Сияние

Сколько боли готово вынести человеческое тело? Не физической, а душевной? Почему порой кажется, что все горести вселенной выступают против одного человека? Как бороться с этим? Где взять силы, чтобы это вынести? Я не знаю ответов. Я уже ничего не знаю. Внутри меня пустая дыра. И края той дыры болят и кровоточат. Я не хочу больше жить и бороться. * * * * — Просыпайся, соня. Мамору будит меня поцелуем, я невольно открываю глаза и смотрю на часы — 12:20. Зачем он разбудил меня? Я безработная лентяйка, мне не зачем вставать в такую рань. — Доброе утро, — я лениво потягиваюсь, встаю и иду в ванную. — Какие планы на сегодня? «Какие у меня могут быть планы»? — думаю я, рассматривая своё заспанное отражение в зеркале. Что осталось от той весёлой и беззаботной Усаги? Может, только глаза. Красивые голубые глаза. И на этом, пожалуй, всё. — Никаких планов. Буду сидеть дома, размышляя о своём существовании. — Может, сходишь куда-нибудь, развеешься? Мамору как-то неожиданно возник в дверном проёме ванной, я даже немного испугалась. Он протянул мне свою кредитку. Милый до жути. — Сходи, купи себе что-нибудь, девушки любят шоппинг, — проговорил он, улыбаясь. Я нерешительно беру у него кредитку. Не думаю, что мне поможет шоппинг, но попробовать стоит. К тому же давно я не ходила по магазинам. Смотрю на него — такой красивый и такой родной. Он уже одет в костюм и наверняка опаздывает на работу, пока сюсюкается со мной. — Ну, вот и славно, — Мамору подходит ко мне и целует в лоб. — Я побежал, люблю тебя! Не дождавшись моего ответа, он мчится к выходу. На пороге останавливается, как будто хочет что-то сказать, но нет, уходит, захлопнув дверь. — До завтра, — шепчу я в пустоту. Мамору — врач. И считает, что это его призвание. Он работает сутками, поэтому я не увижу его до завтрашнего дня. Я уже привыкла быть одна. Он всегда занят. И порой мне кажется, что, таким образом, он прячется от наших с ним проблем. Мамору работает в реанимации — это так странно, прятаться от смерти среди смертей… Я иду на кухню и делаю себе чай с жасмином, он успокаивает меня. А это как раз то, чего мне в последнее время не хватает. Беру со стола тарелку с бутербродами. Мамору каждое утро их готовит. Он ведь такой заботливый… В комнате я нахожу наш альбом с фотографиями и мой личный дневник. Пройдя к подоконнику, сажусь на него и смотрю в окно. Подоконник занял в моей жизни большую роль. Я каждый день просиживаю на нём часами, глядя на оживлённые улицы. С нашего 27-го этажа открывается прекрасный вид на город. Надо подумать, кому я могу позвонить и пригласить, прогуляться со мной по магазинам. Так, Рей — точно нет, она у нас счастливая мать семейства. Год назад Рей стала матерью близняшек, ей точно не до меня. Ами — вся погружена в работу. Она, как и Мамору, врач. Педиатр. Чёрт… Дети. Не могу думать о детях. До сих пор… Макото… Наверно, тоже не вариант. Опять начнёт жалеть меня. Она постоянно это делает. А мне не нужна жалость. Минако… Да! Это что нужно! Весёлая, жизнерадостная Минако! Она — как лучик солнца, с ней можно встретиться и болтать на любые темы. Итак, цель найдена, осталось найти телефон. Встаю со своего насиженного места и пытаюсь вспомнить, где последний раз его видела. Задача не из простых, учитывая, как редко я им пользуюсь в последнее время. Нашла, конечно, где же ему быть, если не за прикроватной тумбочкой. Двигаюсь в направлении окна и попутно ищу номер Минако. Набираю, слушаю гудки, жду — и снова гудки. Видимо, поход по магазинам сегодня отменяется… — Вот это новости! — внезапно раздался в трубке звонкий голос Минако — она, как всегда, на взводе. — Всё в порядке? Усаги? — И тебе привет, — стараюсь удержать интонацию, чтобы мой собственный голос звучал чуть живее, чем обычно. — А, да, привет! Как ты? Мина явно волнуется, все за меня волнуются. — Да, всё отлично, я звоню по делу. Нет желания пройтись со мной по магазинам? Мамо… — Да! Отличная идея! — даже недослушав, она кричит мне в ухо. — Э-э… ну, славно… Где и когда встретимся? Минако начинает вслух перечислять возможные варианты, между делом спрашивая, какой мне больше нравится, а я… А мне вообще всё равно куда именно мы пойдём. В итоге она выбрала самый оптимальный вариант. — Ну, всё, до встречи! И вот ещё что, не забудь помыть голову перед выходом. ЦелУю! Я открыла рот, чтобы что-то ей возразить, но Минако уже бросила трубку. Касаюсь рукой своих волос. Да уж, помыть, явно не помешает. Я совсем себя забросила. Хорошо хоть они не такие длинные, как раньше. Длинные волосы ушли вместе с выпускным балом. Мамору старше меня, а мне всегда хотелось быть для него самой лучшей и самой красивой. На одной встрече с его друзьями какая-то девушка, не помню её имени, сказала, что у меня великолепные волосы. Но завязывать их в оданго и сохранять такую длину — жуткое ребячество. Это произвело на меня большое впечатление, я весь вечер сидела и разглядывала девушек, которые были примерно одного возраста с Мамору. И заметила, что все взрослые барышни действительно имеют короткие стрижки или распущенные локоны до середины спины. И тут мне вспомнилась Мичиру, я всегда думала о ней, как об эталоне женственности. Я решила, что хочу выглядеть, как она. Подстриглась. Но от этого мало что изменилось. Я открыла наш фотоальбом. Вот я ещё совсем кроха, сижу у мамы на коленях, вот в детском саду, вот уже и школьные годы, я и девочки, которые дружно улыбаются мне со снимков. А вот мы с Мамору, тысяча и один кадр… Здесь наши свадебные снимки, мы так и светимся от счастья. Лишь вздох сожаления вырывается из моей груди… Я аккуратно открываю последние страницы альбома, тут тоже наши фотографии. Счастливый Мамору держится за мой живот. И я счастлива. Была. До пятого месяца. Я потеряла ребёнка, а вместе с ним и весь смысл жизни. Полгода прошло с того момента и до сих пор не могу прийти в себя. Я так ждала его, но судьба решила иначе. После этой потери наши отношения стали рушиться, возможно, проблема во мне. Я отдаляюсь от этого мира. Я почти не улыбаюсь, целыми днями молчу. А по ночам мне снятся кошмары. Как будто мой ребёнок зовёт меня, а я не могу увидеть его. Бегу за ним в пустоту, а он всё дальше уходит от меня. Исчезает… Нервный срыв. Так сказал психолог. Он пытался помочь мне. Но чем он может мне помочь, когда не понимает, как это, носить под сердцем своего малыша и потерять его?.. Слёзы снова наворачиваются на глазах. Я стала жуткой плаксой. Со злостью захлопываю альбом и бегу в ванную. Там я включаю воду, раздеваюсь и встаю под струю воды. Я должна прогнать от себя все плохие мысли. Если Минако увидит меня в разобранном виде, она снова будет переживать. А я этого не хочу. Они все и так слишком часто за меня переживают. Я стану новым и позитивным человеком. Пусть это будет всего на пару часов. Я должна. Я смогу.