Орхидея

«В космосе никто не услышит твой крик» — вспоминается некстати жуткая фраза. Где успел подхватить, не помню. Но от этого не легче. Про себя чертыхаюсь. Так, главное не отвлекаться. Вдох-выдох. Изображения камер с корпуса вывожу на голографические экраны, чтобы ненароком не столкнуться с «Орхидеей». — Стыковочный рукав готов, — объявляю по громкой связи напарникам, осторожно причаливая к отверстию шлюза. Благодаря прожекторам, вижу достаточно четко. Люк круглый. Старого образца, сейчас входу прямоугольные, чтоб во весь рост. У нас-то и рукав по новому типу, но примагнититься должно будет прочно: корпус корабля ровный, а рукав шире шлюза. — Запускай! — командует Кирилл. — Мы тут запаковались. — Хорошо. На сердце неспокойно. Как сказали бы раньше: кошки скребут. Даю команду запуска стыковки. Пальцы скользят по клавишам сами. Автоматически. Я хороший пилот. Перед глазами встают языки пламени. Слышатся чьи-то крики, треск сгораемой обшивки… Или был… Корабль вздрагивает, возвещая о стыковке. Вздрагиваю вместе с ним. Ох, только не снова. — Стыковка прошла успешно, — объявляет бесстрастным женским голосом бортовой компьютер. — Осуществлен переход полета в режим стыковки. Теперь «Кентавр» на автопилоте. Огоньки датчиков мигают зеленым, возвещая, что процесс стабилен. Не могу откинуться на спинку кресла. Хочется расстегнуть ремни и встать. Пройтись по мостику. Но продолжаю сидеть. Пальцы нервно вцепились в подлокотники. Вновь вспоминаю его лицо. Паренек лет двадцати, еле заметная россыпь веснушек. Русые волосы. Лицо, искаженное болью. И стоны, порожденные агонией… Сердце снова частит. Зажмуриваюсь. Хватит. Не выдерживаю, вскакиваю с кресла. Наушники не снимаю для связи с кэпом. На панели загораются огни, возвещающие об открытии шлюза. Система издает неприятный сигнальный писк. Чтоб тебя… Вдох-выдох. Не надо было снова в пилоты. Лучше бы устроился диспетчером в космопорт. Предлагали же после случившегося. С руками бы взяли… А я… Смотрю на серебристое марево звезд за иллюминаторами. Просыпается щемящая тоска. …космос люблю. Летать среди звезд. Романтик, чтоб меня… Мечтательно улыбаюсь. Лет десять-пятнадцать назад наткнуться на заброшенный корабль было бы верхом мечтаний. Приключаться бы туда первым полез. Ты что! Загадки «заброшки» раскрывать! И плевать, что спецскафандра нет, оборудования, оружия и тому подобного арсенала разведчика. Усмехаюсь горько. А после «Изизы» вообще хотел бросить полеты… Но что-то удержало. Как оправился через месяц, сразу начал искать работу. Дерьмовые ситуации добавляют опыта. Тридцать семь, далеко не мальчишка, давно пора поумнеть. А кэп явно младше. Вот и петушится. Придурок. Ходьба помогает. Немного успокаиваюсь. — Парни, вы вошли? — связываюсь с напарниками, встревожившись, что так долго не отвечают. — Нет еще, — раздается в наушнике голос механика. — Открыть пытаемся. То ли заело, то ли… Но ты даже не представляешь, что такое прикоснуться к раритету! Даже больше: к истории! А тут еще мой дядя работал… — Ты не треплись! — раздается недовольное ворчание капитана. — За мехключом сходи, а то провозимся. Захотелось сказать, чтоб отказались от попыток проникнуть в «раритет», но понял, что бесполезно. — Вы только связь не отрубайте, — прошу. — Хочу быть в курсе, что у вас происходит. — Конечно, — усмехается кэп. — А то, как же ты там один без нас будешь! Одиночества, небось, тоже боишься? Кулак сжимается сам собой. Сидел бы рядом, не удержался и нос бы ему расквасил. Сжимаю челюсти так, что скрипят зубы. Захотелось выкрикнуть: «А ты посиди с трупом двое суток в спасательной капсуле, не зная, спасут тебя или нет! Посмотрел бы на тебя тогда, урод» Но молчу. Удалось задеть за живое. Спокойствие вновь улетучилось. Не выдерживаю, скидываю наушники и бросаю на кресло капитана. Плюхаюсь в свое. Начинает побаливать голова. Тру виски. Что со мной происходит? Три долбанных месяца все было в порядке, а теперь?! Посттравматический синдром начался? Или все дело в том, что «Орхидея» напомнила мне «Изизу»?.. Вспоминаю, что в медотсеке есть программа «Персональный психолог», которая может дать советы в трудной ситуации. Но обращаться к ней с таким капитаном… Не! Проще сразу катапультироваться. — Второй пилот, ты там заснул? — раздается по громкой связи раздраженный голос Кирилла. Нотки воодушевления вызывают тревогу. Хватаю наушники и натягиваю. — Да, не! Катапультировался, — отвечаю в том же духе. — Что у вас? Ладно, больше снимать не буду. Прочь эмоции. — Открыли! Входим, — поясняет капитан. — Точнее влетаем! — раздается голос Михи. — Гравитации нет. — Андрей, будь на связи, — наставляет Кирилл и, усмехнувшись, добавляет. — Катапультироваться не смей! Следи за системами. Самое главное: смотри чтоб «дежурка» не появилась. Как увидишь на радаре: свистни. — Конечно, кэп, если ее радар покажет. Как там атмосфера? — Кислород на нуле. Система жизнеобеспечения явно накрылась, — поясняет. — А еще темь, как в заднице, — добавляет механик, — и дубак, должно быть, жуткий. Тут стены в инее. — Включите камеры, посмотреть хочу, — все-таки просыпается любопытство первооткрывателя. — А, точно! Сейчас, — отзывается Михаил. — У меня работает, — отвечает кэп. — Раз любопытство мучает, чего с нами-то не пошел? Сдрейфил? Ну, как пацан он, честное слово! Хотя попал в яблочко. Оправдываться не собираюсь, чтобы не выглядеть еще глупее. Да, мне страшно. Теперь за них. — Только не расходитесь, парни! — напутствую. — Если что заметите подозрительное, сразу назад! — Да не паникуй, — успокаивает кэп. — Все «подозрительное» задохнулось и замерзло давным-давно. — Но мы же не знаем, от чего они умерли! — возражаю. — Вот походим и узнаем, — усмехается капитан. Мне бы его выдержку. — Собрались искать «черный ящик»? — спрашиваю. — Если двигатели запустим, то можно, — соглашается Кирилл. — Если, конечно, кислороду хватит. — Запасные баллоны взяли? — интересуюсь с тревогой. — Нет, — усмехается кэп. — И шлемы забыли надеть. Ты реально считаешь, что мы идиоты? — Ладно. Не считаю, — сдаюсь. — Просто не нравится эта затея. — Ой, смотри какой плакатик! — восклицает Михаил, явно увидев что-то интересное. Замечаю, что не вывел картинку на голограмму с камер их шлемов. Тут же исправляю оплошность, заодно вывожу данные о состоянии товарищей на экран. Пульс, давление, температура и количество оставшегося кислорода. Система сама следит за показателями, если что-то нарушится, подаст сигнал. В том числе и в скафандре. Изображения довольно четкие. Хорошие камеры. Хорошие костюмы. Что понравилось в Кирилле: на экипировку не скупится. Спасательные капсулы здесь тоже обновленного образца, несмотря на то, что «Кентавр» — корабль «прошлого поколения». А вот и плакатик, о котором говорит механик. Видно, что провел перчаткой, стерев иней. Обычная бумага, пожелтевшая от времени. Изображен мальчик с саженцем в руке, стоящем на красном шарике-планете. «И на Марсе будут яблони цвести» — с трудом разбираю надпись. На заднем фоне виднеются трубы заводов, корпуса станции и космическая ракета. А-ля светлое будущее. — Они на Марс летели, — поясняет механик, замечаю, как у него учащается пульс. — Но так и не долетели почему-то… — На Марс? — переспрашиваю удивленно. — А мы сейчас близ созвездия Дайлан! Практически на окраине исследованной галактики! Без сверхскоростного портала на перелет, притом не дрейф, у них ушло бы тридцать тысяч лет! — Загибаешь, — возражает кэп. — Меньше. Сейчас посчитаю… Да. Точно. Двадцать семь тысяч лет, шесть месяцев, шестнадцать дней, пять часов и двадцать три минуты. А секунды, думаю, никому неинтересны. — Ага, — киваю. — За тебя-то скафандр посчитал, а я в уме прикинул. На взгляд и, надо же, не ошибся почти! — Для штурмана это обязанность, — замечает, только бы не сдержать похвалу. Вот он черствый характер. — Интересно тогда, как она сюда долетела за тридцать три года? — спрашивает механик, но его вопрос остается без ответа. Предположений нет ни у кого. А лично мне на эту тему рассуждать вообще не хочется. Дрожь пробирает. Слежу за экранами, видя пока только коридор. Довольно длинный. Металл отливает синевой — видно, что в коридорах и служебных помещениях особо не заботились о комфорте и стены без покрытия, только белые разводы принадлежат инею. Слева виднеются двери. Древние: механизм открытия вручную. Тогда не было корабельных Систем искусственного интеллекта. — С ума сойти! — поражается Михаил. — Мой дядя Евстафий Иванович ходил по этим коридорам! Жаль, я по ним лечу… — Ты не треплись, лучше скажи, куда теперь! Впереди двери, — указывает Кирилл. Изображение дергается, все-таки съемка в полете тот еще ракурс дает, но дверь различаю. Одностворчатая, справа панель устаревшего электронного замка. Не должна стоять блокировка. — Сейчас, посмотрю схему… — произносит механик, затормозив у стены, явно рассматривая карту, отображенную на лицевом щитке шлема, внешние камеры, понятное дело, ее не фиксируют. — Не зря же скачал, благо во Всемирной паутине все есть… Так, парим в машинное отделение, затем в реакторную. Самый короткий путь… пройдем через жилой отсек! — Нет! — тут же встреваю, представив в ужасе горы обезображенных трупов. — Лучше идите другим маршрутом! — Второму пилоту слова не давали, — обрезает Кирилл. — Специально сниму пару покойничков крупным планом. — А по-моему, капитан должен заботиться о моральном здоровье подчиненных, — отвечаю. — Идите другим путем! — Андрюх, не советуй глупости, — делает замечание механик. — Обходняком минут на пятнадцать дольше будет. А мы всего по одному баллону кислорода в запас взяли. Если бы ты нас не с «аварийки» высадил, тогда бы другой разговор. — Этот шлюз на глаза первым попался, — невольно оправдываюсь. Вижу по камере Кирилла, что тот уже подлетел к двери. По подергиваниям изображения понимаю, что пытается открыть. — Будь осторожнее! — говорю кэпу, чувствуя волнение. Не отвечает, но замечаю, что дверь поддается, и один из лучей фонарика сбоку шлема исчезает в темноте за щелью. — Эй, тут еще какая-то дверь! — подает голос Михаил, явно толкая препятствие. — Не ходи туда! — успеваю предупредить, опасаясь самого худшего. — Не отклоняйтесь от маршрута! — Андрей, только кресло не обмочи! — раздраженно обрывает Кирилл, уже вылетев в соседний коридор. — Сидишь в тепле и безопасности, а больше всех паникуешь. Взгляду механика предстают белые фигуры, замершие вдоль стен. Сначала вздрагиваю, а затем доходит, что это скафандры. Облегченно выдыхаю. — Оп-па! Смотрите, что у нас здесь, — выдыхает Миха. — Какие тяжеловесные! Я такой же в точности в музее «Утренней звезды» видел, когда в прошлом году на экскурсию выбрался. — Кэп, мне бы твою выдержку, — сам не понимаю, говорю всерьез или в шутку. Подробности происшествия на «Изизе» им не рассказал. Может, тогда бы отнеслись с большим пониманием к моей нервозности, а скорее бы просто не взяли в команду. — Точно! — усмехается Кирилл, летя по коридору к повороту. — Был бы сейчас капитаном, как я. А ты всего лишь второй пилот в твои-то годы. Уязвляет. Обиженно замолкаю. Вот что за натура у человека вести диалог, унижая собеседника?! По камере механика видно, что с любопытством разглядывает старые скафандры. Тьма за овалами щитков выглядит зловещей. — Мой дед носил такой, — шепчет, протирая перчаткой слой инея со стекла. — Киря, помнишь мы на той экскурсии вместе были? — Ты где застрял?! — потрескивает внезапными помехами окрик капитана. — После продажи экскурсию устроим! — Мих, не лезь туда! — предостерегаю. — Ну, что вы разделились?! Да, скафандры интересные, но вы же в машинный отсек идете! — Хорошо, с нами его нет, — осуждающе вздыхает капитан, явно на мои речи. Механик вылетает из склада и протискивается в отодвинутую дверь за товарищем. Вновь накатывает ощущение недоброго. Больше — приближающейся беды. Хочется начать уговаривать ребят повернуть назад, но понимаю, только высмеют. На стене снова мелькает плакат. Михаил замедляется и смотрит. Иней мешает рассмотреть детали, но в дрожащем свете замечаю красную вспаханную равнину с пробивающейся растительностью. «Мы новый мир построим!» — различаю надпись. — Помню еще времена, когда родители бредили, что Марс будет второй Землей, — вспоминает механик. — Отец даже лететь собирался, вдохновленный примером деда. Да что-то не задалось. Как и с Марсом. То ли дорого вышло, то ли с атмосферой не получилось. Несколько горнодобывающих станций построили, да туристическую базу и все. А жаль, зеленели бы сейчас сады… — Просто Марс не лучшая для колонизации планета, — добавляет Кирилл. — Но я бы… Связь внезапно прерывается. — Эй, что там у вас? — волнуюсь, пробуя снова подключиться. Безрезультатно. Такое чувство, что выключили! Только помехи. На обоих камерах коридор. Ничего из ряда вон выходящего. — Почему я вас не слышу? — кричу в микрофон. — Ой, да не ори так! — отвечает Кирилл, вновь появившись на связи. — Временный перебой, чего паниковать-то? — Да не паникую! Чего привязался?! Впереди появляются уже двойные двери. — Прибыли! — комментирует Михаил. — Жилой отсек. Короче, я готов к покойничкам. Становится страшно. Нет, находиться там я бы точно не смог. — Я тоже, — с нарочитой веселостью произносит капитан. — А ты, Андрюх? — Да пошел ты! — не выдерживаю. Смеется. Начинают открывать двери, нашаривая рычаги аварийного открытия. Находят. Михаил дергает вниз. Слышу скрипящее шуршание — динамики скафандров настроены на прием шумов внешней среды. Дверь отъезжает в сторону. Толком не успеваю рассмотреть помещение, как что-то темное бросается к лицу механика. Михаил вскрикивает. — Оно меня схватило! — вопит. — Помогите сейчас руку откусит! Кирилл тоже закричал. Холодею. Как помочь, не знаю. Широко расширенными от ужаса глазами, вглядываюсь в происходящее, как напарников что-то убивает. Сердце замирает в груди, даже ноги поджимаю от страха, сжимаясь в комок и вцепившись в наушники. — Что у вас? — удается прохрипеть. Крики враз замолкают и сменяются смехом. Кирилл ржет громче. Не сразу доходит, что меня разыграли, как школьника. — Обделался, да? — веселится капитан. — Если загадил кресло, вычту с жалованья. — Да вы охренели так пугать?! — ору. — Суки, чтоб вас черти драли! Свихнулись совсем?! Сердце еще бьется неровно, но понемногу начинает отпускать. Даже ноги с кресла спустил. — Извини, — продолжая подхихикивать, произносит Миха. — Ты просто так боялся, что, ну, сам напросился! — Сам, да? — продолжаю кипятиться. — Дети малые, вот вы кто! Не капитан, а клоун в цирке! Тьфу, позорище! А еще меня годами попрекает! Кирилл перестает смеяться. Неужели проняло? Или рассердил бедолагу? — Заткнись ты! — явно задетый, огрызается кэп. — Трус. Позорище! С какой-то отстраненностью понял, что по прибытии на Землю первым делом распишусь в увольнительной. — Пацаны, ну не кипятитесь, а? — умиротворительно встревает механик. — Давайте скажу: моя шутка… — Хрен твоя! — не верю. — У нас в команде только один клоун! — И это ты! — выкрикивает капитан. Окажись рядом, чувствую, вышла бы драка. И наверняка битым был бы я. У кэпа реакция лучше. Так что, можно сказать, везет, что сижу тут. Но хоть раз, да ему бы врезал. — Андрюх, смотри кто меня схватил! — пытается перевести то ли разговор, то ли огонь на себя Михаил. Поднимает перед лицом что-то бесформенное. Под лучами видно, что тряпочное и зеленого цвета. — Что это? — не понимаю. — Да крокодил плюшевый, — поясняет. — Парил в коридоре, а Кирилл… короче, не важно. Замяли. Мир, да? Может, я правда зря паранойю? Просто старый брошенный корабль. И трупов нет. Все эвакуировались. Это не «Изиза», успокойся. — Мир, — соглашаюсь. Хороший парень механик. Вот эта его черта конфликты гасить прямо золотая. А Кирилл сволочь. И до этого терки с ним были, но как-то по мелочи. Видать, накопилось… Капитан так ничего и не ответил. Какие мы гордые! Нашли время развлекаться. — Что там? — интересуюсь, вглядываясь в экраны.