Наследники Слизерина

Белла сидела на диване в гостиной. Домовик, которому она еще сегодня утром грозилась отрезать уши, теперь старательно перебинтовывал ее пораненные руки. На стене напротив висел изысканный гобелен с изображением заурядного пейзажа. Девочка таращилась в него невидящим взглядом, а родители стояли рядом и настойчиво пытались выудить из нее подробности произошедшего. — Белла, выпей, пожалуйста, — отец протянул ей стакан воды и сел на диван рядом с дочерью. Девочка послушно сделала глоток и, не отрывая бессмысленного взгляда от гобелена, поставила стакан на журнальный столик. — Сигнус, не церемонься с ней! — вмешалась Друэлла. Она ходила по комнате взад — вперед, нервно заламывая руки. — Белла, дочка, — мягким голосом продолжал отец. — Что ты сделала с котом? Уязвленная несправедливостью вопроса, дочь вышла из оцепенения и, наконец, взглянула на него. — Я?! — возмутилась она. — Это были маглы! Мать и отец недоверчиво переглянулись. — Белла, не ври нам, пожалуйста! — раздраженно проговорила Друэлла. — Откуда тут взяться маглам? — Я не вру! — горячо воскликнула она. — Я знаю, что за пределами нашего поместья живут маглы, и я была там! Они положили котенка в коробку со стеклом, а потом хотели поджечь, но я их остановила. — Ты выходила за ограждение?! — Друэлла панически всплеснула руками. — Сигнус, ты это слышал? Что нам теперь с ней делать? Запирать на замок? Отец нахмурился и жестом заставил жену замолчать. — Белла, пожалуйста, ничего не бойся и расскажи нам, что произошло. Сердито глядя на родителей, дочь поведала все, как было, не упоминая только о своем побеге. На протяжении всего рассказа старшие Блэки попеременно краснели и бледнели. В конце концов, мать обессилено опустилась на диван рядом с отцом. — Сигнус, что это значит? — изумленно спросила она. — Это было колдовство? — Белла, ты точно ничего не преувеличила? — серьезно спросил тот. — Одежда загорелась сама? Может маглы пролили на себя этот… как его… — Керосин. — Вот-вот. Может, это был просто несчастный случай? Белла отрицательно покачала головой. — А тот магл? Его действительно так далеко отбросило? Белла, не подумай, что я не хочу тебе верить, но, возможно, тому, что произошло, есть какое-то немагическое объяснение. Может, ты слишком сильно его толкнула? Белла представила себе эту картину и с саркастической серьезностью проговорила: — Это вряд ли, папа. Наверное, тот магл просто умел летать. Родители переглянулись снова. — Трисси, дорогая, — вмешалась мама, — я резко говорила с тобой сегодня утром, и, возможно, ты решила выдумать все это, чтобы убедить нас в том, что ты волшебница, но, поверь, ты останешься нашей дочерью вне зависимости от того, есть у тебя магические способности или нет. Белла гневно посмотрела на нее. — Не хотите — не верьте, — сухо отрезала она. Мать и отец переглянулись в третий раз. — Нам надо поговорить наедине, — шепнула Друэлла мужу, видимо, полагая, что сидящая в полутора футах от нее дочка ничего не услышит. — Белла, пожалуйста, подожди здесь немного, — сказал отец, поднимаясь с места, и они с матерью вышли в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь, однако слышимость все равно была превосходной. — Как думаешь, она говорит правду? — с надеждой спросила мать. — Элла, я бы очень хотел ей поверить, — увещевающим тоном начал отец, — но после того, что произошло сегодня утром, Белла была очень подавлена. Я даже не удивлюсь, если она сама покалечила кота и придумала эту историю, чтобы убедить нас в том, что у нее есть способности. Мне вообще кажется, что она была сильно расстроена в последнее время, да еще Меда постоянно хвасталась тем, что едет в Хогвартс. А, когда ты назвала ее сквибом… Представляешь, какой это был удар? Ведь она еще совсем ребенок! Каково ей было остаться наедине с этими мыслями? — Но зачем было придумывать ТАКОЕ? — изумилась мать. — Могла бы просто соврать, что левитировала. А тут и маглы, и кот… Вдруг прямо перед носом у Беллы раздался резкий хлопок, заставивший ее подпрыгнуть на диване от испуга. Вопреки всем законам такта Орион Блэк трансгрессировал прямо в центр гостиной дома своего брата. — Где твои родители? — сурово спросил он, даже не поздоровавшись. Не успела Белла и рта раскрыть, как отец с матерью сами вбежали в комнату. — Орион! Что… — начала было Друэлла. — Сигнус, какого черта! — гневно воскликнул гость, обращаясь к брату. — В чем дело? — перепугался тот. — Какого черта в Сектор борьбы с неправомерным использованием магии поступило сообщение, что возле ваших границ кто-то применил «Инсендио» и «Депульсо»?! Сигнус и Друэлла в единодушном ужасе уставились на дочь. — Хорошо, что мне сразу же об этом сообщили, — продолжал Орион с чувством собственной важности. — Я сумел убедить тамошних мракоборцев в том, что на их карте есть погрешность порядка двадцати футов, поэтому заклинания, скорее всего, применялись на вашей территории. К счастью, они все сегодня отправили своих детей в Хогвартс, и теперь сидят празднуют, так что поверили мне на слово и не стали учинять проверку. — Орион!— воскликнула потрясенная Друэлла, — Как нам тебя отблагодарить? — Ну, во-первых, Элла, объяснить, что у Вас тут произошло, во-вторых, пообещать мне, что впредь такое не повторится, потому что в следующий раз мне не удастся вас прикрыть, — строго отозвался он. — Орион, дело в том, — извиняющимся тоном начал Сигнус, — что это, по всей видимости, была наша дочь. — Дочь? — переспросил он, нахмурившись, — но я сам видел, как она села сегодня утром в Хогвартс-экспресс. — Нет, брат, я имею в виду Беллу. Орион недоверчиво посмотрел на девочку, все еще сидящую на диване и увлеченно наблюдающую за разговором. — Вы, что, дали ей волшебную палочку? — возмутился он. — Нет, что ты! — ахнул Сигнус. — Честно говоря… Она ни разу до этого не колдовала… — смущенно прибавил он. Орион бросил на Беллу удивленный взгляд. — Она ни разу до этого не колдовала, и вы дали ей палочку?! — возмутился он пуще прежнего. — Да нет же, Орион! Не было у нее палочки! — Без палочки… — медленно повторил дядя, видимо, пытаясь уложить все это в голове. — А какого Мерлина она использовала боевую магию на магловской территории? — Дело в том, что у нее вышло столкновение с магловскими детьми, и, видимо, она неосознанно использовала против них «Инсендио» и «Депульсо». — Столкновение?! — потрясенно воскликнул он. — И чары были направлены против маглов?! Сигнус, ты хоть понимаешь, во что это может вылиться?! Нужно немедленно найти их и стереть им память! — А, если об этом кто-то узнает, Орион! — вмешалась Друэлла. — Вы же не из Отдела магических происшествий и катастроф. Это не ваша компетенция. — А пулять в них «Инсендио» и «Депульсо», стало быть, «ваша» компетенция! — огрызнулся Орион. — Элла, ты хоть понимаешь, что, если в министерстве пронюхают о случившемся, ты и твой муж попадете под суд? Я уже молчу про то, что Сигнус может потерять свой пост начальника отдела! Друэлла вскрикнула и испуганно прикрыла рот руками. — Ты совершенно прав, Орион, — решительно поддержал его Сигнус, — нам нужно немедленно разыскать тех маглов. Надеюсь, они не успели далеко уйти. Белла, тебе придется показать нам место, где все это произошло. — Я покажу, — язвительно перебил брат, — мы полчаса разглядывали его всем отделом на карте. — Что ж, тогда не будем терять времени зря. И они оба мигом трансгрессировали. Белла с матерью остались в комнате одни. «Что же теперь будет?» — подумала Белла, исподтишка взглянув на мать в ожидании выговора, но выражение лица Друэллы, к ее удивлению, не было строгим, скорее даже наоборот. — Я знала! Я чувствовала! — воскликнула мать, плюхаясь на диван рядом с дочерью, и заключая ее в крепкие объятия. Белла вытаращилась на нее с испугом и удивлением. — Я знала, что ты не можешь быть сквибом, ведь ты моя девочка! — она чмокнула дочь в щеку. — Ничего-ничего! — продолжала она, беседуя сама с собой. — Все обойдется! Как же я счастлива, Трисси! Ты же простишь меня за все, что я тебе наговорила сегодня? Ведь простишь? Подумать только! Ведь «Инсендио» изучают только на четвертом курсе! — Я уже простила, — ответила Белла, понимая, что выбора у нее все равно нет. — Ну, вот и славно! — мать обернулась и кликнула домовиху. — Вакса! Принеси нам немедленно чай и черничный пирог! — затем повернулась к дочери и продолжала. — Белла, я сегодня же отправлю сову Меде. Представляешь, как она обрадуется! Хоть вы и поссорились, но я абсолютно уверена, что, на самом деле, она очень о тебе беспокоится. Теперь вы обязательно помиритесь! А еще я расскажу всем, о том, что ты колдовала, и никто больше не посмеет назвать тебя сквибом! Никто даже подумать так не посмеет! Белла ела черничный пирог, слушала маму и немало удивлялась такому резкому изменению вектора родительской любви. Однако чреда потрясений не давала ей до конца осознать всю важность случившегося для ее дальнейшей судьбы. Она вдруг почувствовала себя ужасно уставшей. В конце концов, она не спала почти всю ночь. Но все равно ей пришлось дождаться, пока дядя и отец вернутся. — Ну что? Что? — взволнованно воскликнула Друэлла, едва они появились. — Все нормально, — выдохнул Сигнус, — нам удалось найти всех шестерых и изменить им память. Надеюсь, мы сможем забыть об этом инциденте. — Да уж! — фыркнул Орион. — Только не погнушайтесь наложить дополнительные чары на ваш защитный барьер, чтобы дети не могли пересекать его, когда вздумается. Уж поверьте мне — отцу двоих сыновей. Когда у тебя в доме начинающие волшебники, легкомысленное отношение к безопасности может закончиться огромными неприятностями… Тем не менее, Белле надо отдать должное. Те маглы были напуганы до смерти. У нее очень неплохие магические дарования. Друэлла горделиво заулыбалась. — Орион, ты так много сделал для нас сегодня, — проговорила она тоном образцовой учтивости, — не желаешь побыть с нами еще немного и чего-нибудь выпить? — Пожалуй, — с довольной улыбкой согласился он, — только чего-нибудь покрепче. Пока взрослые были заняты разговорами, Белла незаметно покинула комнату и отправилась к себе. Она была не в силах больше бороться со сном, и, едва голова коснулась подушки, тут же отключилась. Проспала она почти целые сутки, а, проснувшись, почувствовала себя неважно. Вызванный целитель диагностировал лихорадку и прописал быстродействующее зелье, однако помогало оно, вопреки названию, довольно вяло. Болезнь продлилась около двух недель, и почти все это время девочка лежала в постели, находясь в полусне и бреду. Она видела то искаженные кровожадным смехом лица маглов, то окровавленное тело котенка, то снова ощущала биение крохотного сердечка в своих руках… Ее глаза наполнялись горячими слезами. «Разве что-нибудь может иметь значение в мире, где такое крошечное и беззащитное существо может быть вот так просто уничтожено, без всякого смысла? Разве можно убивать для развлечения?» — думала она, внезапно просыпаясь среди ночи. Теперь Белла понимала, что отец имел в виду, говоря о беспрецедентной магловской жестокости. После увиденного ее больше не удивляло, что маглы придумывают всякие убивающие машины. Они просто звери какие-то, а не люди… «Интересно, где те мальчишки сейчас? — размышляла она в момент пробуждения. — Чем они заняты? А, вдруг, тот ублюдок сейчас запихивает в ящик со стеклом щенка? Или кролика. Или еще кого-нибудь. Кто остановит его теперь? Эти мысли мучили ее постоянно, стали навязчивой проблемой. Она понимала, что не успокоится до тех пор, пока не обнаружит хоть какой-то способ повлиять на эту чудовищную несправедливость. Почувствовав себя лучше, она подошла к отцу и попробовала вновь заговорить с ним о маглах, но, на этот раз, ее интересовали войны, истребляющие машины и прочие зверства, о которых она прежде слышала вскользь. Отец удивился, но убедившись, что его дочь не испытывает к маглам больше никакой симпатии, рассказал ей все, что знал, и даже посоветовал книги некоего профессора Годвульфа — современного магловского исследователя, широко известного защитника прав волшебников. Он специализировался в основном на магловской истории, вернее на ее малосимпатичных моментах. Уже с первых страниц Белла была потрясена. Ее самые худшие подозрения не только подтвердились, но и превзошли все мыслимые и немыслимые ожидания. Маглы только и делали, что воевали друг с другом, причем даже без особой на то причины. Профессор Годвульф писал, что они алчные и недалекие существа, которых никак нельзя считать людьми, поскольку они постоянно пытаются самоутвердиться за счет уничтожения друг друга, а все их изобретения ставят своей целью истребление живых существ, в чем они довольно далеко продвинулись, хотя сами настолько глупы, что даже не в состоянии в полной мере осознать опасность своих действий. «Позволять маглам жить так, как они хотят, это все равно, что научить трехлетнего ребенка непростительным заклятиям и оставить их использование на его усмотрение», — писал он. На вопрос, есть ли какой-то способ остановить или образумить маглов, он отвечал, что, к сожалению, по своему нравственному и духовному развитию они стоят даже ниже эльфов и гоблинов, поэтому единственным способом повлиять на ситуацию является сокращение популяции до безопасного минимума и истребление наиболее «одаренных» особей. «Некоторые либералы утверждают, что мы не имеем права решать судьбу маглов, — писал он, — однако, неужели, вы думаете, что они бы пощадили нас? Истории известно множество случаев того, как маглы нападали на волшебников, и, ставя колдовство им в вину, пытались подвергнуть их пыткам и заживо сжечь на костре. Волшебникам, как правило, удавалось заморозить огонь и трансгрессировать, однако сути магловских намерений это не меняет. Они готовы были нещадно истреблять нас лишь из зависти к нашим магическим способностям. Разве вы забыли, почему мы сейчас вынуждены скрывать от них свое существование? Любой волшебник, обнаруживший себя перед маглами, сразу же подвергнется агрессии и попытке убийства. Тем временем, магловский прогресс идет бешеными темпами. У них уже есть оружие, способное разом уничтожить всю нашу планету. И хотя министерство магии утверждает, что все находится под контролем, не вполне разумно, на мой взгляд, было бы полагаться на добросовестность министерских чиновников (при всем моем к ним уважении). Уже не говоря о том, что маглы своими нелепыми изобретениями разрушают окружающую среду, и до этого практически никому нет дела. А пока мы боремся за их права, какой-нибудь спятивший магл может одним нажатием кнопки отправить нас всех к Мерлину. Не зря Салазар Слизерин еще много веков назад предупреждал нас о потенциальной опасности маглов, но философское наследие этого великого и крайне прозорливого волшебника, к сожалению, было забыто и попрано грядущими поколениями. И когда, как не сейчас, нам следует вспомнить о нем и вернуться к истинным ценностям?» Это был некий «манифест» профессора Годвульфа и основная канва всех его книг. Целый том из его трудов был посвящен средневековой инквизиции, жертвами которой, по его словам, как правило, становились маглы, по ошибке уличенные в колдовстве. Годвульф, тем не менее, с маниакальным педантизмом описывал пытки и телесные наказания, не гнушаясь анатомических подробностей, детально разъясняя все, что происходило с человеческим телом под воздействием пыточных инструментов. Пожалуй, даже у взрослого, немало повидавшего человека этот текст вызвал бы отвращение и немедленное желание закрыть книгу и забросить ее подальше, что уж говорить о Белле. Но она не могла заставить себя оторваться, пока не прочитала все от корки до корки, хотя с каждым новым предложением у нее по телу пробегали мурашки, а во рту появлялся неприятный металлический привкус. Последующие несколько дней она ходила сама не своя, переживая в своем воображении эти жуткие картины, но успокаиваться на полученной информации не хотела. Порывшись в семейной библиотеке, она нашла некоторые записи своей двоюродной бабушки Араминты Мелифлуа, известной своими попытками пролоббировать антимагловские законы. В своих черновиках Араминта писала, что маглы являются тупиковой ветвью развития, и любые связи или симпатии по отношению к ним свидетельствуют лишь о слабости собственных магических способностей. «Мне случалось общаться с волшебниками, симпатизирующими маглам и даже проявляющими интерес к их деятельности и историческому развитию. Некоторые из них доходили до той идеи, что нам, якобы, есть, чему у них поучиться! Однако на поверку эти «волшебники» оказывались довольно заурядными колдунами. Скорее всего, ощущение собственной ущербности в волшебном мире толкало их на контакты с маглами». Читая эти строки, Белла невольно устыдилась того, что еще совсем недавно сама была подобна этим волшебникам. Также у Араминты было целое сочинение под названием «Чистая кровь», посвященное влиянию магловской наследственности на магические способности. «Засекреченное исследование аномалии «сквиб», проводимое в Больнице св. Мунго с 1890 по 1894 год имело ошеломляющий результат. 75% сквибов, принимавших участие в исследовании, были полукровками либо имели в роду большой процент маглорожденных волшебников, 23% имели в роду небольшой процент маглорожденных волшебников и полукровок, и лишь 2% происходили из чистокровных семей. К сожалению, результаты этого исследования по распоряжению «сверху» обнародованы не были и доступны лишь немногим. Один мой знакомый целитель (не стану раскрывать его имени, дабы не испортить ему карьеру) сделал расчеты, согласно которым, если все до единого волшебники будут вступать в брак с маглами, то магические силы их детей будут с каждым поколением ослабевать, и по истечении 300-350 лет на Земле не останется ни одного человека способного колдовать. Поэтому, в первую очередь, нам надо позаботиться о принятии законов, запрещающих контакты волшебников и маглов, а вступление в брак или сожительство с маглами должно караться тюремным заключением. Детей, ставших плодом такого брака, не стоит допускать к обучению вместе с чистокровными волшебниками, поскольку ввиду слабых магических дарований, постижение серьезных приемов колдовства может оказаться им не под силу, что приведет к упрощению всей учебной программы, и пострадают от этого, в первую очередь, настоящие волшебники, которые недополучат знаний и необходимых навыков». «Разве может быть что-то лучше и желаннее волшебства? — поражалась Белла,— Какими идиотами нужно быть, чтобы рисковать этим потрясающим даром!» — Папа, почему законы бабушки не были приняты? — как-то спросила она отца. — Неужели в Министерстве магии все такие глупые? — К несчастью, Белла, грязнокровки сейчас имеют большое влияние во власти, — ответил он. — Да и среди чистокровных волшебников мало тех, кто серьезно готов отстаивать свои идеалы. — Но это же ужасно! — с чувством воскликнула она. — Как они могут молчать? Отец пожал плечами. — Все живут своей жизнью, Белла, и не хотят лишних проблем. — И совсем нельзя ничего поделать? Отец ласково обнял дочку за плечи. — Белла, если никто ничего не делает, это не значит, что ты ничего не можешь сделать, — сказал он. — Но что могу я? — искренне удивилась девочка. — Пока что ничего, — согласился он. — Но ты ведь вырастешь, и, если приложишь много усилий, то станешь хорошей волшебницей, сможешь пойти по стопам бабушки и, возможно, добьешься того, чего не удалось ей. — Как я могу добиться того, чего не удалось ей? — скептически спросила Белла, — если она была одной из самых лучших волшебниц в нашем роду. — Ну, значит, тебе придется ее превзойти, — сказал отец так, как будто, в этом не было ничего сложного. — И ты думаешь, у меня получится? — с надеждой спросила она. — Дочка, — со всей серьезностью ответил Сигнус, глядя ей в глаза, — если однажды ты перестанешь задаваться этим вопросом, и твоя цель станет единственным, что будет иметь для тебя значение — ты поймешь, что нет ничего невозможного. Все твои предки были слизеринцами, и ты знаешь, что честолюбие — самая главная наша черта. Я верю, что ты из тех, кто никогда не принимает поражения. Его слова прочно засели у Беллы в голове. Она вознамерилась, во что бы то ни стало, сделаться искусной волшебницей. До Хогвартса оставалось ждать еще почти год, но Белла решила не терять времени и начать изучать магию немедленно. Она тщательно перебрала семейную библиотеку и притащила в свою комнату все книги, которые хоть как-то могли помочь ей в изучении волшебства. В основном это были старые учебники, некогда принадлежавшие ее предкам. Многие из них были такими древними, что края страниц истлели, а чернила почти выцвели. Некоторые книги были изрисованы пометками, но разобрать их, а, тем более, понять смысл было практически нереально. Белла, кажется, никогда в жизни не читала столько, сколько в те месяцы, и обнаружила в себе поразительное любопытство и жажду знаний. Ее интересовало все: то, какие бывают заклинания, зелья, что такое окклюменция, легилименция, анимагия… Она подолгу разглядывала картинки, демонстрирующие последствия тех или иных заклятий, читала советы относительно того, как усилить собственные чары, и историю их происхождения. Через какое-то время она уже неплохо разбиралась в классификации заклинаний и многие из них изучила детально. Особенно ей нравился раздел, называемый «боевой магией», именно там она нашла заклятия «Инсендио» и «Депульсо», о которых говорил дядя, и даже попыталась их повторить, но ничего не вышло. Белла решила обязательно к ним вернуться, как только у нее появится волшебная палочка. Кроме того, ее очень интересовала трансфигурация, но не как магический раздел в целом, а конкретно то заклинание, которое превращало людей в слизняков, и она была очень расстроена, узнав, что превращение человека во что-либо является высшим волшебством, и учиться этому нужно долгие годы. «Что ж, Сириус, придется тебе еще подождать» — недовольно подумала она. Так наступила зима. Белла была страшно увлечена изучением магии и почти не скучала по старшей сестре. Еще в сентябре она получила от Дромеды письмо с поздравлением по поводу появления магических способностей и предложением помириться. Белла согласилась, но про себя отметила, что горький осадок в душе все равно остался. Тем не менее, когда сестра приехала на зимние каникулы, Белла старательно делала вид, что ничего не случилось и не отходила от нее ни на шаг, без конца расспрашивая о Хогвартсе и прося сотворить какое-нибудь волшебство. Дромеда была польщена таким вниманием и гордо демонстрировала заклинания, которым обучилась. К слову, запрет на колдовство вне Хогвартса Блэки никогда не воспринимали на свой счет, считая, что он актуален только для учеников, чьи родители не являются волшебниками. — Меда, дай мне палочку, я тоже хочу попробовать! — вдруг попросила Белла. — Ты что! — испугалась сестра. — Это ведь моя палочка, она тебя не послушается! — Ну дай хотя бы разок! — клянчила Белла, пламенно глядя на вожделенный предмет. — Нет, а вдруг ты ее сломаешь? — не сдавалась Дромеда. — Меда! Ну до чего же ты трусливая! — в сердцах воскликнула Белла и выхватила волшебную палочку у нее из рук. — Отдай! Отдай! — в панике закричала Дромеда, но младшая сестра бросилась наутек. Успев добежать только до гостиной и, чувствуя, что ее вот-вот нагонят, она сделала витиеватый взмах рукой в направлении камина и воскликнула: — Инсендио! Волшебная палочка вдруг стала извергать жгучие оранжевые искры, в следующую же секунду выпрыгнула у Беллы из пальцев и куда-то укатилась. Несколько искр все же попало на ковер, и, к ее ужасу, он воспламенился. — Белла, ты с ума сошла! — воскликнула Дромеда, доставая свою волшебную палочку из-под дивана. — Ты устроила пожар! — Так потуши его! — закричала Белла. — Как? Я не умею! — Агуаменти! — Что?! — Дай сюда! — Белла снова вырвала палочку из рук сестры, и, удерживая ее изо всех сил, произнесла заклинание. «Только бы сработало», — взмолилась она. Из палочки появилась тонкая струя воды, и пламя, еще не успевшее как следует разгореться, погасло. Белла вернула палочку перепуганной сестре. — Нам ведь влетит… — пролепетала Дромеда, встревожено глядя на дымящийся ковер. — Я же говорила тебе не брать мою палочку! — Ничего не влетит! — решительно сказала Белла. — Вакса! Немедленно иди сюда! Домовиха мгновенно прибежала на зов. — Очисти пятно и проветри тут! — приказала Белла. — Так, чтобы родители ничего не узнали. — Но госпожа, — возразила Вакса, — пятно от огня не чистится. — Ты хочешь ослушаться моего приказа? — гневно изогнув брови, воскликнула девочка. — Госпожа! — Вакса умоляюще подняла на нее свои стеклянные глаза. — Если мама что-то заметит, скажешь, что это ты уронила свечу, — безжалостно проговорила Белла, испепеляя домовиху взглядом. — Хорошо, госпожа, — Вакса обреченно опустила голову и склонилась над пятном. В итоге родители ничего и не узнали, но после того случая Дромеда наотрез отказалась давать сестре свою волшебную палочку и устраивала истерику всякий раз, когда та ее об этом просила. Белле ничего не оставалось, кроме как смириться и оставить ее в покое. В какой-то момент она поняла, что изучать заклинания только в теории уже стало бессмысленным и потеряло для нее всякий интерес. Тогда Белла решила заняться зельеварением. Чем не способ творить магию, не прибегая к волшебной палочке? Она попросила у мамы котел, базовые ингредиенты и с усердием начала практиковаться. Занятие оказалось довольно кропотливым, требующим внимания и терпения, а эти качества, как раз, были у Беллы в большом дефиците. Поначалу не получались даже самые примитивные зелья, и она уже хотела забросить это неблагодарное дело, решив, что одними заклинаниями в этой жизни вполне можно обойтись, но потом признала, что никогда не станет великой волшебницей, если не будет уметь варить эти чертовы зелья. Поэтому, ругая котел последними словами, начинающая колдунья стала пытаться нарезать имбирь именно такими тонкими ломтиками, как было нарисовано в книге, и, в конце концов, спустя две недели неудачных попыток и два мешка испорченных ингредиентов, ей удалось приготовить морочащую закваску точно такого цвета и консистенции, как было описано в учебнике. Дело оставалось за малым: проверить, работает она или нет. Белла уже, было, поднесла ложку ко рту, но в последний момент остановилась. «Это мое первое зелье, — резонно заметила она. — Так ведь и отравиться не долго». — Вакса, мне нужно, чтобы ты выпила это, — приказным тоном произнесла Белла, протягивая домовихе черпак. Вакса послушно кивнула и потянулась вперед. — Нет, стой! — вдруг передумала девочка, — окочуришься еще.... Вакса испуганно округлила глаза. — Пойдем! — скомандовала Белла и повела домовиху на чердак. Там был расположен совятник, где Блэки содержали нескольких сов. Белла выбрала самую старую и наименее ценную, с ее точки зрения, птицу и поманила ее к себе. Сова послушно вспорхнула и села ей на руку. Белла попыталась подсунуть ей половник, но та вполне ожидаемо отвернула голову, не желая отведать непонятного напитка. — Я так и знала! — раздраженно пробормотала Белла. — Вакса, держи ее! Домовиха испуганно и неуклюже схватила бедную сову. Истерически ухая, та стала отчаянно вырываться, но Белла изловчилась и влила зелье ей в клюв. — Все! Отпускай! Вакса разжала пальцы. Сова спикировала и, не выставив лапы вперед, шлепнулась брюхом о каменный пол. Далее она издала странный звук и попробовала подняться, упираясь крыльями. Зрачки у нее разъехались в разные стороны, и по всему она вела себя так, точно была сильно пьяна. Остальные совы поглядывали на нее с опаской и недоумением. — Получилось! — радостно воскликнула Белла. Вакса с ужасом на нее посмотрела, вероятно, радуясь, что не выпила этого варева сама. А преисполненная гордости девочка вернулась на кухню, чтобы налить немного зелья в склянку, решив сохранить его, как памятник собственному успеху. Правда, поcтрадавшая сова как будто не отошла от закваски до конца и периодически стала вести себя странно, так что больше никто не рисковал доверять писем. Причина ее сумасшествия осталась невыясненной. То ли птица была уже слишком стара и больна, то ли зелье было приготовлено с ошибкой. В любом случае Белла поняла, что если будет и впредь оттачивать свое мастерство на совах, они быстро закончатся. Но кто-то подопытный все равно был нужен, поэтому она попросила отца купить ей в Косом переулке несколько белых мышей и, в дальнейшем, стала экспериментировать на них. — Неужели тебе их не жалко? — как-то раз удивленно спросила Дромеда. Она приехала домой на весенние каникулы и застала Беллу за попыткой напоить одну из своих мышей приворотным зельем. — Почему мне должно быть их жалко? — не поднимая глаз, спросила сестра. — Ну ведь ты всегда любила животных… и даже пыталась тогда спасти кота. А теперь вот сама мучаешь. Белла разозлилась. — Я никого не мучаю! — отрезала она. — Я использую их для дела. И никогда больше не смей так говорить! Слышишь! Никогда! Белла действительно не испытывала никакого сострадания к мышам, но слова сестры ее задели. Она и сама заметила, что стала менее чувствительной в последнее время. Раньше она по-детски умилялась, видя какую-нибудь зверушку, а теперь смотрела на всех без исключения животных с одинаковым равнодушием. «Мир и без того слишком жесток, — оправдывала она себя, — глупо переживать из-за каждой крысы». Тем более, Белла научилась готовить уже порядка десяти зелий и своим успехом была во многом обязана подопытным мышам. Во-первых, с их помощью можно было сразу понять, правильно ли приготовлен отвар, а, во-вторых, сам процесс зельеварения приобрел практический смысл и стал гораздо увлекательней. Вообще, за этот год Белла успела научиться многому. Она уделяла магии все свое свободное время, поражая домочадцев своим рвением. Отец даже как-то раз иронично заметил: — Белла, наверное, в Хогвартсе тебе будет очень скучно. Ведь ты уже прошла программу всего первого курса! Тем временем, наконец, наступило долгожданное лето. — Скорей! Скорей бы сентябрь! — не переставала повторять Белла. — Ох, не торопи! — ворчала Дромеда ей в ответ. — Школа — это не так весело, как казалось на первый взгляд. Но Белла ее словам не верила. Каждый день она засыпала и просыпалась с радостной мыслью, что до вожделенного момента осталось совсем немного. И вот произошло самое долгожданное событие в жизни любого волшебника. Ясным августовским утром Белла проснулась от навязчивого стука по оконному стеклу. Приоткрыв сонные глаза и приглядевшись, она поняла, что это крупная рыжая сова, не похожая ни на одну из тех, что обитали в совятнике Блэков. Рывком поднявшись с кровати, девочка подбежала к окну и распахнула раму. Ее сердце колотилось, как сумасшедшее, пока она дрожащими руками отвязывала письмо. И да. Это было оно. Тот самый конверт с гербовой печатью, точь-в-точь как получила Дромеда год назад. Белла закричала от радости и прямо в пижаме стремглав побежала сообщить всем эту радостную новость. Было еще довольно рано, но спустя несколько минут, когда она обошла с письмом весь дом, члены семьи собрались внизу, чтобы ее поздравить. Мама немедленно приказала домовикам приготовить праздничный ужин. — Я думаю, никто в этом доме не ждал письма из Хогвартса так, как Белла, — улыбался отец. — Она заслужила этот праздник. — Но, разве мы не поедем прямо сейчас? — удивилась дочка. — Белла, до Хогвартса еще целый месяц, — усмехнулась Дромеда. — Да, нет! Разве мы не поедем прямо сейчас в Косой переулок? — Белла, давай подождем хотя бы выходных, — попыталась урезонить ее мать, — чтобы пойти туда всей семьей. Ведь это большое событие для каждого юного волшебника. — Не-ет! — простонала Белла. Она ждала этого момента одиннадцать лет, и больше не собиралась ждать ни одного лишнего часа. — Мама, ну мы быстро! Пожа-а-алуйста! — Что значит быстро, Белла? Ты погляди. У тебя список на полторы страницы! — Не обязательно покупать сегодня все. Давайте купим только палочку, а остальное потом. Пожалуйста!!! — Белла посмотрела на родителей самым жалостливым взглядом, на который только была способна. — Да, давайте, — вдруг поддержала ее Цисси своим тоненьким голоском. — Я сказала, нет, и нечего клянчить! — строго осадила их мать. Но тут вмешался отец: — Подожди, дорогая. Мне кажется, я смогу перепоручить кое-какие дела и не выходить на работу сегодня. — Какая в этом необходимость? — удивилась Друэлла. — Ведь можно подождать несколько дней! — Волшебники всей Британии заявятся туда в выходные, — резонно заметил отец. — Не думаю, что нам улыбается провести весь день, стоя в очередях. Друэлла нахмурилась, обдумывая аргумент, и, в конце концов, сдалась. — Хорошо, девочки. Так и быть. Собирайтесь! Услышав это, дочери с радостными воплями побежали в свои комнаты переодеваться, а ровно в десять утра все пятеро вышли из Дырявого котла. Магазинчики еще только начинали открываться, а на уютной мостовой Косого переулка почти не было прохожих. — Что ж, я предлагаю для начала зайти к мадам Малкин, — сразу же начала деловито распоряжаться мама, — потом во Флориш и Блоттс, потом в Магазин котлов… — внезапно она осеклась. — Подождите, а куда подевалась Белла? А Белла уже открывала пыльную стеклянную дверь, ведущую в лавку мистера Олливандера. В невзрачное помещение с тусклым освещением, больше напоминающее склад, чем магазин, она вошла с таким внутренним трепетом, точно это было самое священное место на Земле. Самого хозяина видно не было, и Белла, затаив дыхание, стала разглядывать стеллажи, туго набитые узенькими коробочками. Не в силах побороть соблазн, она протянула руку к одной из них. — Осторожно, мисс Блэк! — мгновенно раздался голос у нее за спиной. Белла испугано отдернула руку и обернулась. Как и следовало ожидать, прямо перед ней стоял мистер Олливандер собственной персоной. Этот пожилой мужчина с мягкими чертами лица и бесцветными, но очень выразительными глазами, до неприличия пристально смотрел на покупательницу, точно пытался заглянуть ей в самую душу. У Беллы появилось стойкое желание отвести взгляд, но никогда этого не делать было одним из ее первейших жизненных правил, поэтому она глядела на мистера Олливандера также пристально, однако без любопытства. — Значит это Вы, — наконец, негромко произнес он. — Я? — испугалась девочка. — Вы первая, кто пришел за волшебной палочкой в этом учебном году, — радушно пояснил мастер. — Каждый август я ожидаю юных волшебников, которым не терпится получить свои палочки. — А откуда Вы знаете мое имя? — настороженно поинтересовалась Белла. — Я помню, как Вы были здесь год назад вместе со своей сестрой. — задумчиво протянул он, словно пытаясь мысленно вернуться в тот день. — Ее выбрала палочка из боярышника с волосом единорога, гибкая, тринадцать дюймов… тогда Вы смотрели на мои волшебные палочки такими глазами… я ничуть не удивлен, что именно Вы пришли ко мне сразу же, как получили письмо, — он сделал многозначительную паузу, затем продолжил. — Мда… из Блэков всегда выходили отличные волшебники. Я надеюсь, вы с таким же рвением будете постигать искусство владения палочкой, с каким вошли сюда сегодня. — Ну конечно! — выпалила Белла, не задумываясь. — А как же иначе! — Что ж, — криво улыбнулся Олливандер, — тогда приступим. Какой рукой Вы намерены держать палочку? — Не знаю, — пожала девочка плечами. «Какая, к черту разница» — с досадой подумала она про себя. — Ну, Вы правша или левша? — Хм-м… — задумалась она. — Скорее, правша. Я пишу правой рукой. Ну, как правило… Мистер Олливандер удивленно приподнял брови. — Значит, Вы хорошо владеете обеими руками? Это признак одаренного человека. Точно по команде, из его кармана сама собой выползла пестрая лента и обвилась вокруг правого запястья Беллы. — Мне нужно произвести некоторые измерения, чтобы понять, какая длина палочки Вам подходит. — пояснил мастер. — Хотя, конечно, физический показатель тут не главное. Я могу лишь предположить, какая палочка подойдет тому или иному волшебнику, но в итоге она сама делает выбор, и порой он удивляет даже меня… та-ак… полагаю, для Вас подойдет двенадцати- тринадцатидюймовая палочка… — вынес он вердикт, когда швейный сантиметр заполз обратно к нему в карман. Продолжая разговаривать сам с собой, Олливандер двинулся к стеллажам и взял оттуда несколько коробок. — Попробуйте вот эту. Тринадцать с половиной дюймов, акация, волос единорога, очень гибкая. Белла, затаив дыхание, протянула руку и взяла палочку. — Пожалуй, нет, — он вдруг резко забрал палочку назад, даже не дав ей толком ничего сделать. — Единорог Вам, вероятно, не подойдет. — Может, вот эта? — он протянул другую. — Одиннадцать с половиной дюймов, виноградная лоза и перо феникса, средняя гибкость. — Просто слегка взмахните ею. Белла сделала все, как было велено, но из палочки вдруг пошел едкий красный дым. — Ох, нет! — мистер Олливандер чуть ли не силой вырвал палочку у нее из рук. — Это слишком. Поищем что-нибудь среди драконов. Расстроенная двойной неудачей, Белла нахмурилась. — Попробуйте вот эту. Сердечная жила дракона, двенадцать дюймов, боярышник. Девочка взмахнула палочкой, но ничего не произошло. Олливандер снова направился к стеллажам, и, на этот раз, принес десятка два-три коробок, но снова ни одна из палочек не выбрала Беллу. — Что ж, ничего страшного, — терпеливо проговорил мастер, — должна же быть здесь палочка, с которой Вы поладите. Он сходил к стеллажам еще несколько раз, но тенденция все никак не менялась. В какой-то момент это, видимо, озадачило даже самого Олливандера, потому что он в задумчивости застыл посреди магазина. — А, что если ни одна палочка не выберет меня? — с опаской поинтересовалась Белла. — О нет, — не поворачиваясь, возразил он. — Еще ни один волшебник не ушел отсюда без палочки. — Подождите, я сейчас приду. И, протиснувшись между шкафами, мастер исчез из виду. Он отсутствовал так долго, что Белла устала стоять и присела на один единственный стул в углу магазина. — Вот! — наконец появился Олливандер, держа в руках не коробку, а красивый деревянный футляр на золотых петлях. — Эта палочка была изготовлена более сорока лет назад, но, сколько бы волшебников не брали ее в руки, так никого и не выбрала, — с этими словами он сдул с футляра пыль и открыл крышку. Внутри лежала палочка, не похожая на все остальные, видимо, сделанная по старому образцу. Она была темного, почти черного цвета, с нелакированным корпусом, выполненным из материала, похожего на кость, и даже форма ее была какая-то странная, не такая идеально прямая, как у всех остальных, точно в ней был какой-то дефект. Но Белле палочка почему-то сразу понравилась, и ей вдруг очень захотелось, чтобы именно она ее выбрала. — Сердечная жила дракона. Корпус из грецкого ореха, очень прочный и жесткий, двенадцать целых и три четверти дюйма, — с придыханием проговорил Олливандер, аккуратно извлекая палочку из бархатной вкладки. Белла осторожно взяла ее и почувствовала, как та идеально легла в руку. Девочка сделала легкий взмах, и из кончика посыпались холодные зеленые искры. — Да… — заворожено протянул Олливандер. — Все-таки она дождалась своего хозяина. Поздравляю вас, мисс. Белла не могла оторвать от своей волшебной палочки влюбленного взгляда. — Берегите ее, — продолжал Олливандер. — Палочки из орешника имеют непростой характер. Раз уж она выбирает тебя, то будет предана своему хозяину до самой смерти. Даже отобранная в честном бою, она очень неохотно служит другому волшебнику. — Можете не волноваться, — почти что шепотом проговорила Белла, — никто и никогда не отнимет ее у меня! Расплатившись и попрощавшись с мастером, она вышла из магазина, прижимая вожделенную покупку к груди и будучи такой счастливой, как еще никогда в жизни. — Белла, у тебя совесть есть, вообще? — набросилась на нее мать, как только они встретились. — Ты могла хотя бы сказать, куда пошла? Мы что, должны бегать по всему переулку и искать тебя?! — Смотрите! Она что-то купила! — вдруг воскликнула Дромеда, показывая пальцем на футляр у Беллы в руках. — Это волшебная палочка! — с гордостью отозвалась та. — Покажи! Покажи! — запищала Цисси. Все тут же с любопытством обступили Беллу, и она церемонно откинула крышку. — Ничего себе! — удивилась Дромеда. — Какая странная. Отец взял палочку в руки и стал внимательно рассматривать. — Действительно, необычная... — Мистер Олливандер сказал, что эта палочка лежала у него целых сорок лет, но так никого и не выбрала, и тут она выбирает меня! — вне себя от восторга заявила Белла. — Что ж, надеюсь, она послужит тебе верой и правдой, — сказал отец, возвращая палочку на место. — И я хочу взглянуть! — тут же попросила Дромеда, но едва протянула руку, как сестра резко захлопнула крышку. — Нет! Вдруг ты ее сломаешь, — злопамятно проговорила она. — Ну и пожалуйста, — фыркнула Дромеда, — и, вообще, она довольно уродская. — Да ты просто завидуешь, — ухмыльнулась Белла. — А чему завидовать? — надменно проговорила Дромеда. — Вы только посмотрите, она же кривая! — Сама ты кривая! — гневно огрызнулась Белла. — Так, все, хватит! — резко оборвала их мать, предчувствуя назревающий конфликт. — Мы и так уже потеряли много времени. Помимо палочки, нужно еще много всего купить. И тебе, кстати, тоже, Меда. Ты не забыла свой список, я надеюсь? — Не забыла, — в доказательство своих слов дочь достала из кармана аккуратно сложенный в несколько раз лист пергамента. — Тогда идемте! К мадам Малкин. Все оставшееся время, проведенное в Косом переулке, Белла ни о чем другом не могла думать, кроме своей волшебной палочки, и мечтала скорее попробовать творить заклинания. Но домой удалось попасть только под вечер, и это при том, что почти нигде не было очередей. Не без помощи домовиков она занесла в свою комнату десятка два свертков и коробок. Там были мантии, учебники, котел, ингредиенты для зелий, пергаменты, перья и все в таком духе. Белла, не глядя, свалила это все в угол комнаты и, наконец, могла приступить к тому, чего так ждала. «С чего бы начать?» — подумала она, держа волшебную палочку так аккуратно, словно та была сделана не из дерева, а из хрусталя. Тем не менее, дорожа своей комнатой и ее содержимым, Белла решила попробовать что-нибудь наименее разрушительное и остановила свой выбор на левитации. — Вингардиум Левиоса! — произнесла она, направив волшебную палочку на футляр из-под нее же, но ничего не произошло. — Вингардиум Левиоса! — настойчивее повторила Белла, а затем еще и еще, но объект воздействия не шевелился. «Что за бред? — раздраженно подумала она. — Олливандер, что, продал мне бракованную палочку?» Белла немедленно кинулась к своему рабочему столу, чтобы взять учебник заклинаний. По поводу левитации там было указано следующее: «При выполнении заклинания нужно описать палочкой плавную дугу, затем резким коротким движением увести руку вниз. В начале обучения рекомендуется использовать предметы с минимальным весом, например, перья». Белла вытащила из-под груды книг старое разлохмаченное перо и положила его в центр стола. — Вингардиум Левиоса! — произнесла она, старательно выводя рукой нужное движение. Перо, действительно, слегка приподнялось над столом, но тут же плавно опустилось обратно. Белла стала пробовать снова и снова, и, чем больше она злилась, тем меньше палочка ее слушалась. В итоге не удалось продержать перо в воздухе и десяти секунд: оно либо падало сразу же, либо вообще не взлетало, а только совершало что-то наподобие кувырка. Через два часа усердных упражнений у Беллы от напряжения заболело запястье, движения стали отрывистыми, а заклинание стало получаться еще хуже, чем в начале. Пришлось закончить тренировки и лечь спать, так ничего и не добившись. На следующий день Белла решила освоить какое-нибудь заклинанием попроще, где не требуется выделывать рукой архисложных движений, но, к ее ужасу, почти все чары содержали в своем описании что-то подобное, и Белла решила изменить тактику. — Мама, покажи мне пожалуйста Вингардиум Левиосу, — попросила она. — Вингардиум Левиоса! — лениво произнесла миссис Блек, и, небрежно взмахнув волшебной палочкой, подняла в воздух тяжелое блюдо с вишневым пирогом. — А что ты при этом делаешь рукой? — спросила Белла, с завистью глядя на зависшее в воздухе блюдо. — Да не знаю, — пожала плечами мама. — Нужно слегка взмахнуть, вот и все. — А почему у меня не выходит? — Может, ты слишком напрягаешь руку? Все движения должны быть легкими и свободными, — мама сделала рукой несколько изящных взмахов. — А, вообще, ловкость приходит только с годами. — Что же, мне теперь ждать несколько лет? — разочарованно спросила дочка. — Ну это условно. Все зависит от того, насколько много ты будешь тренироваться. Услышав эти слова, Белла решила, что будет тренироваться много. Она поговорила с отцом и попросила выделить ей комнату под собственный кабинет, где бы она смогла хранить все свои книги, варить зелья и заниматься заклинаниями, не опасаясь попортить мебель. Отец охотно поддержал эту затею и предоставил ей довольно просторное помещение в отдаленной части дома, поручив домовикам оборудовать там все необходимое. Через несколько дней комната была готова, и, переместив туда все, что нужно, включая клетку с подопытными мышами, Белла приступила к отработке заклинаний. Следуя маминому совету, она пыталась максимально расслабить руку во время использования колдовства. Упражнения сделали свое дело, и заклятия стали постепенно получаться. К сентябрю Белла уже спокойно левитировала предметами и освоила еще несколько бытовых чар. Посложнее дело обстояло с магией огня и воды. Поджигать-то Белла научилась быстро, а вот поджигать именно то, что нужно, а не обои или шторы, ей пока не удавалось. Что касается заклинания «Агуаменти», то часто вместо воды из палочки шел пар или брызги, как из пульвелизатора, поэтому Белла приказала домовикам, на всякий случай, поставить у себя в кабинете емкость с водой и попросила отца наложить огнеупорное заклятие на все поверхности, дабы избежать пожара. За всеми этими занятиями август пролетел незаметно, и наступил канун первого сентября. Белла была вне себя от счастья. Ей казалось, что с прибытием в Хогвартс в ее жизни должно произойти что-то совершенно невероятное и потрясающее. Всю ночь перед отъездом она пребывала в радостном волнении и не могла уснуть.