car radio.

Я размышляю о чём-то великом, Мои лёгкие наполнятюся, а затем опустошаются, Они наполняются огнём, а опустошаются с желанием, Знаю, сегодня у меня ужасный день.

Я лежал на спине. Я чувствовал пустошь внутри себя. Дышать было тяжело. Мои лёгкие буквально горели, но они не сгорали. Какого черта они не сгорают? Мне было бы легче. Тишина убивает меня. Она давит и давит, но никак не придавит до конца. Мне становилось тошно, я оставался наедине с самим собой. Меня тошнит от себя. Я ненавидел выходить на улицу. Все люди смотрели на мои красные волосы, на мой пирсинг в брови и ушах. Им было тошно смотреть на меня. Я знаю. Знаю, что я убогий. Я ненавижу себя. Но потом появился ты. Ты сказал, что тебе нравятся мои волосы. Тогда я впервые за несколько лет улыбнулся.

Иногда, тишина разрушает, Мне сложно скрывать это, Моя гордость больше не внутри, Она у всех на виду. Моя кожа будет разрываться, Напоминая мне о тех, кого я убил.

Ты так красиво улыбаешься. Мне нравятся твои светлые волосы и кольцо в твоей губе. Я бы хотел почувствовать твои губы на своих. Чёрт. Нетнетнет. Не хочу думать об этом. — Майки-и-и! Я слышу твой весёлый голос. У тебя даже есть ключ от моей квартиры, я не парюсь насчёт этого. Я хочу, чтоб этот голос всегда нарушал убивающую тишину. Я не хочу умирать. Я выхожу в прихожую и вижу в твоих руках какую-то коробку, но, если честно, мне всё равно, что там. — Привет, Люк, — говорю я немного хрипло и лениво. Мне всё еще тяжело это даётся. Но ты поднимаешь на меня взгляд. Ты, чёрт возьми, зачем-то смотришь на меня, выжигаешь меня своими глазами. Они слишком прекрасны. То, как ты красив убивает меня. Даже больше, чем чёртова тишина. — Майки, всё хорошо? — аккуратно спрашиваешь ты. Всё просто отлично. Нет, правда. Всё впервые отлично. Это... из-за тебя? Я ничего не говорю. Просто подхожу и обнимаю тебя. Не потому что, всё настолько плохо. Так я говорю "спасибо". Ты просто обнимаешь меня в ответ, чему я несказанно рад. Ты, кстати, выше. Мне нравится это. Чёрт. Мы познакомились на, чёрт тебя дери, детской площадке.

Я размышляю о чём-то ужасающем, Потому что в этот раз, здесь нет звука, я не могу больше за ним спрятаться. Я узнаю по мере существования человечества, Что каждая вещь состоит из плотности. Это потому что мы все боремся со страхом.

Я снова кричу. Только так я могу заглушить тишину. Мне так страшно. Кажется, она почти убила меня. Мне очень больно. Кажется, я не видел тебя уже месяц. Два, может? Люк. Ты мне нравишься. Стоп. Этого не может произойти. Мне очень страшно. Я кое-как жму на кнопку вызова. Ты практически сразу отвечаешь. В твоём "Как ты, Майки?" нет ни доли обиды. Лишь волнение. Я молчу. Очень долго молчу и не отвечаю. Я так долго ничего не говорил. — Я хочу быть с тобой, — всё, на что меня хватает, — тишина разрушает меня, — и ещё немного. Теперь твоя очередь молчать. Это, скорее всего, даже не было ошибкой, но я не мог сказать ничего больше. Ты сбрасываешь и я думаю, что потерял друга, в которого по уши влюблён, но нет. Буквально через минут семь я слышу, как кто-то заходит к мне в квартиру. И мне даже гадать не надо, я знаю, что это ты. Я не хочу тонуть в сомнениях или типа того, я просто выбегаю на встречу и обнимаю тебя. Мы стоим так буквально минут десять, беспрерывно. — Я люблю тебя. И неважно, кто тогда сказал это. Ведь мы оба разделяли это чувство. Я помню, как тогда уснул в твоих объятиях где-то на диване. А ещё я помню, что когда я проснулся... ты поцеловал меня. Я хочу просыпаться так каждое утро.

/seven months later/

И теперь я просто сижу в тишине.

Я только что проснулся и увидел перед собой это чудо. Оно уже семь месяцев делало меня настолько счастливым, что я забывал о всех проблемах. — Доброе утро, солнышко, — бормочешь ты, когда понимаешь, что я проснулся. Я целую тебя в макушку. Каждый день стал настолько беззаботным, что я даже иногда терял счёт времени. — Тебе сегодня девятнадцать, — ты навис надо мной и усмехнулся. — Могу поспорить, ты подготовил подарок. Потому что ты говорил о нём четыре месяца, — я слегка улыбаюсь. Я теперь спокойно могу говорить. И, да, у меня сегодня день рождения. Не вижу в этом ничего особенного, но, похоже, он видит. Я иногда забываю о тишине. Он знает, что я не выдерживаю. Люк всегда со мной. Он быстро встаёт и уходит куда-то, не говоря ни слова. Я встаю с кровати и собираюсь уже пойти за ним, но вижу, что он приходит обратно с не очень большой коробкой. — Откроешь? — Будто я могу отказать, — я усмехаюсь и беру коробку. Она выглядит как-то больно знакомо. — Я приходил с ней в феврале и хотел отдать, но так и не смог, так что... — ты сглотнул, — я доложил кое-что, кстати. Бинго. Я помню. Я сажусь на кровать и ставлю коробку на колени. Аккуратно развязываю ленту сверху. Внутри лежит много маленьких коробочек, но одна из них бросается мне в глаза. Музыкальный плеер. На коробке записка. Теперь тебе больше никогда не прийдется сидеть в тишине. Я, кажется, чувствую, как слеза катится по моей щеке. Чёрт. Я нахожу там открытку, которую, вероятнее всего, прочту позже. Я думаю, что рассмотрю и другое немного позже. Я встаю с кровати и подхожу к тебе. Ты покраснел. До чего милый... Мои губы медленно накрывают твои, я немного посасываю пирсинг. Знаю, что тебе нравится это. Ты отстраняешься со скромным "спасибо". Ты всегда благодаришь меня после поцелуев. — Я люблю тебя. И снова неважно, кто сказал это. Ведь мы оба разделяем это чувство.