Первая встреча, последняя встреча...

Ли уселся перед зеркалом и вгляделся в своё отражение. Высокие скулы, гладкая кожа… нос большеват, но на общем фоне сойдёт. Губы… рука потянулась к розовому блеску, оставшему у него… неважно, после чего оставшемуся. Дальше время словно остановилось. Очнувшись, он снова уставился в зеркальную поверхность. На него смотрела незнакомая девушка. На туалетном столике перед ней были разложены пудры, румяна, помады… всё это, казалось, ожило и задвигалось – и вот только сейчас замерло словно бы на минуту. У девушки были чуть припухшие губы, подведённые чёрным глаза, длиннющие ресницы, на щеках играл пусть и не совсем настоящий, но вполне привлекательный румянец. Пожалуй, впечатление портила только короткая стрижка. Но уж это дело на театральных подмостках или на съёмочной площадке было легко поправимо. Ему почему-то стало любопытно, как он будет выглядеть завтра. Обычно, как актёр, он спокойно относился к изменению внешности, но тут казалось, что за этим последует что-то очень важное и… неотвратимое, что ли, что-то, что изменит его жизнь навсегда. Одежда, выданная ему назавтра на пробы, вся оказалась коротка: то рукава заканчивались чуть ниже локтя, то кофточка оставляла открытым пупок. Ли смущался своего большого роста и очевидной нескладности в женской одежде, костюмеры и администратор по персоналу смотрели скептически… Наконец, ему велели прийти на другой день, когда для него подберут более подходящие костюмы. Блузка с длинным, чуть расходящимся к манжету рукавом, узкие укороченные джинсы, босоножки на платформе… Ли смотрел в зеркало, отражавшее в полный рост высокую, но грациозную девушку – и не узнавал себя. У него за спиной безмолвно застыла гранд-дама, отвечавшая за подбор каста. Когда он обернулся, она уже протягивала ему заполненный контракт на главную роль. - А сценарий? – недоверчиво спросил Ли. - Неважно, - покровительственно отозвалась дама. *** Итак, в каст его взяли, однако вопросов оставалось вагон и маленькая тележка: голос, походка, жесты, взгляды… и самое главное – партнёр. Всё-таки, планировалась мелодрама, а значит, должен быть партнёр. И мало того, между ними должна была быть «химия». Ли, конечно, не имел ничего против геев, но играть это на экране?! Для него самого вопрос ориентации не стоял, точнее, он сам его перед собой не ставил – как-то пока не до того было. Быть на сцене казалось важнее и интереснее, чем строить личную жизнь, да и времени на неё просто не оставалось. Случайные знакомства и потрахушки – что с девочками, что с мальчиками – он за личную жизнь не считал. А тут ведь придётся играть любовь… Но одно дело – сыграть Ромео на сцене: там и костюм помогает, и в пьесе всё прямым текстом прописано. И совсем другое – играть на экране настоящую жизнь, настоящие чувства, когда всё происходит вот прямо сегодня, сейчас – и лично с тобой. Прошло недели три после утверждения на роль, когда ему позвонили и вызвали на студию. В кабинете, куда его пригласили, одно из кресел занимал широкоплечий парень постарше него, с небольшой бородкой. Пожалуй, в последнюю очередь его можно было принять за кандидата на роль солдата – слишком уж холёный видок у него был, так что Ли решил, что это кто-то из руководства студии. Однако уже знакомая ему дама, с тех пор нисколько не уменьшившаяся в размерах, а, пожалуй, даже наоборот, представила ему Троя, Троя Гэрити, и безапеляционно заявила: - Вы, мальчики, должны подружиться! «Мальчики», одному из которых было за 20, а второму – под 30, скептически переглянулись. Так они и оказались вдвоём в том баре. *** Разговор не клеился. Одно дело – отыгрывать заранее написанный кем-то сценарий, и совсем другое… да, совсем другое. Ли подумал, что ситуация может развиваться только двумя путями: или они сыграют всё как по нотам и разойдутся навсегда, или… или. Чем дольше он смотрел на сидевшего напротив парня, обманчиво спокойного и бзразличного, тем больше понимал, что сценарием всё не ограничится. Не знал ещё, как это получится и почему, но был совершенно уверен – просто сыграть не получится. Не из того теста они оба слеплены, для них актёрство – намного больше чем игра. Трой напоминал пруд с водой, небольшой, но совершенно неизвестной глубины. Он часто смотрел в сторону, но если поднимал глаза на Ли – его взгляд затягивал, обещая нечто большее, чем просто обязательную для них программу «подружиться». Ли сам не заметил, когда на пути из городка к трейлерам, занявшим небольшое поле на окраине, как раз между поселением и воинской частью, где должны были пройти съемки, его рука оказалась в руке Троя. Большая ладонь Троя оказалась тёплой… и они так и дошли до площадки, держась за руки. С утра Ли пропадал в трейлере гримеров, которые никак не могли добиться нужного эффекта от применения париков, румян и теней, а Трой слонялся без дела. Так прошло, наверное, дня четыре с той памятной встречи в баре. Они пересекались в столовой или на площадке, но ограничивались дружеской улыбкой и пожатием рук, после чего расходились в разные стороны. В тот день гримёры на пару с костюмерами особенно достали Ли, и когда он толкнул дверь трейлера, солнце за дальним краем поля уже клонилось к закату. Прохладный весенний воздух приятно холодил уставшее от грима лицо. От угла трейлера к нему кто-то двинулся, Ли не сразу в неясном вечернем свете узнал Троя. В руке у него была небольшая корзинка. Трой подошёл и молча подал руку стоявшему на верхней ступеньке трейлера Ли. Ли так же молча спустился и позволил Трою повести его за собой. Косые лучи закатного солнца прорезывали березовую рощу и путались в ярко-зелёной молодой траве. Вечерний бриз шевелил отросшие волосы Ли, и ему казалось, что это чья-то нежная рука перебирает его пряди. За рощицей обнаружилось небольшое озеро. Трой жестом фокусника извлёк откуда-то из-за спины сложенную подстилку, расстелил её на траве и жестом пригласил садиться. Они по-прежнему молчали. Да, этой сцены не было в сценарии… пока. А значит, им предстоит написать её самим. Из корзинки Трой извлёк бутылку красного вина, стеклянные бокалы, свёрток с бутербродами и салфетки. Солнечные зайчики плясали на зеркальной поверхности пруда, и Ли загляделся на игру света на воде. Когда через несколько минут, словно очнувшись, он обернулся на своего спутника, тот держал в руке полный бокал и так пристально смотрел на Ли, что тот смутился. - Почему ты меня не позвал? – спросил он, чтобы прервать неловкое молчание. - Ты… красиво смотрел, - ответил Трой. Ли нервно сглотнул. Он взял бокал из руки Троя, тот поднял с подстилки свой и они молча чокнулись. Ветер шелестел молодыми листочками, в кустах свиристела какая-то птичка. Ли поставил опустевший бокал на подстилку, и Трой сразу снова наполнил его. Они перекусили бутербродами, глядя на пруд и окружавшие его деревья. Бутылка опустела больше чем наполовину. На подстилке остались целофановые обёртки от бутербродов, салфетки и крошки. Ли потянулся убрать мусор – и его руку накрыла рука Троя. Ли поднял глаза – и в следующую секунду обнаружил себя прижатым к подстилке тяжёлым, даже сквозь одежду горячим телом. Когда в поцелуе стало не хватать воздуха, он даже не попытался выбраться из-под навалившегося на него тела, но запрокинул голову – и где-то под закрытыми веками увидел звёзды… Воздух был холоден, а вода, в которую они забрались позже, чтобы «замыть следы», ещё холоднее. Ли чуть не завизжал, когда спустился с берега, нырнув сразу по колено. За тот вечер они не сказали друг другу и десятка слов. *** Когда через некоторое время дошла очередь до совместных сцен и администратор снова пристально поглядела на них, спросив, подружились ли они, «мальчики» только молча переглянулись. Ли лишь надеялся, что у Троя не окажется какой-нибудь беременной подружки, к которой ему придётся вернуться, потому что поставить точку в этой пьесе он определённо был ещё не готов.