Однажды в Серебряном Тысячелетии

Принцессы не плачут… «Я — воин!» — мысленно повторяла Венера, спеша прочь от полуразрушенного землянами Лунного дворца.       Дворца, где еще час назад гремела музыка, пары весело кружились в новомодном вальсе, рекою лилось вино, и хмельные гости поднимали бокалы за здоровье венценосной правительницы. Дворца, в одно мгновение превратившегося в поле боя. Дворца, где она оставила Сейлор Марс, в бальной зале, одну отбиваться от явно превосходящего противника. Принцессы не плачут… «Я — Верховная!»       Не Лунная принцесса, нет. Той будет еще тяжелее, ибо пока бьется сердце хоть одной из сенши — она не умрет! Если сегодняшний день станет завершающим днем тысячелетней эпохи, то Серенити уйдет последней, увидев смерть всех своих защитниц.       Так Венера бы не смогла. Но ее задачей было посылать на смерть подруг. Кто должен умереть первым, а кто вторым согласно целесообразности. Ничего так задачка, да, лорд Джедайт?       Но он уже не ответит. Старину Джеда, ироничного прагматика, знающего ответы на все вопросы и единственного, кто кроме Кунсайта пробовал на вкус ее губы поглотила Тьма.       Нет и Нефрита, милого псевдо повесы, старшего братишки, всегда приходящего на помощь, и готового с клинком в руках постоять за честь беззаботной принцессы Минории. Она и позволяла себе быть беззаботной только потому, что знала: в случае чего, всегда можно было спрятаться за его широкую спину. Теперь не спрячешься! — Встань за меня, я сказал! И не высовывайся! — прозвучало издалека.       Зой! Испуганный голос начальника земной разведки с незнакомыми паническими нотками, но, без сомнения, принадлежащий живому человеку, а не безжизненной оболочке, вселял надежду. Он, конечно, силен, этот рыжий шутник и интриган, но не сильнее Первого лорда!       Уж если Зойсайту удалось сбросить с себя путы ползучей черной бездны и самоотверженно защищать любимую, то и Кун сможет! Должен смочь! Служение короне — смысл его жизни, он не способен предать.       Смысл ее жизни так же служение. Служение Серенити, Лунной принцессе, светлой девочке, как две капли воды похожей на нее саму. И если Венера — воин любви, то Серенити есть ни что иное, как сама Любовь, которую все они защитят даже ценой собственной жизни. «Я — принцесса!»       А принцессы, вопреки расхожему мнению, не плачут. Принцессы стойко переносят невзгоды и выходят из всех передряг с высоко поднятой головой.       Ценой своей жизни, на самом деле это легко. Как на счет ценой жизни тех, кто занимает вторую строчку в рейтинге их ценностей или даже делит с принцессой Луны первую? Что если чаши весов действительно находятся в равновесии? Не думать. Не думать!       Не думать об оставленной на поле битве Реяне, которая хоть и храбрилась до ужаса боялась демона Джедайта, в этой схватке марсианке не победить.       Не думать о стоящей на балконе дворца нервно кусающей губы Литавре. Ей ведь так хочется бросится своему противнику на шею, а вовсе не развеять его в золу.       Не думать о полусотне демонов, обступающих Зоя и Амели. Им не продержаться и трех минут. Не думать. Не плакать. Искать принцессу и Энди.       Сейчас Венере казалось, что найти Эндимиона — это очень важно. Он отыщется, усмехнется, назовет ее глупой паникершей, а потом, как в их детстве, загадочно поводит руками и все вмиг станет хорошо. Трусливо поджав хвост, Тьма отступит, оживут погибшие друзья, в сиянии Золотого кристалла восстановится Лунный дворец, а Энди потреплет ее по макушке, взъерошив непокорную челку и скажет: «Ну вот, делов-то!» Брат всегда был ее героем. — Энди… — не шепот, нет, хрип вырывается из ее горла.       Что ж, малышка-Серенити снова обхитрила своих защитниц. Снова сбежала, теперь уже навсегда… — Серенити! Энди! НЕТ! — Минория падает на колени перед распластанными на земле телами брата и подруги.       Принцессы не плачут. Они воют от бессилия и понимания того, что уже ничего не поменять, впиваясь ногтями в пропитанную кровью почву.       Лунная наследница улыбается, словно спит. Она ушла по доброй воле вслед за любимым. Теперь и они вольны умереть так, как посчитают нужным. — Пока смерть не разлучит, — усмехнулся за спиной такой родной и такой чужой голос Первого лорда.       Он не нападает. Зачем марать руки, если лидер сенши, его обожаемая супруга, сражена горем от потери близких? Кунсайт никогда не любил лишних телодвижений.       Минория поднимается: коленопреклонения достойна память друзей, но никак не враг, даже мечом не потрудившийся.       Враг? Непривычно резкие черты лица, нетронутые милосердием, холодная сталь глаз. Глаз, в которых ей доводилось видеть страсть, обиду, заботу, гнев, любовь, а теперь вот довелось лицезреть безразличие. Враг! Принцессы не плачут… — Сдавайся, Венера и я подарю тебе легкую смерть, — продолжает ухмыляться демон. — Я хотела сережки…       Она улыбается удачной шутке. Так сказала бы Литавра, а потом бы весело рассмеялась. Но весело у Минории не получится. Хотя бы иронично. Кунсайт наклоняет голову вбок. Улыбается. Он — оценил. — Значит битва? Зачем? Тебе же не выстоять. Такое мог спросить лишь демон, не Кунсайт. Не ее Кунсайт.       Они ведь похожи с Серенити не только внешне. Малышка до конца верила в любовь. Нет, не в любовь к Эндимиону, а в такую, глобальную любовь, к каждому живому существу. Верила, что могла всех спасти. И Минория верит. И пойдет до конца. — Поцелуй меня, — она поднимает глаза и улыбается, глядя в лицо своей смерти.       Кунсайт пожимает плечами, ему, в принципе, не трудно. Он притягивает Венеру к себе и бесстрастно припадает к ее губам. — Еще! — требует Минория, когда Кунсайт пытается отстраниться.       Он целует ее шею, проводя языком за ушком, от чего девушка вздрагивает. Потом грубо сжимает грудь. Через ткань фуку демон чувствует как напряглись ее соски. — Даже если ты отдашься мне прямо тут, я убью тебя после, — предупреждает лорд. — Я знаю… — Минория обвивает руками его шею, гладит по голове, заглядывает в глаза. — Я спасу тебя, Кун!       Принцессы не плачут, даже если слезы самопроизвольно вытекают из глаз. В глазах демона недоумение. — Цепь любви Венеры! — кричит девушка, крепко вцепившись в мундир Кунсайта.       Цепь голодным питоном обвивается вокруг их тел, сближая еще сильнее. Мгновения растягиваются на минуты или даже часы. Больно? Больно, но принцессы не плачут. — Мина! — огненная змея своими чешуйками-сердечками выжигает Тьму из сердца Первого лорда.       Короткий взгляд на погибшего принца. Ужас от осознания произошедшего. Благодарность. — Пока смерть… — шепчут губы за миг до того, как тело Венеры осыплется пеплом. — Даже смерть… — поправляет Кунсайт. Принцессы не плачут. Не плачет умиротворенная Серенити, даже после смерти сжимающая ладонь Эндимиона. Не плачет заботливо укутанная в уже пропитавшийся кровью меркурианки плащ Зоя Амели. Не плачет навечно уснувшая на груди любимого мужа Литавра. Не плачет счастливая в своем послесмертном мире иллюзий Реяна. Принцессы не плачут. В этом мире не осталось принцесс…

***

— Мина! Девушка проснулась от того, что на ее лоб легла прохладная ладонь. — Что?       Она резко села в постели и открыла глаза. В тусклом свете ночника можно было разглядеть спартанское убранство их спальни. Ничего лишнего, все самое необходимое.       Большую часть комнаты занимала огромная кровать. Напротив стоял шкаф с зеркальными дверьми — там хранилась одежда Куна, для ее нарядов муж согласился выделить отдельную комнату. Пара тумбочек, комод, два стула. Так мало для принцессы и ее лорда. Так много для двух воинов.       Она сидела и всматривалась в каждую деталь незамысловатого интерьера, вспоминая, как та или иная вещь нашла приют в их жилище. Это помогало вернуться в реальность из слишком реалистичного сна. — Господи, Минако! Тебе нельзя так резко вскакивать. Врач сказал… — тревога в любимых серых глазах.       Кунсайт протягивает ей стакан с водой. Он не спрашивает, что приснилось его девочке. Он знает. Кроме того у них договор: он не мучает расспросами о ее ночных кошмарах, а она не спрашивает о причинах его агонии, когда, шепча ее прежнее имя, Первый лорд мечется в постели и ревет словно загнанный зверь. У каждого свои, персональные ужасы. — Да, я нечаянно, — Минако глубоко дышит, берет воду и делает глоток.       Странно, ведь всего этого так и не случилось. Не было предательства, не было стольких жертв, не было, той, беспощадной битвы. Вернее битва была, но совсем с иным исходом. Почему же ее мучают тени несуществующего прошлого? Особенно последние месяцы, когда все стало неимоверно хорошо.       Кунсайт сердится. Он уверен, что причина ночных кошмаров любимой — перенапряжение. Учеба на Земле, дела на Венере, помощь Усаги в обустройстве официальной резиденции, постоянные походы с Мако на всевозможные курсы для дам в интересном положении… Первый лорд безумно боится за свою девочку, изматывая нервы себе и друзьям, не свойственными ему истериками.       Джедайт лишь посмеивается, ему в свое время столько «дельных» советов и насмешек перепало, что удержаться от ехидных комментариев просто не было сил.       Эндимион, кажется, скоро и сам впадет в панику от такого поведения товарища, куда только опыт прошлой жизни подевался?       Нефрит флегматично улыбается. По его мнению, нет ничего проще и приятнее, чем исполнять капризы любимой. Новый дом — пожалуйста. Развод? Да ради Бога! А на следующий день снова пожениться? Все для твоего счастья, любовь моя! Звезду? Хоть с неба, хоть со дна Марианской впадины, хоть Сейю со сцены за хвост! Это все такие мелочи, когда муж — волшебник (ну, или «чертов колдун», в зависимости от настроения)…       Зой за недостатком информации и опыта отказывается что-либо советовать, но с энтузиазмом, записывает наиболее умные мысли друзей на будущее.       Утолив жажду, Минако улыбается мужу, проводит рукой по его шелковым волосам и удобно устраивается в объятьях любимого. Все, сегодня больше никаких кошмаров.       Принцессы не плачут. Но тут, на Земле, Минако Айно вовсе не принцесса, поэтому слезы ручейками стекают по ее лицу. Слезы счастья.