Забавная мифология 3. Троллиада и Идиссея

      Статистика – вещь могучая и мудрая, местами пугающая своей неумолимостью. Ну, и против нее, конечно не попрешь. Поэтому навстречу несущейся на него удаче Одиссей вышел во всеоружии: с распахнутыми объятиями и честными глазами, от которых с воплем «Да в Тартар!» шарахнулся бы даже Гермес.       Удача тоже вышла на Одиссея во всеоружии. В виде острова, на котором обретась волшебная Кирка, но не в смысле горняцкого инвентаря, а в смысле дочери Гелиоса. Она же Цирцея, она же колдунья. Она же тётка Медеи (да, на секундочку, той самой, которая женоподобное Отелло для Дездемоны-Ясона). То есть, уже на этом моменте понятно, что античная статистика в случае с удачей Одиссея дает какие-то странные сбои в сторону «опять западло».       Но Одиссей об этом не знал, а потому действовал жизнерадостно и дальновидно, в духе героя американского триллера: причалить к неведомому острову – есть, просидеть на нем пару дней, поедая оленей – есть, разделить команду на две части – есть, поставить над второй частью друга с заведомо беспроигрышным именем Эврилох – сделано, ребята! Дальше команде Эврилоха, видимо, стоило пойти в темный подвал под тревожную музыку, но античный сценарий внес свои коррективы. И получилось, что оная команда пошла во дворец Цирцеи под ее звонкое пение (для соблюдения чахлого подобия триллера вокруг похаживали ручные львы и волки).       Ну, а во дворце Цирцея пригласила путников испить винца местного разлива. Которое было с соком волшебной травы, а потому давало мгновенный эффект без промежуточных стадий: очень скоро эллины рассматривали свои копыта и недоуменно хрюкали что-то вроде: «Это когда я так успел-то освинячиться, после одной-то чаши?»        После этого Цирцея загнала новоявленную ветчину в хлев, набросала желудей и заявила, что, мол, ребята, извините, но кто как может – тот так и пополняет запасы некошерных продуктов. Тем временем Эврилох, который поборол зов имени и во дворец не пошел, бросился к Одиссею. И пояснил, что, мол, так и так, дело приобретает запах национального украинского продукта, а товарищи уже практически превратились в плачущий, разумный пока что шпик.       - Ух ты! – воскликнул хитроумный Одиссей. – Нужно придумать что-нибудь крайне оригинальное.       И в приступе великой мудрости пошел в открытую психологическую атаку, как матросы на зебрах.       В роли матроса выступал сам Одиссей – мореплаватель не последний. В роли летающей и обалдевшей зебры выступил явившийся к Одиссею Гермес, слегка полосатый из-за большого следа от ладони на лице.       - Ты хоть закусь-то не забудь, – выдал Гермес, сунул Одиссею в руки неопознанный корень, научил обращению с Цирцеей и убыл обратно, бормоча что-то о мудрых планах, от которых на Олимпе все нектаром подавились.        Одиссей же невозмутимо явился к Цирцее. Вино с волшебной травой душевно зажевалось волшебной же корнеплодиной. Жезл Цирцеи на своей макушке и колдовские приговоры в духе: «Будь моим окорочком, пятачком и шпикачком» Одиссей встретил хватанием за меч и проникновенным обещанием:       - Да я тебя сейчас… саму на карбонад!       - О нет, это хитроумный Одиссей! – осенило тут Цирцею. – Гермес предсказал мне, что будет, будет тут один, который догадается закусить! Одиссей, я ваша навеки!       И вот тут мудрый эллин стал прототипом для советского плаката – того, на котором гражданин гордо отодвигает чарку. Так же гордо Одиссей отодвинул от себя, последовательно: чашу, яства и саму Цирцею. Заявляя, что первым делом – самолеты, то есть, товарищи, ну а девушки и остальное – пока что в очередь.       Так что волшебнице пришлось пойти в хлев и намазать свиней волшебной мазью, после которой товарищи Одиссея вернулись в кошерное эллинское состояние и стали даже краше и сильнее, чем до того (благодаря клетчатке, которой так много в желудях). А потом Цирцея вообще начала чествовать Одиссея и всех его спутников пирами, в которых подозрительный Эврилох не принимал участия (и немножко все-таки оправдал свое имя).        Но Одиссей был мало того что мудрым – он был мстительным. И потому пробыл на острове Кирки целый год. Отъедаясь, откармливая команду и изо всех сил живописуя свою любовь к Пенелопе (аэды говорят, что от таких живописаний у Цирцеи будто бы даже родились дети). Наводящие вопросы о попутном ветре не помогали. В конце концов Цирцея не выдержала и выдала, что, дорогой, а не пошел бы ты в подземное царство Аида (стучать три раза, спросить Тиресия, а уж он тебе так скажет, так скажет…).        - А это мысль, - заявил хитромудрый и начал сзывать греков.       Греки сзывались очень охотно. Настолько, что один из них даже забыл, что спал на крыше и с маловнятным воплем, поминающим Таната, умение летать и «ой, это не кроватка» с этой самой крыши рухнул, как Бэтмен, не долетевший до Готэма.       - Ну, - неловко произнес Одиссей, глядя на тело без пяти минут соратника. – Вроде как и причина для визита есть. А то неудобненько как-то… _______________________________________________ Записки из подземки. Аид Сегодня посреди судов вперся Гипнос и с порога завопил: «Господа, к нам едет Одиссей!» Последовала немая сцена. Персефона уверяет, что этому сюжету жить в веках.