Цвет ночи

Каким странным был их последний день на острове. Будто они стали друг другу чужими. Аро был холоден с женой и на все её вопросы отвечал безразличными и короткими фразами. Его не было почти полдня, а затем, когда он вернулся, Ренесми не смогла узнать в этом отстраненном вампире с ледяным взглядом собственного супруга, который ещё ночью возносил её на вершину блаженства ласками и любовной игрой. В её голове произошёл взрыв. Она не понимала его разительных перемен, и ей было плохо от этого. Любая попытка поговорить с ним, разузнать, что же случилось, заканчивалась неудачей. Он не подпускал её к себе. И как бы она ни старалась сократить появившуюся между ними пропасть, ничего не выходило. Ночью он не пришёл в спальню. Оставшись сидеть на веранде в плетёном кресле, смотря в одну точку на горизонте, который давно уже не было видно из-за наступившей ночи, Ренесми поёжилась. Она никак не могла заснуть, находясь в смятении от произошедших перемен с Вольтури. Его будто подменили. Точнее, не так. Он стал для неё таким же, каким был для всех остальных — холодным, отстраненным, устрашающим. Он был таким со всеми, кроме неё. С первой их встречи, когда он сам поцеловал её, поддавшись какому-то неведомому порыву, он стал для Ренесми другим. С ней одной он общался совершенно иначе, нежели с остальными, но теперь и с ней он стал ледяным вампиром, чья душа и сердце давно были мертвы. Что-то подсказывало девушке, что такое поведение — это результат его вчерашнего откровения. Возможно, он погорячился, рассказав ей всё, раскрыв тайну убийства родной сестры. Но ведь она ясно дала понять, что ей это всё не важно. Она ведь всегда знала, что Аро Вольтури далеко не пушистый белый кролик и на его совести тысячи смертей, и он с ног до головы залит кровью и чужой болью. Но её сердце выбрало его. Её сердце надеялось, что под маской чудовищного убийцы скрывается совсем другой Аро: добрый, ранимый, способный любить. Она ведь увидела доказательство своих предположений, когда он начал рассказ о Дидим. Он даже имя её произносил с особым придыханием. А когда вспоминал, как убил её, Ренесми видела боль в его глазах. Он любил сестру и понимал всю чудовищность своего поступка. Она была в этом уверена. Ещё вчера между ними было всё хорошо, пока сегодняшним утром она не открыла глаза. Она не знала, что случится завтра, когда она проснется, и эта неизвестность пугала её. Она хотела хотя бы поговорить, ведь на её вопрос: «Аро, что случилось?», он долго молчал, а затем леденящим душу тоном ответил: «Вас это не касается». И на все последующие вопросы он отвечал подобным образом. Ренесми накрылась простыней с головой и закрыла глаза. Ей становилось плохо и больно от поведения её мужа. От его резкой перемены по отношению к ней и от того, что их медовый месяц заканчивается именно так. Она любила его даже теперь, зная всю правду. Она понимала, что любовь к нему — её осознанный выбор. Она полюбила беспощадного убийцу, отдавшись ему не только телом, но и душой. Его невзаимность казалась сейчас сущим пустяком по сравнению с тем поведением, которым он теперь одаривал её. Как ни странно, но слёз не было. Ей вовсе не хотелось плакать и биться в истерике. Наоборот, появилась какая-то решимость, напористость, неимоверное желание узнать, что же всё-таки произошло с Аро менее чем за сутки. Возможно, её нежность и ласка вернут его в прежнее состояние или хотя бы помогут ей начать с ним разговор… Она вылезла из постели и уверенным шагом направилась на веранду. Он так и сидел в кресле, устремив взгляд в темноту. Вольтури прекрасно слышал приближающиеся шаги, но не оборачивался, продолжая сидеть не шелохнувшись. Ренесми обогнула кресло и встала сбоку от мужа, пристально глядя на него. — Зачем вы поднялись, что-то случилось? — его голос был похож на ледяную воду, в которую её только что окунули с головой, но решимости это не убавило. — Я хотела побыть с вами, — с этими словами она села к нему на колени, обнимая за шею. Резкая боль пронзила всё тело, а из носа потекла кровь. Ренесми лежала на песке, лицом вниз. Аро отпихнул её от себя с такой силой, что дампирша отлетела на несколько метров от веранды, приземлившись плашмя на холодный песок. Истерика, охватившая её, не знала границ. Она выла, подобно раненой волчице, которую подстрелили, но не добили, а оставили умирать со смертельной раной. Моральная боль смешивалась с физической, слились в клубок, ранивший разраставшимися шипами. Слёзы катились из глаз ручьем, а тело трясло. Она не сразу поняла, как холодные руки перевернули её на спину. — Я же просил вас оставить меня. Оставить. В покое, — в его голосе что-то изменилось, но она уже плохо соображала что именно. Вскочив на ноги, она чуть не рухнула обратно на песок, но всё же устояла. — Что же вы ждете? Для вас же так просто убивать даже любимых людей, что уж говорить обо мне! Давайте, рвите меня на части, лишайте жизни, так же, как и Дидим! — громко кричала она, чувствуя, как от каждого слова связки буквально разрывает. Злость, ярость и обида пришли на смену слезам и истерике. Ренесми мало понимала в тот момент, что значили её слова для Аро Вольтури, поэтому последнее, что она почувствовала, был сильнейший удар, после которого её сознание провалилось в кромешную тьму.