Wishing On A Star

Хрупкая, тонкая, изломанная. Ледяной ветер поднимает тёмные пряди вверх, пронизывает тело холодом, вынуждая девушку сильнее кутаться в шаль. Она тонкая, настолько тонкая, что шаль кажется неспособной её согреть. Томас не думает, Томас просто знает. Согреть её способен лишь он. Он способен спасти от холода, от того, что сидит внутри, что застыл меж ними. Тереза сильнее кутается шаль и в очередной раз заправляет за ухо тёмную прядь. Шаль на самом деле не приносит тепла. Ветер завывает ещё сильнее, словно поёт, имея плохой слух. Тереза сжимается, прижимает колени к груди, становясь меньше, сливаясь с одиноким пейзажем. Здесь пусто, тихо и глухо. Одиноко. Томас мог бы избавить её от этого. Избавить от холода, от этого бессмысленного кутания в шали, неспособные её согреть, избавить от её прогулок по пустой местности. Он мог бы избавить и себя от того же, но Томас лишь смотрит издалека. Наблюдает, но не делает и шага по направлению к хрупкой фигуре. Но Томас стоит на месте. Дома его ждёт Бренда. Бренда – тёплая, даже горячая. Бренда громко смеётся, совершенно не стесняясь, Бренда скачет по дому, веселится и улыбается. Бренда – солнце, горячее, шальное, того гляди и обожжёт. Бренда – душа компании, душа всех компаний. Она отлично шутит, посещает все «вечеринки». Вечеринки – название из прошлого, из того, чего он не помнит, что застряло где-то в черепной коробке, но не выходит наружу, не пролетает в его голове яркими картинками. Томас не помнит ничего из прошлого. Может оно к лучшему? Он может построить новую жизнь, яркую и счастливую, с той, что под боком, с той, что всегда рядом, что хватает его за руку и тащит в самый центр событий. Это всё теория, потому что он не делает ничего. Он смиренно живёт, плывёт по течению, позволяя жизни идти своим чередом. Друзья ничего не говорят, никто не говорит. У всех свои проблемы. Томас лишь изредка ловит взгляды. Бренды, например. Она смотрит так, словно не узнаёт, словно перед ней не Томас, а некто иной. И он отчего-то согласен. Томас был бунтарём, Томас всегда делал всё по-своему. Он ловит себя на мысли. На такой нормальной и обычной человеческой мысли. Ему не хватает Ньюта. С Ньютом можно было поговорить, честно сказать всё, что думаешь и услышать здравую оценку, объективное мнение. Он мог бы поговорить с Минхо, но Минхо иной. Минхо движется, строит жизнь, а Томас застрял, застрял где-то в прошлом. Застрял там, где тёмноволосая девчонка с взглядом, считывающим тебя, с взглядом внутрь, в саму суть. Он застрял где-то там, где темноволосая девчонка была просто странной девчонкой. Не предавшей его. Тереза одна. Живёт одна, существует одна. Тереза удаляется от всех, не просит чьей-либо помощи, существует на окраине поселения. Тереза спасла его. Дёрнула за руку, вытащила и спаслась сама. Вина должна быть заглажена, но что-то внутри не поддаётся, противоречит всему. Томас не может просто забыть об этом «что-то», но и не может спокойно жить дальше, не может выбросить из головы тёмные волосы и этот взгляд. Она, конечно, пыталась спасти его, делала это ради него, но Томас слишком честен с собой. Он ей не доверяет, он не может разломать лёд меж ними. Лёд слишком тонок, слишком легко провалиться, слишком легко попасть в воду, ледяную и холодную, как и сама она. Томаса раздирает на части. Томас не двигается. Не назад, не вперёд. Томас уходит, надеясь, что она не простудится, надеясь, что холодный промозглый ветер не застрянет меж лёгкими. Томас надеется, что всё изменится, что будет лучше, но он не знает как это – лучше. Тереза тонкая, хрупкая, такая, что хочется прижать её к себе, вдохнуть промозглый запах свежести и ветра, согреть тонкие запястья и сжечь эту бесполезную шаль. Но Томас не может. Предала. Это останавливает, заставляет перестать двигаться, окаменеть. Предала. Ножом по сердцу, ледяным ветром в лицо. Предала. Разрывая лёгкие, пробуждая боль. Спасла. Предала. Чёртово противоречие, мешающее ему двигаться. Нужно что-то делать, но он не может. Застыл. Томас хочет решиться, но не знает на что. Сможет ли он забыть, перестать ходить сюда, заботиться издалека? Не знает. А сможет ли он простить, выкинуть слово «предала» из головы, выкинуть образы, мешающие жить дальше? Не знает. Надежда – единственное, что осталось. Дома его больше не ждёт Бренда. Томас прижимает к себе холодную хрупкую фигуру. -Томас, ты сможешь... -Я не знаю. -Но... -Я хочу попробовать. Томас сжигает старую шаль и запрещает ей выходить на улицу в такой холод. Томас выбирает Терезу. Томас предпочитает лёд огню. Томас чувствует, что тонет, медленно погибает в голубых омутах глаз. Но лучше погибнуть, чем стоять на месте. Лучше захлебнуться и пойти под воду, чем плыть по течению.