***
В Укиёэ было холодно. Совсем недавно выпал снег, который почти сразу растаял, прямо на рождество. Декабрь подходил к концу. Цурука Рагику шел по своим делам и совершенно никому не мешал, а потом он почувствовал лишь ощутимый толчок в грудь — только чудом не упал. А вот человек, который его сбил, похоже, таки треснулся своим многострадальным копчиком. — Ой, извините, пожалуйста, я вас не заметила! — Ничего страшного, — поспешно ответил он ей, подавая руку. — Вы сами-то как, не ушиблись? — Нет, спасибо, со мной все в полном порядке. — Девушка подняла голову, и он встретился с самыми прекрасными в его жизни глазами — голубыми, словно небо. Смотрела она прямо и без утайки. — Вы ведь не местная, — сказал он, помогая девушке отряхнуть мокрый снег, который налип на довольно скромное пальто. — Да, я приехала сюда неделю назад из России, а как вы догадались? — Рагику весело хмыкнул — еще бы он не понял. Выглядела она как типичная европейская девушка, светло-русая и голубоглазая, довольно высокая, да и взгляд у нее совершенно иной. — Поверьте, в этом не было ничего сложного! — Девушка немного надула щеки, опустила веки и смотрела на нового знакомого теперь из-под ресниц. Рагику засмеялся — он посчитал это милым и забавным. Помниться, на него так смотрел его младший сын Широ, когда был чем-то обижен на отца. Потом он перевел взгляд на ее промокшее пальто и сказал то, чего сам от себя не ожидал. — Может, кофе? — Было бы не плохо, — с улыбкой сказала девушка. "И куда только делось все ее негодование?" — сумбурно пытался осмыслить происходящее мужчина, ведя девушку, которая только по сторонам глядела. Уже сидя в кафе и прихлебывая горячий кофе, он узнал об этой девушке слишком многое, чтобы просто так забыть ее. В этот день судьба свела его с Мирославой Рубцовой — девушкой, которая потрясла его воображение. Обычная человеческая девчонка показала ему, что даже такой монстр, как он, может быть любим человеком. Она подарила ему целый мир. Мир, полный ее неземной любви...***
В доме творился форменный бардак. Все куда-то спешили, что-то делали, а Рагику предпочел провести время в компании документов и пары книг. Но не успел он присесть, как к нему в кабинет зашел мрачный, как грозовая туча, его старший сын и гордость семьи - Риота. — Здравствуй, Риота. Что привело тебя ко мне? Какие-то проблемы? — довольно обеспокоенно спросил мужчина. — Здравствуй, отец. — Последнее слово парнишка просто выплюнул. Довольно нетипичное поведение для его сына, ведь Риота больше, чем кто-либо еще, уважал его, и, правда сказать, было за что. — Ты не хочешь мне ничего рассказать? — Я не понимаю, о чем ты, сын, — недоуменно произнес Рагику. — Не притворяйся! — вдруг закричал тот. Его громкий голос отражали стены, злой взгляд карих глаз был направлен на отца. В нем плескалось слишком много обиды и разочарования. Рагику все сразу понял. Он знает о ней. — Ты же понимаешь, что это не может продолжаться, отец? Эта женщина... Она же человек, а ты — Ёкай! У тебя есть семья: мама и мы с братом! — озлобленно прошелестел его голос. — Ты не понимаешь, Риота... — У Рагику не было слов, что бы передать все то, что он испытывал в этот момент. Стыд, злость на себя и на сына, ярость, горечь и боль, жуткую и сильную. Она раздирала в клочья само его естество. — Эта девушка... Она спасла меня. — Да? И как же? — В голосе Риоты яда хватило бы на целую армию. — Она подарила мне свою душу, — почти прошептали ослабшие губы. — А мама? Разве она не дарила тебе всю себя?! — Негодование, упрек и боль звенела и кипела в молодом Цуру. — Риота! — не выдержал отец. — Ты поймешь меня со временем, но не сейчас. Ты ослеплен своей злобой... — А каким я еще должен быть? — Молодой Ёкай перебил своего родителя, не дав тому и закончить, а потом по его щеке покатилась слеза. — Ты предал нас! Ты предал меня! Бросил! Я так верил тебе, восхищался тобой, а ты такой же лгун, как и все!!! — Нет, Риота, прошу тебя, пойми... — Но сын уже не слушал его и, обернувшись журавлем, стрелой выпорхнул из комнаты. — Она ждет ребенка. Моего ребенка... Цурука Рагику выглядел на редкость паршиво. Казалось, что за эти пять минут он постарел на пятнадцать лет.***
Самый обычный пляж, море, песочек и довольно колоритная парочка на фоне закатного солнца. — Рагику! Смотри, что я нашла! — весело кричала девушка славянской наружности. Ее длинные светлые волосы развевались под резкими порывами ветра. — Что это? — недоуменно спросил мужчина. С виду — обычный японец, только глаза у него были зеленые. Он, глухо посмеиваясь над девушкой, подошел к ней и приобнял со спины. Его сильно веселила ее эмоциональность. Девушка вдруг резко развернулась в его объятьях. Она была бледна как мел. — Мира? — Все хорошо. — Она попыталась улыбнуться. — Малыш толкается... — Она неловко рассмеялась и погладила довольно заметный живот. А потом протянула своему возлюбленному красивую розовую раковину. — Правда, смешно? — Что именно? — недоуменно спросил мужчина. Девушка весело улыбнулась. — Я сейчас очень похожа на эту ракушку. — Почему? — У меня дома есть поверье, что раковина — символ женского начала, материнства. А еще музыки. Ну, творящий звук или нечто подобное. — Она немного нелепо рассмеялась.** — И что здесь смешного? — Рагику откровенно этого не понимал. — Я вижу в ней себя, меня это забавляет... Шел уже девятый месяц ее беременности.***
Совсем недавно он снова встретил свою дочь. От девушки, которая навсегда осталась в его сердце. Она так была похожа на мать. Такие же волосы, нос, разрез глаз, скулы. В остальном она была его дочкой: зеленые глаза, губы, форма лица, взгляд, такое же хрупкое тело, от которого вреда намного больше, чем пользы. У многих Ёкай, чьей ипостасью являются птицы, слабое здоровье. По крайней мере, любой сильный Ёкай может сломать кость Цуру не напрягаясь. Повредить их довольно просто, а вот вылечить — сложно. Может, поэтому журавли никогда не горели желанием лезть в пыл битвы, предпочитая сидеть в тылу и исполнять роль штатного лекаря? Чи так выросла. Уже не было той маленькой и беззащитной девочки из детдома. Она сидела на детской площадке рядом с главным домом клана Нура, потихоньку раскачивалась на качелях, листала журнал, рядом с ее ногами лежал странный футляр и спортивная сумка. Он не знал, жалеет ли он о своем поступке или нет. Все было слишком сложно и запутанно. Наверное, он даже был рад, что все так сложилось, но иногда ему так хотелось подойти к ней и просто поговорить, услышать голос, спросить, как у нее дела, чем она живет? Если бы он мог, он бы обязательно поговорил с ней. Только вот он понимал, что так нельзя. Рагику бросил ее в приюте, только оплачивал довольно дорогие курсы танцев, но разве этим заменишь родительское тепло и ласку? Тогда он просто прошел мимо. Но только он не учел одной маленькой детали. Эта девочка увидела его. Спустя девять дней его снова пригласили в клан Нура, заменять приболевшего главу. Он снова пошел мимо площадки, внутренне распекая себя. Он даже не знает, там ли она. А если и там, то что это ему дает? Он уже выбрал свой путь... — Извините, мистер***, - раздался сзади звонкий девичий голос. Он обернулся и замер. Перед ним стояла Чи. — Вы заблудились? Может, вам помочь? Я тут вас не часто встречала. — Она спокойно улыбнулась, а в его горле предательски запершило. Он знает эту улыбку, ведь это его улыбка. — Да, я тут не частый гость. — От волнения немного вспотели ладони, горло саднило, голова раскалывалась, щеки краснели с каждой минутой все сильней. — С вами все хорошо? — Девочка обеспокоенно кинулась навстречу, боясь, что вот прямо сейчас мужчина упадет на землю, но он только отскочил от нее, как ошпаренный. — Все в порядке, — резче, чем ему хотелось бы, выдавил он. Чи испугалась. Ситуация, в которую они попали, не нравилась обоим. — Голова просто закружилась. — Они помолчали. — Ну, так куда вам нужно? Я могу вас проводить или подсказать, куда идти... — Она задумалась и прикусила губу. Не то, что бы ей было это нужно, но почему-то ее мучало иррациональное чувство правильности происходящего. От этого человека веяло чем-то родным. Это невозможно было объяснить, но как только она его увидела, сердце сделало кульбит, а кровь, что текла по ее жилам, вдруг стала обжигать. — А как вас зовут? — Рагику Цу... — Рагику вовремя прикусил свой не в меру длинный язык, а потом продолжил: - Цусаба. Приятно познакомиться. — А меня зовут Цурука Чи. — На ее губах опять расцвела эта спокойная улыбка. — Так, Цусаба-сан, чем я могу вам помочь? С тех самых пор Рагику виделся с девочкой. Нечасто, всего раза два в месяц. Но он так и не смог ей рассказать о том, что чувствует. Его глодала совесть. Он понимал, что запутался, но ничего поделать уже не мог.***
Чи уже привычно шла через толпу людей, то и дело корча рожи и показывая различные смешные позы. Иногда она подходила, начинала подшучивать, люди смеялись и шли дальше, не всегда замечая, что их карманы, сумки и чехлы зачастую пусты. А довольно неплохой футляр школьной скрипки скрывал в себе небольшой секрет. Как и у многих вещей в этом мире, у него было двойное дно, но отнюдь не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. В этом укромном местечке скромный мим копила свое маленькое состояние на будущую учебу в университете Токио. Ей необходимы были деньги, и много, но откуда их достать нищей малышке из детдома? На бульвар идти не хотелось, свои вещи продавать — тоже, а как по-другому? На уличных выступления много не заработаешь. Люди посмотрят, улыбнуться, бросят пару монет и уйдут, навсегда забыв о твоем существовании. Роль мима тем и удобна, что мало кто может подумать на маленькую девочку, которая всего лишь развлекает толпу танцами и музыкой. Только вот мало кто знает, что за толстым слоем грима и фальшивой насквозь улыбкой прячется самый настоящий вор. Чи уже давно успела забыть слово "совесть". Еще в прошлой жизни она много сомневалась после смерти родителей. Андрей тогда спас ее душу от краха всех убеждений. Точнее, спасал до сих пор. Память о нем часто согревала ее в промозглые дни зимы. Почему она должна сожалеть о содеянном, если все настроены против нее? Вся эта система пыталась сломить ее, покорить, заставить плыть по течению, только вот она не простила той горечи и обиды, которые преследовали ее до сих пор. Того одиночества и страха, что заполняли ее душу, той обреченности и стыда за каждый украденный толстый кошель. Но даже это померкло со временем. Сперва она просто одичала, ей хотелось есть. Тогда она впервые сбежала из приюта — она ненавидела это место. Тогда она впервые прошла сквозь толпу и украла кошелек у какой-то старушки. Там было совсем немного, но на чашку горячего супа хватило, а большего тогда ей было и не нужно. Уже позже она все-таки определилась с тем, чего хочет от жизни. Но было одно маленькое но — ей были необходимы деньги. Для себя она видела только один выход — воровать. Так и стало тянуться ее время. В Японии было тепло почти всегда, потому она и выступала тоже почти всегда. Это ей напоминало запасливую хозяйку, которая заготавливает на зиму всевозможные продукты, замораживает, солит. А она тоже заготавливает, только вот прятать это дело больно сложно. Даже если ей удавалось стащить какую-нибудь драгоценность, сразу приходилось ее сдавать. Она хранила только деньги. Скопилось у нее не так уж и много, на учебу не хватало еще очень нескромной суммы. Жилье, само обучение, пропитание, проезд — все это очень дорого, просто невероятно для маленькой четырнадцатилетней девочки. Может, поэтому она столько и прогуливала школу без веских причин. Она жила жизнью улиц, подчинялась ее негласным законам; не ввязывалась в серьезные переделки, хотя и имела некоторые связи, а так же тех, кто контролировал ее деятельность. И, господи, как она была рада, что на первую "выручку" купила парик. Черный, как и волосы всех японцев. Также хватило и на две баночки грима — черную и белую. Месяц спустя удалось купить подходящую одежду. На улицах теперь была артистка, а не человек. Чи играла людской доверчивостью, не испытывая и грамма вины. Она не раскаивалась. Для нее это стало правильным. Может, кому-то это покажется отвратительным, кто-то осудит, но разве можно ее винить в том, что так сложилась ее судьба? И что ласковая улыбка Фортуны давно стала злорадной? Чи бежала по улицам. Уже который раз ее пытаются поймать, осудить. Только вот она почти всегда убегала. Как-то ее спрятала одна из представительниц самой древней профессии. Не сказать, что это было самым приятным моментом в ее жизни. Иногда удавалось вовремя затеряться в проулках — бегала она достаточно быстро, но иногда даже это не спасало, и тогда на сцену выходил ее партнер. Он часто спасал ее драгоценную шкурку. Всего лишь за половину выручки. Это, конечно, было грабительством, но что поделать? Такова жизнь! Она вообще на редкость несправедливая штука. — Мим, ты здесь? — раздалось из темноты проулка. — А куда бы я делась? — с довольно тяжким вздохом ответила Чи. Она горько усмехнулась, полезла в футляр и, отсчитав нужную сумму, протянула в затемненную часть. — Вот. Твоя доля. Спасибо, что прикрыл. — Не за что, утенок, не за что... — Из тени начала показываться невысокая фигура парня. Навскидку ему можно было бы дать лет двадцать. В зубах спокойно дымилась сигарета, поэтому звуки были чуть шепелявые. — Прекрати! — зло сказала Чи. Этот человек ей не нравился, но другого выбора у нее, собственно, и не было. — Что именно? — весело поинтересовался он. — Утенок? — Чи только раздраженно выдохнула, сжала кулаки, а потом, подхватив сумку и футляр, пошла в сторону парка — ей срочно нужно было успокоиться. Недалеко отсюда она видела добротные качели. Парень ухмыльнулся. — Я буду ждать тебя завтра с нетерпением, утенок! Смотри, не опоздай, а то я расстроюсь, — деланно загрустил он. Чи продолжила свой путь. Она уже успела за полгода привыкнуть к его вечным насмешкам. Это чудовище умело выводить из себя. Когда маленькая фигурка совсем перестала быть видна из своеобразного укрытия, человек лишь пересчитал отданные ему деньги, не переставая весело ухмыляться — его действительно забавляла и эта девочка, и эта игра, и просто сама жизнь среди людей. Ведь люди — такие смешные. Они так весело переступают через себе подобных. Иногда они даже хуже Ёкай. Намного хуже.***
Чи просто без сил упала на свою кровать. Другие девочки на ужине, потому можно не переживать за конспирацию. Грим был смыт в ближайшем переулке с помощью бутилированной воды и рук, одежда надежно спрятана в сумку, а деньги — в укромное место. Можно было ложиться спать со спокойной душой. Завтра предстоит трудный день. Хотя бы потому, что надо идти в школу, а то так можно и совсем запустить себя и оценки, а для поступления в нужную ей старшую школу они бы точно не помешали. Хотя она и присутствовала на тестах, экзаменах, иногда даже на лекции ходила, но японский она познавала с самого детства, окунувшись с головой в языковую среду, а школьная программа еще не до конца успела ею забыться. Учеба не представляла никакого интереса для нее. Да и были более важные дела, чем просто просиживать штаны в школе, но оценки были необходимы, хотя бы потому, что ее запросто могли погнать поганой метлой из школы, что никак не входило в ее грандиозные планы. Нужно было только потерпеть маленько, совсем чуть-чуть. В конце концов, жизнь в приюте не всегда была плохой. Если признаться честно, то Чи довольно часто мечтала о том, как к ней придет кто-нибудь и захочет взять ее домой, как котенка или щенка. Она хотела семью, свою собственную. Было грустно от осознания того, что это всего лишь глупые мечты. Но такие желанные и притягательные. Она все время думала и не могла понять, как так произошло, что она вообще стала такой, какая есть сейчас? Начала она свой путь в этом мире совсем иначе, обычная девушка, которая хотела жить, любить и быть любимой, потерявшая все ,но получившая, как бы в насмешку, второй шанс. Сложно было понять и принять, сложно не сломаться. Она держалась лишь на непонятном желании, на одной только ниточке, которая не могла оборваться. Только одно слово, которое будоражило все ее сознание. Страх Она боялась того, что будет, боялась прошлого и настоящего. Жуткая трусиха и эгоистка, она не могла просто набраться смелости, чтобы просто так все завершить и подвести к концу. Такова была Цурука Чи. Твердо знала она лишь одно — рано или поздно этот мир поглотит ее, она забудет себя прежнюю. Уже забывает... Теперь ей нужно делать всего ничего - жить. Другого человеку и не нужно. С каждым днем Чи становилось внутренне все хуже. Она, словно чувствуя какой-то подвох, становилась нервной и дерганной; чувство скорых перемен не могло ее оставить. Внутри бушевала маленькая буря, с каждым днем становилось все страшней, а еще ее пугал Рикуо. Она не знала, куда делся тот милый маленький мальчик с площадки, но вместо него перед ней был совсем другой человек. Нура изменился не столько внешне, сколько внутренне — она чувствовала это. Необъяснимое чувство утраты чего-то важного иногда затопляло ее сознание, какая -то важная мысль все время ускользала от нее. Каждый раз она была готова поймать ее, но всего за мгновение она, словно чем-то спугнутый кролик, быстро-быстро скрывалась. Она не могла понять Рикуо. Его поступки, слова, поведение: все это не вписывалось в тот образ, который она себе много лет представляла. Этот парень вел себя идеально: учтиво, по-доброму, говорил вежливо, никогда не кричал и не повышал голос. Идеальный мальчик с хорошими оценками, один из лучших в спорте. Только вот Чи в это верила меньше с каждым днем, а так же в ее груди все больше рос интерес к нему. "Что же ты скрываешь, Нура Рикуо?" — это была последняя мысль девочки, когда она забылась в беспокойном сне.***
А где-то далеко отсюда, на другой стороне Японии, на земле клана Зен происходила революция, кровь и огонь были повсюду, тела ёкаев небрежно, в неестественных позах лежали везде. Юный наследник клана Нура сражался за своего названного брата, только вот этот "ночной" Рикуо не гнушался убивать. И, когда на него налетел зеленоглазый журавль, который пытался закрыть собой двух молодых людей, он без колебаний опустил свой меч, разрезая длинную шею. Тело истекающей кровью птицы камнем упало на землю. Именно так и закончилась жизнь Ёкая по имени Цурука Рагику, который защитил своих любимых сыновей. В небесах застыл крик двух молодых юношеских голосов, полных боли. В эту ночь два журавля раскрыли свои крылья, но в ту же секунду потеряли свою свободу, а клан Нура пополнился двумя вынужденными слугами, которые ненавидели своего нового господина. В эту ночь Риота и Широ стали новыми слугами внука Нурарихена. Они поклялись когда-нибудь отомстить за отца, несмотря на то, что почти понесли свое наказание за это своеволие. За то, что посмели напасть на человека, который находился под защитой клана Нура. За то, что поверили клану, который откупился ими, выторговав такой ценой возможность прощения. За то, что доверились. * - дружно вспоминаем о назначении тысячи бумажных журавликов. ** - не волнуйтесь, если не поняли. Мать Чи просто не имеет адекватного чувства юмора. Ей это показалось смешным потому, что она видела в этой раковине себя, будущую мать, но уже чувствовала, что не переживет эти роды. Обычно женщина понимает, что с ней будет, когда она разродиться, некое плохое предчувствие. *** - на ридманге переводчики вставляли мистер, когда кто-то из персонажей обращался к персоне мужского пола, потому я считаю это употребление допустимым. **** - камелия символизирует любовь. Название для главы такое, потому что она больше повествует об отце НЖП, о том, как он любил и как умер, защищая любовь (помним, что любви много и она разная: дружеская, семейная и т.д.). Цветок камелии — как бы попытка передать характер Рагику. Теплый и добрый человек, немного нерешительный и где-то ранимый, не способный на решительные действия, когда дело касается дорогих людей, совестный, но козел. Просто Ёкай, со своими плюсами и минусами.