Побочные эффекты

       Дин, почти не дыша, направил камеру на Кастиэля, который читал старинное придание, найденное в библиотеке наверху. Стараясь не издавать лишних звуков, он сделал несколько снимков и исчез. Никто даже и не подумал бы, что тот здесь появлялся. Всё началось сравнительно недавно, но Дин окончательно влип. Тогда, пару недель назад, старший Винчестер нашёл старую полароидную камеру в завалах хлама и решил пошутить, сфотографировав Каса. Кастиэль в последний момент повернулся, пронзив друга глубоким, задумчивым взглядом. Сине-голубые глаза смотрели изучающе, будто заглядывая в душу. Щёлк, и из нижней части габаритного прибора вышла пожелтевшая от времени карточка. Подхватив её двумя пальцами, Дин был сильно удивлён.        С плёнки на него смотрели невероятные, неземные, ярко-синие глаза Ангела. Ему даже на секунду показалось, что над головой Кастиэля блеснул отпечаток нимба. С тех пор весь разум охотника был занят одной идеей — увидеть, собрать из фотографий истинный образ Каса. Сейчас же Винчестер развешивал проявленные фотографии на тонкой бечёвке, что прикрепил недавно в кладовке специально для этой цели. На каждой из них что-то проявляло сущность Кастиэля. Мягкий приглушённый свет керосиновой лампы освещал некоторые из них, другие, оставляя в тени неизвестности. Но Дину не нужен был свет, что бы увидеть, что там изображено. Он знал каждую из них наизусть, мог вспомнить по памяти.       Прикрепив на старую деревянную прищепку последнюю фотографию, Дин обвёл взглядом снимки, остановившись на том, что притягивал взор каждый раз. Любой другой человек сказал бы, что это просто тень, но Винчестер знал. Стоит присмотреться и станет понятно, что лёгким, почти незаметным тёмным узором на снимке запечатлены крылья Ангела.        Они были прекрасны, словно морозный узор на окне. Каждое перо было особенным, но не выделяющимся. Длинным и размашистым, или напротив — тонким и изящным. В реальной жизни охотник не смог бы их увидеть, не потеряв своего зрения. А камера была посредником, альтернативой, которая пришлась Дину по душе. И он дорожил камерой, как своей жизнью. Только она могла позволить ему видеть то, что являлось запретным, но таким желанным.        И ради этого Дин каждый раз готов был прятаться как трус, что бы сделать ещё пару снимков. Это было нужно ему.