Из пепла возрождается лишь феникс...

POV Гамлет — Никаких таблеток! «Что случилось?» — Никаких терапий! «Где я?» — Ничего никогда, ничего никогда не терпи! Я разлепляю глаза и тут же их зажмуриваю. Фонари слепят слишком ярко, а нестройный хор голосов вдали, подпевающих музыке из чьей-то колонки кажется слишком громким. Ужасно болит рука, я ощупываю её, но плохо понимаю, что не так. Болит как будто бы изнутри. — Никаких таблеток! Я снова открываю глаза и оглядываюсь по сторонам. Так, деревья, парк, жёлтые листья. Либо поздний вечер, либо ночь, а ещё довольно холодно. Значит, получилось и я в другом времени. Интересно только, в каком. Кошусь на стайку ребят вдали. Ладно, сам выясню, какой сейчас год, только надо бы понять, где я нахожусь. А то пристану со странными вопросами, побьют ещё… Вздыхаю и поднимаюсь на ноги. Пытаюсь шевелить рукой, вроде получается, только как-то медленно… Ладно, значит не сломано ничего. Нужно найти Жукова. Я проклят. Я действительно проклят. Я пошёл за человеком, которому даже не нужен, в неизвестность, теперь скорее всего в той вселенной, откуда мы пришли, я исчез. Или нет? Слишком сложно, ничего не понимаю. Выбора у него нет, я буду его преследовать до последнего, даже если он найдёт своего сраного Бальзака. Он должен понять… Он должен понять, что я лучше. Главное, разработать план… Смаргиваю непрошенные слезы и иду вдоль лавочек. Покурить бы… Хлопаю по карманам и натыкаюсь на телефон. На экране висит дата: 23.07.2021 и время: 15:03. Так, это мне явно не поможет. Нахожу в телефоне номер Жукова и звоню. — Алло, — сонный голос отвечает не сразу. Какой-то он хриплый… Ну ладно. — Жуков, ты сейчас где? — радостно выкрикиваю я, останавливаясь. — Вы не туда попали, — раздражённо отвечают мне, и тут я понимаю. Удивленно смотрю на номер, да нет, точно его. Как же… Как же так? — Извините, — растерянно выдавливаю я и кладу трубку. Нахожу номер Макса, но он не отвечает. Я продолжаю названивать, с третьей попытки наконец получается. — Да! — голос крайне недовольный. — Макс, это… Это я. Мне нужна твоя помощь. — Кто «я»? — Гамлет. В трубке молчат. Долго молчат. Потом Макс глухо отвечает: — Ты один вернулся? — В смысле вернулся? Макс, я ничего не понимаю. Я очнулся под деревом в каком-то парке, темно, холодно, рука болит. По номеру Жукова отвечает какой-то… — Ты можешь объяснить, что вокруг тебя находится? — перебивает меня Макс. — Так, — я кручу головой, — ну тут скамейки, вон выход кажется. Повиси на линии! Быстрым шагом я выхожу из парка и двигаюсь в правую сторону к какой-то пятиэтажке. Добравшись до неё, читаю вслух заляпанный чем-то жёлтым адрес: — Коломенская, 5! Вот. — Жди, — сухо говорит Макс, а я послушно стою, таращась на дом с потухшей вывеской «пельменная». Спустя пару минут я снова слышу его голос: — Стой там, буду через полчаса. Спустя полчаса нервного ожидания я вижу максовский Форд, подъезжающий ко мне. Прыгаю на переднее сиденье и радостно разворачиваюсь к Максу, но… Что-то тут не так. Что-то с ним не так. Растерянно разглядываю его, и наконец понимаю. Седина на висках, морщины под глазами. Такого раньше как будто бы не было. — А вот ты совсем не изменился, — язвит Максим и внезапно стискивает меня в медвежьих объятиях, — придурок. Я пискаю и послушно опускаю голову ему на плечо. Неожиданно, конечно, такое проявление чувств от этого холодного человека, но вроде приятно. Он отпускает меня и я наконец задаю этот, такой важный для меня вопрос: — Какой сейчас год? И где Жуков? Макс смотрит на меня в упор пару секунд, потом наконец отвечает: — 2035. Понятия не имею.

POV Жуков Какой странный сон… Я приоткрываю глаза и тут же заслоняю их рукой — в глаза ярко бьёт солнечный свет. Оглядываюсь вокруг — моя комната кажется какой-то незнакомой… Странное ощущение. Но через пару секунд все проходит, и я сонно потягиваюсь. Покурить бы Дверь открывается, появляется башка Есенина: — Доброе утро! Ох, какой ты… Он заходит внутрь и стоит, облизывая меня взглядом. Я морщусь, чувствуя странную неприязнь, которая впрочем тут же проходит, поэтому я улыбаюсь и стукаю себя по коленям. Есенин тут же на них плюхается и елозит жопой: — Утренний стояк. Это я люблю! — Сейчас ещё больше полюбишь, — хмыкаю я, хватаю Есенина за бедра и прижимаю к себе так, что тот охает. — Ох, нет, дорогой, не сейчас, мне нужно доварить… — я затыкаю его поцелуем, запихав свой язык ему в рот. Он стонет, дёргается, пытаясь освободиться, но у меня уже белая пелена перед глазами, а стояк больно упирается в бельё. Внутри разгорается пламя, я кидаю Еся поперёк кровати, сдергивая с него штаны, а потом наваливаюсь сверху, параллельно снимая с себя трусы и упираясь вставшим членом ему между ягодиц. — Жуков, что с тобой? — испуганно шепчет Есенин, — Ты так себя никогда не вё… оооо, — выдыхает он, когда я стискиваю ему горло и кусаю за плечо. Мне хочется его наказать, только я не понимаю за что. Я чувствую только дикого зверя, мечущегося внутри. Так, смазка, надо взять хотя бы смазку, хотя зверь и шепчет мне на ухо «не нааадоо…». Нет, я никогда себя так не вёл с моим милым Есениным, поэтому назло зверю я выдыхаю, вскакиваю и хватаю тюбик со смазкой с тумбочки. Есь тем временем переворачивается и уползает в угол кровати с нечитаемым выражением на лице. — Жук, — зовёт он мягко и немного испуганно, но я хмыкаю, глядя на его вставший член и нависаю над ним: — Что? — интересуюсь я, нанося смазку на член, а внутренний зверь вновь начинает биться об грудную клетку. — Ты какой-то… Не дав ему договорить, я вновь затыкаю его поцелуем, подхватываю за бедра и насаживаю на всю длину своего члена. Он орёт мне в рот, но мне наплевать, я двигаюсь быстро, вбивая его в матрас, он кажется пытается сопротивляться, упираясь ногами, но они разъезжаются, ибо я больше и тяжелее. Наконец, он обмякает у меня в руках и начинает постанывать. «Разорви его, уничтожь его» стучит у меня в ушах, и я разворачиваю Еся, сжимаю его шею и начинаю двигаться быстро и рвано. Он хрипит, но мне все равно, я окончательно слетел с катушек. «Враг, он враг» шепчет голос, но что-то мешает мне сжать пальцы ещё сильнее, я борюсь с этим внутренним демоном как могу. С трудом переношу руку с его горла на его член, который на удивление все ещё стоит, и замедляюсь. Хватит, я сильнее этого нечто, ревущего в душе. — Ох, Жук, — выдыхает Есь и подаётся мне навстречу, — было хорошо, ты можешь не… И у меня окончательно слетают все тормоза. Я ловлю его руки своей одной и поднимаюсь с кровати, таща Есенина за собой. Его трясёт крупная дрожь, но он послушно идёт. Я кидаю его на письменный стол и наваливаюсь сверху. — Будет больно, малыш, — шепчу я, входя в него так резко, что он ударяется бёдрами о стол и стонет. Сомневаюсь, что у него вообще получится кончить в таком положении. «Зато получится у меня» — мысленно ухмыляюсь я, выхожу и вхожу ещё резче. Есенин вскрикивает и кажется начинает меня о чём-то умолять, но из-за шума крови в ушах я не слышу, просто трахаю так быстро, как только могу, обхватив одной рукой его за талию, а второй упершись в стол. Спустя минуту он внезапно вскрикивает и обмякает, а его мышцы так крепко сжимают мой член, что я не могу сдержаться. Глаза застилает белая вспышка и я охуеваю от силы оргазма, вжимаясь в Есенина настолько сильно, насколько могу. — Ты мне стол обкончал, скотина, — бормочу я, сидя на краю кровати. Есенин лежит на полу на спине прикрыв глаза и его бедра покрыты огромными синяками. «Так ему и надо» шепчет внутренний голос, но я лениво отмахиваюсь. Кажется, ему понравилось. Кому вообще такое может понравиться? Какой он у меня странный… — Ты мне жопу порвал, — выдыхает Есенин и жалобно на меня пялится, — тогда было хорошо, а теперь больно очень. А, суп! — резко садится он, а но тут же со стоном падает обратно. Я встаю и иду на кухню. Суп почти полностью выкипел, я со вздохом выключаю плиту и лезу в аптечку за заживляющей мазью для его жопы. Однажды я был не очень осторожен и пришлось купить. Тогда, конечно, все было не так, как сегодня. Что это за хуйня вообще была? Я же его люблю, почему мне так хотелось причинить ему побольше боли? И самое главное, почему я не чувствую себя виноватым, ведь я очень часто чувствую себя виноватым рядом с ним… Взгляд падает на настенный календарь. 7 апреля, 2020 год. Морщусь от внезапной вспышки боли в голове, пробегаю пальцами по цифрам и замираю. Странный браслет. Первый раз вижу. Как я сразу его не заметил? У меня на этом месте обычно часы располагаются, наверное поэтому… В упор не помню, откуда он взялся. Надо у Есенина спросить, может это он такие шутки шутит, надел это, пока я спал. Морщась от головной боли, я сжимаю в руке мазь и иду в сторону комнаты.