***
Я отключился, как только снова попытался закрыть глаза. Сон и правда был вязкий и глубокий, было чувство, что я не сплю, а медленно тону в какой-то густой кровавой жидкости. Мне почти ничего не снилось. Или это я запомнил так мало, что не могу рассказать почти ничего, но кое-что всё-таки отложилось в моём сознании. Я помню как шёл по пустой дороге, смотрел от края до края но не находил видимых границ. Казалось, это просто парящий кусок земли посреди ничего, такой же маленький и не заметный сквозь белёсый туман бесконечного нигде, как мошка под ночным небом. А помимо дороги... здесь ничего и не было. Сверху - лишь белый скупой фон, я даже не различал очертания облаков. Через какое-то не известное количество времени, вдалеке показалась точка. Я не знал точно, на каком расстоянии она от меня была, но знал, что она движется в мою сторону. Через пару секунд, я понял, что это была не просто точка, а ехавший на невозможной скорости поезд. Моё сознание отказывалось воспринимать необходимость для него рельс - их не было. Он слишком быстро настиг меня, так же быстро проносясь мимо. Я посмотрел прямо на него, слишком внезапно для себя обнаружив, что тот зеркальный. Каждый контур целого калейдоскопа моих эмоций отражался в гладком, без единой царапинки стекле. Я смотрел с интересом, почти, что с восторгом, а поезд всё не кончался - ехал-ехал дальше, словно уходя в небытие и оттуда же возникая. Стоило мне совсем чуть-чуть обернуться назад, как я заметил за своей спиной мрачную фигуру. Шум стучащих по пустоте колёс и переваливающихся вагончиков заглушил мой удивлённый вздох. Я обернулся всем корпусом, заметив, что силуэт за моей спиной - теперь перед лицом, медленно обретает чёткие контуры и даже собственное лицо. Акааши протянул руку. - Бокуто- - -сан. Вас точно не переложить назад? Акааши мягко вырулил, сворачивая к черте города. Вдалеке замельтешили первые высокие дома, а на линии горизонта разлился ярко-оранжевый, прямо как огонь, рассвет. Тонкие золотистые лучики аккуратно капали на лицо, согревая отчего-то холодный кончик носа. Сейчас было намного спокойнее, чем этой ночью, или уж тем более, вечером, когда я едва ли не тонул в собственной крови, текущей из, казалось бы, маленькой раны. Хотя, насчёт тонул... возможно, что я преувеличиваю, нет? Люди почти всегда склонны делать свою боль больше, чем она есть на самом деле. - Нет, спасибо, - Я мотнул головой, не желая останавливаться. Я и так полулежал, на наклонённой назад спинке кресла. Нынешняя небольшая боль в области живота не казалась такой же сильной, как и вчера, но она была - я её чувствовал. Садиться в машину под взглядами десятков пар глаз было неудобно, и до дрожи страшно - хотя я уже упал, куда было ниже? Но снова таких же ситуаций, как и вчера, совсем не хотелось. А они ведь все проснулись почти в пять утра, что бы проводить меня... Даичи даже ободряюще улыбнулся, кажется. - Твои слова... - Если подумать, то твоё затишье не было таким коротким, как кажется, Бокуто-сан, - Он глянул на меня, я же напротив - не отрывал взгляда от дороги, отдав какую-то часть своего внимания лишь лобовому стеклу и ровной линии чёрной трассы стелющейся прямо за ним. - Оно началось ещё с первого года твоей жизни в Сан-Франциско, и продолжалось по сей день. - На перескакивающее обращения Акааши с "Вы" на "Ты" я не обратил демонстративного внимания. Хотя, мне бы хотелось, что бы он использовал второй вариант обращения. - А буря будет до безумия долгой, каково это? Я так давно не чувствовал ничего подобного, что уже и забыл. Я молчал, не решаясь открывать рта. Прерывать речь Акааши не хотелось совсем. Он говорил то, что чувствовал, а голос его был мягок и чёток. А ещё от его слов, меня бросало в мелкую дрожь, возникающую не то от страха не то вдохновения. Находясь в его компании, я чувствовал что-то необъяснимое, какой-то до ужаса странный и страшный коктейль чувств. - Я не думаю, что Вам потребуется какая-либо серьёзная медицинская помощь, - Акааши снова свернул - я перевёл вопросительный взгляд на него. Контур профиля Кейджи засветили такие же золотистые лучики, мягко завивались на дне тёмных, сотканных, словно изо льда глаз. Снежинки у него внутри медленно кружились в причудливом танце, сталкивались друг в другом и разрывались сотней сверкающих огней. А затем осыпались вниз и таяли-таяли-таяли. - Словом, операции не будет. Я понимающе кивнул, снова отворачиваясь к дороге. Впереди лежал уже не такой долгий путь до больницы, и ещё, пожалуй, до серьёзного разговора с Куроо.***
Над моей головой мрачным бледным куполом навис белый потолок. Акааши привёз меня в больницу полчаса назад, и в моей голове всё ещё летали отголоски похвалы врачей, адресованных ему, за невероятно правильную обработку раны. Кейджи, к слову сказать, не улыбался, а снежинки в его глазах закружились с новой силой, возникая почти из неоткуда. Казалось, стоит смотреть в них слишком долго и тебя начнёт замораживать - покрывать тонкой коркой сверкающего льда изнутри. Я не пытался замёрзнуть, когда смотрел на свой страх и риск, но мне, кажется, это и не грозило. Куроо нависал грозовой тучей слева, а Кенма тихо погрузился в свои игры. Однако стоило только лёгкому порыву ветра пробраться в комнату сквозь раскрытое окно, он легонько дёргался, невероятными усилиями силясь не вскочить с места. Он был напряжён, и я понимал почему. Казалось, от Тецуро можно было словить лёгкий разряд тока. Он едва не светился - но не от радости, а от злости, едва не искрился сотней маленьких жалящих серебристо-белых огоньков, слепящих глаза. Он хотел что-то сказать - я это видел, но не решался открыть рта. А быть может, не знал, какое более ёмкое слово выбрать? - Бокуто, - Он, наконец, заговорил, разрезая густеющую тишину как ножом для масла. Звон мигом утих, заменяясь мягким тембром моего лучшего друга. Тот не был зол, или я плохо смотрел? - Ты хоть... - Куроо, - Акааши глянул на него исподлобья, вымораживая внутренние органы одним только взглядом. Меня едва не скрутило бы, если бы я посмотрел ему в глаза. - Давай ты будешь помягче? - А давай ты пойдёшь на хрен? - Тецуро глянул на него в ответ, не менее жёстко, сыпля острыми треугольными искрами из глубины наполненных гневом глаз. Брови его были сведены к переносице, а губы сжаты в тонкую полоску. Стоило ожидать взрыва. Акааши же напротив - оставался спокойным и собранным, а лёд внутри его зрачков разрастался рваными острыми иглами и бушевал холодным воющим ветром. Он рвался наружу, что бы поглотить Тецуро, пожрать его изнутри. Но благо, самообладание у Кейджи было хорошим - он держал маленькую, но опасную бурю внутри себя. - Я говорил тебе. - Его голос был твёрдым. - "Давай попросим его хорошенько постараться", да? - А сейчас он наполнился такой язвительностью, что мои брови невольно поползли вверх. Я никогда не слышал за все шесть лет, что его знаю, что бы голос Тецуро звучал вот так. - Ты обещал мне. - А меня кто-нибудь послушать хочет? - Я добавил такой же язвительности в голос, но то была жалкая пародия на Куроо. Не Кейджи не он сам и бровью не повели, лишь замолчали, продолжая, буровить друг друга горящими взглядами. - Мою версию событий, нет? Выслушать мои вопросы? - Я мысленно вернулся к тому утру, когда застал Куроо и Кейджи, беседующих за моим столом. Я почувствовал, что начал слишком резко и постарался говорить спокойнее. - Я в смысле... просто чувствую, что должен знать. Расскажите мне, ладно? Куроо тяжело вздохнул, потерев переносицу большим и указательным пальцем. Он полез в карман, выверенным движением доставая оттуда что-то. Через пару секунд перед моим лицом предстала карточка. В красно-чёрной расцветке, с котом, глядящим на держащего пустыми кровавыми кругами-глазами и аккуратной белой надписью. "Некома". Но она была такой потрёпанной и старой, что я невольно приоткрыл рот. - Откуда?.. - Я поднял руку, в попытке зацепиться за неё, однако замер на полпути. Куроо лишь опустил голову, как-то чересчур горько усмехаясь. Он поднял на меня взгляд, выплёскивая за каёмку радужки сотни разнообразных эмоций. Одни противоречили другим, другие же, пожирали третьи прямо там, внутри. То был не огонь жажды, а нечто более глубокое и страшное. Эта вторая сторона кошачьего взгляда явила мне себя во всей красе. - Моя карточка ведь... - У меня было несколько догадок. Первая - Акааши рассказал ему о "Некоме". А о варианте существования второй я не хочу даже думать. Я опустил руку вниз, засовывая её в карман. - Здесь. - Я нащупал на дне кармана джинс ровные контуры визитки Некомата-сана, едва не воскликнув вслух. Мир скатился с ног на голову и взорвался миллионами - нет, миллиардами ярких ядовитых огней прямо в воздухе, руша ту крепость, которую я строил в своём сознании из фактов о себе, своей жизни и Куроо с Кенмой. Множество искрящихся огней рассыпались горящим дождём на мою голову, омыли руки. - Это моя визитка, Бокуто. - Куроо склонил голову в бок, улыбнувшись, а меня начало мутить. К горлу подступил какой-то острый комок из костей и чего-то твердого - ненастоящий, но почти ощутимый, вызывая бешеные приступы кашля. Хрипы из моего горла начали рваться уже по настоящему, казалось, ещё чуть-чуть - и оттуда начнут вываливаться густые комки крови. Акааши подорвался с места, с шумом выбегая в коридор - за водой, как я подумал. Кенма поднял голову, убирая сжатую в тонких пальцах приставку в карман и шумно выдохнул. У него глаза были широко раскрыты - но не лихорадочно бегали из стороны в сторону, а впились в меня острым-острым лезвием. Сквозь мутно-бардовую пелену я почти отчетливо видел всё. - Бокуто-сан, - Когда я более-менее пришёл в себя, Кенма подошёл ближе, присаживаясь со стула на краешек кровати. - Ты сам попросил рассказать. А я и не думал возмущаться по этому поводу. Я действительно сам попросил рассказать мне. Но, правда, которую я так хотел услышать, ответ, на один из вопросов, которые я задал себе так давно, оказался непомерно тяжёлым для меня. - Как давно?.. - Я утёр рот рукой, вглядываясь в потухающие глаза Куроо. - Как давно вы?.. - Мы ушли из "Некомы" четыре с половиной года назад, - Куроо отвёл взгляд. - И, кстати говоря, не плохо прокололись, когда ты застал нас с Акааши ведущих беседу на твоей кухне. Неужели после того раза к тебе в голову не закрались хотя бы крошечные сомнения в правильности той картины, что ты видишь перед собой каждый день?.. - Они появились намного, намного раньше! - Я всплеснул руками. Да, я знаю Куроо всего лишь шесть лет, но это тоже не маленький срок. Когда он однажды пришёл в наше кафе с костылями... - Ты мог рассказать мне... - Мой голос прозвучал так, словно я обиженный ребёнок, у которого отобрали конфету. - Были обстоятельства, которые позволили нам с Кенмой уйти, - Он неопределённо дёрнул плечом, поворачиваясь ко мне, и кивнув взглядом на свои костыли. - А насчёт рассказать... ты сам знаешь, что не мог. - Куроо... - Ты сам, - Тецуро сделал акцент на этих двух словах. - Промолчал. Разве нет? - Я... - Что? - Он наклонил голову, нахмурив брови. В его голос вернулись те язвительные интонации, но в намного меньшем размере. Видимо сыграли годы дружбы. - Не смог сказать, да? - Я вперил в него свой взгляд, вкладывая в него все свои негативные эмоции. Куроо выдержал зрительный контакт пару до безумия долгих мгновений. - Я получил эту травму там, - Он качнул головой, всё же сдаваясь. Куроо выложил мне какую-то часть правды. Уточнять где, Куроо не стал, однако и без этого всё было ясно. Хотя и о том, откуда у него костыли я тоже уже догадался, но всё же... Я тоже отвёл взгляд, молча кивнув. - Кровавые коты? - Кровавые коты, - Кивнул он мне в ответ, оставаясь таким же серьёзным. По всей видимости, у нас всегда было гораздо больше общего, чем я предполагал. "Некома" была в моей жизни и в Шеффилде - я об этом не знал. "Некома" осталась в моей жизни и после переезда в Сан-Франциско, пропитывала Куроо и Кенму, завивалась вокруг меня удавкой, - а я и об этом не знал. "Некома" есть в моей жизни и сейчас - сейчас, она проникла гораздо ближе, чем когда-либо. И в этом виноват только я.***
Акааши, стоя за дверью, улыбнулся, силясь не упасть на дрожащих коленях. Дверь была полуоткрыта, но он не решался трогать её, во избежании шума. Рваная улыбка расцвела на его губах ещё шире, а стакан в руке сжался ещё сильнее. Вода расплескалась и потекла по его пальцам извилистыми струями. Игра, длящаяся уже больше шести лет, плавно подходит к концу. Для Бокуто Котаро. Но самое страшное - самое страшное было в том, что Акааши этого не хотел. Если бы он только остался здесь, был более спокоен и собран, думал, прежде чем делать. Или, возможно, если бы он никогда не подписывал чёртов контракт или не начинал ходить по гиблым переулкам Шеффилда, в поисках приключений - не заглядывал за завесу мира боёв без правил - жестокого и омытого кровью. Никогда бы не сломал жизнь тому пареньку - Кейджи мало что об этом знает, никогда бы не бежал в Сан-Франциско и не вступал в "Некому". Никогда бы не встретил его. Хотя...