Кровь Кенуэя

Шальной ветер со свистом играл листьями густого предгорного леса. Высоко в кронах деревьев перекликались птицы, в кустах шевелилась мелкая живность. Где-то вдалеке раздались одинокие выстрелы. Но шум живого леса не позволил им разрушить природную идиллию. Полдень выдался жарким. Могучая фигура охотника, замершего в кроне раскидистого дуба, белым пятном выделялась на фоне цветущей зелени. Коннор знал: его выдаст игра солнца на белых складках боевого костюма, и поэтому охотиться он решил наверху, пока он снова не начнет сливаться с тенями. Он уже больше получаса стоял между двух могучих веток, прислушиваясь к голосу ветра. Крупной дичи все не было видно. Но по тропе, над которой притаился Коннор, обычно в жаркую пору косули ходят к водопою. Нужно было набраться терпения. Под соседним деревом вдруг неслышно щелкнула ловушка. Коннор с трудом уловил этот короткий звук среди музыки полуденного леса. Это был заяц. Достаточно упитанный, хватит на ужин. «Ахиллес будет доволен, » — пронеслось в голове у Коннора. Вдруг раздался звук топчущих грязь копыт. Охотник приготовился к прыжку, всматриваясь вглубь леса, откуда доносились непонятные звуки. Через мгновение Коннор расслышал нечто, похожее на лай. Предположение быстро мелькнуло у него в голове, а после он убедился в том, что не ошибся. Прямо к нему в руки косулю гнал огромный волк. Коннор обнажил томагавк. Он понимал, что справиться с «двумя зайцами» — задача не из легких. Но шкура волка принесет немало средств, которые пойдут на ремонт ахиллесова дома. На размышление было отведено не больше трех секунд, на прицел — ни одной. Коннор метнул томагавк, стараясь не выпускать из виду главную добычу — косулю. Прыжок, и скрытый клинок входит прямо в горло загнанному до пены животному. «Спасибо», — прошептал охотник на родном языке, а сзади раздался громкий рык. Коннор обернулся. Томагавк сильно задел лапу волка, сбив его с ног, но не убив. Зверь зарычал, обнажая зубы и облизывая нос. Он не решался нападать. Кровь из раненой лапы окропила траву. Шансы на победу были у обоих противников. Волк напал первый. Коннор увернулся от броска, но не успел сгруппироваться и нанести смертельный удар. Когда Коннор развернулся, волк уже прыгнул. Лезвие сверкнуло перед тем, как легко войти сначала в мягкую шерсть, а потом — плоть. Кровь полилась по руке охотника, который вдруг зашипел от боли: зубы разъяренного мохнатого хищника успели войти в плечо, пусть и не глубоко. Коннор убедился, что обильного кровотечения нет, и быстро связал туши оленя и волка. Он помнил рассказы матери и охотников своего селения, рассказывавших, как сходили с ума люди, покусанные волками. А потому Коннор быстро направился к местам, где оставил ловушки. К сожалению, тот упитанный заяц оказался единственной добычей. Что имело и свои плюсы: не нужно было оставлять главную добычу без присмотра. Взвалив две связанные туши на плечи, Коннор зашипел от ноющей боли в плече. Ахиллес наверняка будет ворчать и заставит его сходить к лекарю. Коннор терпеть не мог врачей. Но нужно было побыстрее навестить одного из них, пока возможная «волчья» зараза не пустила в нем свои корни. Путь до поместья был долгим, но безопасным. Запах капающей на землю крови не привлек других хищников, за что Коннор был благодарен природе. Он стер очередную волну пота со лба, подходя к двери поместья. Солнце безжалостно палило в сгорбленную под тяжелой ношей спину охотника, который с опаской смотрел на багровое пятно, расплывшееся под разорванной тканью костюма. — Коннор! — воскликнул Ахиллес, стоило добыче с грохотом упасть на пол кухни. — Царапина, — не давая старику закончить, пробубнил Коннор, доставая из ягдташа мертвого зайца. Но старик, кряхтя от негодования и грозно стуча палкой по полу, подошел к ученику и больно ощупал раненное плечо. — Ахиллес! — прошипел Коннор, пытаясь отстраниться, но учитель мертвой хваткой вцепился в кровоточащую плоть. — Это зубы, — выдавил он, кивая головой. — Может быть бешенство. Сходи к мистеру Тэтчу, немедленно. Коннор кивнул. — Славная охота, — возвращаясь в кресло, прокряхтел Ахиллес. — Давно ты столько не приносил. Я попрошу Долорес засолить мясо. А волк согреет тебя зимой. — Нет, я продам его и куплю новых материалов. В твоей комнате слабая оконная рама, — снимая со спины лук и колчан со стрелами, сказал Коннор. Ахиллес ничего не ответил, нахмурившись. Коннор вытащил из ножен охотничий нож и потянулся было к зайцу, но учитель больно ударил его палкой по руке. — После освежуешь! К лекарю! Быстро! Коннор сверкнул глазами, потирая ноющее запястье, но понимал, что спорить бессмысленно. Да и прав был старик. Кровь уже начинала спекаться, но идти не переставала. Коннор коснулся раненого плеча, почувствовав, как пропиталась горячей влагой ткань костюма. — И если увидишь по пути Долорес, попроси ее заглянуть ко мне, — сказал Ахиллес, натягивая на глаза полы шляпы. Коннор кивнул и вышел из особняка. По пути к хижине лекаря он не встретил никого. Вся деревня будто вымерла, хотя был полдень. Где-то недалеко от дома фермера Джонса замычала корова. Коннор, проходивший мимо, не обнаружил рядом с одиноким животным никого, кто выполнял бы обязанности пастуха. Но вдруг прямо из кустов показался веснушчатый мальчишка с выгоревшими волосами цвета соломы. Коннор тут же узнал в нем сына фермера, Фреда. — Мистер Кенуэй, добрый день! — радостно прокричал мальчонка, широко улыбаясь. — Доброе утро, Фред, — кивнул Коннор. — А где все? — Как где? — вытаращил на него глаза мальчик. — На ярмарке у бухты, сегодня привезли много новых товаров из Бостона, вот все и помчались… Коннор снова кивнул, вспоминая, что слышал об этой ярмарке в разговоре Ахиллеса и отца Фреда, Стива Джонса. — А мистер Тэтч тоже ушел? — спросил Коннор, чувствуя, как сильнее заныло плечо. — Да, но Джимми остался за него. А что случилось? — от Фреда не укрылось то, что мистер Кенуэй с силой стискивал плечо. — Царапина, все нормально, — нахмурившись, ответил Коннор. — До свиданья, Фредди. — До свиданья! Джимми Мальком был подмастерьем доктора Оливера Тэтча, бежавшего от налогов в Новый Свет разорившегося лекаря. Джимми был сиротой и попал в дом Тэтча вместе со своей умиравшей от чахотки матерью. Они приплыли из Нового Орлеана, но так и не успели добраться до Нью-Йорка, где их ждал отец Джимми. Перед самой смертью миссис Мальком оповестили о трагической гибели ее мужа в одной из кабачных драк, и она от горя испустила дух. Ее сына, которому некуда было возвращаться, приютил добросердечный доктор, которому лишние руки были как раз кстати. Но дело было в том, что руки эти были на редкость неуклюжи и непригодны для ювелирной врачебной работы. Коннор сильнее сжал кровоточащее плечо. Перспектива стать пациентом юного Джимми ему не улыбалась, а потому он, резко развернувшись, направился назад к особняку. Взяв одного из любимых рысаков, Коннор направился в бухту. Шум ярмарки был слышен уже на середине спуска к небольшой гавани Давенпорта. Торговцы оглушительно оповещали о своих специальных предложениях и редкостных товарах, которые так привлекали народ в крупных городах Нового Света, но были совсем ни к чему людям, чьи поселения составляли едва ли соседство пары семей. Побрякушки, излюбленные городскими женщинами, вызывали лишь восхищенные взгляды дочерей фермера Джонса и их подруг, но деньги, заработанные главами семейств, уходили на парусину и кухонную утварь. Коннор вдруг остановился между двумя небольшими елями, осматривая бухту с высоты пары метров. Он заметил пышную юбку Долорес, старшей дочери фермера Джонса. Румяная и упитанная девушка, она многим казалась порой женой своего отца, который рано овдовел. Долорес переняла на себя все обязанности матери и стала главной по хозяйству в доме. Воспитание троих младших братьев легло на ее плечи, как и помощь отцу в его нелегком ремесле. Долорес вот-вот должно было исполниться двадцать лет, и многие торговки, что встречали ее в бухте, не раз с сожалением отмечали ее незамужнее положение. Всякий раз слыша шепот за своей спиной и ловя на себе сочувственные взгляды, Долорес наливалась краской и, теряя свою лучезарную улыбку, спешила удалиться. Но, к счастью, такие случаи были слишком редки, чтобы терзать девичье сердце. Нагруженная купленными товарами, Долорес вдруг остановилась у лавки торговца украшениями, которому редко везло в здешних небогатых местах. Коннор отчетливо видел, как она наклонилась, чтобы рассмотреть украшения, и, видимо, попросила разрешения взять одну побрякушку в руки, но торговец грубо махнул в ее сторону рукой, отгоняя, словно муху. Долорес быстро развернулась и направилась прочь с ярмарки, опустив нагруженные плечи. Коннор только сейчас понял, как давно ее не видел: совсем новое платье, казалось бы, купленное еще вчера, уже местами было залатанное, потертое и грязное. Всегда чистые и убранные волосы на сей раз были растрепаны и почти распущены. Не удивительно, что торговец даже не стал с ней разговаривать — наверняка принял за беднячку, которая может что-нибудь украсть. Коннор, обещая себе как можно скорее найти доктора Тэтча сразу после разговора с Долорес, повернул коня и направился вниз, к бухте, где печальная девушка начинала свое восхождение назад, в деревню. — Добрый день, Долорес, — поздоровался Коннор. Поникшая растрепанная голова вдруг резко поднялась, а плечи вздрогнули. Кажется, Коннор вырвал Долорес из печальных размышлений. — Мистер Кенуэй, вы вернулись! — попыталась улыбнуться она. — Добрый день! — Да, вчера вечером. Все в порядке, Долорес? Тебе не нужна помощь? — стараясь придать своему голосу как можно больше теплоты, спросил Коннор. Долорес на мгновение растерялась, но потом улыбнулась привычной всем ее знакомым улыбкой: — Нет, спасибо, мистер Кенуэй, все хорошо. — Ты, случайно, не видела мистера Тэтча? Он на ярмарке? — Да, с моим отцом, ему нужны были новые травы, кажется. Самая дальняя лавка, у того корабля, — Долорес указала на одно из пришвартованных торговых суден, прибывшее, видимо, самым последним и спрятанное за мачтами других кораблей. — Спасибо. Ахиллес просил тебя заглянуть к нему. Тебе помочь донести товар до дома? — спросил Коннор, заранее зная ответ. — Нет, спасибо, мистер Кенуэй. — Тогда до свиданья. — До свиданья, — улыбнулась Долорес, намереваясь уже обойти его коня, но вдруг развернулась и сказала: — Я рада вашему возвращению, сэр. Коннор кивнул и пришпорил коня. Мистер Тэтч сам нашел своего пациента, стоило тому въехать в оживленную толпу людей. Лекарь оживленно замахал рукой, приветливо улыбаясь. Вздохнув с облегчением, Коннор слез с коня, привязал его к одному из кнехтов и направился к мистеру Тэтчу. — Добрый день, мистер Кенуэй! — поздоровался тот. — Добрый, — кивнул Коннор, — Мистер Тэтч, мне нужна ваша помощь. Но лекарь уже заметил побагровевшее плечо и усталое выражение лица молодого человека. — Как это произошло? — В лесу на меня напал волк. Глаза врача округлились. — Едемте скорее в мою хижину. Я осмотрю вас. Коннор помог низкорослому мистеру Тэтчу вскарабкаться на коня и сам сел позади. — Мистер Джонс, — позвал доктор своего друга, который только сейчас заметил его отсутствие у травяной лавки. — Уже уезжаете? — поинтересовался фермер, молча салютуя Коннору в знак приветствия. Тот кивнул в ответ. — Да, нашему защитнику нужна помощь. Заберите мои травы, когда любезный господин Стретч соберет их и закончит все процедуры. Буду вам очень признателен, дорогой друг. — Хорошо, Долорес занесет вам ваши покупки. Счастливо! С возвращением, мистер Кенуэй! — Спасибо, — ответил Коннор и пришпорил коня. — Как давно это случилось? — спросил мистер Тэтч, стоило шуму ярмарки начать стихать за их спинами. — Часа два назад, я охотился. — Большой улов в этот раз? — Да, сравнительно большой. Дальше ехали молча. — Джимми, срочно вскипяти воду и приготовь отвар белены для нашего гостя, — громогласно оповестил о своем возвращении Мистер Тэтч. В одной из небольших комнат раздался грохот, будто на пол упало что-то железное и тяжелое. Джимми не ждал мастера так скоро. Коннор едва ли поборол желание закатить глаза, когда жующий кусок хлеба подмастерье появился в проеме двери. — Неужто ты только встал, юноша? — спросил лекарь и указал Коннору на койку. Тот покорно сел, ожидая дальнейших указаний. — Я решил перекусить, мистер Тэтч, — стряхивая хлебные крохи с рубашки, промямлил Джимми. Но по его взъерошенным волосам и помятому лицу было видно, что доктор не ошибся в своих предположениях. — Белена, Джимми. Живо. Юноша удалился. — Посмотрим, что тут у нас, — сказал мистер Тэтч, улыбнувшись Коннору. Сверкнуло лезвие ножниц, и промокшая, красная, разорванная зубами ткань раскрыла взору доктора раненое плечо Коннора. — Неглубоко, но опасно. Мог задеть кость, и тогда… — Я понимаю. Прошу вас, побыстрее, меня ждет Ахиллес. Мистер Тэтч посмотрел на него серьезно, а потом снова улыбнулся. — Везде вы, молодежь, хотите успеть. Торопитесь, как угорелые. Оно и верно, жизнь такая короткая штука… Он смочил марлю чистой водой и начал омывать рану. Коннор еле сдержал недовольный рык. — Как ваше путешествие в Бостон прошло? Успешно? — стараясь отвлечь пациента от боли, спросил Мистер Тэтч. Коннор, жмурясь от неприятных ощущений, не нашелся с ответом. В Бостоне теперь каждый угол был обвешан его портретами с надписью: «Разыскивается». Начало войны было положено. Плеск воды, принимающей в свои объятия все новые и новые ящики привезенного английского чая, до сих пор шелестел в ушах Коннора. Он знал: помощь американским колонистам в их борьбе за независимость станет ключом к свободе его собственного народа. Коннор искренне желал патриотам победы: сама мысль о порабощении одного народа другим была ему противна, он не понимал, зачем Британия так старается удержать в своей власти одну из своих колоний. Ахиллес говорил, что всему виной деньги, но Коннор все равно не видел в них ничего, оправдывающее кровопролитие, которое происходило почти каждый день. — Секреты? — рассмеялся мистер Тэтч. — Как знаете, дорогой друг. Коннор снова зашипел, когда один из железных инструментов доктора коснулся его раны. — Ничего страшного, потерпите. Вроде, обошлось без заразы. Я залатаю вас, но прошу пару дней отлежаться, чтобы швы не разошлись. — Хорошо, — слабо пряча недовольство, ответил Коннор. В руках лекаря звякнула склянка спирта и плечо словно обожгло огнем. Коннор еле сдержал крик. — Кстати, мистер Кенуэй, — словно не замечая реакции пациента, спросил мистер Тэтч. — Вы не слышали о том, что произошло в Бостоне на днях? Мистер Стретч рассказал мне о каком-то любопытнейшем случае, произошедшем совсем недавно. Вроде бы, недовольные горожане побросали в воду чай, привезенный товарным английским судном. Говорят, Ост-Индская компания подняла налоги на чай. — Ничего не слышал, мистер Тэтч. Лекарь посмотрел на Коннора, по-прежнему улыбаясь. — Интересная у вас жизнь, мистер Кенуэй. Раздевайтесь. Тут в комнату ввалился Джимми, неся в руках пиалу с жидкостью. — Вот, белена, сэр. Как вы просили. — Поставь на стол и достань колбу на 50 грамм, да поживее. — Зачем белена? — Коннор, словно выныривая из своих мыслей, с опаской посмотрел на пиалу. — Обезболивающее, и поспите хорошо, — улыбнулся мистер Тэтч. — Не бойтесь, только дары природы. — Шейте без своих отваров, доктор. Не надо туманить мой рассудок. Лекарь рассмеялся. — С вашим рассудком будет все хорошо, мой юный друг, не переживайте… — Я сказал никакой белены, мистер Тэтч. Я выдержу. Шейте. Коннор встретился взглядом с испуганным Джимми, который тут же поспешил ретироваться. — Как скажете, мистер Кенуэй, — пожал плечами лекарь и взял в руки иглу. Спустя сорок минут кропотливой работы разорванная ткань костюма ассасина накрыла чистую и свежую повязку. Коннор коснулся пальцами бинта. — Прошу вас, полежите хотя бы день или два. А потом — делайте что хотите, — смывая кровь с рук, сказал мистер Тэтч. — Спасибо, — поправляя костюм, кивнул Коннор, и поспешил покинуть хижину. — Заносчивый мальчишка, — процедил доктор, стоило двери за его пациентом с грохотом закрыться. — Чертов полукровка. — Раствор белены вылить? — спросил осторожно Джимми. — Только зря травы перевел… Да, вылей, пока не стала преть.