Дикая Охота

      — Доброе утро, — ослепительно улыбнулась Харлин Квинзель охраннику на проходной.       Челюсть у того отвисла.       — Мисс… ээээ…       — Да ладно тебе, Майк, — девушка пальчиком вернула парню челюсть на место и показала ему свой пропуск. — Или ты меня не узнал?       Пока тот усиленно размышлял, что ответить, Харлин прижала пропуск к сканеру и проскользнула внутрь, цокая по каменному полу коридора каблучками и широко улыбаясь.       Все подумают, что она свихнулась, ну и чёрт с ними — элементарные правила приличия были соблюдены, а насколько ей помнилось, в Аркхэме никогда не было строгого дресс-кода. Коротенькая белая юбочка в складку с заниженной талией, сетчатые чулки, белая блузка, завязанная узлом под грудью, с максимально расстегнутыми пуговками так, что из-под неё призывно выглядывал красный кружевной бюстгальтер. Также два легкомысленных высоких хвостика золотистых волос, яркий макияж и маникюр завершали образ этакой разбитной девицы. Строгие костюмы так и остались валяться на полу квартиры, а очки Харлин самолично разломала и выкинула в мусорку. Проанализировав, что вызывало наибольшее презрение у Крейна, она решила подчеркнуть в себе именно это, надеясь, что таким нехитрым способом сможет его отпугнуть и убить в нём любое желание видеть её рядом.       Девушка стояла перед зеркалом и пристраивала на голову шапочку медсестры в аккурат между хвостиков, когда дверь ординаторской распахнулась, и зашла её приятельница. Раздался звук упавшей сумочки, а где-то через секунд десять ошарашенное:       — Харлин?       — Привет, Эмма, — повернулась к ней и ослепительно улыбнулась Квинзель. — Как прошли выходные?       — А… эээ, — так и не смогла внятно ответить та, — что с тобой случилось?       Харлин звонко и от души рассмеялась — её всю заполнял какой-то кураж, лёгкая безуминка, и это ощущение ей нравилось.       — Со мной всё в порядке. Просто решила сменить имидж, — нарочито небрежно пожала девушка плечами.       Она процокала в сторону двери и обернулась, потому что её коллега так и не шевельнулась.       — Ты идёшь на планёрку?       — Да, иду, — пришла немного в себя та, поспешив за приятельницей.       Харлин слушала скучнейшие выступления главного врача и коллег, то и дело перехватывая изумлённые взгляды окружающих. Против воли на её лицо то и дело наползала улыбка, которую она тут же старалась скрыть. Крейн даже бровью не шевельнул, увидев её, но это же был Крейн! Если его начать распиливать, то он и тогда виду не подаст, что что-то не так, а найдёт к чему придраться. Идея с распиливанием доктора внезапно пришлась Квинзель по душе, и она оставшееся время развлекала себя тем, что примеряла к нему все известные ей виды пыток. Когда заскрипели отодвигаемые стулья, и народ стал подниматься со своих мест, девушка очнулась от своих раздумий и хотела идти следом. Но главврач её остановил.       — Мисс Квинзель, будьте любезны, задержитесь.       Голос его не предвещал ничего хорошего, и Эмма бросила на подругу сочувствующий взгляд. Харлин же это ничуть не смутило. Наоборот, она улыбнулась ещё шире и уселась обратно на своё место, чуть отодвинувшись от стола и демонстративно закинув ногу на ногу.       Когда дверь закрылась, и они остались одни, мужчина побарабанил пальцами по столу, внимательно глядя на девушку.       — Мисс Квинзель, что-то случилось? — осторожно поинтересовался он.       Харлин уловила в его голосе ноты озабоченности, свойственные психиатру, когда он только начинает работу со своим пациентом, и это развеселило её ещё больше.       — Вроде нет, — отрицательно покачала она головой.       — Тогда как объяснить ваш… гм, — Стаффорд провёл пальцем по воротнику, словно ему стало трудно дышать, — внешний вид?       — Просто решила сменить имидж.       — Мисс Квинзель, вы находитесь в лечебном учреждении. Мы не можем себе позволить, чтобы наши специалисты выглядели бы, словно… — тут он умолк на мгновение, не зная, как бы поприличнее выразить то, что так рвалось с языка.       — Насколько мне помнится, официального дресс-кода у нас нет, — вздёрнула подбородок Харлин, поменяв ноги.       — Как вы себе представляете работу с пациентами в таком виде? — взвизгнул он, покраснев.       — При работе с пациентами я надеваю белый халат. Ну и к тому же они все находятся под действием лекарств. Не думаю, что мой внешний вид сможет взволновать хоть кого-либо из них.       — И, тем не менее, я прошу вас немедленно надеть халат и впредь не появляться здесь в таком виде.       Девушка встала и медленно и хищно приблизилась к мужчине. Она подошла к столу, упёрлась в столешницу руками и нагнулась к главному врачу.       — Если вы сейчас же мне искренне скажете, что мой внешний вид вам не нравится, — прошептала она, облизнув губки и глядя мужчине прямо в глаза, — я немедленно пойду и переоденусь, — тон, которым это всё было сказано, был самым обольстительным из её «арсенала».       Они смотрели друг другу в глаза, и Харлин видела, что выиграла. Эта победа не утешила её, а лишь заставила презирать своего собеседника. «С Крейном было бы в разы интереснее, — непроизвольное сожаление промелькнуло в её голове. — Он бы так быстро не сдался. Он бы вообще не сдался».       Поскольку пауза затягивалась, девушка отстранилась и направилась к выходу.       — Простите, задержаться не могу, — улыбнулась мило она, обернувшись в дверях, — меня ждут мои пациенты.       Ответа не последовало, и она вышла.

***

      Квинзель сидела в кресле и насмешливо наблюдала за Джонатаном Крейном. Тот невозмутимо смотрел на неё. Ни проблеска чувств на этом бесстрастном лице. И ещё он не снял очки, что часто делал в последнее время, когда они оставались одни.       «Закрылся», — поставила нехитрый диагноз молодой психиатр. Она уже давно заметила, что со зрением у Крейна, как и у неё, всё в порядке, а очки ему нужны только в качестве психологической поддержки. У неё это была часть имиджа, у него же — способ дистанцироваться от мира. «Все мы носим маски», — вдруг подумалось девушке.       Квинзель не выдержала первой:       — Так и будем молчать? Тогда, может, я пойду? Мне, в отличие от вас, есть чем заняться.       — Вы так нетерпеливы, мисс Квинн.       — Моя фамилия Квинзель! — возразила она.       — Пошли, — он резко поднялся с места, и направился к дверям.       — Опять в подвал, — закатила глаза девушка, но всё-таки последовала за доктором, гадая, что он приготовит ей на этот раз.       Да, они снова спустились в подвал, но на этот раз пошли в противоположную от зала изготовления лекарств сторону. Джонатан довольно быстро шагал по коридору, так что Харлин пришлось поднапрячься, чтобы поспевать за ним. На высоких каблуках это было не так уж удобно, и девушка попутно раздумывала, а не снять ли туфли. Но вот с лязгом открылась железная дверь, и доктор кивнул в сторону комнаты. Харлин зашла, оглядываясь.       Это была довольно просторная комната, скорее всего, жилая. На полу валялись старые матрасы — какое-то подобие постелей. На стене на крючках висели оранжевые робы. В нос ударил запах старого белья, затхлости, человеческого пота, как будто в давно не проветриваемом помещении, где находится много людей.       — Здесь они отдыхают.       Ледяной голос доктора просто обжигал холодом, и Харлин чуть не подпрыгнула от неожиданности, потому что успела забыть о том, что он тоже где-то тут.       Он вдруг возник перед ней, и она поразилась бесшумности его шагов.       — Я уже заранее знаю твой ответ, Харли, — с некоторым сочувствием произнёс Крейн, глядя в расширенные глаза девушки. — Но так и быть, будем соблюдать формальности… Меня больше устраивал прежний образ.       Квинзель усмехнулась — а она и не надеялась услышать от него такое фактически признание того, что её цель достигнута.       — Доктор Крейн, — захлопала она ресницами, включая дурочку, — но вы ведь сами этого добивались.       — Вовсе не этого, Харли, — он слегка улыбнулся, и в его улыбке промелькнула какая-то отеческая грусть. Словно отец провинившегося подростка: и понимал состояние ребёнка, и вынужден был принять меры ради его же блага.       — Ну как же, Джонатан. Вы мне постоянно твердите, что я Харли Квинн, арлекин. Ну так я ей и стала, как вы и просили, — девушка шутливо поклонилась.       Он остановил на ней свой застывший взгляд, а потом неожиданно шагнул вперёд. Они оказались почти вплотную друг к другу. Джонатан поднял руку и нежно провёл кончиками пальцев по щеке девушки.       — Глупышка. Я знаю, чего ты хочешь, — голос его был тихим, и Харлин приходилось прислушиваться.       — Чего? — с вызовом спросила Квинзель.       — Я даю тебе последний шанс, — он склонился близко-близко к её губам. — Остановись и верни мне мою Харли Квинн.       Девушка отшатнулась.       — Я и есть Харли Квинн. Если вам нужна Харлин Квинзель, будьте любезны относиться ко мне с соответствующим уважением, — воинственно вздёрнула она подбородок.       — Это бунт? — улыбнулся вдруг Джонатан, и Харлин эта улыбка показалась очень неприятной.       Он снова сделал шаг вперёд и взглянул на девушку сверху вниз. Несмотря на то, что сейчас она была на каблуках, они были практически одного роста.       — Я знаю, зачем ты это делаешь.       — Я просто хочу…       — Быть наказанной, — перебил он её.       У девушки моментально пересохло во рту.       — Что? — переспросила она сипло, ещё надеясь, что ослышалась.       — Ты знаешь, что я не люблю, когда со мной спорят, но только этим и занимаешься с самого первого дня нашего с тобой сотрудничества. Ты просто жаждешь, чтобы я тебя наказал… Стой здесь! — приказ вышел слишком резким и неожиданным, чтобы она могла ослушаться.       Девушка застыла, глядя, как он исчезает за дверью. Рассудок упрямо твердил о необходимости побега, но она словно к полу приросла и не могла шевельнуть ни одним мускулом. По мере того, как медленно тянулись секунды ожидания, внутри всё больше и больше накрывала паника. «Бежать!» — и как только эта мысль завладела её разумом, Харлин удалось пошевелиться. Она сначала медленно, а потом быстрее побежала к двери. Но было уже поздно. Глядя, как в комнату заходят люди в оранжевых робах, Квинзель испуганно пискнула и попятилась. Она уже жалела о том, что идя к Крейну, не надела халат. Она вгляделась в лица людей, и заскулила от страха — теперь это не были отстранённые подавленные больные. Нет, на их лицах читалось безумие, дикое вожделение и гнусные ухмылки, когда они разглядывали её. Дверь с противным лязгом захлопнулась за ними. Харлин отступала и отступала, лихорадочно ища пути к бегству. О, как же она себя теперь проклинала за то, что так долго медлила, за то, что оделась слишком откровенно, за то, что дразнила Крейна!       Мужчины наступали, медленно образуя круг и загоняя свою жертву внутрь. Девушка, разгадав их манёвр, чуть опередила, прижавшись спиной к стене. Она насчитала восемь человек. В прошлый раз их было десять. Что-то случилось с двоими, или доктор Крейн отправил к ней только этих? Квинзель сама поразилась, какая чепуха крутится сейчас в её голове. Какая ей разница, где эти двое? Перед ней восемь возбуждённых мужиков в запертой комнате. Молить о пощаде она посчитала бессмысленным — всё равно Крейн её не услышит. Да и девушка всегда привыкла рассчитывать только на себя. Она сжала руки в кулаки и сделала резкий выдох. Ну уж нет! Просто так они её не возьмут! Паника куда-то улетучивалась, уступая место злости. Квинзель зло оскалилась. Она оттолкнулась от стены и влетела в самую гущу противников, кусая и царапаясь, словно дикая кошка, раздавая удары направо и налево. Со всех сторон её обхватили потные холодные руки, стали срывать с неё одежду, раздирать на куски.       Девушка завизжала и удвоила усилия. Сначала казалось, что у неё получается — они стали отступать под её напором. Но паника уже вновь завладела своей жертвой. Да и после того как она врезала кому-то по яйцам недостаточно сильно, чтобы тот сразу загнулся от боли, он озверел и вырвал девушку из рук остальных. Сжав её горло, он поднял её в воздух, тряся, словно куклу. Харлин пыталась хотя бы лягнуть его, дотянуться и ударить, но не могла. Катастрофически не хватало воздуха, и кружилась голова. Всё происходящее стало каким-то нереальным и походило на какой-то кошмар. Харли завопила от ужаса. Последнее, что девушка запомнила — как множественные мужские руки содрали с неё одежду и жадно шарят по её телу. Затем последовал сильный удар спиной о пол, свет померк, и сознание покинуло Квинзель.