Можжевельник

We should open new doors and Close the ones that we've left behind. ‘Dance of Fate’, Epica

Гарри Поттер плакал, спрятавшись под столом в школьной библиотеке. Плакал, потому что Нэн Морган шарахнулась от него, как от чумного. Дадли постарался. Он отваживал всех, кто осмелился даже улыбнуться двоюродному брату, не то что дружить. Не сказать, что желающих было много. Никто не хотел общаться с Гарри, все обычно смеялись над ним из-за одежды и очков. Лишь Нэн Морган — новенькая — осмелилась заговорить, и вчера они даже вместе пообедали в школьной столовой. А сегодня она сбежала, завидев его. Ясно без слов. На обеде он спрятался в библиотеке, не хотел видеть довольного Дадли. Он ещё вдоволь не наплакался, когда услышал цоканье. Гарри замер. Нет, не библиотекарша мисс Ходж — не стук каблуков. Цоканье — будто лошадь шла. Откуда взяться лошади в библиотеке? Гарри выглянул из-под стола. Слёзы высохли вмиг. Белый олень осторожно шёл между стеллажами, сияя, словно луна. Приблизился к Гарри, обнюхал. Влажный чёрный нос коснулся щеки. Гарри засмеялся — щекотно — и протянул руку, погладить. Олень отступил на шаг, наклонил голову с ветвистой короной рогов набок. — Постой, — попросил Гарри. Но олень развернулся и пошёл прочь. Губы у Гарри дёрнулись, глаза обожгло от подступающих слёз. Олень обернулся и призывно мотнул головой. Гарри вскочил и побежал за ним. Его охватило безграничное любопытство. Олень замер перед дверью, которая вела в кладовку. — Поттер должен быть тут, — донёсся голос Пирса. — Видел, как он заходил. Дадли и его дружки. Гарри дёрнул ручку, и дверь распахнулась. Вместо тёмного заставленного старыми книжками помещения за дверью оказалась лесная поляна, усыпанная снегом. Олень протиснулся мимо. Гарри застыл, не зная, как быть, что делать — страшно. И любопытно. Вокруг него всегда случались странности, но странней ещё не было. — Эй, Поттер, — противно пропищал Пирс, — мы знаем, что ты здесь. Вылезай сам, а то хуже будет! Гарри вздрогнул и шагнул в снег. Голос Пирса Полкисса умолк. Гарри оглянулся — вокруг только зимний лес. Олень фыркнул, потёрся мордой о щёку Гарри и в два прыжка исчез между деревьями. — Эй! Стой! Бежать было тяжело — ноги вязли в снегу, кроссовки слетали с пяток. У Гарри закололо в боку, пот заливал глаза. Вскоре деревья расступились перед берегом замёрзшего озера. Гарри остановился, упёрся ладонями в колени, пытаясь отдышаться. Утерев лицо рукавом, он выпрямился. По заснеженному льду вился олений след, уходивший к середине озера. Но самого оленя не было видно. Гарри осторожно сошёл с берега, прислушался — не трещит. Сел на корточки, ладонями разгрёб снег. Лёд был прозрачный, чуть зеленоватый. С неба, кружась, упала снежинка. За ней другая. Они цеплялись за ресницы, липли к стёклам очков. Крупные хлопья вмиг припорошили следы: и свои, и чужие. Мрак сгустился — снег повалил стеной. Гарри в отчаянье застонал. Это сон, сейчас проснусь. Но это был не сон — он не проснулся. Он внезапно почувствовал как продрог в тонкой осенней ветровке. — Вернись! — закричал он. Снег всё падал и падал. Гарри кричал пока не охрип. Олень не вернулся. Тётя Петуния запрещала есть снег. «Ещё заболеешь! Нет времени с тобой по врачам бегать». Но Гарри очень хотелось пить, а тётя была далеко, поэтому он набрал в ладошки снег. Утолив жажду, он забрался под ближайшую ель. Под колючим пологом было сухо и относительно тепло. — Лучше бы я пошёл на обед, — вздохнул Гарри. Спать было нельзя. Он читал, как люди во сне замерзали от холода. Но он так устал, что свернулся калачиком на корнях, подложив рюкзак под голову, и незаметно сон сморил его. Его разбудил крик. Сперва Гарри даже и не понял, почему проснулся. Он вскинулся, ударился головой о ветку так, что от боли выступили слёзы. Он осторожно ощупывал лоб, когда крик повторился. Гарри навострил уши. Слабо, приглушенно, но определённо кто-то звал на помощь. Раздвинув ветки, Гарри выбрался из-под ели. Снег перестал идти. Стояла такая тишина, что Гарри без труда различил, откуда кричат. На помощь звал мальчик. Опутанный толстой сеткой, он висел вниз головой в метре от земли. Он едва заметно покачивался и напоминал изломанную игрушку. — Привет! — выпалил Гарри, не зная, что ещё сказать. — Привет, — сипло отозвался мальчик. Они помолчали. Гарри рассматривал мальчика, чьё лицо покраснело или от холода, или от слёз, или от того и другого. Мальчик рассматривал Гарри. — Я попробую забраться на дерево, — предложил Гарри. — Развяжу или перережу верёвку. — Буду благодарен, если получится, — вежливо откликнулся мальчик. Гарри скинул с плеч рюкзак и достал из бокового кармана маникюрные ножницы. Тётка их выбросила, когда купила себе новые. Он вытащил их ночью из мусорного ведра — вдруг пригодятся. Пригодились. Не раз, и не два, но он чаще ими откручивал, чем резал. Сунув ножницы в карман, Гарри осмотрел дерево. Когда гостила тётушка Мардж, он, кажется, только на деревьях и жил, не желая знакомиться с зубами Злыдня. Но или из-за холода, или в отсутствии опасной близости бульдожьей челюсти, на дуб он забрался не сразу. Руки не слушались, кроссовки скользили по коре. Он дважды упал, подсознательно ожидая смеха, но мальчик не смеялся. В конце концов, Гарри удалось забраться. Обхватив ветку руками и ногами, он медленно пополз. Добравшись до верёвки, сел и осмотрел узел. Крепкий, пальцами не развяжешь, придётся резать. Верёвка была толстая и промасленная, ножницы — маленькие и тупые. Он так увлёкся, что не заметил, как сук под ним задрожал. Когда он с громким треском обломился, мальчики рухнули вниз, не успев даже пикнуть. От удара Гарри швырнуло вверх. Он перекувырнулся в воздухе и каким-то чудом приземлился на ноги. Мальчик валялся чуть в стороне от ветки. Гарри выдохнул — не придавило. — Живой? — спросил он. — Да, — пробормотал тот. — Удивительно, но да. Освободившись от сетки, мальчик встал и отряхнулся. На лбу алела царапина. — Ты лоб поранил. — А ты руку. Из левой ладони торчали маникюрные ножницы. Странное дело, Гарри ничего не чувствовал. Он ухватился за кольца, и руку обнял огонь. От боли перехватило дыхание, и колени подогнулись — он сел там, где стоял. Мальчик взял его за ладонь, осмотрел рану и коротко приказал: — Терпи! Он вытащил ножницы и промыл рану снегом. — Платок есть? Гарри кивнул и вытащил из заднего кармана носовой платок. Мальчик свернул его вчетверо, наложил на рану и крепко надавил. — Хватит, — решил он спустя пару минут. — Теперь просто сам подержи. На ткани выступили капельки свежей крови, но кажется, кровотечение остановилось. Похлопав себя по карманам, мальчик вытащил из нагрудного кармана платок, свернул треугольником, приложил поверх платка Гарри и связал уголки на тыльной стороне ладони. — Надеюсь, пронесёт. Обработать нечем. — Не волнуйся, — успокоил его Гарри, — на мне всё быстро заживает. Тётка даже не парится. — Не парится? — повторил мальчик удивлённо, не понимая. — А родители? — А родителей нет, — Гарри ответил спокойно. — Я сирота. Мальчик странно на него посмотрел и, словно нехотя, признался: — Я тоже. Он был выше Гарри на полголовы, такой же тощий и одного с ним возраста. Чёрные волосы, карие глаза, бледная кожа. — Меня зовут Том Риддл, — представился он и протянул руку.