Из пепла возрождается лишь феникс...

Слишком тихо. Я лежу уже около десяти минут и думаю, почему же. Блин. Так. Тихо. Куда делись разрывающие голову мысли, глухим набатом отдающиеся куда-то в район грудной клетки? Открывать глаза не хотелось. За стеной шуршит Есенин, подвывая себе под нос какой-то простенький мотивчик. «Интересно, он жрать готовит?» — хмуро думаю я, прислушиваясь к шагам в соседней комнате. Есь топтался где-то в районе холодильника, шебуршал пакетами и продолжал петь. — Да заткнись ты уже!!! — ору я, гневно хлопнув рукой по стене. В дверном проеме показывается рыжая башка: — Проснулся? Дай денег, у нас закончился лук, ты когда-нибудь видел, чтобы у людей заканчивался лук? — мило улыбается он. — Пошел к черту. — Бурчу я и сажусь. — Ты что-то готовишь? Делай без лука. Я голодный. Нахрен он нужен вообще, когда я голодный? — Жуков, — о, нет, еще одна такая улыбочка и я размажу его по стенке, — ну где ты видел суп без лука? Нет, этому полудурку явно было бесполезно что-то объяснять. Я молча встаю, вытаскиваю из кармана брюк кошелек и протягиваю ему пятисотрублевую купюру: — Еще пива возьми. Довольная Есенинская голова исчезает. «Как же он меня раздражает, » — думаю я спустя полчаса, спихивая эту рыжую скотину со своих коленей. «Никто так не раздражал раньше. Черт, дуал, это дуал, Жуков, это ты такой конченый, или…» — Жук! — Есь сидит на краю стола и заглядывает мне в глаза с очень грустным видом, — Ты совсем кислый какой-то. Нам нужно куда-нибудь выбраться. — Я не Жук. — отвечаю я, задумчиво крутя бокал с пивом, — Отвратительное пойло. — А кто? — он гладит меня по щеке? Нет, ему точно не жить. — Жуков, перестань грузиться, все хорошо ведь, а суп скоро будет го… — Да пошел ты со своим супом!!! — я вскакиваю, черт, это был мой любимый бокал. — Заткнись и выметайся отсюда!!! — Но… Хватаю его за шкирку: — Ты мне отвратителен. Проваливай и забудь о моем существовании, ты, лживый, бесполезный придурок! «Так будет проще, так мне будет проще.» — думаю я в тот момент, когда плачущий Есь уходит, громко хлопая напоследок дверью, — «И тебе — тоже. Я чем-то серьезно болен.»