***
Боль была в каждой клеточке тела, разрывая его, отражаясь цветными пятнами в глазах, но даже она не была тем, что мучило его. К физической боли мастер-джедай был привычен благодаря непрерывным тренировкам и порой самоубийственным заданиям. При знании определенной техники боль можно заблокировать, игнорировать, забыть о ее существовании, но как забыть боль душевную. Он проиграл, не выполнил обещания, не сберег то, что доверили ему. Хотя то, что он до сих пор жив (а про это как раз и напоминала все та же боль) было чудом. Но чудеса имеют привычку заканчиваться. Он чувствовал, как его капсула упала на поверхность — значит скоро он все равно умрет. Если не от потери крови, которую он уже смог остановить, то от голода и жажды. А если его и найдет кто-то, то смерть будет еще более быстрой. В нем боролось два желания — выжить и умереть, и он пока сам не знал, чего в данный момент хочет больше. Но от решения дилеммы его избавил такой благословенный обморок. Кожи коснулся легкий ветерок. Чьи-то пальцы коснулись щеки, затем ладони скользнули на до сих пор садящие ребра, чей-то шепот разорвал тишину. Слов он разобрать не мог, но по интонации можно было судить, что это — ругательства. Интересно, на сколько жалкое зрелище он из себя представляет? — Глаза открыть можете? — голос явно женский, с правильным акцентом, который обычно характерен для жителей Корусканта, глубокий, насыщенный. Он попытался открыть глаза. Свет резко ударил по нервам, и он болезненно зажмурился. — Простите, не подумала. Я прикрыла шторы. Он повторил попытку — на этот раз более удачно. Единственное, что он смог разглядеть в образовавшихся сумерках — классические черты женского лица и светлые глаза. Говорить было больно — ребра отдавали болью при каждом вдохе. Женское лицо куда-то удалилось — повернуть голову следом он был еще не в состоянии. Но тихий звук удаляющихся шагов справа сообщал ему в какую сторону направилась Леди. Почему именно так он о ней подумал — он и сам не знал, но тонкие изящные черты лица, правильный выговор почему-то другого ощущения не оставлял. Она вернулась. Одна. Значит ходила не за кем-то, чтобы его сдать. Кеноби снова напрягся. Узнать его, конечно, сложно — не после схватки с целым подразделением клонов, но не невозможно, учитывая тот факт, что его физиономия в последние три года часто мелькала по головидению. А ведь за него назначена немалая награда. Но женщина коснулась корпией, смоченной в какой-то жидкости нескольких ссадин на его лице, от чего их стало немного жечь. Увидев немного сморщенное лицо, женщина покачала головой, от чего он смог разглядеть, что волосы у нее оттенка старой меди — не вульгарного рыжего, не светлого золотого, а почти темно-красного, отсвечивающего в тусклых отблесках прорывающихся сквозь плотные занавеси лучиках фиолетово-золотистым. Она аккуратно приблизилась к него лицу и подула на обработанные ранки, улыбаясь. — Как маленький, ей Сила! — он ощутил касание целительской Силы, мягкой, светлой, теплой. Глаза Кеноби резко распахнулись. Джедай? Выживший? Не все погибли? Он попытался напрячь память и вспомнить ее. Возможно, они даже встречались где-то в Ордене, а на память мастер-джедай никогда не жаловался. Тем более, что женщина явно его поколения… Словно заметив быстрые движения его зрачков, когда он пытался найти в ее чертах что-то знакомое, она снова чуть качнула головой: — Мы не встречались. Я не училась в Ордене, — добавила она, заметив или почувствовав вопрос в его глазах. — Поверьте, Одаренные в Галактике есть не только в Ордене Джедаев, — женщина дальше молча занималась его ребрами, довольно умело фиксируя и бинтуя. Тьма поглотила его. Когда он очнулся снова — на улице были сумерки — шторы были распахнуты и сквозь открытое окно доносились звуки ночной жизни: пели какие-то насекомые, тянуло прохладным соленым бризом и одновременно в воздухе чувствовалась легкая горная свежесть. Словно море в горах. Или рядом. Либо женщина следила за ним, либо почувствовала его пробуждение, потому что стоило ему открыть глаза, как она вошла, неся поднос с каким-то горячим терпким питьем — его аромат мгновенно заполнил комнату. — Вам следует выпить это, — произнесла она, ставя чашку рядом с его кроватью и помогая ему подняться на подушках, чтобы было удобнее выпить варево. — Я знаю, что на вкус — не очень, но поможет быстрее восстановить силы. — Зачем вы мне помогаете? — голос больше походил на карканье, поэтому он попытался прокашляться. Женщина не рассердилась на его вопрос, а лишь улыбнулась, отвечая: — Может просто нравится? — она поднесла чашку ко рту и чуть наклонила. Питьё действительно было на вкус не очень. Что-то острое настолько, что из глаз потекли слезы, захотелось выплюнуть все, но он мужественно продолжал глотать — в жизни он ел и пил напитки и похуже. Чего стоит ритуальный напиток на одной из планет во время дипломатического задания. — Да уж, — горло хоть и горело от напитка, но говорить стало проще. — Не сок палли. Но и не сорте… Она внезапно рассмеялась: — Спасибо хоть на этом. Пробовала я однажды эту муть! Не знаю как отец тогда выпил и не поморщился! — она внезапно погрустнела, торопливо стала собирать раскиданные вещи. — Простите, ваш отец погиб? — Можно и так сказать, — ответила женщина, расправляя идеально ровную спину, чуть приподнимая подбородок. — Простите, — Кеноби не знал о чем говорить — он понятия не имел — что значит иметь родителей, единственными близкими для него были джедаи, они были его семьей, пусть не по крови, а по духу, но все же были. И он не мог понять, как можно променять кровь на дружбу, служение и долг, может поэтому не понял, что смерть Шми куда больше повлияла на Анакина, чем тот показывал. А Палпатин знал. Знал и играл на чувствах молодого человека. Чем же его зацепил старший ситх, Кеноби не знал, но после того как узнал о беременности Падме — стал догадываться. Мастер-джедай прикрыл глаза, стараясь понять, что же все-таки произошло, когда его отправили на треклятую Утапау. То, что информация о местонахождении была явным «подарком» Сидиуса, сам Кеноби сейчас даже не ставил под сомнение. Он же и надоумил Совет отправить мешавшего ему мастера на устранение угрозы. Ведь будь Кеноби в тот момент на Корусканте, неужели не смог бы найти нескольких успокаивающих слов для бывшего ученика? А смог бы? Понимал ли Кеноби всю ту ситуацию, в которую они сами загоняли Анакина? Хотя, о чем теперь думать — ученик мертв, скинут им же самим в лаву. Слова, за которые он сейчас сам себя корил — произнесены. Хотел ли он смерти Анакина — честно — нет, но все те эмоции, до которых он накрутил себя во время полета на Мустафар, все то, что он видел на Корусканте, сильно пошатнули его эмоциональное состояние, и он считал, что летит уничтожать врага, как велит ему его долг, даже воспользовался как последний подонок состоянием Падме. В ее смерти сейчас он винил прежде всего себя. По его же вине дети остались без родителей. По его же вине погиб Люк. В том, что клоны уничтожат ребенка, находившегося рядом с беглым джедаем, сомнений не было, это было бы лучше, чем если бы мальчик попал к Императору. Пусть это кощунственно и страшно — желать смерти невинному ребенку, но Темная Сторона иногда хуже смерти, потому что она заставляет своего слугу убивать даже самых близких. Чего стоит удушение Падме Анакином, который любил ее больше всего на свете. Сил на то, чтобы даже поднять руку не было, поэтому ничто не мешало Кеноби придаваться самокопанию, анализу ситуации, ничто не мешало ему корить за все случившееся исключительно себя. Женщина еще несколько раз почти беззвучно приходила, меняла повязки на голове и руках, но он не говорил с ней. Он безропотно пил чаи, вкус которых был далек от сока палли, но он чувствовал, как с каждой чашкой горьковатой настойки силы по капле восстанавливаются. К четвертым суткам он уже сам мог взять чашку в руки и впервые решился поговорить с женщиной. — Простите, — он прокашлялся. — Я так и не знаю как к Вам обращаться… — Просто Варла, а как обращаться к вам? — она закончила как раз поправлять его одеяло. — Наверное просто Бен. Она задрала чуть бровь. Значит он был прав — женщина явно знает, кто он на самом деле. — Хорошо, Бен, думаю, что это не самый редкий вариант имени, — она подошла к окну, открывая шторы. Глаза уже не резало, и Оби-Ван увидел ясное голубое небо с необычным отблеском одной из лун. — Где мы? — Адрас, сектор Сесвенна, — коротко ответила Варла. — Ничего примечательного. От путей далековато, а самое главное — нет никому дела ни до кого. Да и красиво. Оби-Ван попытался встать, но был остановлен одним лишь взглядом и легким покачиванием головы: — Лучше не стоит. — Я и худшем состоянии был, — он не сказал, но она почувствовала, что мужчине просто стыдно лежать, пока она тут хлопочет. — Лучшей помощью с вашей стороны станет более быстрое выздоровление. Потому что если вы сейчас полезете мне помогать — лечить вас станет на порядок труднее. — Простите, я не хотел Вас ничем утруждать, — он все же даже покраснел. С какой легкостью эта женщина читала все его эмоции — не помогали даже щиты, или это он вымотался на столько, что даже контролировать себя не в состоянии? — Вы меня ничем не утруждаете, к тому же компания — всегда весело, — она чуть улыбнулась — лишь уголки губ чуть приподнялись, но в этой улыбке было столько благородства и ни капли высокомерности, что он не смог устоять и улыбнулся в ответ.***
Люк кусал губы во время перелёта через гипер. По его лицу текли слёзы. Он всё время держал связь с Марой. Он почувствовал, что она, благополучно взорвав свой перехватчик, приземлилась на поверхность, и ей удалось спрятаться в небольшом лесочке. Стоило парню выйти из гиперпространства, он сразу же активировал связь с отцом. Тот, уже чувствуя, что что-то не так, сразу же откликнулся. — Ты как? — даже в измененном вокодером голосе было столько переживания за него. Люку даже стало совестливо за то, что он подвергает отца таким переживаниям, но ничего уже не изменить. Разве что повернуть время вспять и сделать так, чтобы отец не был главнокомандующим, а простым работягой-навигатором. Люк внутренне покачал головой. Тогда бы отец просто не выжил, не с его характером. А что было по характеру самому Люку? Смог бы он сидеть тихо, работать слесарем или инженером. Еще раз усмехнувшись, Люк развеял образ тихого семейного очага, возвращения с работы в объятья супруги, возню с гипотетическими детьми, тихий семейный ужин и так каждый день… Интересно, а Мариата согласилась бы на подобное? Ха! Да он сам бы на стенку бросился через месяц такой идиллии, а его рыжеволосая фурия и того раньше… У сына были больные глаза и губы были искусаны до крови. — Нас атаковали, отец… — идиллия идиллией и мечты мечтами, но он работает с тем, что имеет, а сейчас — это атака террористов на дипломатический корабль. — Что? Ты в порядке? — кажется отец начал отдавать какие-то приказы — послышались четкие постукивания по датападу. — Да, они там остались… — переживания за членов своей команды с новой силой ударили по нему. Он позволил себе открыться в Силе, позволил чувствовать, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Вейдер лишь кивнул. — Ты не ранен? — почему отец не понимает, что сейчас главное — не его состояние, а жизни других, тех, кто остался. Неужели не понимает, что эти «повстанцы» совершенно обнаглели. — Нет… нужно вернуться за ними, отец! Люк заметил, что отец расслабился. — Я посылаю Эскадрон. Кивком Люк подтвердил правильность данного решения. Империя должна показать свою силу. Империя должна показать что держит ситуацию под контролем. Но не истреблением, а судом! Но сначало надо эти корабли как-то остановить! Найти тех политиков, которые за этим стоят. Есть еще один повод навестить вице-короля Органу и его дочь. Но сначала — корабли, потом — на Корускант, выяснить кто же тот джедай. Люк успокоился, как и всегда, когда мог составить четкий план своих действий на ближайшее время. — Я вернусь за ними… — жизни людей важны, но еще важнее на данный момент — репутация Империи. Повстанцы говорят, что для Империи обычные военные — пушечное мясо — надо доказать обратное. И самым лучшим способом будет — вернуться туда за ними, самому. Показать, что он не тень отца, что он не прячется за его плащ. — Мы тебя подберем… — «Больше одного я тебя не оставлю…» — Отец… я должен… там моя команда… — Ты все равно ничего не сможешь сделать. Мы тебя подберем по ходу. Люк обречённо вздохнул и отправил свои координаты. Через несколько часов «Девастор» вышел из гиперпространства. На нем отчетливо чувствовалась взволнованная аура отца. Истребитель устремился к кораблю. Ангар приветливо открылся. Люк аккуратно приземлился и вылез из кокпита. Взъерошенный… подавленный… Его команда гибла, он это чувствовал. Надо было закрыться и отрешиться, но он не мог… иначе он потеряет связь с Марой… и сойдёт с ума. Смерти так сильно ударили по нему, что он впал в ступор. И тут же оказался в заботливых объятьях своего отца… Судя по шуму и вздрагиванию корабль только что прыгнул в гиперпространство. Адреналин, на котором работал мозг все это время, ушел и на смену состоянию возбуждения пришла некая апатия. Он даже позволил отцу обнять его и отвести в свою каюту: — Живой… О Сила! Люк! Я тебя больше никуда не отпущу одного… Тот обнял отца и прижался к нему. Сейчас он как никогда раньше чувствовал себя маленьким потерявшимся ребенком, которому очень-очень не хватало просто объятий отца. — У меня болит голова… Вейдер чувствовал боль Люка… боль от того, что тот впервые оказался в реальном бою. — Поспи, сынок, мой маленький, но уже такой взрослый… — Вейдер Силой баюкал и успокаивал Люка, как он это делал в детстве. Люк был совершенно опустошён тем, что он чувствовал. Он умирал за каждого клона, который погиб, за каждого вахтенного… Вейдер знал, что чувствует Люк… Сам он уже давно научился экранировать это… И сейчас старался прогнать эту боль из сознания Люка… Сын свернулся калачиком. — Мне надо вернуться… там моя команда… я подвёл их… Нельзя позволять этим террористам перечеркивать то, что мы стоим все эти годы. — Мы спасем их… Тебя надо было научить закрываться… Это мой просчет… Прости меня сын… — Я… нет… ты не виноват… я сам… — Тише, сынок… спи… Я никому не дам тебя в обиду… Он закрыл глаза. Вейдер Силой убаюкивал сына… что-то напевая ему сквозь маску. Парень был настолько вымотан, что вырубился почти сразу. Вейдер, пока они шли сквозь гиперпространство сидел с сыном. Тот мирно спал… Как тогда…***
Кроватка Люка стояла рядом с его медитационной камерой и специальная система «няня» передавала звуки и видео самому Вейдеру. Полуторагодовалый сынишка возился и всплакивал во сне. Его ножки трепыхались, будто мальчик пытался бежать. Вейдер окунулся в Силу проверяя сына. Мальчику снилось, что на него надвигается страшный и огромный ранкор. Малыш плакал и пытался от него убежать. Но ножки плохо слушались его и страшный зверь надвигался всё ближе и ближе. Вейдер Силой проник в его сон, защищая от ранкора… С мечом, шел на монстра и заставил того сбежать, поджав все лапы. Мальчик обрадованно подбежал во сне к папе и попросился на ручки. — Папа! Папа! К тому времени капсула уже открылась, и Вейдер почти подбежал к сыну, беря его на руки. «Все хорошо, мой милый… папа с тобой». Ребёнок прижался к его доспехам. Аура Люка сияла теплом и покоем. «Папа такой сильный! Он прогнал ранкора!» Вейдер был очарован… Для этого маленького существа он — герой. «Хотя бы для кого-то…» — чуть усмехнулся Вейдер, позволяя себе улыбнуться под маской. И ради него он готов не только против ранкора из сна выйти, но и против настоящего… Сын улыбался и смотрел на него своими голубыми глазёнками, сиявшими от счастья и гордости. «А теперь спи… И помни Папа защитит тебя ото всего, малыш». Мальчик улыбнулся. — Гуляяять… хатю есё… — Ночью надо спать… — Но папа… Вейдер вздохнул. Отказать сыну он не мог, и, взяв его на руки, пошел с ним в сад при дворце. Люк обвил его шею своими ручонками. Вейдер сел с ним на одну из скамеек. Было темно, но ветер был свежим и довольно теплым. Хорошо, что Вейдер успел взять одеяло, в которое и завернул сына. — Папа…, а ты опясь улитись? — Да, так надо, но не скоро. — Ни улитай… — сын был всегда сама непосредственность. — Я должен, сынок… — Ну пааааапа! Мы с дедуской тибя вазьмём погулять! — Я не могу, солнышко… Ты уже взрослый и должен это понимать… На глазах малыша появились слёзки. Сердце Вейдера разрывалось, когда он видел слезы на глазах сына… Не важно чем они были вызваны: разбитой коленкой, отказом в сладком… или мольба… — Не плачь… у нас много времени впереди. Малыш закусил губу. Вейдер его качал, перекладывал из одной руки в другую, ходил с ним по аллеям сада. Малыш слушал мерное дыхание отца и даже начал ЗАСЫПАТЬ под него. Вейдер внутренне усмехнулся… Дыхание, что наводит ужас на эту галактику для его сына — самое успокаивающее в мире. Малыш закрыл сонные глазки и мерно засопел. Вейдер еще походил по алееям, а потом отнес домой, уложив в кроватку. Люк даже не проснулся. когда его перекладывали…***
И сейчас взрослый Люк, слушая отцовское дыхание, сопел, как младенец. Вейдер сидел рядом. Петь он больше не пытался… Хотя, он напевал старую мелодию в Силе. Люк проспал больше чем полсуток и проснулся только тогда, когда эвакуация выживших была закончена. Вейдера не было, но Люк был укутан одним из его плащей. Он блекло улыбнулся. Отец был верен себе. На парня навалилось всё, что случилось вчера. Он глубже закутался в плащ. Сейчас уже не было той беспросветной боли, остался лишь неприятный осадок, да мысли о том, как эту ситуацию разрулить в нужном ему и Империи русле. Внезапно он ощутил присутствие Мары на корабле. Она довольно профессионально рассказывала Вейдеру о том, что случилось. Кажется даже заслужила похвалу… Люк поднял голову. «Мара… жива… слава Силе» Он отпустил ее. Рекс тоже чувствовался рядом как и многие из 501… кое-кто из вахты… обычные штурмари… пилоты… Люк закутался в отцовский плащ. Парень встал. Как бы ни уютно было под отцовским плащом, но надо… И на входе практически наткнулся на Мару. Та засмущалась от столкновения, но затем вновь приняла вполне профессиональный вид. — Рада, что вы выжили. — Рад видеть тебя, Мара… — кивнул он. Она подняла глаза, в их зеленой манящей глубине мерцали звезды. — Данные о потерях уже есть? — Люк ответил ей таким же взглядом. Голос же звучал отстранёно. — Да… когда я и 501 приземлились на планету, мы тут же стали организовывать поиски спасательных капсул. Местные, зная, что ВЫ для них сделали, помогали нашим без каких-либо вопросов. — Сколько безвозвратных потерь? — 10% личного состава. — Перешли мне список, когда будет готов. Поимённый… — Люк… зачем тебе… — Я сам напишу их семьям… если они есть… и составлю доклад отцу… Мара посмотрела на него. — Хорошо, милорд. Будет сделано. Он кивнул. — Где солдаты? — Их разместили по кораблям. Кроме 501. Они сейчас с Вейдером. Люк кивнул. — За мной. Я хочу услышать их рассказ. Мара кивнула и последовала за ним. Люк вошёл в помещение, где находился отец в сопровождении Рэкса, раненого Зубрилы и Коди. Мара вошла следом и встала за левым плечом Люка. Люк терпеливо стоял чуть в стороне, ожидая окончания отцовского разговора. Первым на него посмотрел Зубрила. И по его лицу скользнула улыбка. Он тоже помнил Люка с детства. Парень бледно улыбнулся. Потом Коди… Рекс… Этого сорванца они помнили все. Отец развернулся. — Люк? Он кивнул отцу. — Рэкс… Зубрила… Коди… Мара… — он говорил глухо. — Я хотел бы услышать всё, как было. К хаттам сухие отчёты. С эмоциями… Вейдер, Рекс и Коди вздрогнули. Все поняли одно… несмотря на выбор пути политика… несмотря на нелюбовь к сражениям… Люк Скайуокер сын своего отца. Рекс повернув голову к Боссу, получил от того утвердительный кивок. Сын должен знать… Должен понять… И Рекс начал рассказ… такой, какой он поведал бы даже не Вейдеру… тот успел измениться. А тот, что рассказал бы Анакину Скайуокеру. Со взрывами, эмоциями, приказами… Глупыми смертями и великими жертвами. Сам еле сдерживая слезы. Люк бледнел, сжимал кулаки и сам еле сдерживал эмоции. При клонах он мог не слишком играть. Мара стояла сзади уткнувшись в рукав плаща. Зубрила подошел и положил руку ему на плечо. Он прошел это испытание и выдержал его. «Ты действительно сын своего отца, Люк…» Люк дотронулся своей рукой до его. Клон кивнул, пожимая ее. — Ты вырос, Люк. А мы даже не заметили. — Списки погибших готовы? — Да. — Перешли их мне… я лично напишу семьям погибших… — Люк… Это слишком много… — Я должен. Пусть это и займёт не один день… Что с моим кораблём? — Взорван. У повстанцев новые корабли. Каждый приближен к ИЗР-2… — сказал Рекс — Явно постройки мон-каламари. — Да, они напоминают их прогулочные яхты… Характерной формой и схожестью с китодонтами. Люк кивнул. Вейдер задумался. — Значит Мон-каламари… Есть цель для нашего флота. «И игрушки Таркина» — Надо узнать, не украли ли корабли… К тому же суд — куда более действенный способ. Не стоит делать из них мучеников, борцов за «демократию», — Люк выплюнул это слово, словно ругательство. Да и то, что вкладывалось изначально в это понятие, почти противоположно тому, что сейчас делают эти террористы. — Проверим. Люк кивнул. — Мне придётся искать новый корабль… прости, пап… — Ты не виноват… Надо было сразу дать тебе целый Эскадрон… — Папа! — не выдержал Люк. — Я не военный… Вейдер кажется фыркнул… Мара удивилась… Вейдер умеет смеяться? — Люк… это судьба… — Да уж… — фыркнул тот. — Так что мы подберем тебе симпатичный флотик и будешь разъезжать с ним… Кстати, что насчет этой планеты? Что решили ученые? — Доктор Наберрие считает, что процесс можно контролировать и вернуть всё в мирное русло…, но прежде необходимо ещё раз перепроверить расчёты… В Силе вспыхнула боль, страшная, поглощающая, сильнейшая боль от смерти любимой… — Хорошо… действуй, — Вейдер нашел в себе силы развернуться и выйти. «Хатт… я идиот!» Люк поспешил за отцом. Тот дошел до ближайшего конференц-зала и сев за стол уронил голову на руки. — Отец! — Люк подбежал к нему. — Прости меня! — Ты… ты не виноват… это я один во всем виноват… во всем… только я… — Отец, о чём-ты? Вейдер собирался с мыслями.