Разрушенные замки

When you fall asleep, Когда ты засыпаешь, with your head, положив голову upon my shoulder. мне на плечо, When you're in my arms, Когда ты в моих руках, but you've gone somewhere deeper. Но проникла куда-то глубже. Bastille — Oblivion

Джессике было стыдно признаться, но у нее немного болела голова из-за выпитого вчера вина. Она не хотела прослыть алкоголичкой, поэтому молчала, пусть на встрече лета многие и опустошили гораздо больше кубков, чем она. Уотсон любила хорошее вино, но нарнийское не шло ни в какое сравнение с тем, что она попробовала когда-либо до этого – душистое, раскрывающееся на языке цветами и пыльцой, заставляющее прикрывать глаза от блаженства и не дающее отнять губ от кубка, пока ты не выпьешь все. Этот напиток не сразу затуманил ее сознание, сначала он заставил раскраснеться щеки и кончик носа, а затем уже дарил легкость и невесомость сознания. Возможно, вчера она позволила себе слишком многое, прижимаясь к Питеру всем телом и целуя его, но стыд тогда подернулся алкогольной дымкой, да и то, что случилось, осталось там, на поляне, чего теперь сожалеть или вспоминать с блаженством, правда? Выехали они с Питером из замка рано, все еще спали, досматривая теперь уже летние сновидения. Джессика через каждые две минуты сладко зевала, прикрывая рот ладонью, обтянутой перчаткой для верховой езды. Казалось, даже их лошади все еще дремлют, но король им спуску не давал. — Отчего ты такой бодрый, Питер? — Певенси слегка хлестнул сонную лошадь, чтобы та держала темп. Джессике тоже иногда приходилось бить по бокам свою вороную кобылу, иначе она не успела бы за ним. — Ты, кажется, пил вино вместе со мной? — Не знаю, — Питер пожал плечами. — Просто мне наконец-то удалось переложить груз ответственности за Нарнию на чужие плечи, пусть и ненадолго. Ты не подумай, мне вовсе не всегда нравится быть бездельником, просто иногда нужен отдых. Джессика кивнула, снова устремляя свой взгляд вперед. Погода стояла прекрасная, теперь уже летнее солнце приятно грело кожу, но не обжигало. Темно-зеленый плащ Джессики то и дело приходилось поправлять, потому что дул свежий ветер. Летняя Нарния пьянила, заставляла жмуриться от удовольствия и подставлять лицо солнцу, не боясь, что щеки и нос покроются веснушками. Приятная дорога с хорошим собеседником – что может быть лучше? Джессика всеми силами пыталась избегать темы вчерашнего поцелуя, одно воспоминание о котором заставляло ее щеки и нос покрываться предательским румянцем. Уотсон вовсе не была ханжой, она и раньше целовалась с парнями, но с Питером все случилось по-другому. Это было нежно и так… невинно? Джессика чувствовала подобное в десятом классе, когда до безумия влюбилась в парня из того же лучного клуба, что и она. Тогда поцелуй тоже был призом, потому что лучник выбил всего на одно очко больше, чем она. Ноги уже затекли, когда они подъехали к довольно масштабной стройке. Пыль там стояла столбом, множество крепких мужчин таскали кирпичи, лошади на повозках подвозили камни. Питер спешился, Джессика тут же последовала его примеру, поправляя на спине лук и покосившийся колчан. После происшествий с Переспианом и Джадис без оружия она никуда более не выходила, даже просто погулять. — Что это? — Уотсон обвела взглядом стройку, про себя отмечая, что при технологиях, современных для Нарнии, работают все очень активно и усердно. — После того, как мы вернулись сюда во второй раз, то обнаружили, что наш замок, Кэр-Параваль, разрушен, — голос Питера заглушался бесконечным звуком бьющих что-то молотов и гудения пилы, но расслышать его Джесс все же могла. — Одним из условий заключения мира с Тельмаром было восстановление четырехтронного замка, пусть его и пришлось почти заново отстроить. Теперь туда, конечно, и для Каспиана трон добавят… Девушка задрала голову, чтобы осмотреть весь замок. В это время Питер привязал лошадей, чтобы они не сбежали, пока они сами будут здесь. Яркое солнце освещало множество башен и галерей, вдалеке слышался шум моря, и в носу оседал соленый воздух. — Строительство непрерывно ведется вот уже почти восемь лет, — голос Питера эхом отражался в огромном коридоре. — Все выглядит так, как я помню. После этих слов король провел рукой по светлому камню, которым были отделаны стены, и будто погрузился в воспоминания из такого далекого прошлого, когда он с сестрами и братом пришли сюда впервые. Джессика могла поклясться, что в этот момент в его голубых глазах видела шумные пиры и славные вечера, проведенные в кругу семьи и приближенных. «Он настоящий король, — с восхищением думала девушка, — и никогда, ни на минуту, не перестает им быть. Это удивительно». — Простите, сударь, — его плечо неловко задел полноватый дядечка с проплешиной на затылке, из которой выглядывала блестящая лысина, которая сверкала, словно новенькая монетка. Питер обернулся на него, с его лица вмиг опала та пелена прошлого, которая успела окутать короля за эти бесконечные секунды. — Ваше величество? Полные бледные губы толстяка тут же приняли форму буквы «о», а затем он поспешил утереть блестящий лоб кружевным носовым платком, от которого за милю несло духами. Он неловко поклонился, при этом чуть не выронил охапку свернутых в трубочку бумаг. — Здравствуй, Бриан, — Питер похлопал мужчину по плечу, а тот в свою очередь во все глаза смотрел на короля с таким подобострастием, что Джессике невольно становилось смешно. — Решили вот с леди Джессикой заехать и посмотреть, как дела у тебя движутся. Вижу, что неплохо. Джесс, это наш главный зодчий, Бриан. — Очень приятно, — девушка сделала книксен, немного опустив голову. — Мне тоже, ваша милость, — Бриан сначала протянул ей руку, но затем неловко отдернул, чтобы отряхнуть ее от налетевшей пыли. Когда он все же прикоснулся своими бледными губами к теплым пальцам девушки, то она не смогла сдержать улыбки, которую ловко замаскировала в знак довольства. Когда Джессика и Питер подъехали к небольшому охотничьему домику, то настало время обеда. В животе у обоих начало предательски урчать, но старший Певенси позаботился и об этом, захватив с собой целую корзину с едой. Из слуг в домике была только молодая девушка, которая все равно не успела бы ничего приготовить, потому что о приезде гостей ничего не знала, поэтому Джессика была жутко благодарна Питеру. Они расположились под раскидистым дубом, расстелив покрывало прямо на траве. Свежий воздух и усталость после продолжительной верховой езды способствовали хорошему аппетиту, поэтому Джессика поспешила разломить воздушную булочку, наслаждаясь запахом свежего хлеба. — Не торопись, — Питер рассмеялся, протягивая ей стакан с виноградным соком. — Я взял много еды. — А почему ты взял только меня? — Джессика старательно размазывала по булке ежевичный джем, которого не жалела. На вопросительный взгляд Питера она продолжила: — Ну, почему только меня? Возможно, твои сестры, и даже Эдмунд с Каспианом захотели бы поехать. — Ну, — было заметно, что Питер немного смутился. — Они уже прожили здесь достаточно, чтобы привыкнуть ко всему этому, — он обвел взглядом лес и поляну, лежащие перед ними, — а ты – нет. Да и тем более, я же обещал тебе еще зимой, помнишь? Джессика кивнула, подставляя лицо солнцу и откусывая от булочки, а потом запивая все это соком. Было тихо, иногда слышалось заливистое пение какой-то неведомой птицы, а потом кукование кукушки. — Кукушка, кукушка, сколько мне лет? — шутливо спрашивала Джессика, а потом прислушивалась к мерному звуку, раздававшемуся по всему лесу. Насчитав около шестидесяти, Уотсон довольно кивнула. Потом наступила полуденная жара, солнце нещадно пекло, но на Питера и Джесс падала большая тень, даря небольшое укрытие. В еще не очень высокой траве стрекотали кузнечики, от которых начинало звенеть в ушах. Картинка перед глазами расплывалась, Джессика больше не могла сопротивляться сну. Вытянув вперед ноги, расправляя длинное платье, она устроилась поудобнее и прикрыла глаза. Питер расстегнул первые три пуговицы своей рубашки, а затем решил тоже немного подремать. Хорошая еда и тепло сделали свое дело. Прежде, чем окончательно провалиться в сон, Питер почувствовал на своей груди потяжелевшую голову Джессики, которая немного посапывала. Вечерняя прохлада медленно опускалась на траву, деревья и небольшое озеро неподалеку, заставляя лягушек квакать во все горло. Первой проснулась Джессика. Веки и ресницы ее задрожали, затем она сладко зевнула и осторожно присела. Она с удивлением обнаружила, что за время сна успела сползти вниз, к Питеру. Грудь короля размеренно вздымалась, светлые волосы находились в легком беспорядке, а губы были чуть приоткрыты. Джессика оглянулась. Первый летний закат в этом году был прекрасен – раскаленное солнце закатывалось за огромные деревья, унося с собой всю суету прошедшего дня. Внезапно в голову девушки пришла совершенно безумная идея. Подобрав под себя ноги и платье, Джесс села лицом к Питеру. Рука сама потянулась к рядом растущей ромашке, бутон которой распустился раньше времени. Девушка внезапно почувствовала невероятный прилив нежности, поэтому провела белоснежными лепестками сначала по щеке короля, затем плавно спустилась к шее. Каждый день она не переставала удивляться Питеру. Ей отчего-то не верилось, что все, что было описано в книгах, действительно происходило с ним. Что ему уже однажды было почти тридцать лет, что он вел войны с великанами, с Белой Колдуньей и тельмаринами. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь найти там отпечатки прошедших времен, но ничего, кроме сонного спокойствия ей обнаружить не удалось. Джессика не рисковала прикасаться к Питеру пальцами, поэтому позволяла только нежным ромашковым лепесткам делать это. Совершенно внезапно ее руку перехватили. — Что ты делаешь? — взгляд голубых, еще подернутых сном глаз устремился прямо на нее. — Я… — Джессике внезапно стало очень стыдно. Лицо ее медленно, но верно заполняла яркая краска, заставляя чувствовать себя еще более неловко. Что она себе позволяет? Как можно так вести себя с парнем? — Пора вставать, спящая красавица. Солнце уже садится. Взяв себя в руки, Джессика встала, чуть пошатываясь, а затем пошла к охотничьему домику, пряча пылающее лицо. Питер смотрел ей вслед, удивленный. Он не спал с того самого времени, как Джесс впервые прикоснулась к нему. Он притворялся, сам не зная почему. Питер признавал, что ему были приятны ее прикосновения, хотелось даже прижать ее теплую руку к щеке, а потом, как ни странно, осыпать ее румяное от солнца лицо поцелуями. Джессика сегодня вообще была словно солнце. Много смеялась, болтала без умолку, а еще постоянно наматывала кончик толстой косы на указательный палец, заставляя тот виться. Впрочем, вся неловкость быстро прошла к вечеру, когда Джессика, одетая в ночную рубашку и тонкий халат, заявилась к нему в комнату, потому что ей стало очень скучно. В домике пахло свеженамытыми полами, а еще восковыми свечами и травами, развешанными по углам еще в прошлом году, похоже. Слово за слово, и вот Джессика уже натянула одеяло на плечи, важно шагая по комнате. — Я – верховный король Питер Великолепный, — она смешно нахмурила брови, заставляя лежащего на кровати Питера смеяться. — У меня орлиный взор, от которого содрогаются враги, а еще золотистые волосы, которым позавидует любая красотка! — А я – Джессика Уотсон, — Питер встал с кровати и подошел к девушке. — Я люблю стрелять из лука, а еще плохо езжу на лошади! — Эй! — Джессика засмеялась, поправляя сползшее с плеча одеяло. — Зато ты безмерно красива, за что я посвящаю тебя в орден… — она оглядела комнаты, хмуря темные брови и пытаясь что-нибудь придумать. — В орден… — ее взгляд наткнулся на огромный канделябр в виде дракона. — В орден огненного дракона. На колени! — Нет такого ордена, — Питер не мог перестать смеяться, однако выполнил требование Джессики. Когда он опустился перед ней на оба колена, то она взяла кочергу, до этого спокойно стоявшую в подставке у камина. — Посвящаю тебя, леди Джессика Уотсон, в свой орден, — она придала своему голосу напускной суровости, что выглядело смешно. Сначала она положила кочергу на одно плечо, затем на другое, сурово смотря на смеющегося Питера, еле сдерживалась сама, чтобы не разразиться хохотом. Утром Питер нашел ее у берега небольшого озера, стоявшую в воде и наблюдавшую за маленькими рыбками под ногами. Край синего платья намок, но это, казалось, никак ее не смущало. Темные волосы ее были распущенны, аккуратно лежали на плечах и вились. Рукава белоснежной рубашки дрожали от любого дуновения ветра, но сама Джессика не шевелилась. Стояла, словно истукан. Питер осторожно подошел сзади, а затем одним резким движением обрызгал ее с ног до головы. Девушка коротко вскрикнула, а затем резко обернулась, сверкая синими глазами. Питер заливисто смеялся, но потом она тоже махнула рукой, заставляя сотни капель оседать на одежде короля. Джессика побежала вдоль берега, спасаясь от расправы, но он все же нагнал ее, хватая в охапку сгибающуюся пополам девушку. — Посмотри на них! Такие милые! — Тише, Ариадна, они же услышат! Питер и Джессика тут же замолчали, оглядываясь в поисках источника звука. — Довольна? Ты помешала им! Джессика кивнула в сторону большого камня, за которым прятались две наяды. У них сделались такие большие глаза от испуга и смущения, что выглядели они ну очень комично. Одна из них ойкнула, а другая со смешком нырнула в воду, таща за собой подругу. Джессика поймала себя на мысли, что до сих держит Питера за рукав. Она тут же неловко отдернула руку, а затем сказала: — Не хочешь поохотиться? Через полчаса они уже находились на небольшой опушке, где выслеживали олениху с оленятами. Питер находился на противоположной стороне, однако Джессика его прекрасно видела, иногда подавая какие-то знаки. Она в очередной раз махнула, говоря, что пора совершить то, зачем они сюда пришли. Питер кивнул, доставая из-за спины арбалет. Джессика вытащила стрелу из колчана, затем положила ее на тетиву и натянула ту до челюсти, прицеливаясь. В этот момент самка застыла, навострив уши. Питер уже подумал, что они выдали себя каким-то неосторожным движением, однако на опушку опустилась огромная тень. Олени побежали прочь. Джессика опустила лук, ругаясь себе под нос. Она не видела, как Питер сигнализировал ей, чтобы она пригнулась к земле, поэтому сделала это только тогда, когда огромная тень опустилась на нее. Вокруг зашумели деревья, тревожно затрещали стволы, девушка отчетливо чувствовала запах гари. Когда она посмотрела на Питера, то тот был бледен, словно простыня. Джессика по глупости подняла голову, чтобы посмотреть на то, что его так напугало. Увиденное повергло ее в шок. Над лесом летел огромный дракон. Он размахивал своими чешуйчатыми крыльями, вертел головой и пускал пар из огромных ноздрей. Джессика застыла в ужасе, не в силах пошевелиться. Питер молился, чтобы она не двигалась, однако страх завладел телом Джессики и вместо того, чтобы прижаться к земле, она наутек пустилась в сторону Певенси. В этот момент дракон резко спикировал, а затем схватил своими когтистыми лапами беззащитную Джессику, которая не успела скрыться среди деревьев. Он начал взлетать все выше и выше, несмотря на то, что первые несколько секунд Уотсон сопротивлялась как могла, а затем лишилась чувств из-за нахлынувшего на нее ужаса. — Джессика! — Питер выбежал на опушку, но было слишком поздно: дракон понес ее в сторону гор, скорее всего к огромному разлому в земле. Король не мог поверить в это. Джессику просто унес дракон, на его глазах! Питер был в ужасе, он никогда не видел этих древних ящеров настолько близко. От бессилия он пнул первый попавшийся камень, а затем свистнул своей лошади.