POV Nikolina
Остывший кофе уже не приносил такое удовольствие от его длительного распития и даже немного морозил меня и мои руки. Сидя у камина, я рассуждала обо всей той информации, которую мне донесли братья Сальваторе, даже как-то страшно в это верить, страшно от того, что я возможно схожу с ума и на самом деле не существует никаких вампиров, оборотней и что самое странное — двойников.
Но когда я вижу Кэтрин, я понимаю, что все это правда, что двойники существуют и я одна из них, а значит с детства мне предрешено судьбой познакомится с этими людьми. Кэтрин и Елена — вампиры. Я обычный человек. Это очень пугает и настораживает, должно ли так быть? Или я, как и обе эти девушки должна стать частью чего-то злого, хотя я не сказала бы, что Стефан, Деймон или Кэролайн — это зло, а вот Кэтрин, я действительно побаиваюсь.
Как рассказывали Сальваторе, она живет на свете уже более пятиста лет, она знает как что провернуть, и всегда на три шага впереди своего соперника. Елену я никогда не видела, хоть и просила показать мне её, но Стефан сказал, что это не к лучшему, но по его словам, она была очень доброй и милой девушкой, — полной противоположностью Кэтрин. Интересно, а на кого из них больше похожа я?
«Внешне — точная копия сучки Пирс, а вот, что у тебя внутри? Добродушная Елена?» — так говорит Деймон.
Он спрашивает у меня это каждый день и снова и снова с меньшим сомнением, видимо, так оно и есть. Внутри я простодушная и добрая Елена. Я никогда не желаю людям зла, я никогда не стану мстить, я никогда не буду лгать, ради собственной выгоды. Интересно, а что было бы, если бы я была вампиром?
Убивала бы я людей? Деймон говорит, что все вампиры хоть раз убивали людей. Я считаю их хорошими, но даже Кэролайн, — эта улыбчивая особа убивала человека. Наверное, сложно противостоять желанию кого-нибудь убить. Больше всего из жизни вампиров мне интересны две вещи: как можно стереть память или заставить человека повиноваться тебе и как отключить чувства?
Стефан мне рассказывал, что это как выключатель внутри тебя — стоит лишь нажать на него и перестанешь чувствовать все: боль, сострадания, отчаяние, любовь. Но разве такое бывает? Я не могу этого понять. Когда мы говорили с Кэролайн, она рассказывала мне, что однажды тоже отключила чувства, когда умерла её мама. Я бы наверное поступила бы также. Лучше ничего не чувствовать, чем постоянную боль, которая пожирает тебя изнутри.
Бонни тоже рассказывала мне много, особенно про Елену, и то, сколько она пережила. Потерю родителей, биологических и приемных, тетя, брат, Бонни тоже умирала несколько раз, но их вернули к жизни. Меня до сих пор приводит в шок то, как можно воскресить людей, но Бонни объясняла это тем, что все они сверхъестественные существа, а на обычных людей это не сработает.
Я поражена Бонни: она ведьма, но чтобы проснулась Елена она должна умереть, потому что какой-то придурок связал её жизнь с жизнью лучшей подруги, но чтобы Бонни тоже жила, её нужно превратить в вампира, она фактически умрет и Елена очнется. Как все запутано. А в друг это не сработает? Все уверены, что это сработает, я очень надеюсь, хотелось бы познакомится с Еленой поближе.
Я бы еще очень долго рассуждала на тему братьев Сальваторе и всех их друзей, но из соседней комнаты доносился какой-то шум. Может кто-то не спит? Это вполне нормально. Я бы наверное даже не удивилась, если бы это была Елена, я почти угадала. Шум становился все ближе ко мне и, вскочив, я побежала наверх, но передо мной нарисовался силуэт девушки — точная копия меня.
— Привет, Николина. Не спишь?
Я даже не успела рот открыть и ответить что-либо, как эта бешеная истеричка схватила меня за плечи и приказала не кричать. Стефан рассказывал мне, что лучше принимать вербену, чтобы мне никто не внушал ничего, но я же не думала, что зачем-то нужна буду Кэтрин, но все равно приняла ее.
— Помогите! Стефан, Деймон!
— Чёрт!
Еще минута и они пришли бы мне на помощь, но Кэтрин подсунула мне под нос какую-то дрянь отчего я мгновенно отключилась и проснулась уже в каком-то подвале, наверное за несколько миль от города.
POV Writer
Летние ночи в этом году выдались на редкость холодными, когда дни, напротив, даровали привычный зной.
Тронутый коррозией метал противно скрипнул. Стоя у порога, парнишка лениво осмотрел предмет в руках: изрядно использованный по предназначению кнут «перекочевал» из одной ладони в другую. Он был практически стёрт, лишь плетенная рукоять напоминала обладателю о том, что ею еще можно добротно так покалечить.
Вампир провел пальцами дорожку от изгиба кнута до собственного запястья и в одночасье утих. Понятное дело: было немыслимо скучно.
Дверь в новоприобретенное жилище была настежь отворена, так, что воздух без промедления оказывался во всех щелках. Вампирский слух позволял даже проследить и за этим — скука не давала парню покоя.
Привезенная недавно Кэтрин жертва, ещё никак себя не проявила. Спала себе крепким беззаботным сном, заранее облюбовав место Александра. И это злило брюнета всё больше.
Невозможность перечить родственнице его, естественно, раздражала, а вот мысль, оказаться пойманным местными властями, улыбалась ещё меньше. Парень провёл достаточно столетий на земле, чтоб заявить о коварной распущенности Пирс.
— Не очухалась?
В дверном проеме оказалась вампирша, с обугленной лопатой в руке и раскаленными до медного бурого оттенка булыжниками.
— Зачем это? — безразлично спросил Алекс, уставившись на кирпичи.
— Я думала, ты догадаешься. Для запугивания, мой дорогой. Ничто так не действует на мои жалкие подобия, как приближение смерти.
Кэтрин самодовольно расхаживала из одного угла в иной. Она с заядлым остервенением, небывалой местью в сердце, изучала любые возможности достойного плана. Помнится недели три назад, брюнетка пришла в отчаяние: новоявленный вампир, которого она обратила по дурости своей, смел угрожать, таким образом поставив ее перед фактом: либо Кэтрин соглашается на брак с ним, либо он сообщает обо всем пресловуто известным братьям Сальваторе. Девушка понимала, каков это риск, а знаменательный час, который она выкраивала своей стратегией ниточка за ниточкой, ускользал.
Запросто свернув шею непокорному, а затем вонзив в сердце дубовый заостренный клинок, Петрова с облегчением пришла в сознание. Все её предыдущие попытки не увенчались успехом, и это злило ее брата, так же сильно, как и вампиршу.
В одну из ночей, когда Петровы вернулись из леса, раскинувшегося неподалёку, Александр любезно предложил родственнице занять место у камина. Он через мгновение стоял рядом, держа в руках пакет с кровью. Тогда темноволосая с отвращением увернулась, так как была несвойственно раздражена — никогда прежде легендарная Кэтрин Пирс не сдавалась.
— Сестрёнка, у меня есть идея. — парень устроился около огнища, аккуратно закидывая неровные поленья в топку.
Николина распахнула глаза, застыв на месте. Кресло, в котором она находилась было на редкость старое и прогнившее, небрежно накинутое тряпичной тканью. Она вцепилась коготками в подлокотник, и, затаив дыхание, наблюдала. Кэтрин обратила внимание на кулон, свисающий с шеи жертвы. Кивком головы она указала омраченному чем-то братцу, заполучить украшение и уничтожить без единой заминки.
— Александр, выполни, быстро.
Николина не двигалась. Да и глупо было надеяться на спасение. Вампир бесшумно присел рядом с брюнеткой и резким жестом сорвал с белой длинной шеи темноволосой. Спустя пару секунд она ясно смогла расслышать, как пылает и трещит кулон, когда-то подаренный ее матерью на пятнадцатилетие. Пожалуй, единственный подарок за всю сознательную жизнь Нины.
— Ну, дорогуша? Вербена вывелась или подождём?
Кэтрин ровно прошлась по маленькому подвальчику, из которого лишь одна дверь вела внутрь комнат и замедлилась. Соперница выглядела подавленной, такой глупой и мерзкой, какой она когда-то видела и представляла ненавистную Гилберт.
Вампирша замахнулась и со всей силы приложилась кнутом по стройной фигуре Николины. Последняя громко вскрикнула: ей было невообразимо больно — больно от того, что никто ее не спасет, больно от того, что она ощутила себя живой, впервые столкнувшись с Деймоном, больно, что толком и жизни не видела.
— Убей меня, чего ждёшь? — выпалила девушка и приготовилась к новой порции ударов, которых, к удивлению темноволосой, не последовало ни через секунду, ни через минуту.
— Рано, детка. — беззаботно отозвалась Пирс и принялась лопатой вынимать раскаленные булыжники.
Девушка внимательно следила за ловкими, отлично слаженными действиями вампирши и ее била дрожь. Александр исчез, как только Кэтрин подала знак избавиться от безобидного украшения, полностью предоставив девчонку на растерзание пятисотлетней подружке.
Пирс расковано улыбнулась, с удовольствием обнажая смугловатое плечо и проверяя, насколько нагрелся твердый камень. Грустно шикнув, брюнетка перешла в решительное наступление. С помощью лопаты она водрузила породу на заготовленную поблизости миску и торжественно отбросила предмет обихода в неизвестном направлении.
Натянув перчатки, сделанные из прочной резины, девушка схватила булыжник и преподнесла к лицу Николины. Бесцеремонно порвав ткань ее кофты, вампирша победно ухмыльнулась. Жертва стала кричать до хрипоты, будто бы разряд тока исследовал юное тело на прочность, а затем он испарился, оставив после пребывания своего яркий сочащийся кровью след. Ожог вышел довольно-таки большой и до невозможности горячий, даже спустя минуты три. Николина тщетно извивалась в неуютном кресле и молила Катерину о пощаде. Но те, кто хоть раз связывались с безразличной стервой Пирс, наверняка знали, что шутки с ней и мольба плохи.
— Пожалуйста, убей меня! — брюнетка вытянула руки вперед и, закашлявшись, приняла более-менее сидячее положение.
Петрову вся эта картинка забавляла даже больше, чем пустые изнывания над бедняжкой Еленой, около которой кружили Сальваторе. В какой-то момент и Пирс неосознанно испугалась: прошло столько времени, без малого часов пять заточения двойника, а ни Деймона, ни Стефана не было.
Вампирша увидела, как постепенно вытекает жизнь из худощавой студентки, а непослушные кудрявые волосы разметались по спинке этого проклятого кресла. Она медленно прокусила запястье на собственной руке и насильно заставила Нину принять ее кровь.
— Ты спасаешь меня?
Катерина повернувшись, показательно зашагала в сторону единственной здесь двери, воспользовавшись расточительной слабостью брюнетки. Она коварно сверкнула глазами и ненавистно свернула Нине шею с характерным суставным хрустом. Дело было сделано — назад пути не было. Через час, а может чуть больше веселая Николина очнется кровожадным ничтожеством.
***
Сколько бы времени не прошло с момента обращения, сколько бы боли и страданий не почувствовала Николина, Кэтрин и этого было мало и, пожалуй, она бы не остановилась, если бы не её братец. Она бы заставила эту девушку страдать, убивать людей, но Александр почему-то добродушно отнесся к юной особе.
За рулем старенького автомобиля Алекс мчался с бешеной скоростью, Нина только обратилась, и той крови, что она выпила мало для новичка. Действительно, лучше спихнуть новообращенную старым друзьям Пирс, чем возится с ней как с маленькой девочкой.
— Ты зачем это сделала? — парень вопросительно посмотрел на рядом сидящую сестру.
— Не твое дело, малыш. У меня с Сальваторе старшим свои счеты, а это девчушка явно припала ему к душе. Хотя, Стефану тоже. Наверняка.
— Просто месть этим несчастным? А причем здесь эта?
— У меня есть имя.
Сзади послышался чей-то голос, который так и доносил в себе злобу и жестокость. Кэндэл явно хотела убить этих обоих.
— Молчи! — Пирс взглянула на прячущуюся от солнца Нину. — Не твое дело, рули! — скомандовала вампирша.
***
Через несколько часов Николину доставили домой, как говорится, в лучшем виде. Хотя, сказать, что в лучшем, значит соврать. Выглядела она так себе: растрепанные волосы, порванная одежда, грязные руки и измазанное в кровь лицо.
Девушка постучала в дом, прячась в тени. Ведь, специально привезли её именно днем. Дверь отворил младший Сальваторе, схватив девушку за руку он завел её в гостиную, где солнце начало обжигать кожу студентки.
— Нина, что случилось? Кто тебя обратил?
— Кэтрин.
