, если я немедленно не погашу задолженность.
Моя жена Элис, с которой мы поженились сразу после колледжа, бросила меня, сказав, что нашла более перспективного мужчину, добавив при этом, что наш брак был ошибкой. Боюсь, мое увольнение и неприятности с долгами были лишь поводом, так как я давно подозревал, что она изменяет мне со своим боссом, но просто не хотел смотреть правде в глаза, ведь я ее действительно очень любил. Я был уничтожен, не мог сосредоточиться на поисках новой работы или других попытках хоть как-то улучшить ситуацию, а потом случилось самое худшее. Позвонила мама и сообщила, что отец очень болен, и что мне нужно как можно скорее приехать к ним.
Я выехал немедленно, забыв о надоедливых звонках, предательстве жены и угрозах возбудить против меня судебное разбирательство. Отец болел уже давно, но болезнь протекала в легкой форме, и врачи уверяли, что опасности нет, поэтому новость о том, что он может не прожить и месяца, ударила по нам с удвоенной силой. Я не мог поверить, что вся моя жизнь летит к черту, но у меня не было времени как следует об этом подумать, ведь все время мы с мамой по очереди дежурили у постели отца. Увы, это не помогло — он скончался через две недели после моего приезда.
Тогда я понял, что все неприятности, свалившиеся на меня до этого, были лишь легким недоразумением, ведь единственное, что совершенно необратимо — это смерть, все остальное в той или иной мере поддается исправлению. Я ненавидел себя за то, как сильно переживал из-за какой-то ерунды и, учитывая все обстоятельства, очень тяжело перенес смерть отца.
На некоторое время я остался с мамой, пытаясь уверить себя, что я здесь, чтобы поддержать ее. Но, честно говоря, толку от меня было мало. Я не мог ничем заниматься и целыми днями предавался упадническим мыслям, недоумевая, что мне делать со своей жизнью.
Однажды вечером в мою комнату вошла мама. Она присела на край кровати, совсем как тогда, когда я был маленьким, и она заходила пожелать мне спокойной ночи. Она положила руку мне на плечо и сказала:
— Думаю, тебе пора уезжать. В этом доме слишком много печали, мой мальчик. Она убивает тебя.
Тут я не выдержал. Я рассказал маме все: о работе, о сумме денег, которую мне неоткуда было брать, об Элис… И со страхом ожидал ее реакции. Но, хоть она и не представляла, как плохо все обстоит на самом деле, она не подала виду, что это ее шокировало. Лишь сочувственно покачала головой и сказала:
— Что ж, в жизни каждого человека бывают трудные времена, и хоть ты еще достаточно молод (мне тогда было 26), видимо, пришло твое время пройти через них. Твой отец был замечательным человеком и никогда не сдавался, как бы сильно не старалась жизнь его сломить, — мама замолчала и вытерла слезы, — я знаю, в тебе тоже это есть. Ты справишься.
И я начал действовать. Денег, которые завещал мне отец, хватило, чтобы вернуть все долги, что я и сделал сразу же после того, как вернулся в Бостон. После этого я позвонил маме, чтобы убедиться, что ее сестра приехала погостить у нее пару недель, как и обещала. Удостоверившись, что за нее можно не волноваться, я подписал бумаги на развод, которые прислала мне Элис, собрал самые необходимые вещи и, предоставив ей самой распоряжаться продажей нашей общей квартиры, направился прямиком в аэропорт.
Я хотел улететь так далеко, как только было возможно, окунуться в другой мир, в другую жизнь, в надежде, что где-то там я, кто знает, смогу найти свое новое предназначение. Поразмыслив немного, я решил, что остановлю свой выбор на Австралии. В Бостоне недавно началась зима, землю покрывал тонкий слой колючего снега, а воздух был морозным и как будто стеклянным. В Австралии же было лето, да и что может быть лучше, когда хочешь сбежать на край света. Поэтому я подошел к кассе и попросил симпатичную девушку:
— Можно один билет на ближайший рейс до Австралии?
Девушка сосредоточенно пощелкала клавиатурой и, слегка нахмурившись, ответила:
— Извините, но билетов до Сиднея, к сожалению, уже нет.
— А в другой город? — поинтересовался я.
— Есть места в самолет до Форстера, — был ответ, — это небольшой городок на побережье. До столицы езды несколько часов.
— Отлично, мне подходит, — сказал я, улыбнувшись.
Пятнадцатичасовой перелет утомил меня не так сильно, как я ожидал. Я еще раз подумал обо всем, что случилось, и решил, что буду считать, что все, что ни делается, к лучшему. Скучная работа мне так и так не нравилась, Элис бросила бы меня в любом случае, ну или я сам бы все узнал, а теперь, по сравнению со смертью отца, все это казалось совсем неважным. Поэтому, выходя из самолета в небольшом, но шумном аэропорту незнакомого австралийского города, я твердо решил хотя бы на некоторое время оставить груз всех проблем позади.
***
Я попросил разговорчивого таксиста отвезти меня куда-нибудь, откуда можно побыстрее добраться до побережья, так как ехать в город и заниматься обустройством в отеле мне совершенно не хотелось. Мне хотелось полюбоваться океаном.
Оставшись в одиночестве на узкой потрескавшейся асфальтовой дороге, на которой совсем не было машин, я пошел вдоль каменистого обрыва в надежде найти более-менее пологий спуск. Скоро мне это удалось, и уже через пару минут я оказался на песчаном пляже. Я приблизился к кромке воды, скинул с плеч рюкзак и умиротворенно вздохнул.
Океан был великолепен. Совсем рядом с берегом он был нежно-голубого цвета, потом волны постепенно переходили в темно-зеленую глубокую синеву, которая опять светлела на горизонте, превращаясь в чуть заметную дымку. От воды шла приятная прохлада, хотя воздух прогрелся достаточно сильно: был самый разгар дня, поэтому становилось жарко. Но мне это было неважно. Я сначала сел, а потом и вовсе откинулся на спину, чувствуя, как через тонкую футболку колются песчинки и маленькие острые ракушки. Был слышен лишь шум прибоя да крики каких-то птиц, никакого человеческого присутствия не наблюдалось. И так хорошо мне стало в тот момент, как будто все печали и невзгоды растворились в соленой океанской воде, я закрыл глаза и наконец почувствовал себя совершенно спокойным. И свободным, свободным, как никогда.
***
Несколько бессонных ночей и долгий перелет все же дали о себе знать — я задремал, а проснулся от того, что ветер усилился, мелкие песчинки больно секли по лицу, а шум прибоя стал громче, и самые большие волны уже подбирались к моим кроссовкам. Я поспешно сел, стараясь вытряхнуть песок из своих длинных волос, и тогда я впервые почувствовал… Пристальный взгляд мне прямо в затылок. Я резко обернулся и увидел его.
Справа и чуть позади стоял молодой парень и в упор смотрел на меня. У него были блондинистые волосы, вообще короткие, а на макушке чуть длиннее, и их трепал ветер. Одна рука была полностью зататуирована, под свободной футболкой виднелись и другие рисунки. Нижняя губа и нос были проколоты. Необычный такой был парень, странный. А главное, стоял совсем молча и просто смотрел. Мне стало неловко. Я поднялся, прихватил рюкзак и двинулся в его сторону.
— Здравствуйте, — еще на полпути начал я, решив, что неприятности с местным населением мне не нужны.
— Привет, — у парня оказался весьма приятный голос с легкой хрипотцой, — а я-то думаю, кто это здесь, на моем пляже.
— О, так это ваш пляж? — я даже растерялся, — простите, я не знал. Дело в том, что я не местный, а здесь не было ограждения, вот я и подумал…
Парень приветливо улыбнулся, и я сразу понял, что не будет он ругаться, скандалить и выгонять меня. Ну не может человек с такой искренней улыбкой быть подлецом. Словно подтверждая мои слова, он сказал:
— Не волнуйся, это общественная территория. Просто обычно здесь никого не бывает, а я часто сюда прихожу. Я живу вон там, — парень махнул рукой в сторону, и я, проследив за его движением, заметил среди зелени, густо покрывающей обрыв, крышу небольшого деревянного домика. — Я Билл, кстати, — и он протянул мне руку, украшенную крупными кольцами и множеством плетеных браслетов.
— Георг, — я пожал протянутую ладонь.
Мы медленно побрели вдоль пляжа, постепенно удаляясь к кромке обрыва — там была утоптанная земля и песок не так сильно летел в глаза.
— Ты из Нью-Йорка? — без всякого предисловия спросил Билл.
— Из Бостона, вообще-то, — я удивился такой проницательности, — как ты догадался?
— Просто это видно, — Билл пожал плечами, — видно, что у тебя было очень много дел в большом городе, а потом ты устал и решил сбежать.
— Ничего себе, ты что, умеешь определять прошлое человека с первого взгляда? — я печально вздохнул.
— Я прав, да?
— Ну, в общем и целом. Мой отец умер. Мы не были очень близки, но все равно. И я просто сорвался, не мог там оставаться… — я замолчал, недоумевая, зачем рассказываю незнакомцу о своих проблемах.
— Мне очень жаль, — сочувственно сказал Билл, — мои родители тоже умерли, но это было давно.
Потом он снова без всякого перехода спросил:
— Ты уже где-то остановился?
— Нет, еще нет. Я даже в городе еще не был. Может посоветуешь отель?
— Зачем же, — Билл снова улыбнулся, — хочешь, оставайся у меня. Дом большой, да и живу я совсем один. Ты не помешаешь.
Я в замешательстве остановился.
— Но ты же меня совсем не знаешь. А вдруг я вор или убийца, а ты так запросто приглашаешь меня домой?
Билл рассмеялся, прикрыв ладонью рот. Потом успокоился и уже серьезно сказал:
— Ты хороший человек, просто несчастный. Это любому сразу понятно. Соглашайся, — Билл заметил мою нерешительность и заговорил более настойчиво, — в округе нет других домов, так что я здесь совсем один. Было бы здорово побыть с кем-то вдвоем.
Я колебался еще какое-то время, потом неуверенно проговорил:
— Ну ладно. Только если я точно не помешаю. Как-то неудобно, мы совсем незнакомы…
— Вот и будет время познакомиться. Пошли.
И мы начали взбираться вверх по узенькой заросшей тропинке в загадочное уединенное жилище моего нового знакомого.
