Red

Микки Милкович отметил про себя, что смеркаться начало довольно рано. На часах было всего пять вечера, но сумерки уже подобрались, накрывая Саутсайд. Он закурил сигарету и шел вдоль домов и переулков, в надежде сосредоточится. Конечно, он понимал, что Йен не святой. Конечно, он знал, что, вполне вероятно после Микки у него были отношения, и, возможно, не одни. Эта мысль казалась ему одновременно нормальной и дикой, а все оттого, что совершенно не хотелось представлять чужие руки на теле Галлагера. Не хотелось и допускать мысли, о том, что рыжий ублюдок дарил свою нежность и страсть кому-то еще. А сегодня он видит этого доктора. Статного и ухоженного, будто из рекламы геля от геморроя. Всего намыленного и идеального, совсем как те миллионеры из бестселлеров. Понятно, почему Галлагер запал на него. Милкович резко дернул головой в сторону, надеясь, что глупые ревностные мысли сами покинут голову, но чем больше он уговаривал себя не думать об этом, тем безуспешнее оказывались попытки. Еще и врач. Помогает Йену в том, перед чем, сам Микки оказался бессилен. Спас бедного рыжика от депрессии и подобной хуйни, наверное, как по взмаху волшебной палочки, когда как Милкович жопу рвал, землю жрал, но так и не смог помочь. Да и еще и за бортом остался. К глазам подступили слезы, и он не дал им выйти наружу, со всей силы прижимая большой и указательные пальцы к векам, стараясь контролировать собственные эмоции. -Микки! – он услышал свое имя и замер, буквально на пол секунды, после, заставляя себя вернуться в реальный мир, и идти вперед, ускорив шаг. – Подожди! -Иди домой, Галлагер, - повернув голову через плечо, выкрикнул Мик – Будет обидно пропустить прием у врача, хотя, по походке этого гомика сразу видно, что принимает он. Йен пропускает едкий комментарий мимо ушей, догоняя Милковича, и хватая его за рукав, который тот сразу же отдергивает, не одаривая Галлагера даже взглядом. Они идут молча, по выученной наизусть дороге к дому Микки. Он не представляет, какие намерения преследует Йен, непринужденно шагая рядом, но перспектива того, что он вновь окажется в его доме, почему-то, пугает его. -Что ты, блять, делаешь? – остановившись на месте, спросил Милкович, разведя руками. -Провожу с тобой время – смущенно улыбнувшись, произнес Галлагер, вставая напротив. -Мне не нужно это, ясно? – Мик потер бровь указательным пальцем. -Что не нужно? – не понимая, о чем идет речь, спрашивает Йен. -Вот этого, - указывая на пространство между ними, произносит Милкович – Не надо ходить за мной, только лишь потому, что считаешь себя виноватым. Бесит, что пиздец. – он удостоверяется в том, что Галлагер понял посыл, и вновь продолжил путь. -Ты что, из-за Роба так бесишься? – шагая позади него, спрашивает Йен, и Микки закатывает глаза, услышав этот невинный тон. -«Ты что, из-за Роба так бесишься?» - передразнивает он нарочито писклявым тоном, доставая сигареты. – Да плевать я хотел на твоих дружков, и на тебя заодно, конопатая морда. Галлагер улыбается, читая между строк. -Мы расстались. Я не знаю, зачем он пришел – продолжил Йен, снова догоняя Милковича, пытаясь разгадать эмоции на его лице. -Я разве требовал объяснений? – Микки сделал затяжку, смотря вперед. – Похуй мне, кого ты тр.. Одним движением Милкович был развернут и атакован настойчивыми губами. Йен привлек парня ближе за шею, с облегчением отметив, что его поцелуй не остался безответным. Прошло около двух минут, и Микки оторвался от Галлагера, злобно оглянувшись на прохожих, явно заинтересовавшихся происходящим действием. -Хочу остаться наедине, - Йен провел носом по скуле Милковича, находя его запах чертовски привлекательным, как и несколько лет назад. – Недалеко наше поле, пойдем туда? -Только не поле, - резко отрезал Микки, встречая непонимающий взгляд зеленых глаз -Там нас никто не потревожит, это проверенное место – уговаривал Йен. -Да, и это место напоминает мне о самых лучших днях в моей гребанной жизни. И я хочу запомнить его таким. – Микки стало неловко от собственной откровенности, и он опустил голову. Галлагер принял этот порыв и кивнул головой. -Хорошо. Тогда поехали ко мне? – он вопросительно поднял брови, заглядывая в глаза Микки. Тот нервно усмехнулся. -Приведешь меня к себе, как какую-то сучку на ночь? -Раньше ты не жаловался, - подтрунил его Галлагер, доставая телефон, намереваясь вызвать такси.

***

Квартира Йена Галлагера была простой, но уютной. Она находилась примерно в получасе езды от отчего дома, что позволяло Йену жить самостоятельно, но при этом часто навещать сестер и братьев, или приезжать погостить, если это было необходимо. Микки снял куртку и прошел в гостиную. -Не плохо, - коротко оценив апартаменты, проговорил он, присаживаясь на диван. -Да, только пусто, - ответил Галлагер, садясь рядом – Не люблю быть здесь один. С минуту они смотрели друг на друга, прежде чем Микки придвинулся ближе, поцеловав Йена. Он почувствовал, как тепло разливается внутри, накрывая, будто пуховое одеяло. Ноги стали ватными, и голова закружилась. Таких ощущений Милкович не испытывал очень давно, и это казалось ему чертовски несправедливым. Почему он не чувствовал такого с другими? С Эшли, например? Он ведь до последнего думал, что влюблен в нее. Тем временем, невинный, поначалу поцелуй, явно набирал обороты. Микки повалил Галлагера назад, продолжая целовать его шею, попутно снимая его джемпер. Все было так, как раньше. Тело Йена, его руки, сильные и в то же время нежные, глаза, смотрящие так, будто Милкович – блядское божество, снизошедшее до него с самого Олимпа. Но в голову так и лезли эти навязчивые мысли о том, что произошло с их жизнями за эти годы. Мик не мог выбросить из головы тот факт, что если бы он не вернулся в Чикаго, если бы нашел в себе силы не приезжать, то жизнь Йена никаким бы образом не изменилась. Он бы продолжал жить, любил бы кого-нибудь другого, и в эту самую минуту целовал бы не Микки. На его месте был бы другой. Все это вывело Милковича из себя, и он резко встал на ноги, оставляя ничего не понимающего Галлагера в смятении. Мик запустил пальцы в волосы, в попытке успокоиться. -Ты в порядке? – мягкая рука коснулась его плеча, и он резко скинул ее с себя. -Как тебе живется, Йен? – спросил Милкович, обернувшись, встречая удивленный взгляд. – Твоя жизнь все такая же радужная, раздаешь улыбки, будто хуева кино-дива, ебешь кого хочешь и тут появляюсь я? Очередной трофей, который ты с легкостью переедешь, как бульдозер, когда надоест? -Что? Нет, Микки я.. – растерянно произносит Галлагер, протягивая руки, в надежде успокоить парня. -Убери культи и скажи, блять, все как есть! – отмахнувшись, кричит Милкович, и его глаза блестят. – Ты доволен собой? Счастлив, что я прибежал к тебе, как сучка? – он ходит из стороны в сторону, надеясь увидеть ответ на конопатом лице. – Да ты ж забыл обо мне, мужик. А когда я вновь похерю свою жизнь, бегая за тобой, как шавка, ты снова проделаешь это со мной. -Нет! – кричит Галлагер в ответ, обхватывая Микки, заключая руки в замок на его пояснице. Милкович, пытается высвободиться, что, получается, скажем так, не очень. Они начинают бороться, и брюнет разгоняется, впечатывая Галлагера в стену, и тот издает глухой стон, ослабляя хватку. В Микки просыпается невероятная злость, та, которую он таил в себе все эти годы, та, которая никогда не должна была выйти наружу. Он хватает Йена за плечи и валит на пол, садиться сверху, затем, приподнимает его и с силой толкает обратно. Галлагер хватается за затылок с гримасой боли на лице. Милкович берет первое, что попадается под руку – пустую бутылку из-под пива, стоящую на журнальном столике, и замахивается. Йен смотрит испуганно, но не пытается спастись. Просто смотрит, скорее всего, понимая, что только так он заслужит прощение. Микки цепляется за этот взгляд. В его голове проносится вся их жизнь, с самой первой встречи. Как мог он, собственными руками, превратить наивного доброго парня, верившего в любовь, в безэмоциональную куклу, которая, в итоге, погубила их обоих? А сейчас он, лежит перед ним, такой же, как раньше, снова готовый принять любой удар, вытерпеть любую боль. Лицо Микки искажается, и он сглатывает комок, чувствуя, как глаза застилают слезы и он, наконец, дает выйти им наружу. Рука отбрасывает бутылку, и Галлагер поднимается, обнимая и целуя его. Микки отвечает, сильнее прижимая, буквально впиваясь в губы Йена, проскальзывая языком в теплый рот, ощущая на нем глухой протяжный стон. Слезы испарились, уступая место возбуждению. Галлагер переворачивает их, оказываясь сверху, стаскивая с Микки футболку, расстегивая и спуская джинсы. Милкович спускает нижнее белье Йена и останавливает взгляд на его члене. Он издает тяжелый вздох, и обхватывает его рукой, вызывая у Галлагера сдавленное шипение. -Давно не виделись, правда? – тихо произносит Йен, смазывая член собственной слюной, плавно входя в Микки. Милкович цепляется за плечо парня, задыхаясь от ощущения наполненности. Состояние такое, будто он выкурил охуенный косяк и его нехило так ведет. Он не стонет, ведет себя тихо, лишь время от времени вдыхая и выдыхая необходимые клочки воздуха. Галлагер старается контролировать собственные движения, сосредотачиваясь на лице Микки. Он не верит в то, что происходит, заворожено наблюдая за каждой эмоцией, проявляемой брюнетом. -Ты трахаться разучился, или твой Айболит тебя транквилизаторами шпикует? – вдруг открыв глаза, произносит Милкович с легкой улыбкой. Йен улыбается в ответ, и ухватывается рукой за плечо Микки. -А я и забыл, как ты любишь дразниться, - шепчет Галлагер, насаживаясь до упора так, что у Микки потемнело в глазах. – Мне чертовски не хватало твоего дерзкого рта. Наконец, из груди Мика вырывается полустон-полукрик, и на мгновение он забывает, где вообще находится и кто он такой. Так чертовски больно и так охуенно хорошо. Именно так, как надо. Впервые за долгое время он не отдает приказы и не контролирует процесс. Микки позволяет себе забыться и полностью доверяется, чувствуя, как внизу живота нарастает напряжение. Галлагер резко выходит из него, оставляя Микки опустошенным, да так что он ловит воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Одним движением, Йен переворачивает Милковича, ставит его на четвереньки, и тот упирается головой о мягкую обивку дивана. Галлагер снова наполняет его, и под другим углом ощущения становятся еще острее. Йен размещает руку на пояснице Милковича, надавливая и заставляя прогнуться сильнее, и Микки со всей силы кусает собственную руку, дабы хоть на немного застрять в реальности и не отключиться. -Разучился? - слышит он у себя над ухом низкий голос Галлагера – Как думаешь, я разучился трахать тебя, Микки? – сил хватает лишь на слабый поворот головы, и Йен , удовлетворенно улыбнувшись, продолжает резкие толчки. Большим пальцем левой руки он проводит по шраму на заднице Микки, ощущая скорое приближение разрядки. Галлагер увлажняет ладонь собственной слюной, наклоняется, обхватывая член парня, и начинает грубо надрачивать. Микки кажется, что еще чуть-чуть и его хватит инфаркт, настолько сильно колотилось его сердце. Буквально через полминуты Милкович спускает на пол и его стон растворяется в обивке дивана. -Блять, -сквозь зубы шипит Йен, наклоняясь и вгрызаясь в шею Милковича – блять, я люблю тебя –произносит он раньше, чем это догоняет мозг, и кончает, накрывая спину Милковича собственным телом. Они проводят в таком положении некоторое время. Галлагер приходит в себя первым, целуя Микки в затылок и тихонько похлопав его по плечу, встает. Милкович пытается сесть, но тут же приподнимает зад, как только тот касается пола и сдавленно шипит. -Вот что значит, быть оттраханым – глухо ухмыляется он, забираясь на диван и ложась на живот, полностью расслабляясь в таком положении. Из ванной доносится мягкий смех Галлагера, и Микки ловит себя на мысли, что это самое идеальное окончание дня. Он проваливается в сон раньше, чем Йен успевает предложить ему принять ванну. Микки Милкович спит на его диване с самым умиротворенным выражением лица, и Йен ловит себя на мысли, что это самое идеальное окончание дня.