***
— Энджи… Брюс смотрел на задумчивую девушку, не спешившую откликаться на его голос. Сегодня Энджи фурией влетела в квартиру и с силой хлопнула дверью. Затем она со злостью зашвырнула куда-то в угол свою сумку и куртку, а потом решительным шагом прошла на кухню, где застыла у окна, глядя куда-то вдаль совершенно пустым взглядом. Что же с ней случилось? Кажется, она говорила, что сегодня должна сдавать экзамен. — Энджи, — ещё раз позвал он её, остановившись в дверях кухни. Она не отреагировала. Брюс нахмурился — вряд ли она его не слышала. Гораздо более странным было другое — она не спешила реагировать на своё имя. Подозрения о том, что их встреча не была такой уж случайностью, снова завладели им. К тому же сегодня он увидел на улице пару людей Фальконе — Уэйн хорошо запомнил тех двух амбалов, что вышвырнули его из злополучного кафе. Конечно, это могло быть чистой случайностью, но что-то слишком много их — этих случайных совпадений. Он сделал несколько шагов и слегка погладил плечо девушки. — Энджи. Она отвлеклась от горестных размышлений и вопросительно взглянула на Брюса. И тут он понял, что ему надо делать. Всё встало на свои места и оказалось таким простым и понятным, что он поразился, как же он не додумался до этого раньше. — Что-то случилось? — он пытливо вглядывался в её голубые глаза. Харлин смотрела на него и снова не могла избавиться от ощущения, что он вскрывает её душу. И как и тогда, не выдержав его взгляда, девушка отстранилась, словно убегая, и отрицательно покачала головой. — Нормально, — отмахнулась она, решив не посвящать его во все перипетии её общения с Крейном. А вот его виноватый вид ей очень не понравился. Внутри всё сжалось в ожидании бури, и она лихорадочно пыталась просчитать, где же могла проколоться. — А ты чего такой? — решилась Харлин спросить напрямик. Всё же лучше, чем маяться от неизвестности. — Я… — он выглядел крайне неуверенным, и в душу девушки закралось нехорошее подозрение, — я больше не могу подвергать тебя опасности. Харлин не поверила своим ушам: — Что? — Я должен уйти. Она отвела взгляд и сжала руки в кулаки. Господи, только не сегодня! Только не сейчас! Ей только этого не хватало для полного унижения! Немилосердно зачесались кулаки, и захотелось врезать по этой наглой роже. Он также воспользовался ей, как и все остальные! Девушка помедлила, сделала глубокий выдох и вовремя вспомнила о том, что для этого парня она должна быть хорошей девочкой. — Что-то случилось? — встревожено посмотрела она на него. — Пока нет. Но я же тебе говорил, что меня буду искать. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится, — он взял её руки в свои. Будущий психиатр смотрела в его глаза и понимала, что он врёт. Причём врёт очень неумело. — И поэтому ты решил сбежать? — Я собираюсь покинуть Готэм. При отъезде постараюсь где-нибудь засветиться, чтобы не подвергать тебя опасности. Она молчала, мысленно проклиная Брюса, или кто он там, на все лады. — Энджи, — неуверенно позвал он. Его мучило чувство вины за то, что он бросает её, но так действительно будет лучше. Брюс протянул руку и поднял лицо девушки за подбородок. «Второй раз за сегодня!» — мелькнуло в её голове. — Ты хорошая девочка, Энджи. Ты мой ангел-спаситель. Но ты ведь ничего не знаешь обо мне. Из её глаз покатились слёзы. — Ты преступник? — прошептала девушка. Слёзы были настоящие, и Харлин решила воспользоваться ими к своей выгоде. — Нет, конечно же нет. Просто так получилось, что я перешёл дорогу Фальконе. А ты знаешь, мафиози этого никому не прощают. Поэтому я должен уйти. Потому что если эти люди доберутся до тебя, я этого не вынесу. Теперь я должен тебя спасти. Понимаешь? Она кивнула, потому что враньё неожиданно прекратилось. И девушку захлестнуло беспокойство: что произошло, пока её не было? Неужели и правда всё дело в Фальконе? Брюс прижал её к себе, пряча в своих объятьях. Неожиданно Квинзель успокоилась. Обозвав себя дурой, она мысленно напомнила себе, кто она, и кто Фальконе. То, что он каким-либо образом заинтересуется таким ничтожеством, как она — это просто бред. Тогда может и правда не стоило рисковать и прятать у себя этого парня, раз знакомство с ним грозит ей такими неприятностями, как стычка с главным мафиози города? — Ты вернёшься? — тихо прошептала девушка. — Когда-нибудь я вернусь, да. И я обязательно тебя найду, Энджи. Обязательно, слышишь? «Ага, как же», — мысленно хмыкнула она. — Мне пора, мой ангел. Держи, это тебе. Это всё, что у меня есть. Она не отреагировала, когда он положил на стол перед ней деньги. Разыгрывая убитую горем, Харлин лихорадочно искала выход и не находила его. — Брюс! Он замер в дверях, с болью глядя на неё. — Я буду ждать, — прошептала девушка. — Я люблю тебя. — Прощай, — опустил он голову и быстро покинул квартиру. Квинзель обессилено откинулась на спинку стула. «Не прокатило, — скривилась она. — Будь ты проклят!» Девушка сгребла деньги и встала из-за стола. Она направилась в комнату разыскивать свою сумочку. Та обнаружилась возле шкафа. Харлин подняла сумку, добрела до кресла и бессильно опустилась в него. Квинзель достала пачку сигарет и, не глядя, поставила сумочку на подлокотник кресла. Она промахнулась, и сумочка слетела на пол, раскрывшись и рассыпав содержимое по полу. Глубоко затянувшись, девушка смотрела пустым взглядом перед собой, не видя ничего. Чертовски неудачный день. Взгляд упал на рассыпанные по полу вещи. Хмыкнув, Квинзель нагнулась за своим пропуском в колледж и рассеянно повертела его в руках. Лоб её прорезала морщинка. — А может оно и к лучшему, — вслух сказала девушка самой себе. Она пересчитала деньги — вполне приличная сумма. «И на том спасибо, Брюс. По крайней мере, ты был щедрее остальных. И называл меня ангелом, а не шлюхой». Тряхнув волосами, словно прогоняя все мысли, Квинзель затушила сигарету и подошла к шкафу с одеждой. — Значит, вы решили поиграть, Джонатан. Что ж, давайте поиграем, — торжествующе улыбнулась она, выбирая юбку покороче.Экзамен
3 мая 2016 г. в 13:10
— Билет номер семь. Навязчивые страхи: клиническая характеристика и диагностическое значение. Вопрос второй: неврастения. Клиника, диагностика, терапия. И третий вопрос: понятие психического заболевания. Уровни психических расстройств.
— Готовьтесь, — кивнул Крейн, не поднимая головы и записывая номер билета и вопросы в экзаменационном листе.
Харлин про себя выдохнула — две из трёх этих тем она повторяла только что перед дверями аудитории, так что всё прекрасно помнила — и направилась к свободному месту. Сев за парту, она начала быстро заполнять лист бумаги ответами на вопросы.
Лишь только один раз Джонатан посмотрел на Квинзель. Девушка расслабилась и слегка улыбалась сама себе, записывая всё, что знала по предложенной ей теме. Улыбка доктора на какой-то миг стала торжествующе-надменной, но уже через мгновение он отвёл взгляд, обращая внимание на первого отвечающего.
Квинзель ещё раз проверила всё написанное, слегка нахмурилась, вспоминая — всё ли правильно она законспектировала. Затем подняла голову. Крейн со скучающим видом слушал студента, отвечающего на свой билет. Он рассеянно смотрел в окно, терпеливо ожидая окончания выступления.
— У меня всё.
Преподаватель перевёл взгляд на студента, задал пару дополнительных вопросов и поставил в итоге оценку. Всё шло своим чередом. Квинзель уже хотела было идти отвечать, но её опередила однокурсница. Поскольку теперь оставалось только ждать, Харлин решила понаблюдать за тем, как сдаёт экзамен приятельница. Крейн сидел, застыв и внимательно слушая каждое её слово. Равнодушно-вежливый взгляд не отрывался от лица студентки, которую, похоже, такое пристальное внимание несколько нервировало. Она пару раз запнулась, и тогда экзаменатор отвёл взгляд.
Когда их глаза встретились, Харлин обдало холодом. Отчего-то ей стало страшно. Причём настолько страшно, что по спине прошёл озноб, а руки похолодели. «Тебе от меня не укрыться», — казалось, говорил его взгляд. Девушка быстро опустила глаза, решив ещё раз перечитать вопросы и ответы на них. Уже через минуту она смогла справиться со своей паникой. Всё было гораздо проще, когда она не смотрела на него.
— Хорошо, — голос Крейна вывел Квинзель из оцепенения, и она осторожно посмотрела в сторону преподавательского стола.
Профессор расписался в ведомости, и радостно улыбающаяся студентка выпорхнула из класса. Харлин обвела взглядом аудиторию. Желающих отвечать не было, и она решилась. Девушка встала и подошла к столу экзаменатора. Она положила билет на стол перед ним и села напротив.
— Слушаю вас, — равнодушно осведомился он, глядя куда-то в сторону.
Это приободрило студентку, и она, собравшись с духом, начала отвечать. К концу своего выступления Харлин расслабилась — материал она знала на отлично и выступала достаточно уверенно.
— У меня всё.
Он повернулся и посмотрел на неё. В его взгляде мелькнуло недоумение.
— Мисс… — вопросительный взгляд.
Девушка похолодела — он же прекрасно знает её имя! Она справедливо заподозрила, что ничего хорошего это не сулило, и от этой мысли ей стало очень неуютно.
— Харлин Квинзель, — тем не менее, покорно отозвалась она.
— Всё это замечательно, мисс Квинзель, но я так и не услышал ответа на вопросы.
Квинзель растерялась от такой наглой лжи.
— Но я же только что… — она беспомощно умолкла.
— Только что я услышал от вас о навязчивых страхах, неврастении и характеристике психических расстройств.
— Но ведь это мои вопросы. Билет номер семь, — Харлин посмотрела на небольшой листочек бумаги, белеющий на столе.
— Семь? — в голосе экзаменатора явственно читалась насмешка. — Это интересно, Харлин. Тем более тема у вас там… соответствующая.
Он демонстративно взял её билет со стола и невозмутимо зачитал:
— Билет номер тринадцать. Первый вопрос: галлюцинации. Объективные признаки галлюцинаций. Клиническая характеристика и диагностическое значение.
Девушка только рот открыла от изумления.
— Вы страдаете галлюцинациями, мисс Квинзель?
— Но я… я… — она беспомощно оглянулась, ища поддержки у аудитории.
Бесполезно — все писали свои ответы, и никто не смотрел в их сторону.
— Это неправда! — вдруг выкрикнула Харлин. — Я точно помню, что мне попался седьмой билет!
Крейн издевательски улыбнулся и протянул ей листочек бумаги, который держал в руке. У девушки всё расплывалось перед глазами, но она явственно увидела тринадцатый номер и первый вопрос про галлюцинации. Студентка быстро схватила экзаменационную ведомость, где Крейн записывал номера билетов и вопросы. Но и там напротив её фамилии стоял билет номер тринадцать и эти чёртовы галлюцинации! Она подняла беспомощный взгляд на доктора.
— Вы просто переволновались, Харлин, — голос его стал нежным, словно шёлк. — Бывает. Пересдача послезавтра, постарайтесь сосредоточиться. Не мешает попить что-нибудь успокоительное. До свидания.
У девушки на глаза навернулись слёзы. Джонатан встал и подошёл к ней, смотря на свою жертву сверху вниз.
— За что? — прошептала она.
— Давайте без истерик, хорошо? — он приподнял её лицо за подбородок и гипнотизирующе смотрел в глаза. — Жду вас послезавтра в десять утра здесь же.
Она неуверенно поднялась. Ноги были ватными и совершенно не хотели её слушаться. В голове никак не укладывалось происходящее. И пока Харлин собиралась с духом, чтобы возмутиться, Крейн успел подозвать к себе следующего студента. Девушке ничего не оставалось, как покинуть аудиторию. Она вышла в коридор, привалилась спиной к стене, растерянно хлопая глазами и пытаясь собраться с мыслями. От обступивших её однокурсников она отмахнулась как от назойливых мух:
— Не сдала.
Народ почтительно расступился, сочувствующе поглядывая не неё, но Квинзель было плевать. Она ожидала, что он попытается завалить её на экзамене, но к такой наглой лжи оказалась не готова.
«Сукин сын! Вот значит как, да? — сжала девушка руки в кулаки. — Ничего, я тебе ещё устрою. Больше ты такой трюк со мной не провернёшь. Послезавтра не буду готовиться, начну отвечать сразу. Мы ещё посмотрим, кто кого!» Злость придала ей сил, и она решительным шагом направилась к выходу.