Журавль

      Солнца не было. Сегодня в Укиёэ была на редкость отвратительная погода, дождь шел не переставая, а небесное светило стыдливо пряталось за огромными тучами. Этот день не предвещал совершенно ничего хорошего, как для жителей городка, так и, в частности, для пациентов городской больницы.       Персонал городского госпиталя работал не покладая рук. За одну ночь к ним были доставлены семь человек, которые пострадали в крупной автокатастрофе на трассе. Столкнулось около десятка машин. Среди этих людей оказался и Рьюджи Кусаро. Этой ночью он решил весело провести время и прокататься на мотоцикле своего давнего знакомого, с которым он так вовремя встретился в баре. После этого решения, транспортное средство было всмятку разбито, сам он сломал руку, и ударился головой об асфальт. Перед его глазами была ужаснейшая картина: машины покореженные, перевернутые, много людей вокруг, начинающийся пожар, полиция и скорая помощь. К нему кто-то подскочил и уволок в фургон красного креста. Уже там его начали осматривать, оказывая необходимую помощь, а у самого Рьюджи перед глазами стояла та ужасная, яркая, кроваво-черная картина.       В больнице его разместили с удобством, рука была надежно загипсована, голова перевязана. Поэтому он решил осторожно, никого не смущая, пройтись по пустым коридорам. Со стороны открытых окон доносился запах свежести, особенной, такая бывает только по утрам. Мысли его были приземленными, он не переживал об аварии и о случившимся. Всякое в жизни бывает, мало ли. Главное — что он сам жив и почти здоров, еще легко отделался. Хорошо, что сегодня воскресенье, он с чистой совестью выйдет на работу и будет дальше мучить учеников, опрашивать двоечников и выставлять оценки в журнал, подбивать клинья к симпатичной учительнице литературы и преспокойно издеваться над одной маленькой и раздражающей девчонкой. Жизнь определенно была неплоха. Так он и думал неспешно проходя по коридору, пока, проходя мимо одной из множества палат, его не постигло странное чувство. Такое бывало у всех, когда мы чувствуем подвох, словно сам мир готов нам испортить день… Не спеша, стараясь не торопится, со всей осторожностью, Рьюджи посмотрел в приоткрытую дверь палаты и он увидел свою самую нелюбимую ученицу.       — И что же ты тут забыла? — Кто бы знал, как в этот момент он был расстроен. Перед ним сидела Цурука Чи. Маленькая четырнадцатилетняя пигалица. Лентяйка и прогульщица, которая каким-то чудом, а по-другому и не скажешь, все еще училась в школе. Больше всего молодого учителя раздражал характер этой девчонки. Она всегда страдала. Это было видно в каждом движении. Не хватало только картинно тяжелых вздохов и стенаний: «Ах, жизнь просто ужасна. Я никому не нужна. Я одна одинешенька. Никто меня не любит…» Его просто выводили из себя такие люди! Как будто ее кто-то может пожалеть или полюбить, если она не прикладывает к этому усилий. Как будто не она отчуждает от себя людей, а они не желают с ней общаться. Чи была слабым человеком. Душевно немощным. Таково было мнение Рьюджи об этой девчонке. Ведь даже сейчас, сидя на кушетке в палате с перевязанной спиной, она умудрялась выглядеть, как брошенный щенок. Ее взгляд блуждал по палате, на лице было отсутствующее выражение. Наверное, она даже не слышала его вопроса.       — Я могу и повторить. Цурука Чи, ответь своему учителю, что ты тут забыла? — большие зеленые глаза уставились на него. Ах да, как он мог забыть эту ужасную черту. Смотреть в глаза людям. Этот ребенок всегда смотрел в глаза, что было не прилично по местным меркам. Она слегка нахмурилась, словно вспоминая, кто же перед ней.       — Здравствуйте, учитель… — ее голос, слабый и тихий, слегка хриплый, разрезал утренний воздух. Она на несколько секунд задумалась, явно вспоминая, что у нее только что спросили. — я неудачно упала. А что вы тут делаете? — тут она перевела взгляд и мазнула его по руке, но, словно не обратив на это внимания, опять задумалась.       Кусаро Рьюджи давно не испытывал такого раздражения. Очень давно. Обычно причинами могли быть разные вещи, но никогда, он так не реагировал на детей. Цурука Чи при каждом своем появлении неимоверно его раздражала. Он никак не мог выкинуть из головы, как совсем недавно успокаивал ее в коридоре и насколько противно ему было это делать, если бы не прекрасная учительница литературы, что стояла за углом, он бы никогда этого не сделал. Он терпеть не мог людей, которые плакали, он терпеть не мог слабых. Он терпеть не мог Цуруку Чи, которая умудрилась испортить и без того ужасные двадцать четыре часа его жизни. Даже авария не была настолько ужасна, как встреча с этой противной девчонкой, так ему казалось.       — Тебя это не касается. — Он уже хотел развернутся и гордо уйти, но легкое шуршание со стороны несносной девчонки его остановило. Ему стало любопытно, что же будет дальше. Девочка аккуратно подходила к нему, ее шаги были почти не слышны, и не скажешь, что что-то повреждено. Но он никак не мог ожидать того, что она просто пройдет мимо, даже не обернется. Ему пришлось смотреть на ее спину. И в этот момент солнце на одно мгновение показалось из-за туч. Оно осветило силуэт его ученицы, которая подошла к окну. Солнечные лучи прошли сквозь волосы, очертили угловатую, пока нескладную фигуру подростка. тонкая кожа казалась еще болезненней, даже этот свет жизни, не смог превратить ее во что-то прекрасное, наоборот, словно насмехаясь, показал недостатки: торчащие косточки, худобу от недоедания, мешки под глазами, бледные, словно потерявшие цвет волосы. В сердце Рьюджи, насколько бы сильно он не любил ее, прорезались семена жалости к этому ребенку. Как бы она его не раздражала, сейчас, смотря на нее, он чувствовал именно жалость. Не столько к ней самой, сколько с судьбе таких как она. Все дети сироты не имели хоть сколько нибудь успешного будущего. И Цурука Чи не имела. Он ярко представил, что с ней может стать. И картины эти его не пугали, молодой учитель знал жизнь без прикрас, не было в ней чего-то особенного и чудеса случались не всегда. Ох, если бы чудеса случались хоть когда-нибудь! Жизнь казалась бы чуточку лучше. Если бы чудеса могли случатся в жизни обездоленных детей, было бы гораздо, гораздо приятнее жить.       Чи не шевелилась, она смотрела в окно, она не хотела думать, что рядом с ней стоял другой, посторонний человек. Её мысли были далеко отсюда. Она вспоминала вчерашние приключения, которые не были приятными, более того, они были пугающими. Будь ее воля, она пожелала бы все забыть. Всю эту ночь, всю эту новую жизнь, забыть старую. Просто уйти. Страха уже не было, словно та ночь поглотила его без остатка. Воля к жизни уходила из слабого тела с каждой секундой. Душа уже не металась. Стало как-то все равно. Глаза блуждали по улице, вид на которую открывала оконная рама. Если она сейчас встанет на нее, то может полететь. Просто взять и улететь ото всех проблем, ведь сможет? Тонкие руки с удивительной силой схватили створки, распахнули их, словно в бреду, она вскочила на окно и уже была готова оттолкнуться.       — Да что же ты делаешь, дура?! — Рьюджи бросился к ней. С силой оттащил здоровой рукой. — Совсем мозгов лишилась?! Или повыпендриваться захотелось?!       Чи не ответила. Ее лицо потеряло все краски, даже глаза, прекрасные изумруды, больше не светились тем спокойным, тихим, приглушенным светом. Из глаз катились большие и крупные слезы. Кусаро с силой ее встряхнул и поставил на ноги. Девочку они не держали, а потому она осела на пол и забилась в беззвучных рыданиях. Если бы только кто-то понял, что она переживала в этот момент! Весь внутренний мир ее рушился, мост над пропастью полной осколков разломился надвое, и сломал его Нура Рикуо. Человек, который держал его, человек, который так напоминал ей любовь всей жизни сломал то, что она выстраивала. Сердце обливалось кровью. Душа стонала. А тело не слушалось. Хотелось просто полететь, как птица, забыть обо всех бедах, увидеть небо. Безграничное, такое великое и умиротворяющее. Такое прекрасное. Хотелось стать журавлем и, распахнув крылья, сделать шаг навстречу чему-то новому. Далекому.       В чувство ее привела звонкая пощечина.        — Очнись, балда! — Рьюджи не мог даже описать, насколько он ошибался по поводу девочки. Такую надо было презирать. — Неужели ты так легко готова расстаться с жизнью, тупица?        — Мне нечего терять. Вы не понимаете…        — Это я не понимаю? Я?! — в бешенстве кричал он. С соседних коридоров и палат начали доносится недовольные возгласы пациентов.        — Я сломана… Я запуталась…        — Так распутывайся обратно! Господи, до чего дети дурные пошли. Тебе всего лишь четырнадцать, разве жизнь может быть сломана в этом возрасте? Знаешь, как я вижу тебя со стороны? Как слабое и безвольное существо! Если тебе так плохо, то не надо упиваться своей беспомощностью! Ты должна доказывать миру свою силу каждый божий день. Вставать всем назло. Так делают все люди. А ты? Ты хоть что-то сделала для того, чтобы быть сильной? Быть крепкой? На тебя посмотри, так сломать очень просто. Чего молчишь? Ответить нечего?        — Нет… — прошептала она. Ее тихий, надломленный голос звучал в пустом коридоре. — Где я должна искать силы? Где?! Моя жизнь похожа на ад. Я не вижу в ней никакого смысла! С самого детства я была сиротой, никому здесь не нужная! Я старалась, старалась быть другой, пыталась подстроиться под мир, но я не хотела, чтобы он ломал меня, мою суть, мою душу! Это место меня убивает, оно — она судорожно обхватила себя руками. — не хочет чтобы я жила. Сколько бы усилий не было потрачено, у меня отбирали все, что было мне дорого. Вчера сломали мою любимую скрипку, чуть не убили! Я не могу заниматься танцами! У меня нет возможности нормально учится! Разве я могу быть счастливой? Разве я могу жить?!        — Можешь. — Чи подняла голову. Он подал ей руку, чтобы она могла встать. — Можешь. Для начала вставай. — она не могла подняться, ноги ее не слушались. Зеленые глаза смотрели на Рьюджи с пугающей надеждой. — Вставай тебе говорят!       Мужчина с силой дернул ее за руку, девочке пришлось подчинится. Он раздраженно осматривал коридор, в который уже пришли люди, чтобы разобраться, кто устроил шум.       — Утрись чем-нибудь и умойся. — Чи беспрекословно выполнила все о чем он ее попросил. Пока она приводила себя в порядок, мужчина разбирался с персоналом, извинялся перед другими пациентами. Потом вернулся в палату и встал около стены. Он напряженно думал. А если бы его не было в этот момент рядом, аварии бы не случилось, что бы было тогда? Она бы умерла?        — Все. — тихо, почти не слышно, сказала она. — Я умылась.        — Хоть что-то полезное сделала! — проворчал Рьюджи. — Сидеть! — Она покорно села рядом. — Рассказывай.       — Что?       — Рассказывай, почему тебе так «тяжело» жить.        — Я не хочу.        — Я сделаю вид, что ничего не слышал. Тогда я буду спрашивать. Давай начнем с того, как ты оказалась в больнице.        — Не знаю. Наверное, меня сюда кто-то принес, я не помню.        — А что было до больницы? — Она замялась, ей не хотелось говорить больше о пережитом ужасе. Но смотря в требовательные глаза напротив, она дрожащим голосом ответила.        — Да. Меня и еще двух девочек из школы похитили. Нас хотели убить. Мне повредили спину. Было очень страшно.        — И как вы оттуда выбрались, те девочки живы? — Если Рьюджи и был несколько напуган случившимся, то не показывал вида.        — Да, живы. Нас спасли. Но я не помню, кто это был. Потеряла сознание, очнулась уже здесь.        — Не лги.        — Я не лгу…        — Лжешь.        — Я не могу вам сказать. Это… Это так страшно! Я сама не понимаю, правда.        — Тогда так. Как только тебя выписывают из больницы, мы идем в полицейский участок. Кто были те девочки? — тема вызывала неприятные воспоминания в самом мужчине.        — Две девочки с второго года обучения. Я не помню их имен. НО они состоят со мной в одном клубе.       — Понятно, разберемся с этим позже. А что насчет скрипки? Ты умеешь играть?        — Да, немного.        — И как, нравиться?        — Нравиться. — зеленые глаза потеплели.        — Ты и про танцы говорила, занималась профессионально?        — Да, балет и гимнастика.        — Ого! И откуда у сироты на такую роскошь деньги? Одни пуанты чего стоят.        — До последнего времени мне их оплачивал какой-то очень добрый человек, но сейчас платежи не поступают, и я больше не могу заниматься… — на глазах навернулись слезы. Кусаро передернуло от этого вида и он высказался намного резче, чем следовало бы.        — Что за глупости! А самой никак? У вас около детдома есть площадка с перекладинами?        — Да. Но какое это имеет отношение к…        — Прямое. Кто тебе мешал заниматься там? Использовать вместо станка площадку? Основы у тебя есть? — она неуверенно кивнула. — Ну вот, значит не поранишься. Танцуй себе в удовольствие. Ходила бы в школу почаще, смогла бы записаться в кружок танцев. А насчет скрипки? Тоже этот человек купил? В школу музыкальную ходила?        — Нет. — она смущенно отвернулась. Уши покраснели. — я самоучка.        — А где скрипку взяла? — девочка молчала. И тут Рьюджи поразила внезапная догадка. — Украла. — он не спрашивал, а утверждал. Девочка покраснела и спряталась за копной волос. Он рассмеялся. Так ему это напомнило ему ту часть жизни, которую он предпочел бы забыть. — Воришка, значит.        — Неправда!        — Значит не воруешь? — она покраснела еще больше. — И зачем тебе оно надо? Так играть на скрипке хотелось?        — Да, хотелось.        — А почему в школьный клуб музыки не пошла? Там бы спокойно играла.        — Мне нужна своя скрипка. Я… — она замялась. — Я по выходным уезжаю в Токио и играю за деньги на скрипке и танцую.              —  А почему так много пропускаешь? Только давай честно.        — Я играю на улицах города тоже. Коплю на университет.        — Погоди. Ты пропускаешь школу, чтобы поступить в университет? И как, много удалось выручить? — он издевательски посмотрел на девочку. — Ну ты и балда. Тебе учится надо! А не заниматься не пойми чем! — Она молчала. Чи только сейчас начинала понимать, как заблуждалась. — Попробуй сперва начать учится, ты, конечно, та еще тупица, но оценки при твоей посещаемости у тебя приемлемые. Может и получится чего. И это все твои проблемы? Глупости одни и все решаемые.       Хмурые тучи на небе сгустились. В палате повисла безрадостная тишина. И тишина эта не была напряженной, но не была и дружеской или уютной. Такая часто повисает между малознакомыми людьми, в приступах откровения. Рьюджи уже собирался уходить. Он хотел поскорее покинуть эту чертову палату и оставить девчонку одну. Чем мог он помог, больше совершать глупостей и лезть в чужую жизнь он не намерен, теперь выбор только за Цурукой. Уже стоя в дверях он услышал тихий голос Чи.        — Учитель. — Он слегка повернул голову, тем самым желая показать, что разговаривать дальше не имеет никакого желания, а она его задерживает. — А вы верите в перерождения? — Лихорадочный блеск глаз зеленых глаз несколько настораживал. Она судорожно облизнула пересохшие губы. На лице Кусаро появилась ироническая улыбка.        — Что, опять из окна бросаться надумала?        — Я серьезно. — Чи сгорбилась. — Вы верите, что человек может перерождаться? Сохранять воспоминания, начинать новую жизнь? — Рьюджи задумался.        — Да черт его знает. Душа — дело тонкое. Я читал о случаях, когда утверждают, что да, такое бывало, но звучит это невероятно. Скорее всего нет, не верю. А ты?        — Верю. — На выдохе произнесла девочка. Теперь на ее лице расцветала тихая, скромная и меланхоличная улыбка. Увидев это, мужчина не мог не заметить, что если бы она так почаще улыбалась, то может и потянулись к ней люди. И, конечно же, он не мог оставить это без комментария.        — Балда.        — Прекратите обзываться. Это низко, вы же учитель…        — Не ниже, чем сдаваться раньше времени. И я не обзываюсь. Балда она и есть балда.        — И как вас только люди терпят?        — Это все на сегодня? Я могу идти и быть уверенным, что ты больше не полезешь к окну с нездоровыми наклонностями?        — Не полезу. — он усмехнулся. — А что случилось с вами, раз вы в больнице?        — Попал в аварию. А тебе крупно повезло, что я повредил только одну руку, а то пришлось бы тебя пинать для приведения в чувство.        — Счастье то какое… — насколько могла, она ехидно произнесла это и растянула губы в усмешке.        — А у тебя скверный характер, да?        — Да уж не хуже вашего. — Мужчина хмыкнул, но никак не отреагировал на хамство. Выходя из палаты, он услышал шепот. Он усмехнулся, несколько мальчишески.       — Всегда пожалуйста.       Он сам не до конца понимал, почему у него получился такой странный разговор с этой девчонкой. И никогда в жизни он бы не смог признаться никому, даже себе самому, что Цурука Чи была слишком похожа на него самого.       Вечер дня не сильно отличался от утра. Чи сидела на том самом, роковом, окне и глядела в небо. Завтра ее обещали выписать, ничего сильно ужасного с ней не произошло, а потому и в школу она может успеть. Все же стоило прислушаться к словам своего учителя и хотя бы попытаться наладить отношения с учебой. Голова бессильно прислонилась к стеклу. Светлые пряди легли на плечи спину. Не было сил плакать. Не было смысла в крике. Нет желания грустить. В голове было пусто. Больше всего ей сейчас хотелось просто спокойно посидеть ни о чем не переживая, не волнуясь. Просто отдохнуть. Всё пережитое за несколько последних дней выбило землю из-под ног, но раз уж так вышло, разве не самое подходящее время расправить крылья?       Чи грустно улыбалась хмурому небу. Ни одной звездочки не было видно и только огромная, яблочная луна на миг показывалась из-за туч.       — И в чем же тогда смысл моей новой жизни? — на выдохе, шепотом спросила она у прекрасной и великой ночной королевы. В голове всплывали картины прошлого. Узкая ладонь опустилась на стекло. Несмело улыбнувшись своему отражению, она робко спросила Луну. — В том, чтобы жить?       Но ответа она так и не получила. Чи еще посмеялась над своей наивностью, прежде, чем отправиться в палату обратно досыпать.       На следующее утро она просыпалась уже другим человеком. Она пережила свой кризис, пересилила себя и свой мир. Жизнь казалась не лучше или хуже. Просто пришло осознание того, что пора бы уже идти к мечте.       Ту ночь она никогда не забудет. А Рикуо еще ждет разговор. Она точно уверена, что это был он. Тогда, именно он спас ее. Тогда, именно он был тем самым пугающим и настораживающим. Тогда он уже не напоминал доброго Андрея, воспоминание, невероятно дорогое ее сердцу. И сейчас она ясно понимала, что Рикуо и Андрей — два совершенно разных человека. Что Андрей умер еще тогда, в том мире. А вместе с ним умерла и Настя. Та история закончилась. Начиналась другая.