Я забываюсь в его глазах

      Внутри творилось что-то безумное. Она чувствовала, как в душе орудовала некая пустота, нелепо смешанная в мгновенном порыве с ураганом эмоций и банальной серой обидой. Она пропадала. Ощущала, как медленно растворяется в горестях, поражениях, несправедливости этого мира, потихоньку теряя какую-то крохотную часть себя. Она не знала, что жить порой бывает так сложно, еще не понимала, какие последствия на самом деле может нести простая доверчивость, иметь которую, как она поняла, было верхом глупости и наивности. Было больно. Больно раз за разом осознавать, что любви не существует, видеть, как зыбкое счастье растекается по тонким пальцам, точно свежая кровь. Снова.       Девушка уже пару минут неподвижно сидела на мягкой кровати и прожигала пустыми стеклянными глазами мраморный пол. Казалось, она даже не дышала, всецело отдаваясь на растерзание воспоминаний, и лишь редкие прерывистые вздохи и еле заметное подрагивание черных ресниц выдавали в ней слабые признаки жизни. Слегка тряхнув головой, девушка, кажется, вышла из этого поглощающего транса и отчаянно забегала темными глазами по своим покоям, тяжело вдыхая воздух через нос. Недавние моменты тут же захлестнули её новой волной с ещё большей силой, утягивая на неизведанные глубины, заставляя захлебываться в своих же эмоциях и чувствах.       Еще, казалось, пару мгновений назад она с неизмеримым счастьем в глазах ловила каждый размеренный удар сердца короля, проводила еще слегка дрожащими руками по его груди, лицу, в надежде вновь увидеть его расцветающую улыбку. Но все это было мгновенно перечеркнуто болотной серостью презрительных глаз и нескрытой неприязнью вместо ожидаемых теплых слов. От его взгляда стало безумно холодно, будто по телу прошелся ледяной осенний ветер, нещадно царапая нежную теплую кожу. А потом появилась она. Выбежала из обеденного зала с притворной тревогой в глазах и, попытавшись тщательно скрыть тальку улыбки в стальных глазах при виде растерянного выражения на раскрасневшемся лице девушки, помогла королю мгновенно покинуть коридор, увела подальше, спрятала от любопытных глаз. Реджина могла поклясться, что видела на её хищном лице гадкую улыбку маленькой победы в этот момент.       Видеть, какую теплую улыбку послал Робин в благодарность этой химере, было сущим наказанием, пощечиной, полученной его же сильной незримой рукой, подлой подножкой, из-за которой она упала на острые холодные камни. Его некогда бесчувственные серые глаза обрели какой-то хищный, недобрый, но в то же время счастливый и радостный блеск.       Она, наверно, никогда не сможет забыть то пронзающее ощущение, когда король брезгливо оттолкнул её и в мгновение поддался в распростертые объятия Камелии. По коже все еще пробегала дрожь. Руки помнили, губы помнили, помнила и она, так отчетливо и ясно, будто никогда и не отрываясь, вот только душа горела, изнывала воспоминаниями, изо всех сил не позволяя вдохнуть полной грудью.       Во всем этом явно было замешано что-то еще, ведь не может человек так просто забыть, раскрошить, разрушить все, что так долго и тщательно по крупице выстраивалось с нуля. Несомненно, первой мыслью девушки была Камелия. Кто, если не она? Кто еще способен, не дрогнув рукой, беспристрастно загубить чью-то жизнь? Реджина слегка нахмурилась, взвешивая в голове всевозможные «за» и «против», но затем безнадежно выдохнула и вскинула голову к потолку.       «Что я могу…»       За своими терзаниями она почти не услышала тихий стук в дверь, резко выдернувший её из этой пучины. Девушка почти рефлекторно смахнула с щек несуществующие слезинки, как бы убирая с лица всю грусть и страх, чтобы ненароком не показать смятение неожиданному гостю, а так же расправила мелкие складки на платье и поправила слегка растрепавшуюся прическу.       — Кто там?       — Миледи? — из-за двери послышался медленный, басовый, мужской голос. — Надеюсь, я не помешал?       Дверь распахнулась чуть сильнее, и на свету показался крупный высокий мужчина, сейчас точно мальчишка, робко стоящий в широком проходе.       — Джон? — опешила она, совершенно не ожидая увидеть его в своих покоях.       Да что там, она вообще не ожидала увидеть его. Мужчина всегда был чрезвычайно занятым человеком, для которого время было драгоценнее любого золота, но единственным исключением для него были друзья. Значит, единственным объяснением его появлению на её пороге был никто иной, как сам король.       — Что ты… Нет, конечно, ты не помешал…       — Я просто хотел поговорить… насчет… короля… то есть, Робина… — запинаясь проговорил он, явно не зная, с чего именно следует начать. — Знаю, что я, наверно, немного Вас смутил своим появлением, — усмехнулся мужчина, — но если он хоть немного дорог Вам так же, как и мне, Вы должны меня понять.       «Дорог? Больше всего на свете… Но дорога ли ему я…»       — Я… я даже не знаю, что сказать, — растерялась девушка, часто моргая пушистыми ресницами. — Конечно, он дорог мне, — произнесла она, даже не задумываясь, — и может некоторые и думают, что мне все равно, но прямо сейчас я искренне волнуюсь за него. Я не знаю… может быть, я сошла с ума, но что-то поменялось в нем за последние дни, я не узнаю его, — отчаянно выдохнула Реджина.       — С ним творится что-то странное, — чуть тише произнес мужчина, опасливо оглядываясь через плечо. — Он стал все свое свободное время проводить с этой ведьмой, перестал появляться на заседании Совета, стал груб и будто обозлился на весь мир кроме этой гарпии, которой он дарит все свое внимание. Он стал холоден со всеми, с Вами, как я вижу… — на мгновение он замолчал, а затем, вновь оглянувшись, добавил с искренней печалью и волнением на лице: — Он стал холоден к собственному сыну… Мне кажется, с ним что-то произошло. Опоили? Околдовали? Подменили?       «Пропал…»       — У него изменился цвет глаз… — прошептала девушка, упираясь тревожным бегающим взглядом в пол. — Господи… Джон… я… — она подняла на него блестящие от набегающих слез глаза и прикрыла рот слегка дрожащей рукой.       Мужчина видел этот искренний испуг, тревогу, волнение за жизнь короля, заметил тусклые из-за слез огоньки заботы и любви в её темных глазах и невольно задумался, что король сделал самый правильный выбор в своей жизни, когда попросил у этой девушки руку с сердце. Джон понял.       Он видел, что она любила, может, хоть она и старалась это скрыть, но он мог прочитать это по её лицу, бледному, точно сама смерть, а все из-за малейшей мысли о том, что королю могли причинить боль. Вот она, та, которую все они так долго и томительно искали. Истинная королева, с которой Робин будет по-настоящему счастлив.       В последнее мгновение глаза девушки сверкнули какой-то решимостью, и она подняла свой взор с некой ноткой безумия и жажды справедливости в самой глубине на начальника стражи.       — Мы должны сделать что-то! Помочь ему! Что, если сам он не сможет справиться с этим? — пробормотала она, уверенно упираясь взглядом в его глаза.       — Боюсь, я не знаю, как, Миледи, — выдохнул он и покачал головой. — Я пытался говорить с ним, но он… Вы же знаете, что я бы не пришел, не будь ситуация такой сложной.       — Да, понимаю… — смутилась она. — Понимаю…       «Как никто».       — Вам нужно попробовать докричаться до него, — утвердительно произнес начальник стражи. — Вы, наверно, единственная, кого он послушает.       — Но я… — растерялась девушка.       «Я не смогу. Не смогу. Я…»       — У вас получится. Я точно Вам говорю, — улыбнулся он, наверно, впервые за все её здесь пребывание. — Вы просто не знаете, насколько дороги ему… Насколько он верит в Вас… — тихо добавил он.       «Верит…»       — Я… — Реджина замешкалась, бегая глазами то по лицу начальника стражи, то полностью огибая свои покои. В его глазах таилась безмерная надежда, какую она никогда не видела прежде. Девушка буквально ломалась под этим добрым, умоляющим, даже отчаянным взглядом, тонкой пленкой застилающим блестящие глаза. Она никогда не чувствовала такого смятения внутри, не билась на самой грани между здравым смыслом и чувствами, болью в сердце и желанием.       «Нет… Я…»        — Я сделаю это! — утвердительно кивнула она, сверкая глазами, полными решимости и самоотверженности. — Я должна хотя бы попытаться. Ради Робина…       «Ради Робина…»       — Ну что, дорогуша, как продвигается работа? — скучающе произнес Темный, внезапно разрезая мертвенную тишину женских покоев, чем заставил девушку вздрогнуть и мгновенно вскочить с мягкой кровати.       — Может, наконец, перестанешь так появляться, — сощурилась она и выставила руки в предупреждающем жесте, переводя дыхание от легкого испуга.       — У меня нет времени на твое особое разрешение, — скривился маг и медленно прошелся по периметру богато-обставленных комнат. — Так что?       — Все идет по плану, — кивнула она. — Зелье работает как нельзя лучше, так что волноваться не о чем. Завтра к закату он уже будет моим, и уже ничего не сможет помешать мне, — хищно усмехнулась девушка, сверкая алчностью и безмерной жаждой власти в серых глазах.       — Поспешу тебя разочаровать, — фыркнул он, мгновенно улавливая на её лице легкую тень растерянности от его слов. — Но ты недооценила его чувства к этой девчонке. Зелье имеет мгновенный эффект, а это… настоящий феномен, — задумчиво хмыкнул Темный. — Видимо, любовь твоего короля к ней настолько сильна, что ему хватает воли сопротивляться влиянию магии. Его душа, видишь ли, как бы прорывается сквозь оболочку заклятия. Интересно…       — Что это значит? — вспыхнула девушка, широко распахивая стальные глаза.       — Это значит, что вся эта игра скоро закончится. И от тебя зависит, кто выиграет, — заключил маг. — А если точнее: тебе нужно убрать невесту с дороги, иначе она снимет заклятие и разрушит все, что ты так упорно строила.       — Эта простушка? Она же ничего для него не значит, — фыркнула она, смотря на мага большими глазами, точно на сумасшедшего.       — Простушка, которая скоро станет королевой, если ты этому не помешаешь, — гадко усмехнулся Темный совсем рядом с ухом девушки и скользнул своей чешуйчатой рукой по её предплечью, вызывая в ней внезапную волну отвращения к этому существу, с которым её по воле случая свела судьба.       — Но… но что мне сделать? — пробормотала она, изо всех сил пытаясь забыть скользкие ощущения, разбегающиеся волнами по теплой розовой коже.       — Ты, в конце концов, будущая королева или кто?! — воскликнул он, вскидывая руки в недоумении. — Вот и попробуй справиться с этой проблемой сама.       — Я не настолько беспомощна, — скривилась девушка, закатывая глаза. — Избавиться от какой-то там девчонки не такая уж непосильная задача, — фыркнула она. — И без тебя справлюсь.       — Я предупреждал тебя, — усмехнулся маг, уже собираясь испариться из-под прицела внимательных глаз.       — Стой, — вскрикнула она и тут же рефлекторно оглянулась по сторонам, надеясь, что никто этого все-таки не услышал. — Скажи, почему… почему он каждый раз так страдает, принимая эту… другую суть?       — Бороться с самим собой нелегко, — сощурился маг. — В конце концов, это даже может убить его, если, конечно, он будет сражаться еще яростнее. Но… чем дольше он этому сопротивляется, тем сильнее будет страдать…       Девушка не ответила ничего, выпустив изо рта лишь короткий прерывистый вздох. Она настороженно вгляделась в черты лица мага, но затем, сдавшись под кровожадным взглядом, выдохнула и прикрыла глаза.       — Буду знать…       На мгновение комната погрузилась в тишину.       — Не забывай, — пригрозил Темный. — Она его последний шанс на спасение.       — Помню, помню… — монотонно бормотала она, наблюдая, как маг мгновенно испаряется в облаке бордового дыма, а затем хмыкнула и утвердительно прошептала, точно делясь с бледной звенящей тишиной своей самой большой тайной. — Последний шанс, который я раздавлю…       Следующим утром Реджина как никогда прежде хотела поскорее оказаться в саду. Она мечтала убежать, скрыться, раствориться в бесконечной веренице пестрых растений, в одно целое слиться с яркой листвой деревьев, затеряться в тонком робком аромате алых роз, пропасть. Никогда прежде ей не одолевало такое рвение оказаться на свежем воздухе, вскинуть затуманенную голову в небо, может, даже упасть на мягкую зелень травы и просто напросто выдохнуть, избавляясь от дикого напряжения во всем теле, заставляющих разрываться, душащих проблем, от пагубных опасений и страхов, утягивающих её за собой глубоко в пустоту.       Разве так не было проще? Не лучше было бы просто пропасть для всех, оставить их одних наедине со всеми проблемами, что точно молния прорезают грозовое небо. Им всем было бы так лучше. Спокойнее. Она была лишь пешкой в этой партии, так как бы она повлияла на исход игры, как бы могла помочь королю вырвать знамя победы из лап противников? Бесполезная, слабая, мелкая, она просто металась между ложью и реальностью, пытаясь отчаянно уследить за неугомонным потоком дворцовой жизни. Но проблема была в том, что как бы она не бросалась в омут с головой, девушка не была частью этого мира. Мира корысти, ложи и тайн.       Король занимал в её сердце особое место, но теперь, когда её представление о любви медленно покрывалось толстой коркой льда, мир вокруг просто рассыпался на части, на песчинки, оставляя её совершенно безоружной перед прозрачной неизвестностью. Он помог ей, склеил разбитую душу, дополнил потерянные части сердца своими взглядами, заботой, счастьем в глазах, а затем просто напросто начал рушить построенное зыбкое будущее. Девушка была ему безмерно благодарна за каждый новый день, когда она сквозь силу просыпалась только благодаря его улыбке… которую он теперь дарил не ей…       «Чужой».       Реджина с некой горькой сосредоточенностью на красивом лице быстрым шагом пересекала дворцовые коридоры, почти летая по грани между королевским этикетом и отчаянным желанием побежать. Её буквально разрывало от потребности поскорее покинуть этот замок и привести в порядок мысли, насладиться свежим порывистым ветром, освежить тяжелую голову. Это было единственным утешением в этом водовороте.       Она думала о том, что же именно могло так кардинально, в считанные дни, изменить характер короля. Джон был прав. Робин действительно сильно изменился за последнее время. Эти внезапные вспышки гнева, ненависти порой совершенно сбивали её с толку, особенно в чередовании с теплыми взглядами и нежными словами. Это был не он. Девушка была уверена. Это лицо, эти жесты, этот облик — все может и осталось прежним, но внутри он был пустым. В этой внутренней холодной темноте пригрелись только алчность, злоба и отвращение под указкой одного чрезвычайно утонченного командира…       Сама не заметив, как мысли поглотили её с головой, девушка не сразу услышала приглушенные скользкие голоса в почти неестественном отголоске каменного коридора. Внутри все мгновенно похолодело. Звуки начали становиться громче и вместо невнятного бормотания можно было услышать твердый мужской голос, ответом на слова которого служил кокетливый женский смех. Голос короля был едва различим из-за новообретенных ноток тщеславия и вальяжности, но не узнать этот бархатистый тембр спустя столько ночей, когда она засыпала под него, точно под колыбельную, было, наверно, чем-то абсурдным.       От ощущения того, как сильно повлияли на него чары Камелии, как изменили, к горлу подкатило резкое чувство тошноты. Девушка резко отошла от мгновенного ступора и со скоростью стрелы завернула за ближайший угол, утопая в темноте. Она всем своим силуэтом примкнула к холодной каменной стене, стараясь слиться с ней, стать одним целым, и тихо прерывисто выдохнула, слегка запрокинув голову. Сердце, наверно, в сотый раз сбилось с нужного ритма, а пальцы впились в отполированные серые камни. В мгновение, все вокруг затихло, как бы давая ей время привыкнуть к стуку крови в ушах.       Она не знала, зачем решила скрыться от двух пар внимательных прожигающих глаз. Не знала, почему так остро и резко панически отреагировала на их появление, но нутро отчетливым звенящим шепотом побуждало спрятаться как можно скорее. Не видеть. Не слышать. Не говорить.       Девушка, не смея препятствовать врожденному любопытству, выглянула из-за угла и отчетливо увидела, как мужчина взял блондинку за руку и развернул лицом к себе, побуждая остановиться. В его глазах сверкнуло какое-то почти неестественное животное желание. Она даже не знала, что в глазах человека может гореть такой по-настоящему сильный огонь. По её коже пробежала еле заметная дрожь при одной только мысли, что он мог вот так прожигать этим взглядом её саму. Немыслимо.       «Нет…»       Мужчина хищно оглядел стоящую рядом с ним Камелию, алчно сверкая темно-серыми глазами, а затем, скривившись в немного неестественной пугающей улыбке, резко притянул к себе и впился в её губы жадным поцелуем. Камелия тихо охнула и на мгновение замерла на месте, но следом подалась навстречу и со всей страстью ответила мужчине, удовлетворенно ощущая, как грубые руки бесстыдно скользят по каждому изгибу тела. «Робин не посмел бы… Мой Робин никогда бы…»       На мгновение совершенно впадая в ступор от такой картины, Реджина громко всхлипнула, соскальзывая и царапая рукой гладкую поверхность стены, и, понимая что не сможет больше сдерживаться, крепко прижала руку ко рту, впиваясь пальцами в кожу щеки. Она, казалось, даже забыла, как дышать, изредка лишь сдавленно выдыхая воздух через сжавшиеся легкие. Девушка не могла больше смотреть. Она тяжело откинулась на стену, пораженным взглядом упираясь в темноту, и все еще продолжала прижимать дрожащую руку к лицу, почти не чувствуя как по щекам стекает тонкая дорожка слез.       «Не он…»       Она не понимала, что заставило её так болезненно отреагировать на обычный поцелуй. Не знала, почему в эту минуту её будто проткнуло что-то острое, пропитанное ядом, который в считанные мгновения распространяется по телу. Почему же стало так невыносимо больно? Почему? Это гадкое чувство накрыло её с головой и проникло в самые тайные уголки её сознания, черной пленкой покрывая каждое свободное место. Время замедлилось, а вместе с ним и сердце, казалось, просто замедлило свой ход. Пропала.       Через силу переждав, пока пара пройдет мимо и скроется в одном из залов, Реджина, не разбирая дороги, рванула в сторону сада. Она путалась в подоле собственного платья, летела по широкой бесконечной лестнице и тщетно пыталась стереть с лица неостанавливающийся поток слез.       Коридор мелькал за коридором, дверь сменялась дверью, мраморный натертый пол скользил под ногами, но ей было абсолютно все равно. Она совершенно не замечала происходящего вокруг, питая мысли лишь одной единственной целью — сбежать. Прическа слегка растрепалась от прерывистых резких движений, пульс сошел с ума, а в глазах с каждым мгновением все больше плыла реальность, смешиваясь за пеленой соленых слез.       Впереди послышалось пение птиц, тихое журчание воды в фонтане и легкий шелест листвы, которые девушка встретила с огромной радостью и облегчением. Только оказавшись в назначенном месте, Реджина остановилась и спокойно выдохнула, отдаваясь спасительным греющим лучам солнца. Успела.       Медленной поступью шагая по выложенной камнями неширокой тропинке, девушка заворожено уперлась взглядом себе под ноги, чувствуя, как от обилия орнамента уже слегка кружится голова. Хотелось забрести куда-нибудь подальше, в самое сердце цветущего сада, так, чтобы ни одна живая душа даже из окон возвышающегося замка не смогла увидеть её сквозь пушистые ветви, но вот только ноги совершенно отказывались её слушать. Во всем теле чувствовалась такая слабость, что, казалось, она была готова рухнуть без сознания прямо на месте.       Почти не осознавая, что делает, Реджина присела на край фонтана, почти не заботясь сохранности дорогой ткани платья, и крепко зажмурилась, изо всех сил пытаясь прийти в себя. Мягкое журчание воды слегка успокаивало, но не давало полной свободы от пагубных настойчивых мыслей, что роились в её голове, жалили, точно безжалостные осы. Слезы почти прекратились, оставляя за собой лишь еле заметные мокрые дорожки и покрасневшие грустные глаза. Девушка устало опустила руку в воду и слегка коснулась тонкими пальцами пенистой поверхности, проводя по ней подушечками пальцев. Она описала небольшой круг рукой, отсутствующим взглядом следя за своими же движениями, как вдруг услышала совсем рядом робкий топот детских ног.       — Почему ты сидишь тут одна, Джина? — как-то слегка грустно поинтересовался подошедший ближе Роланд.       — Я… я просто гуляю, — выдавила из себя девушка, поднимая темные глаза на малыша. — А ты почему здесь один?       — Я искал тебя, но не смог найти, поэтому решил, что ты точно будешь здесь, — кивнул мальчик, разглядывая растерянную девушку, пытающуюся незаметно убрать с лица все следы былой печали.       — Почему же?       — Ты всегда приходишь сюда, когда грустишь… «Правда?»       Девушка выдохнула, понимая, что малыш как всегда оказался прав. На пару мгновений потеряв дар речи из-за его слов, она тревожно, с некой заботой и печалью во взгляде пробежалась по уверенному детскому лицу и темным кудряшкам, то и дело легко подскакивающим в воздух из-за небольшого ветра.       В глазах Роланда застыла сосредоточенность, серьезность, доля сочувствия, печаль, совершенно не свойственные никакому ребенку. Но что еще можно было ждать от малыша, с самого раннего детства не имеющего матери, а теперь медленно теряющего и родного отца? Никому, наверно, было не понять всего, что творилось в душе мальчика, а он просто напросто научился умело это скрывать. Ей бы стоило этому у него поучиться.       — Я… — замялась Реджина, все еще придумывая аккуратный ответ на его слова.       — Это все из-за папы? — подметил мальчик, уже по глазам понимая, что попал в самую точку.       «Да!»       — Нет, с чего ты взял? — смутилась она.       — Я точно знаю, — печально опустил голову он и тоже забрался на край фонтана, занимая место рядом с Реджиной. — Я тоже грущу из-за него.       Она не знала что сказать, что предпринять и как помочь мальчику, который, казалось, начал совершенно терять всякий свет в своей жизни. Роланд издал тихий всхлип и принялся руками перебирать края своей выглядывающей светлой рубашки. Девушка немного неуверенно протянула к нему руку и взяла его ладошки в свои, как бы безмолвно напоминая, что она рядом, что он никогда больше не будет один. Мальчик поднял на неё большие грустные глаза и придвинулся ближе, снова опустив голову вниз.       — Это больше не мой папа, — выдохнул он. — Я уверен. Папа бы никогда не говорил со мной так. Это кто-то другой, не он.       Девушка продолжала молчать и безмолвно следить за подрагивающими длинными ресницами, когда мальчик издавал очередной всхлип. Безумно хотелось прижать его к себе и безустанно шептать на ухо, что все обязательно будет хорошо, но она знала — малыш не позволит, он слишком привык со всем справляться самостоятельно. Он был намного сильнее её самой.       — Я очень скучаю по нему, — сошел на шепот Роланд. — Папа обещал больше никогда меня не бросать, после того как мама ушла на небо… Он говорил, что всегда будет рядом, что бы не случилось, но ушел. Почему он так поступает со мной? Может быть, его кто-то похитил или спрятал? Мне… мне нужно найти его. Найти настоящего папу.       От его слов на глаза невольно наворачивались слезы. То, с какой отдачей, уверенностью, неверием он произносил это само по себе побуждало её проникнуться всей горечью сказанных фраз, всей глубиной и болью. Сердце разрывалось от услышанного в смешении с собственными мыслями и воспоминаниями.       — Не волнуйся… мы… — запнулась она, — мы спасем его… Обязательно спасем.       — Ты ведь поможешь мне? — с надеждой взглянул он на неё. — Ты не бросишь меня, как все остальные? Правда?       — Конечно, нет, малыш, — улыбнулась она, сквозь пелену слез. — Никогда, — ободрительно сжала девушка руку мальчика, счастливо наблюдая, как на его лице расцветает легкая улыбка.       «Никогда».       Роланд, как никогда раньше подхваченный чувством, легко влетел в объятия девушки, на секунду опешившей от этого жеста. Ребенок вжался в неё, крепко сжимая руки на шее, и уперся в женское плечо, щекоча кудрявыми завитками тонкую шею. Реджина сперва немного несмело обхватила малыша обоими руками, а затем слегка улыбнулась и прижалась губами к его макушке, закрывая глаза и понимая, что последние стены скорби, разделяющие мальчика с настоящим миром, начали разрушаться, чтобы дать возможность прорасти чему-то новому.       — Спасибо…       Реджина решила собрать всю свою смелость и волю в кулак и первый раз в жизни по-настоящему взглянуть страху в глаза. А именно — наконец, искренне поговорить с королем. После всего, что случилось, она не могла даже взглянуть на него без страха и опасения, что вот-вот может рассыпаться песком прямо у него на глазах. Ей было больно смотреть в его глаза и видеть там лишь холодное отвращение, но все что оставалось — это хранить в душе тихую надежду на то, что он хотя бы крохотной частицей своей души действительно ей дорожил. Чувствовал.       Девушка медленно поднималась по широкой лестнице, нервно потирая ладони, которые совершенно потеряли всякое тепло от неземного волнения и страха. Ноги упорно несли её к комнате, где, возможно, находился единственный человек, способный одной фразой насмерть загубить её душу, а разум упорно твердил «не сдавайся», в то время, как сердце отчаянно трепетало от незримых расползающихся по поверхности трещин. Реджина немного неуверенно прошла по темному коридору и остановилась у массивной двери его покоев. Пару раз сделав глубокий вздох, она часто заморгала и тревожно уставилась на дверную ручку, с каждой секундой пытаясь придать себе все больше уверенности и веры в свои силы.       «Я сделаю это».       «Ради Роланда, Джона, королевства. Ради всех них».       «Ради короля».       Она, еле касаясь поверхности, провела ладонью по гладкому крепкому дубу и, наконец, сжав руку в кулак, несильно пару раз постучала по двери. По ту сторону послышалось резкое мгновенное разрешение, после чего девушка, изо всех сил преодолевая волнение внутри, приоткрыла двери и проскользнула в покои. В воздухе витал такой же еловый лесной запах, что она почувствовала еще в самый первый раз, когда впервые встретила здесь Камелию. Только вот теперь он смешивался с ужасно приторным запахом лилий, буквально заползающим в её нос, точно дым. Хотелось прокашляться от этого зудящего ощущения, ведь как бы то ни было, вместе эти ароматы создавали поистине отвратительный союз.       Робин стоял у окна, перебирая в руках какие-то бумаги и сперва, казалось, даже не обратил внимания на её присутствие. От его обычного повседневного облика его выделяла лишь белоснежная, широкая, нижняя рубашка, будто он просто напросто забыл надеть камзол. Его волосы были слегка взъерошены, а на лице застыла едва заметная ухмылка, которую он прятал за немногочисленными белыми листами в руках. Реджина медленно проследила за ходом собственных мыслей и тут же кинула взгляд на его кровать, по которой, казалось, недавно прошелся целый ураган. Простыни в беспорядке свисали с нее, едва касаясь пола, подушки в хаотичном порядке располагались по всему периметру. В душе что-то неминуемо кольнуло от поражающей мысли, и девушка выдохнула, скорчивая на лице гримасу и резко отводя взгляд. Не хотелось даже думать о том, сколько часов они провели, пытаясь привести кровать в такой беспорядок. На глаза снова наворачивались слезы, но она решила, что будет сильной. Хотя бы сейчас. Хотя бы для него.       «Не он. Не он. Не он…»       Как раз в этот момент мужчина соизволил вынырнуть из мира государственных дел и, наконец, посмотрел на вошедшую гостью. Ей показалось, что на мгновение на его лице промелькнуло разочарование, тут же сменившееся скучающей монотонностью.       — А, это ты, — лениво кинул он, снова утыкаясь в свои разработки. — Что-то случилось?       — Нет… То есть… да… — растерялась девушка, слегка опешив от его реакции.        Она не знала, что на данный момент овладевало ей больше — страх от предстоящего разговора или разочарование от безразличия в его некогда счастливых глазах.       — Говори быстрее, — раздраженно фыркнул король. — У меня много дел.       Реджина ощущала, как от его слов в ней медленно что-то разрушается, с каждой новой сказанной фразой отхватывая кусок побольше, но она уверенно продолжала выстаивать эту скрытую атаку, с бесстрастным выражением лица принимая все новые и новые удары.       — Я просто хотела поговорить…       — О чем? Не видишь, я занят, — бросил мужчина, явно желая поскорее отвязаться от неожиданного и, не сказать, что ожидаемого, появления Реджины.       — Для Камелии у тебя всегда есть время… — прошептала она, наблюдая, как его лицо мгновенно принимает ожесточенные черты, и, не дожидаясь его резкого ответа, добавила: — Но у тебя нет времени ни на сына, ни на простой разговор со мной…       — Это тебя не касается, — сквозь зубы проговорил он, сощурив глаза. — Лучше уходи, это не лучший момент для болтовни.       «Не Робин».       — Ты говорил так и в прошлый раз, — горько ответила она. — Разве что-то изменилось?       В глубине души она знала, что не сможет переубедить его, особенно, если он находился под действием какого-то заклятия или еще чего-то пострашнее, но она не имела права сдаваться, особенно когда собственное сердце стояло на кону.       — Да что с тобой? — хмыкнул он, полностью обращая свое внимание на девушку. — Не хочешь уходить по-хорошему, значит уйдешь по-плохому, — сверкая глазами, пригрозил мужчина.       — Робин, пожалуйста, ты должен быть сильнее этого, — умоляюще пробормотала она, полностью переходя в наступление и отчаянно пытаясь воззвать ко всему хорошему, что все еще оставалось в его душе.       — Что ты несешь? — возмутился он, прожигая её взглядом.       — Борись с этим, — шептала она. — Я знаю, ты можешь, просто поверь в свои силы, — сказала Реджина, совершенно теряя всякий страх перед лицом опасности, и сделала пару утвердительных шагов в его сторону.       «Умоляю…»       — Еще шаг, и я зову стражу, — пригрозил он.       — Сделай это ради своих близких, ради сына, — продолжала она, как бы совершенно игнорируя все его слова, обращаюсь к человеку глубоко внутри него. — Ради меня… «Ради нашего будущего».       На последних словах король внезапно дернулся и резко выдохнул, упираясь мутными глазами в пол. Девушка мгновенно отреагировала и непонимающе замерла на месте, не смея сделать шаг. Мужчина будто бы сам удивился происходящему, но не успев сказать ни слова, согнулся пополам от новый вспышки боли в теле. Еле сумев преодолеть разливающиеся по организму волны жидкой смерти, он попытался выпрямиться и оперся руками о подоконник, издавая сдавленные стоны.       Его лицо мгновенно налилось красным, он прерывисто выдыхал воздух, практически забывая делать новые глотки живительного кислорода. Реджина окаменела и безмолвно наблюдала за всем происходящим, точно в замедленном действии, большими глазами бегая по его силуэту.       Когда ощущения, казалось, совсем прекратились, мужчина облегченно выдохнул, а затем через мгновение издал громкий вопль и, потеряв опору, камнем рухнул на мраморную поверхность.       Реджина громко выдохнула и в секунду сорвалась с места, падая на колени рядом с ним. Снова. Глаза вновь наполняющиеся слезами скользили по наполненному невозможной болью лицу. Мужчина сквозь крепко стиснутые зубы выдыхал воздух, периодически издавал новые вскрики, точно в конвульсиях прогибаясь в спине, и вновь обессилено падал к ней на руки. Девушка проводила по его лицу похолодевшими ладонями, кажется, пыталась шептать что-то невнятное и ободряющее в перерывах между вспышками боли, и отчаянно молила всех богов о спасении одного из самых значимых людей в её жизни.       Все это сумасшествие длилось не больше пяти минут, которые показались девушке самой вечностью. Жуткая боль оставила короля обессилено и опустошенно лежать на полу, сквозь тишину прорывалось лишь тихое еле слышное дыхание. Наконец, он открыл глаза.       — Реджина… — прохрипел он, будучи не в силах даже поднять руку и стереть с её лица мокрые дорожки слез.       Глаза снова были прежними. Яркими, синими, точно океан, вот только полными усталости и тревоги. Девушка радостно выдохнула, несмело проводя рукой по его щеке, отчего король умиротворенно прикрыл глаза.       — Ты снова стал собой… — улыбнулась она, издавая громкий всхлип сквозь слезы. — Я знала… — прошептала Реджина. — Знала, что это был не ты…       — Да… — улыбнулся он в ответ, а затем разразился хриплым кашлем, напряженно хмурясь. — Но… Но это ненадолго.       — Что? Почему? — выдохнула девушка, пробегая пальцами по его груди.       — Я чувствую, что… — запнулся мужчина, издавая тихий стон. — Что это становиться сильнее меня. Я не смогу больше это сдерживать.       — Что сдерживать? — скривилась Реджина, после чего по розовой щеке вновь пробежала новая дорожка слез. — Скажи, что мне сделать. Все, что угодно.       — Ты не сможешь… — еле выговорил он, крепко жмурясь от накатывающих ощущений. — Скоро это полностью овладеет мной, и ничто не сможет это остановить…       — Но как же… — всхлипнула она. — Что мне теперь делать?       — Будь сильной, — прошептал король. — Послушай меня. Тебе нужно бежать. Так далеко, как только сможешь, спрятаться, пока Камелия не успела причинить тебе боль.       — Нет, нет, нет… — отчаянно помотала головой девушка. — Я никуда не уйду… Я останусь и…       — Останешься здесь и погибнешь… — выдохнул он, прикрывая глаза.       — Но можно же… Я… Надо просто… — бормотала Реджина, хаотично пробегаясь по всевозможным мыслям, идеям, возможностям, из последних сил не желая сдаваться.       — Тише… — прошептал он, пытаясь успокоить напуганную девушку.       Мужчина был безмерно рад, что последним, что он, может быть, видит в этой жизни, была именно она. Король запоминал милые черты, знакомые прикосновения, каждый раз так сильно сводящие его с ума, дрожащий мелодичный голос. Он совершенно точно знал, что из всех девушек, что ему когда-либо довелось встретить, она была ему дороже всего, роднее, ближе, пусть даже сама она этого никогда не узнает. Он больше не мог без этого, не мог без неё и считал настоящей честью, благословением, счастьем хоть какое-то ничтожное время провести рядом с этой прекрасной надломленной девушкой. И король хотел, чтобы, когда он совсем пропадет в этой пучине небытия, у неё тоже была поддержка, напоминание о том, что она никогда не останется одна.       — Я… я хочу дать тебе кое-что… — тихо прохрипел Робин.       Он, превозмогая боль, медленно приподнял руки и осторожно снял с шеи невзрачную цепь, на которой красовалось тонкое, ажурное, серебряное кольцо. Мужчина дрожащими руками протянул её напуганной девушке и прошептал: — Это моей матери. Я хочу… чтобы ты сохранила его. Для меня… Не хочу, чтобы оно досталось кому-то еще, оно с самого начала принадлежало только тебе.       — Я не… — смутилась девушка.       — Пожалуйста, возьми… — простонал он. — Оно много значит для меня, как и ты… Я хочу, чтобы оба моих сокровища были в безопасности… Умоляю, сделай это ради меня, убегай… — выдохнул король, из последних сил балансируя на грани между сознанием.       — А как же Роланд? — в ужасе прошептала Реджина.       — Не волнуйся, о нем обязательно позаботятся, — заверил мужчина. — В замке есть люди, которые с самого его рождения были обязаны беспрекословно защищать его, что бы ни случилось. Но вот тебя я не смогу уберечь, поэтому прошу…       Робин вновь скорчился от пронзающей боли и резко дернулся в её руках.       — Беги, пока не был отдан приказ…       Девушка бегала глазами от его лица до двери, мечась между двумя путями, оба из которых непременно причинят ей боль. Она разрывалась, душой крепко цепляясь за мужчину, но разумом держась за самое здравое и разумное решение. По лицу уже беззастенчиво текли слезы, а изо рта вырывались прерывистые всхлипы, граничащие с некой истерикой и отчаянием. Голова ломилась от обилия невысказанных фраз, опасений, признаний. Душа кричала.       — Ну же… — прохрипел он, задыхаясь он нахлынувшей волны напряжения во всем теле. Разум медленно отключался.       «Нет… Не оставлю…»       — Беги! — рявкнул король из последних сил, и, проваливаясь в полную темноту, успел заметить, как девушка, издавая громкий отчаянный всхлип, ринулась вон из светлых комнат.       Она бежала, совершенно не разбирая дороги, впивалась ногтями в собственные ладони, разражалась прерывистым плачем. Девушка не знала, что делать, куда идти и к кому обратиться, лишь плутая по бесконечным коридорам в поисках хоть одной живой души. Именно сейчас замок, как и несколько дней назад, казался ей невероятно мрачным, поглощающим, пустым и кровожадным особенно после того, как сердце этого места совсем угасло, отдаваясь в лапы темноты и забвения. Вот, оно уже на последнем издыхании издает последний стук и затихает, а вместе с ним некогда светлое и прекрасное королевство помещается во мрак. На её глазах замок пустел, скорее всего, наполняясь лишь верными приспешниками новой правительницы, до победы которой оставались считанные часы. А девушка была бессильна противостоять этому. У неё не было никого и ничего, чтобы защитить людей, которые нуждались в ней больше всего. Самым болезненным было не оставлять им даже надежды.       «Как оставлять людям надежду, когда сама её потеряла?»       Реджина неустанно скиталась по коридорам, пока не услышала тихую нежную мелодию, которую кто-то скучающе напевал совсем близко к ней. Девушка облегченно выдохнула, сверкнула глазами и из последних сил бросилась на поиски источника звука. Единственное что ей сейчас по-настоящему хотелось — чтобы пение никогда не прекращалось. Чтобы вело её, указывало дорогу, незримо подбадривало, как бы говоря, что не все еще было потеряно.       Стрелой девушка влетела в помещение, откуда доносился мелодичный голос, которое по счастливой случайности было комнатой отдыха рядом с главным залом. Напуганными огромными глазами она пробежалась по комнате и чуть не расплакалась от счастья, когда увидела мирно сидящую на мягкой софе перед камином Розали. Фрейлина заворожено вглядывалась в языки пламени, даже не подозревая, как сильно сейчас нужна была своей госпоже. Реджина в мгновение приблизилась к подруге и упала на колени, разражаясь новым потоком слез.       — Рози… — выдохнула она, закрывая лицо руками.       Блондинка тихо охнула и кинулась к девушке, тревожным взглядом пробегаясь по её силуэту и нежно проводя ладонями по её рукам в успокаивающем жесте. Реджина дрожала, все еще крепко прижимая руки к лицу, и медленно склонялась к полу, сгибаясь пополам.       — Миледи! Что случилось?! — ошарашено бормотала она, пытаясь привести девушку в чувство.       — Я… Он… Я не знаю… что… — всхлипывала она, даже не пытаясь собрать обрывки в целые предложения. — Помоги мне…       Розали, отбросив все предрассудки, потянула руки и легко обхватила содрогающуюся Реджину, крепко прижимая её к себе. Девушка легко поддалась её движениям и через мгновение уже сама вжалась в бормочущую ободрительные слова фрейлину. Казалось, само время остановилось, не смея нарушить эту хрупкую связь между двумя напуганными девушками, сидящими на холодном полу в малом зале.       Девушка провела рукой по голове Реджины и, дождавшись пока она более ли менее придет в себя и перестанет сокрушаться в истерике, тихо спросила:       — Что случилось? Скажите мне, и я помогу Вам, чем смогу…       — Он исчез… — прошептала она, прикрывая глаза в попытке окончательно прекратить рыдать.       — Кто? — взволнованно поинтересовалась девушка, пристально вглядываясь в собеседницу.       — Король… — выдавила она. — Им овладело какое-то… заклятие… — заикаясь, пробормотала Реджина, а затем медленно подняла руку и, разжав дрожащую ладонь, показала Розали крохотное блестящее кольцо. — Он оставил мне только это, а потом… покинул меня…       — Что он сказал Вам? — сосредоточенно нахмурилась девушка.       — Сказал… что… — всхлипывая, запнулась она. — Сказал, что я должна немедленно бежать… Как можно дальше отсюда…       Розали принялась сопоставлять всю эту новую информацию у себя в голове, пока Реджина вновь зажмурила глаза, мысленно как бы пытаясь убежать от всего этого кошмара, творившегося в её жизни, и крепко сжала в ладони подаренную цепь, что больно впивалась в ладонь. Но ей, казалось, было абсолютно все равно. Лишь только эта боль не давала ей окончательно забыться в этой зияющей пустоте внутри.       — Ничего, миледи, я помогу, — утвердительно кивнула фрейлина. — Точнее… я знаю того, кто сможет помочь. Я не оставлю Вас в беде, что бы не случилось, а к закату Вы уже будете далеко от замка.       — Но что если… не хочу убегать, точно позорный трус, — воскликнула Реджина, хмурясь от услышанного.       — Вам придется, если хотите жить, — резко ответила блондинка.       — Я не смогу жить с осознанием, что не смогла спасти близких мне людей, что просто сбежала, оставляя их одних, — отчаянно проговорила Реджина в надежде достучаться до фрейлины.       — А лучше, чтобы они до конца своих дней винили себя в Вашей смерти? — оборвала её Розали. — Подумайте. Если нам все же как-то удастся разрушить заклятие, сковавшее короля, как он будет смотреть в зеркало по утрам, зная что не смог сберечь свою любимую? Порой нам нужно принимать сложные решения на благо родных людей, — горько прошептала девушка, пронзительно впиваясь в лицо Реджины умоляющим взглядом изумрудных глаз.       Реджина замерла на месте, не смея произнести ни звука. Слова Розали были верными, как никогда. Эта небольшая речь что-то изменила в ней, вселила надежду в сжавшееся сердце, отчего глаза вновь стали влажными от несдержанных эмоций. И она решила поверить ей. Поверить в лучший исход и выполнить отчаянную просьбу короля. Она решила поверить в надежду.       Девушки, не теряя ни минуты, пошли на поиски загадочного помощника Розали, который, по её словам, поможет Реджине незаметно выйти из замка. Им, на удивление девушки, оказался никто иной, как Джон, который, не задумываясь, принял решение помочь беглянке. Трое людей тихо пробрались по коридорам к подземельям, где находились темницы заключенных. Там, как уверил всех Джон, находились туннели, выводящие из замка в густой лес.       «То, что нужно…»       Пока вся компания бегло спускалась по винтовой лестнице, ведущей к нужному месту, Джон подошел ближе к Реджине и тихо произнес, пытаясь избежать эха от холодных каменных стен:       — Так значит, Вы смогли достучаться до него, — добродушно улыбнулся он.       — Да, вот только я вновь его потеряла… — немного обреченно ответила девушка.       — Это не так, — выдохнул начальник стражи. — Он всегда будет с Вами, что бы не случилось… Если, конечно, Вы все еще не хотите забыть все это сумасшествие, — усмехнулся он.       — Нет, — утвердила она. — Я никогда не променяю воспоминания о нем…       «Уж лучше я погибну, чем по собственной воле забуду единственного важного человека в своей жизни!» На этом короткий разговор Джона с девушкой был закончен, как раз тогда, когда все трое вышли в темные подвалы подземелья. Здесь ужасно пахло сыростью, плесенью и неким отчаянием, полностью без остатка заполняющим легкие. Темнота пугала, а в смешении с отчаянными возгласами местных заключенных и воплями отказывающихся принимать свою судьбу душ, она заставляла дикую дрожь пробегать по всему телу и оставлять толстый пепельный осадок в душе. Хотелось поскорее убежать отсюда и никогда больше не возвращаться, но цель заставляла уверенно двигаться дальше, не сворачивая с пути.       По пути Джон четко объяснил, что ей потребуется сделать дальше и, убедившись, что девушка полностью усвоила всю новую информацию, удовлетворенно кивнул и облегченно выдохнул, продолжая дорогу сквозь слепую темноту, освещаемую лишь тусклым светом пламени факела.       Розали и Джон проводили напуганную Реджину до самого выхода из тоннелей, и сейчас покорно стояли у выхода в лес, печально смотря на девушку, не веря, что им придется так скоро расстаться с их собственной надеждой на будущее.       — Может, все-таки есть другой выход? — отчаянно прошептала она, смотря то на робкий луч света из леса, то на грустно улыбающихся друзей.       — Его нет… — шепнула Розали, — но у Вас еще есть шанс стать счастливой, миледи.       — Да как я могу, после всего что… — отвела взгляд Реджина.       Глаза вновь наполнялись слезами, вот только она уже и забыла, какой раз проливает слезы за сегодняшний опустошающий, наполненный скорбью и потерями день.       На мгновение повисла тишина.       — А как же Роланд? — отчаянно выдохнула Реджина. — Я обещала ему… Обещала, что не оставлю его… Я не хочу… не могу бросить его…       — Он поймет, обязательно поймет. Он сильный малый, — произнес Джон, басовым голосом нарушая мертвенную тишину.       — Но…       «Все же не должно кончаться вот так… Разве эта история не заслуживает счастливого конца?»       — Бегите, не оборачиваясь, — кивнула Розали и напоследок улыбнулась. — И помните… мы всегда будем с Вами…       — Ох, Рози…       «Я никогда тебя не забуду… Вас не забуду…»       Реджина крепко обняла обоих, не сдерживая слез на красивом лице, и через силу скомкано улыбнулась, исчезая в густоте зеленого леса.       Навстречу неизвестности.       В пустоту.