***
Мечник чаще остальных достает Хану вопросами о магии и ее природе. А умеет ли она вызывать демона? А летать? А исполнять желания? А превращаться в кого-нибудь? А использовать стихии? А какой рунный круг? И еще тысячу А. Хана злится, объясняет, ругается. Ей не очень приятна эта тема, но Эванс каждый раз возвращается к предыдущему вопросу. Кике была посредственной ведьмой, мало что умела, часто ошибалась в заклинаниях требующих точности и уж точно не считала магию чем-то потрясающим. Она с ней родилась и из-за магии потеряла дом. Родных и близких. Об этом девушка старается не думать. Как-то раз в конец озверевшая Хана вылавливает парня и налысо сбривает его шикарную шевелюру. — Парикмахер я! И стригу всех вас тоже я. Вот и все мои таланты. — истерично вскрикивает Кике и запирается в каюте. Что странно, Джим не выглядит ни капли расстроенным, потеряв главный атрибут аристократа.***
Когда, выйдя из тумана, они натыкаются на знакомый корабль с забавным флагом, Хана задумчиво проводит по губам и выдает в пространство: — Не уж то, усы отрастил… Вертиго давится дымом и долго не может откашляться.***
Джим с интересом рассматривает пленника, постоянно хмурясь, словно пытаясь вспомнить. Хана проверяет узлы и приматывает кайросеки, на всякий случай. Когда невольный гость приходит в себя, на них смотрят два рыбьих глаза. Минуту команда недоуменно переглядывается, и, не выдержав, первым заливается Роб. За ним подхватывают остальные, капитан прячет улыбку. Пират недоуменно вскидывает брови. — Что не так, йой? — выдает он еще спустя минуту, устав слушать смех. — Висок… — стекает по стенке Джим, вытирая слезы, выступившие от смеха. — С твоим то лицом, — продолжает Роб — А-ха-ха-ха… убойное сочетание… — Даже и не знаю, что с этим делать, — протягивает капитан, попыхивая трубкой и давя усмешку. — В прочем, Хана, займись. Пожалей парня! — разворачивается и уходит, хлопнув дверью. С палубы слышится громогласный шишикающий хохот.***
Марко до этого никогда не проигрывал, и уж точно не какой-то горожанке, по ошибке оказавшейся в море. Но все случается в первый раз, даже учитывая его долгую жизнь. Феникс приходит в себя в каюте незнакомого корабля и обнаруживает вокруг нахально ржущие рожи. Когда он замечает двух идентичных парней, то слегка удивляется: в глазах что ли двоится? Нет, просто близнецы, сползшие от смеха по стенке. Смех быстро надоедает. — Что не так, йой? — спрашивает он, ничего не понимая. И после ответа, чувствует изменившийся вес своей прически и сосредоточенно хмурится, когда с палубы доносится хохот вышедшего торговца. Все снимают шляпы. Команда в молчании покидает каюту. Марко удивленно провожает взглядом торжественно траурную процессию. Оставшаяся девушка кажется вполне обычной и безобидной, как торгующие пирожками на островах, где ему удалось побывать. Дело меняется, когда она достает ножницы и карие глаза загораются фанатичным блеском. Пират нервно сглатывает слюну. Попал. — Может договоримся, йой? — его голос звучит жалко и Марко нервно кашляет, пытаясь прочистить горло. Он носит длинные волосы, стянутые в хвост и каждое утро причесывается, кто бы что там не думал. У него щегольская фиолетовая рубашка из лучшего шелка, застегнутая на все пуговицы, и он определенно нравится женщинам. — Ты считаешь, что сможешь показаться перед своей командой в таком виде? — спрашивает вырубившая его девушка и подносит зеркало. Пират не может сдержаться и поливает бранными словами и того умельца, что пытаясь убить, умудрился срезать пряди с виска, и гребанную жизнь, и тупых торгашей, не желающих сдаться. И тут эта мегера с ножницами отрезает его шикарный хвост. Марко замолкает и таращится в равнодушные глаза с тонкими янтарными прожилками. — Тут уже нечего было поправлять, — заявляет эта. — Хана, в данный момент твой личный парикмахер. Мужчина пялится на медовые пряди, лоскутами лежащие у его ног. — Отстань от меня, йой, — выдает Марко, дрожащим голосом и поджимает губы. — Так как стрижем? — уточняет садистка. — Виски точно придется сбрить. — Ничего не надо. И так уже все испортила. Оставь. — Да, ладно тебе, все равно твои лохмы глупо смотрелись! Марко оскорбленно вскидывается и, рассмотрев нахальную рожу своего палача, отворачивается. Хана говорит о прическе, Хана упрашивает, Хана злится. Марко решительно против. Даже на заявление, что на него ни одна девушка не посмотрит, он реагирует презрительным хмыком в сторону Ханы и вскинутой бровью. — И ни один парень! — добивает его эта змеюка. Лицевые мышцы вытягиваются, а глаза у него сейчас, наверное, круглые-круглые. — Ну, что, Синеглазка, будем превращать твое гнездо в нормальную прическу? — в очередной раз обращается к нему девушка, поднося зеркало. — Я Марко, — говорит он и, еще раз взглянув на отражение, мученически вздыхает. — Полагаюсь на тебя. С легкой руки и по ассоциации цвета волос с ананасом, мужчина обзаводиться новой стрижкой. Когда руки девушки обнаруживаются на вороте его рубашки, он усмехается: — Ты, конечно ничего, но не до такой степени. Однако, Хана не останавливается и, расстегнув рубашку, принимается за золотой пояс на бриджах. Марко решает: женщина в море. Не удержалась, он же лучший. Но смотрит при этом презрительно, раз за разом, как и до этого, пробуя веревку на крепость. А дальше происходит нечто вообще необъяснимое: Хана заправляет концы рубашки и достает расшитый бирюзовый платок, превращая его в пояс, а сверху скрепляя золотым. Поправляет воротничок, расправляет складки и подносит зеркало. Мужчина не знает как реагировать. Он любуется собой и вынужденно признает, что ему чертовски идет. — Ты, кстати, тоже не в моем вкусе. — говорит Хана и накидывает мешок ему на голову. И Марко, вдруг, чувствует себя обделенным. Он ведь уже столько надумал. Это тоже происходит с ним впервые.***
Эдварду пятьдесят. Он уже не молод и еще не стар. В самом рассвете сил, как сказала бы Хана. Когда Марко Феникс, первый год плавающий в команде, но уже заслуживший уважение, возвращается с новой стрижкой, Ньюгейт лишь добродушно усмехается. Пират узнает почерк. — И что же случилось? — спрашивает он нареченного сына. Сколько бы мужчина не притворялся, его возмущение легко замечается Отцом. — Отец! Эдвард молчит и ждет. — Мы шли от острова Рыболюдей.