Старый добрый новый мир

Лева пребывал в пограничном состоянии — то ли в ярости, то ли в истерике. Да, я тоже не совсем понимала методы этих людей — джип разбили, чтобы нас остановить; меня "убили", чтобы проверить реакцию Левы и его привязанность ко мне. И ничего не требовали — просто сказали "живите с нами, как хотите", вот и все. Якобы мы будем работать на благо этой укрепленной военной части и этого достаточно. Им было плевать, что мой муж заражен, отпустить нас отказывались. По периметру стояли наблюдательные вышки, на каждой по автоматчику и снайперу. — Один бы я, может, и выбрался, а толку, — пробормотал брюнет, когда нас оставили наедине в небольшой комнатке. Грубо сляпанные из гипсокартона перегородки давали ощущение некоторой обособленности, но на деле это простая разбитая на ячейки казарма. — Может, пусть так и будет? — я ласково погладила его по опущенной голове. Хотелось, конечно, последние дни побыть вдвоем только, без всяких там работ на благо всяких там людей, но, если уж выбора нет... — А я так хотел показать тебе Ливорно, — невесело усмехнулся мужчина, взял меня за руку, — эти уебки все испортили. У него в животе заурчало, он непонимающе нахмурился, как-то дернулся, зло глянул на безжизненно висящую конечность— видимо, хотел что-то ей сделать. — Я схожу возьму что-нибудь поесть, — торопливо поднявшись, я хотела было сделать шаг, но вдруг осознала, что Лева все еще держит меня за запястье. — Можно мне с тобой? — судя по выражению его лица, он и сам понимал, что это глупо — хотели бы со мной что-нибудь сделать, так давно бы сделали. — Пожалуйста? — я как можно мягче высвободилась, покачав головой. Ему бы двигаться поменьше, чтобы вирус медленнее распространялся. — Только поскорее, ладно? Я кивнула, открывая хлипкую дверь. Ладно, надо кого-нибудь найти и спросить, где можно взять что-то на перекус. Основные приемы пищи тут в столовой происходят, в одно время для всех, но не ждать же до вечера нам, да? Мне показали, как пройти к столовой, так что я быстрым шагом направилась туда. Главного в этой "крепости", как сами они это называли, я еще не видела, да и видеть не особенно хотела — суку вторую такую еще поискать надо. Это уж точно не то место, где я хотела бы провести остаток жизни. — Кто не работает, тот не ест, — объявил мне завхоз или как его там. Опешив, я не сразу даже нашла слова для ответа. — Но мы же тут первый день! — возмущенно взмахнув руками, я чуть не задела какую-то полку. — Еду получают только те, кто выполняет работу, — терпеливо, как маленькой, повторил седоватый мужчина, — вы оба еще нихрена не сделали, а ты просишь еду, да еще и не во время обеда или ужина. — И что же, нам голодными сидеть до завтрашнего обеда, что ли? — я сжала свои бесполезные кулачки. — Пока работу нам не дадут? — Такой порядок, — флегматично пожал плечами мужчина. Не в силах сказать хоть слово, я пожалела, что у меня нет способов убеждения, как у мужа. Ладно, если нечем заплатить, можно же взять в кредит? Обед пропустить не очень хочется, учитывая, скорее всего, отсутствие завтрака, а вот ложиться спать голодной вполне привычно. — Тогда дайте мне порцию с моего завтрашнего ужина, — я скрестила руки на груди. — А что тебе еще дать? — нахмурился завхоз. — Вы дадите мне ту порцию, которую я получила бы завтра на ужин, сейчас, а не завтра вечером, — я нетерпеливо притопнула, — просто авансом. В принципе, дело к вечеру, сейчас с Левой перекусим и до обеда вполне доживем. Как же жалко, что все наши запасы из джипа наверняка этому козлу передали! — Ну ладно, — задумчиво протянул он, вышел из комнатушки, заваленной бумагами и папками. Когда он вернулся, я молча, без всяких благодарностей забрала банку кукурузы, две картофелины в мундире и булочку размером с кулак. Что-то небогатый ужин, мне-то хватит, а вот будет ли наедаться Лева? На обратном пути я немного поплутала, с трудом нашла именно нашу комнату, но, видимо, отсутствовала слишком долго. Лева забился в угол, сжался в дрожащий комок и закрыл голову рукой, когда я вошла. — Я не спал, не спал, пожалуйста! — хрипло скулил он, пытаясь стать как можно меньше. Оставив еду на тумбочке, я аккуратно подошла и присела рядом на колени. — Лева? — тихонько позвала я. — Я ничего не знаю! — отчаянно взвыл брюнет, попытался отшатнуться. — Ничего не знаю, ничего! — Эй, тише, это же я, — нежно коснувшись напряженного плеча, я прошлась кончиками пальцев по горячей шее, — я здесь. — Вера? — моментально изменившимся тоном спросил Лев, медленно поднял голову. — Спасибо, что приходишь, — ластясь к моей ладони, он прикрыл глаза, — прости, я дал этим ублюдкам убить тебя, я не должен был... — Нет, меня никто не убил, — заверила я, стараясь улыбаться и улыбаться естественно, хотя больше всего хотелось плакать. Теперь так постоянно будет? Он теперь будет проваливаться в воспоминания о плене и пытках, потом вспоминать, что меня убили, а затем осознавать, что я жива? Долго ли так выдержит его психика? — Не убили? — на меня смотрел замученный человек, сломленный, с потускневшими глазами, полными боли. — Но я же сам слышал... Прости, — взгляд прояснился, мужчина глубоко вдохнул, — прости, иди ко мне, — он вытянул ноги, и я с облегченным выдохом села на теплые бедра, чувствуя, как он обнимает меня и трется носом о висок, — эта гребаная рука как триггер, просто тогда у меня она была прострелена, так же висела, плюс эти дурацкие темные комнаты... Вот уж не думал, что мою дохуя устойчивую психику сломают инопланетяне. — Все будет хорошо, — самой не верится, что сказала такую дурацкую фразу в такой момент. Да и звучало больше как просьба, — все будет хорошо. — Пока мы вместе — будет, — уверенно заявил Лева. — Они тут такие ебанутые, — пожаловалась я, уткнувшись носом ему в шею. — Охо, ничего себе, — негромко засмеялся он, крепче прижимая меня к себе, — если уж ты материшься, то наверняка. Хотя знаешь, что? — я подняла голову и заглянула ему в глаза. — Убью их всех. — Но организаторы... — Да похуй! — взмахнув ладонью правой руки, брюнет снова опустил ее мне на плечо. — И так хрен его знает, сколько мне осталось, а мы хоть вдвоем побудем. Надо только мне денек-другой понаблюдать за ними, а дальше дело техники. — Как хочешь, — улыбнувшись, я опять прижалась щекой к его ключице. Хотелось, конечно, спросить, сможет ли он сделать это одной рукой, но к чему такие глупости. А если его убьют — что ж, он попадет в Вальхаллу... Мне такое вряд ли светит, я же буду самоубийцей, но не страшно. Вот бы спросить у инопланетяшек, знают ли они, что там, после смерти. — Знаешь, если бы... — я замерла, услышав тихий и очень серьезный голос. — Если бы мне предложили вернуться в старый мир... Ну, до первой игры, я бы отказался. — Почему? — прикрыв глаза, я прикинула, вернулась ли бы я. До первой игры — это без него. Нет, наверное, я бы так не хотела. К хорошему быстро привыкаешь. — Там не было бы тебя, — легко улыбнувшись, я вздохнула, — да, все было бы нормально, Света, работа, джип... Но без тебя не хочу. Люблю тебя. — И я тебя, — чуть потянув за плечо, Лева отстранил меня. Я приподняла голову и обняла его за шею, запустила пальцы в волосы, отвечая на нежный, бережный поцелуй. Все будет хорошо. Лева всех убьет. Утром я боялась повторения этих трех стадий, но нет, Лев был привычным собой. За нами пришел тот мужчина, который руководил нашим захватом — теперь-то я знаю, что его зовут Семен. И, кажется, он самый адекватный из всех, кого я в этой крепости знаю. — Начальство решило, что Вера будет врачу в санчасти помогать, — спокойно говорил он, пока мы шли за ним по узкому коридору между комнатушками, — а Лев остаток жизни будет снайпером на вышке. Я возмущенно поджала губы. Нельзя было более либерально сформулировать? — Да, снайпер я сейчас отличный, — саркастично усмехнулся муж. — Винтовка на сошках, — невозмутимо ответил Семен, — и так ты будешь под присмотром. Мы вышли на улицу, я прищурилась после полумрака. Но не Лева. Он как шел, так и продолжал идти с широко открытыми глазами. Присмотревшись, я увидела, что его зрачок так и остался расширенным на половину от возможного максимума. Прекрасно. Просто чудесно. — Ого, Ка-52? — с неприкрытым восторгом вдруг спросил Лева, глядя куда-то влево. — Шаришь в этом? — тут же среагировал Семен. — Ну, летал на Ка-50, суть одна, — пожал плечами брюнет. — Тогда займись им, — скомандовал, как я поняла, непосредственный глава местной маленькой армии, — часть была мотострелковая, но техника почти вся в городе на улицах заблокирована, вертолет тут вообще непонятно откуда. — За руководством прилетел, — мы все еще стояли, смотрели на красавец-"Аллигатор". Ох и не прошли мне даром годы с Левой... — Инструменты у завхоза возьми, если понадобятся, в обед жду отчет, — поманив меня, Семен пошел дальше. Единственный на всю "крепость" доктор оказался травматологом, что чертовски удачно в условиях апокалипсиса. Но, не успел он объяснить мне, где что лежит, прибежал мальчишка лет десяти, запыхавшийся и чрезвычайно гордый тем, что ему доверили важное послание: — Веру срочно зовут к вертолету перед зданием штаба! Я бежать не могла, но и быстрый шаг разбередил мою несчастную простреленную икру. Причина, по которой меня позвали, была проста — Лева находился во второй стадии. Едва не всхлипывал, повторяя что-то обо мне, любимой, обожаемой и зверски убитой. — Эй, — присев рядом, я уже без страха и сомнений обняла его, прижала темноволосую голову к груди, чмокнула в макушку, — все хорошо, я здесь. Лев затих, мелко дрожа, медленно и несмело поднял руку, коснулся моего локтя. — Правда? — тихо и с душещипательной надеждой спросил он, не открывая глаз. — Правда здесь? — Правда, — подтвердила я, — посмотри, я тут, живая и здоровая. Посмотри на меня. — Я не верю глазам, — чуть поморщился брюнет, но просьбу мою выполнил, — я вообще не могу себе теперь верить. — Тогда верь мне, — мягко улыбнувшись, я поцеловала его в кончик носа. — Спасибо, — снова смежив веки, Лева ткнулся лбом мне в плечо, — спасибо, что не бросаешь меня. — Это все чрезвычайно трогательно, — я вздрогнула, резко обернулась к ранее незамеченному мной мужчине, — но нужно возвращаться к работе. — Ты ведь помнишь, где меня найти? — погладив Леву по щеке, я хотела встать, но его рука обхватила мою талию до боли. — Нет! — с неподдельной паникой выдохнул он, глядя на меня совершенно безумно. — Я снова забуду, что ты жива! Не уходи! — Лев, послушай... — Не пущу! — уже рычал муж, стискивая меня еще сильнее. — Пока останься здесь, — я скосила взгляд на то ли надсмотрщика, то ли помощника, — я спрошу у Семена, что делать с его паническими атаками. Лева тут же расслабился, безвольно опустил руку. — Прости, я что-то совсем расклеился, — прошептал он, потираясь носом о мою шею, — но ты не бросай меня, ладно? — Не брошу, конечно, глупый, — гладя его по плечу, я думала, что, похоже, стоит мне оказаться вне поля его зрения, начинается это. Но почему не стадия "я ничего не знаю"? Наверное, все дело в открытой местности, никакой темной комнаты... — никогда не брошу. Мне разрешили остаться с Левой, потому что раненый в санчасти был только один, да и вертолет начальство интересовал. Лев забрался в кабину, уселся в кресло пилота, пощелкал тумблерами, похмурился, побормотал себе под нос, глядя на светящиеся экранчики и приборы. — Движок, — резюмировал он, спрыгивая на асфальт. Мужчина, который был рядом с ним, когда я пришла, приподнял брови, — там ничего не было разобрано? — Только дверца поднята была, — он указал на панель, — мы закрыли, чтобы дождем не намочило, больше ничего не трогали. — Ну, значит, будем смотреть, — прижав пальцы к бедру, Лев до щелчка отогнул их в неестественную сторону, разминая, и направился к указанной панели. Он до гудка, обозначающего обед, возился во внутренностях боевой машины. Периодически доносился приглушенный мат, в основном, адресованный нерабочей руке. В столовой была куча народу, человек пятьдесят, а то и больше. Мы спокойно встали в очередь перед раздачей. Я отметила, что женщинам давали еды чуть меньше, чем мужчинам. В принципе, это и правильно — мужики всегда больше едят. Леве выдали ополовиненную полукилограммовую банку тушенки, картофелину в мундире, большой ломоть хлеба и яблоко. Он только хмыкнул, но, видимо, решил, что ему хватит. — Как вчера у тебя не прокатит, — объявил руководящий выдачей завхоз, — уходи, не задерживай людей. У меня аж челюсть отвисла. — Это, то есть, как так? — пробормотала я, не понимая, почему мне опять не хотят давать еду. — В чем дело? — нахмурился Лева. — Кто не работает, тот не ест, — скрестил руки на груди завхоз. — Ты че, ебанулся? — моментально завелся мой муж. — Тебе тут что, совок, что ли? — Такой порядок, — ответил отделенный от нас стойкой мужчина в унисон с подошедшей женщиной. — И ты, девочка, не должна жертвовать собой ради этого неблагодарного мужика! — продолжила она уже одна. — Он тебя просто использует, а как надоешь — выбросит и не вспомнит, так уж в апокалипсисе заведено. — Тебя не спрашивали, дамочка, — огрызнулся Лев, — если тебя выбросил какой-то мужик, это не значит, что я выброшу свою жену, — она вздрогнула. Видимо, он попал точно в цель, — и твой гипертрофированный феминизм тут ни к чему, пока я не разберусь, какого хуя моя жена должна ходить голодная в этой ебаной крепости. Не можете кормить всех — отпустите нас и не занимайтесь этой ебаной благотворительностью, расхуячивая чужие джипы! — Лев, Лев, эй... — я ухватила его за локоть, стараясь успокоить. Ишь, разошелся... — Не буянь, все сейчас спокойно решим. — Я не дамочка, — сцепив руки за спиной, шатенка покачнулась с пятки на носок, — я — глава этой крепости. — Вот и скажи ему дать поесть моей жене! — Лева все еще был зол, но немного сбавил обороты, потому что я крепко вцепилась ему в руку. — Но она не работала, — приподняла брови командирша, — она с самого утра прохлаждалась рядом с тобой. — И всем похуй, что она поддерживала меня в работоспособном состоянии, — закатив глаза, брюнет ухватил поднос, — убью вас всех ко всем ебаным хуям, дегенераты. Усевшись за свободный стол, он всучил мне картофелину, яблоко и половину ломтя хлеба. Наверное, не стоило говорить при всех, что хочет убить, но... Они заслужили. Дебильная система — сами же разрешили мне не работать, а теперь ерундой страдают. Видимо, с главнючкой так еще никто не разговаривал — до сих пор стоит и смотрит на нас с нечитаемым выражением лица.