"Есть такие люди. Вроде бы они ничего не делают. Сидят себе на попе ровно. Или не слишком ровно. Но вокруг них всегда творится что-то весьма и весьма интересное. Иногда веселое. Иногда страшное. Они — глаз урагана. Им не надо крутиться самим. Это как судьба. Если такой человек пойдет погулять в лес, он наткнется или на труп или на ворота в другой мир. Пойдет за покупками — поймает воришку. Начнет общаться с кем-то — и бедолаг закружит в водовороте событий. А человек будет удивленно разводить руками. Он-то ничего не делал". Галина Гончарова. Учиться, влюбиться... убиться?
Но это явно не обо мне. Я всегда завидовала таким людям. До поры, до времени. Больно. Было очень больно. Так болела моя голова. Я поморщилась от нахлынувших неприятных ощущений. Нащупав окоченелыми пальцами под собой твёрдую, шершавую почву, во мне появилось ощущение, что я оказалась на обрыве – меня подташнивало. Резко распахнув глаза, я сразу же пожалела об этом. Резкая боль в области головы переместилась на всё тело, что заставило меня почувствовать себя почти парализованной. В глазах всё плыло, а тело совсем меня не слушалось. Я прикоснулась ладонью ко лбу и почувствовала на кончиках своих пальцев что-то жидкое и липкое. Ужасная тошнота уже подошла к моему горлу. Во рту резко пересохло. Попытавшись подняться на ноги, я пошатнулась. Холодный воздух заставлял меня дрожать, словно в лихорадке. Ноги подкашивались, но я чудом смогла устоять, балансируя с одной стороны в другую. Наверное, со стороны это выглядело, будто я – зомби, пытающийся найти человеческие мозги для пищи. Но, подумав о нашем нынешнем обществе, я очень засомневалась, что где-то их найду. Моё зрение приходило в норму, и, приглядевшись в светящуюся темноту вокруг, я увидела высокие горящие фонари. Чёрный асфальт переливался, дорога тянулась в конец улицы, а впереди меня - дом, рядом с которым был небольшой магазинчик. Я облокотилась на уличный фонарь от головокружения и всматривалась в зелёную дверь напротив. - Не... не может этого... быть... – пробубнила я, как в молитве. До этого, у меня была совсем обычная, нормальная жизнь. Такая нормальная, что челюсть сводило от отвращения. Повседневность не знала пощады. Мне было 18, и я отчетливо понимала, что мир, который я видела вокруг себя и который воспринимала – идеализированный до безобразия. Ха-ха. В моем понимании, если на одинокую девушку напали в тёмном переулке, обязательно из-за угла выскочит шикарный мужчина и спасёт её, и будут они жить долго и счастливо. Все такие «трагикомедии» у меня сводились к полной шизофрении. И ты понимаешь, что это никак не лечиться. От подобной болезни нет ни лекарств, ни человека, который бы выбил из тебя всю эту дурь. И только, когда писала эти слова, понимал, что по¬ра в изоляцию от общества. Только так я смогу спасти человечество – не убивать их своей сверхнаивностью. В своей жизни я могла похвастаться только написанными мной историями и стопкой утренних газет на пыльном письменном столе. И что самое смешное для окружающих (а важнее для меня), они были об одном и том же человеке. Все фото и колонки о нём обведены красным маркером, загнутые странички... я на них даже чай никому не позволяю ставить! Это было для меня святым. В доме уже который день беспорядок, а я сижу и пишу очередную сумасшедшую историю, которая никогда не воплотиться в жизнь. Сколько мечта выделяет яда? Меня вообще сложно это было понять. Я разносторонняя и непостоянная личность. У меня такой мусорник и бардак в голове, что даже свои счастливые моменты жизни я никак не могу найти. Словно их и не было. Но, как говорится, гений властвует над хаосом. Грех жаловаться на это при живых родителях и говорить, что у меня всё плохо... но есть на это свои причины и родители здесь не причем. Мне просто нужен кто – то вроде меня, только противоположного пола. Себя описывать здесь я не вижу смысла, но скажу одно: я – человек, который жаждет приключений и поражается героев книг(и не только), которым выпадают на голову немыслимые подвиги, а они отказываются от таких подарков (чувак, мне бы твои проблемы! Не хочешь? Отдай их мне!) Это случилось зимой, если мне не изменяет па¬мять, 21 декабря. Это был прохладный вечер. Снега было по колено, улица была пуста и свободна от людей и моё одиночество в тот вечер украшала пара уличных фонарей. На удивление, целых и невредимых, потому, что может быть так, что какой-то урод мог и разбить пару тройку. В тот вечер я решила прогуляться в магазин после долгой и мучительной подготовке к экзаменам, гореть им в аду. Тот вечер был одним из всех немногих похожих вечеров, которые я проводила в одиночестве, слушая музыку в наушниках. Почему-то, именно в тот вечер я решила обойтись без них, так как хотелось насладиться неповторимым хрустом снега под ногами. Это было лучше музыки. И мне не верилось, что я такое сказала, ведь я никогда не могла выйти из дома без наушников. Моя память понемногу начала восстанавливаться после ранения. В голове начали всплывать странные картинки, и мне вдруг подумалось, что в этом мире меня не было очень долго. Вспоминая моменты до этого, я могла четко сказать, что на улице была зима, а тут голый и влажный асфальт. Я вспомнила чувство, что тогда преследовало меня – было из немногих других, что предвещало бурю событий. - Не в этот раз, - я тогда еще подумала. Такое чувство очень обманчивое, а я, как 5-летняя девчонка, постоянно велась на них. Моя жизнь никогда не блистала событиями - одним геморроем. Я подбрасывала снег ногами и дышала на руки, чтобы немного их согреть. Когда я начала переходить дорогу, то услышала очень странные глухие удары. Я в замешательстве начала оглядываться и на глаза мне попался отнюдь не тёмный переулок, где ничего не видно. Это было посреди дороги, возле огромной чёрной тачки. Двое мужиков избивали какого-то парня, а ещё двое стояли по разным сторонам машины, спокойненько покуривая сигаретки. Они были в чёрных костюмах, вооружены, а в глазах была какая-то ненависть и странный огонь, который бросал в дрожь. Я застыла. Моё тело онемело и покрылось холодным потом. Я мысленно молилась, чтобы меня не заметили. Эти мужики олицетворяли весь ужас половины населения планеты - это было, словно первые симптомы смертельной болезни. По всей видимости, парень уже был в отключке, потому что уже не подавал никаких признаков жизни. Мужчины, сплюнув через плечо, затолкали тело парня в багажник и сели в машину. Я могла поклясться, что меня заметили. Это было, словно «Матрица: Перезагрузка». Мужики в черных костюмах – вирус, который хочет уничтожить компьютерную программу, а я – Нео, который должен спасти компьютерную матрицу или уничтожить её вместе с вирусом. Такое чувство, что этот вирус проникает даже под кожу. Такое омерзительно холодное чувство внутри… в тот вечер я узнала, что такое… что такое - опасность. Впервые за последние дни во мне что-то забурлило. Я почувствовала запах приключений. Прошло некоторое время, и я смогла прийти в себя. Я истерично засмеялась на всю улицу. Мои ноги были еще ватными, но я нашла в себе силы подойти к тому месту, где было месиво. Там я увидела большую впитанную в асфальт лужу крови, куча окурков, а потом я ничего не смогла вспомнить… всё было, как в тумане. Наверное, мне не показалось. Меня действительно тогда заметили. – Вот черт, - подумала я, - за что боролись, на то и напоролись. Вот где я сейчас? Я ещё толком не представилась. Меня звали Ольга. Как я говорила ранее, мне было 18 лет. И я погрузилась в пучину своей обыденной жизни. И теперь, когда меня сам Господь услышал (а я только спала и видела такое), я скажу: закомплексованная высокоактивная одиночка, мазохистка, пацифистка и кошмарный интроверт, отшельник, который всегда как-то мог ощущать приключения на свой толстый зад, стоял напротив зелёной входной двери в компактный домик, который никак не мог вместить семью из пяти человек. Мои глаза округлились в потрясении, когда скользнули по табличке, где большими буквами было написано: 221Б. Я стояла и смотрела на эту белую табличку, на которой написано чёрными буквами «221Б», как вкопанная. Я протёрла глаза рукавом, пытаясь внушить себе, что я спала, но дверь и надпись всё еще были там. Даже дверное кольцо висело так ровно, что моё тело зачесалось от маленького оргазма перфекциониста. Я прекрасно понимала, где я находилась, на какой именно улице, в какой стране и перед чьей дверью! Но сдвинуться с места и зайти в неё у меня духу никак не хватало. Я даже толком не помнила событий, которые случились до этого, не то чтобы набраться духу. Я была одета в свою чёрную куртку (воротник которой походил на воротник в пальто детектива), потёртые чёрные джинсы, красные ботинки... и всё! Я руками начала хлопать по карманам, но ничего в них не нашла. Ни телефона тебе, ни ключей от собственного дома... словно кто – то хотел, чтобы я забыла о своём существовании. Я знала, как меня зовут, сколько мне было лет и откуда я была, но при мне не было никакой вещи для подтверждения моей личности. Вдруг мой взгляд опустился вниз. Я увидела какой-то белый лист бумаги, что лежал под моими ногами. Подняв её, я почувствовала, что бумага была довольно грубой, словно картонка, на которой печатают визитки. Но картонной она не была. Я поднесла её содержание к своим глазам... к своим круглым от очередного потрясения глазам и прочла надпись красным маркером:"Игра началась!"
Я долго всматривалась в эту запись и никак не могла вникнуть в её суть. Я помню, как моё сердце забилось в бешеном ритме, а в воздухе я ощутила сладкий аромат... - Ты меня услышал! – я подняла голову вверх. Благодарила я щедрого Господа Бога за то, что он забросил меня в другой уголок мира, прямо к заветной двери. Я была настолько потрясена и счастлива, что моё поведение даже меня удивило, но я поцеловала записку со всей страстью, и спрятала её в карман. Меня радовал тот факт, что улица, на которой я находилась – о ней знали все. Еще знали, кто на ней живет и чем занимается. Не было в мире такого человека, который бы её не узнал! Но как объяснить своё внезапное появление здесь, да еще в таком состоянии – я не знала вообще. Я знала только то, что меня расколют, как орешек, и это будет он. Скандально известный детектив... - Шерлок! Шерлок Холмс! Подожди, объясни мне, что ты понял? – голос доносился с другого конца улицы. Я резко обернулась на источник прозвучавшего голоса. Ко мне приближались две тени. Правда, одна была длинной, высокой и в пальто, а по манере поведения – еще и раздраженной, то вторая – низкой, в куртке и не менее не спокойной. - Я понял то, от чего ты и сам не далёк! – тень резко развернулась, черкнув по мне рукой. В следующий момент, потом, как Шерлок решил лишить меня глаза, все замерли (в том числе и я, затаив дыхание и не веря в собственное счастье). Мужчина, что был пониже вопросительно выглянул из – за высокого мужчины и посмотрел на замершую меня. - Ты кто? – мужчина поднял бровь. - Хм-м-м-м, дай подумать, - задумчиво произнёс Шерлок. – Чёрная потёртая кожаная куртка – ты подросток. Почему? Потому что всем присуще носить только безвкусные вещи, но чаще всего это наблюдается среди подростков, так как они считают себя умнее и делают так, как хотят того сами. Но всегда это вылезает им боком, потому что о их делишках узнают родители и дают им по попе. Потёртые джинсы – признак недурного вкуса, что может меня очень удивить, а может, и нет. Но я бы сам такое не одел. Красные ботинки... красные ботинки? Способ выразить себя, показать свой характер и амбиции, которые никомушеньки не нужны. При всём том, волосы, связанные в хвост – признак сдержанности, но в тебе я её не наблюдаю, так как ты очень дерзкая личность, бунтарная, о чём говорит рана на лбу, - мужчина, что повыше, протарахтел всё в мегабыстром темпе, что я еле улавливала смысл его слов. Он, не оборачиваясь, смог прочитать меня. Но... – И это малая часть того, что я хотел о тебе сказать. Джон Ватсон покосился на него и закатил глаза. Шерлок развернулся ко мне на каблуках. Уму непостижимо! Мужчина держал свои руки в карманах тёмного пальто и презрительно смотрел на меня, от чего действительно захватывало дух. В это невозможно было поверить! Напротив меня стоял известнейший детектив столетия (так прозвали его в газетах) со своим верным товарищем – холостяком (на чем не раз ставили акцент), который обеспокоенно поглядывал на меня. Я дрожащими руками вытащила из куртки клочок бумаги и протянула детективу. Тот вопросительно на меня посмотрел. Наверное, это было впервые, когда я увидела на его лице недопонимание. Потом я перевела взгляд на его приятеля и в глазах мне потемнело. Я почувствовала, как плюхнулась на что-то мягкое и провалилась в сон. Мне являлся всякий бред, который я считала своей действительно прошлой жизнью. На самом деле, я врала сама себе, ведь прошлая жизнь всё еще со была мной. Я не внушала себе ничего, ведь понимала прекрасно, что я навязывалась самой себе и от этого мне становилось противно. Обычное самовнушение, казалось бы отличный приём каждого психиатра... но для меня это было пыткой. О, а вот, видите? Вот здесь меня предавали. Вам хорошо видно? Вот здесь надо мной смеялись. А здесь Вам ничего не мешает? Здесь мне плевали в душу. Вот почему я выбрала одиночество. Хоть те люди, непосредственно и брали участие в моём внутреннем формировании, за что я им по гроб жизни буду благодарна, но это не означает, что я снова им поверю. Еще не нашлось такого человека, который смог бы меня понять и поддержать в том, в чём я хотела поддержки. И поэтому, одиночество – с недавних пор стало моим панцирем. Моей защитой. Именно в нём я чувствовала себя комфортно, не претворяясь кем-то другим. Я была настоящей наедине с собой и хотела такого же человека, с которым я была бы собой.