***
Приближался ноябрь, Джерард сбросил девять килограммов за три недели, но все так же продолжал прятаться за тремя или даже четырьмя слоями одежды. Родителям и Майки он говорил, что начал заниматься спортом, и младший неохотно, но все же покупался на это. В его «Дневнике достижений», который он начал вести с тех пор, как ограничивал себя в еде, все еще не появился пункт «Заговорил с Фрэнком Айеро». Изменения были заметны и внешне: Джерард незначительно, но все же уменьшился в объемах. Он не был похож на ходячий скелет, и у него все еще был небольшой мягкий живот, какой имеют люди с «нормальным» весом, но постепенно все начинало выходить из-под контроля, и даже датчики Майки не могли уловить этот тихий, почти что незаметный сигнал. Джерард не ест уже три дня, и если раньше в его организм за сутки поступало хотя бы немного пищи, то теперь он не может заставить себя удержать это все внутри: ему кажется, что каждый съеденный кусок может повлиять на него. И парень чувствует себя отвратительно, стоя на коленях перед унитазом в школьном туалете, стремясь вывернуть себя наизнанку. У него всегда был хороший вестибулярный аппарат, и это усложняло задачу, ведь методика «два пальца в рот» не действовала на него. — Блять, давай, — бубнил он себе под нос, когда дверь отворилась. Джерард вздрогнул и обернулся, и его взгляд принялся нервно метаться из стороны в сторону. Уэй остановил его на ботинках гостя, избегая зрительного контакта, боясь встретиться лицом к лицу со своей проблемой. — И что ты делаешь? — в последнее время Джерард слышит этот вопрос чересчур часто. — Я… Мне н-нехорошо? — голос Уэя звучал настолько неуверенно, что его утверждение больше походило на вопрос. — Я так не думаю, — Фрэнк ухмыльнулся и сделал шаг. Его промежность оказалась в нескольких сантиметрах от лица темноволосого, и он смутился, слегка отодвигаясь. Айеро протянул ему руку, и Джерард уставился на раскрытую ладонь, внимательно изучая розоватую кожу с желтеющими мозолями. У Фрэнка на самом деле были длинные музыкальные пальцы, на некоторых из них виднелись маленькие краснеющие порезы, а на запястье из-под рубашки выглядывала татуировка «revenge». Парень помахал рукой перед лицом Джерарда, выводя того из транса. У Фрэнка были великолепные руки. — Джерард, вставай и иди домой. Я скажу, что тебе было нехорошо, но ты не должен больше так проводить время. Темноволосый почувствовал себя маленьким ребенком, которого отчитывают родители. Ему стало неловко, ведь он хотел казаться Фрэнку сильным и независимым, а сейчас он походил на того, кто был озабочен лишь выблевыванием своей еды, хотя в этом и была доля правды. Джерарда злило это, поэтому он не принял помощь и поднялся самостоятельно, молча покинув туалетную комнату, так и не взглянув на Фрэнка. С того случая прошло почти две недели, а они все так же не разговаривали. Вроде бы все было как обычно, но что-то внутри Джерарда больно пиналось и норовило вырваться наружу, как и его сегодняшний завтрак. Только вот, в отличие от завтрака, это парень не собирался вызволять. Контроль был утерян, он стал еще худее, и его вес был чуть больше семидесяти килограмм. Но цифры на весах не менялись уже дней шесть, что не могло не злить его и не сказаться на его физическом состоянии: постоянные головные боли, головокружения и даже потеря сознания — все просто кричало о том, что ему нужна помощь, но оказать ее было некому. Майки в начале ноября уехал к бабушке по ее просьбе, пригрозив брату расправой, если он не начнет нормально есть и загремит в реабилитационный центр. Джерард выслушал его и постарался не обращать внимания на вопящую совесть, которая проснулась очень не вовремя. Темноволосому было плохо, он был похож на ходячего мертвеца и слонялся по школе, словно призрак. На домашнюю работу зачастую не хватало сил, поэтому о проекте по литературе, который он обещал сдать несколько недель назад, Джерард предпочел забыть, но вот его преподаватель обладал на редкость хорошей памятью для человека, прожившего почти век. — Джерард, — мистер Робертс отвлекся от заполнения журнала и взглянул на парня, — задержись после урока, будь добр. После звонка он на негнущихся ногах подошел к учительскому столу. Он видел, как преподаватель открывал рот, формируя из слов целые предложения, только вот Джерард не слышал ни единого звука, поэтому он лишь кивнул, стараясь сконцентрироваться, и вышел из кабинета, так и не уловив суть состоявшегося разговора. У него ужасно болела голова, и парень посчитал, что с него хватит на сегодня занятий, поэтому он направился к раздевалкам, чтобы забрать свои вещи и уйти из этого Ада на Земле. Увы, ему не удалось осуществить задуманное. Когда Джерард проходил мимо школьного туалета, чьи-то сильные руки обвили его талию и, прежде чем он успел издать хоть один звук, закрыли его рот. — Какого, блять, черта?! — он укусил нападавшего за руку и всмотрелся в его лицо, пытаясь идентифицировать человека в темной кабинке. — Джерард, — выдохнул неизвестный, нащупав край безразмерного свитера и задрав его, и Уэй признал в нем того самого Фрэнка. Джерард издал какой-то странный, чересчур высокий писк и попытался одернуть кофту, сжимая и оттягивая руки Айеро за запястья, но тот вцепился в нее мертвой хваткой и, как видимо, не планировал отпускать. Темноволосый вскрикнул в очередной раз, когда Фрэнк просунул свое колено между его объемных бедер и коснулся мозолистыми пальцами мягких боков. — Что ты с собой делаешь? — он неосознанно сжал руки, и Джерард зашипел, испуганно вытаращив глаза. Парень боялся даже сделать вдох, ему казалось, что любое его действие может спровоцировать татуированного, а ведь тот так мастерски уложил троих футболистов пару недель назад, кто знает, на что еще он способен. В своей голове Уэй прокрутил уже пять вариантов возможного развития событий, но ни один из них не оказался верным. Фрэнк шумно выдохнул, прижался к Джерарду, крепко обняв его за далеко не модельную талию, и прошептал, уткнувшись носом ему в шею: — Ты такой замечательный. Тебе не нужно худеть. Пожалуйста, остановись, Джи, пожалуйста. И это было бы действительно мило, если бы не было так странно. Джерард опешил, ему было чертовски страшно: он ненавидел, когда ситуация выходила из-под контроля. Сейчас из-под него вышла не только ситуация, но и его жизнь, поэтому парень укусил Фрэнка за плечо, из-за чего тот отпустил темноволосого и отшатнулся. — Дже… — Уэй отпихнул его так, что Айеро влетел спиной в перегородку, и выбежал из туалета, не дав тому даже закончить начатую фразу. Джерарда охватило чувство жгучего стыда, оно заставляло все внутри сжиматься, и когда он был вне зоны досягаемости татуированного, парень согнулся и опустошил свой желудок, опустившись на четвереньки. Он еще долго сидел на промерзлой земле, обнимая себя руками, и тихо постанывал. Сил подняться не было.***
— Ты сегодня завтракал? — Да, Фрэнк. В ответ парень одарил темноволосого своим фирменным взглядом «лучше, блять, не лги мне, засранец» и ухмыльнулся, откупоривая очередную бутылку шампанского. Они с Джерардом сидели на крыше школьного здания вместе с Майки, его девушкой Кристин, Джамией, подругой Фрэнка, учившейся в параллельном классе, и Рэем и Бобом – их с Уэем одноклассниками и хорошими друзьями. Солнце только собиралось закатиться за горизонт, предоставив возможность монстрам, живущим во тьме, немного повластвовать и всласть насладиться тихим июньским вечером, пропахшим духами, терпким ароматом пота, пуншем и запахом запылившихся в шкафу нарядов. Фрэнк улыбнулся, поерзал на пледе и тихо пискнул, когда бутылка в его руках откупорилась. Джамия нервно хихикнула и подставила бокалы под струю. Когда все были наполнены, Джерард выдохнул: — За выпуск? — За выпуск. Все ощущали какое-то странное чувство облегчения, смешанное с чем-то тягучим, обволакивающим все внутри, обжигающим. Это было больно, страшно, но в то же время до безумия приятно. Фрэнк нащупал руку Джерарда на покрывале и слегка сжал бледные пальцы. Волосы парня уже почти доходили до плеч, но Уэй отказывался их укорачивать, да и татуированный был против, ведь в них так приятно вплетать пальцы, когда в дружеском жесте слегка треплешь парня по голове. — Что дальше? — Джамия оторвала взгляд от темнеющего неба и посмотрела на друзей. — У нас с Майки еще год, — улыбнулась Кристин, — потом в Мичиган по разным университетам, но в одно общежитие. — Или квартиру, — закончил за нее Майкл и чмокнул девушку в щеку. Последний луч отразился в стеклах многоэтажных домов, а затем солнце скрылось, и небо начало окрашиваться в темные тона, сливавшиеся друг с другом и образующие новые оттенки синего и лилового. — Мы с семьей переезжаем во Флориду, — вздохнул Рэй. — Там колледж, работа - все как у всех. Хотя я бы хотел остаться со всеми вами, ребята, — Майки приобнял его за плечи. — А я не знаю, что буду делать, — Боб пожал плечами и устремил взгляд на носки своих кед. — Почему? Ты же так грезил окончить школу и уехать отсюда, — Джерард искренне недоумевал, что могло заставить парня изменить свое решение насчет обучения в Европе. — Я, наверное, возьму передышку. Год скитания по Америке автостопом еще никому не вредил. Фрэнк тем временем боролся со второй бутылкой, разливая шипучую сладковатую жидкость по бокалам, но не переставая участвовать в разговоре и путешествовать по своему разуму. Он рылся в своей голове, извлекая оттуда самые разнообразные воспоминания. С тех пор, как он перевелся в эту школу год назад, многое изменилось, но он не жалел ни о чем. В его сознании всплыла картинка их первого разговора (монолога Фрэнка) с Джерардом, когда тот, сидя на грязном полу в школьном туалете, силился избавиться от своего завтрака. Парень помнил его лицо, искаженное в гримасе ужаса, его алеющие пухлые щеки, влажные поджатые губы. Джерард был совершенством, он был мягким и очаровательным, и ему вовсе не нужно было худеть. Айеро улыбнулся и сжал ладонь темноволосого, на что тот ответил приподнятой бровью, словно взглядом задавая вопрос: «В чем дело, Фрэнки?», - а затем улыбнулся, слегка приподнимая уголки губ. — А вы, ребята? — спросил Рэй, и парни оторвались друг от друга. — Нью-Йорк, — в унисон ответили они. — Конечно, куда Джерарду без своего личного охранника, лечащего врача и массажиста, — с иронией подметил Майки и ухмыльнулся, что было ему не свойственно. — Заткнись, — Фрэнк кинул в него пробкой из-под шампанского, а Джерард спрятал покрасневшее лицо в ладонях и тихо захихикал. — Джамия, ты же остаешься, да? Девушка кротко кивнула и улыбнулась. — У моего отца здесь бизнес, не вижу смысла уезжать далеко, ведь он, я уверена, не справится без меня. На небе зажигались звезды, а они продолжали незатейливую беседу, изредка нарушая спокойствие звоном стекла и тихим хихиканьем. Ребята не думали о том, что будет завтра, они жили здесь и сейчас, наслаждаясь моментом, стараясь запомнить все до единой детали. Когда все отвлеклись, Фрэнк взял темноволосого за запястье и вывел его из здания. Они не спеша брели по умиротворенному городу, окидывая друг друга изучающим взглядом. — Ты пропустил ужин, — заявил Фрэнк, и по его виду можно было сказать, что он крайне озабочен этим. — Фрэ-энк, — простонал парень и вырвал свою руку из цепкой хватки. — Я забочусь о тебе! — Я справлюсь сам. Татуированный потер переносицу. Все же Джерард был невыносимо упрямым придурком, и парень не мог совладать с его буйным нравом, но все же, не минуя ссор и ругани, он делал это. Состояние темноволосого стабилизировалось, Джерард больше не худел. Он все так же оставался слегка полноватым, но его врач, к которому его отправил Айеро, сказал, что это гормональное, и со временем лишние килограммы при правильном питании и небольших физических нагрузках уйдут. Джерард злился, рвал волосы, втайне пытался выблевывать съеденное, но Фрэнк… Фрэнк никогда не оставлял его без присмотра, он насильно кормил его супом, когда у парня случалась очередная истерика. И вот они здесь, и, кажется, это и есть та самая точка невозврата, к которой они так долго стремились: Джерард не может без Фрэнка, а Фрэнк — без Джерарда. Поэтому они даже планируют снимать одну квартиру в Нью-Йорке, ведь ни один не сможет жить самостоятельно. — Джерард, — уже спокойно сказал Айеро, — я не понимаю, зачем? — Зачем? — Зачем ты вообще все это делал. Да, возможно, ты просто решил взяться за себя, но почему ты делал это с таким фанатизмом? Ты мог убить себя. — Я хотел… Джерард осекся. Он зажмурился, словно в него одновременно вонзали тысячи иголок, его дыхание участилось, а ладони начали потеть. Он обнял себя за плечи и опустился на ближайшую скамейку. — Что ты хотел, Джерард? Скажи, что? — Я хотел… Ах, — живот вновь скручивало в спазмах, как когда он морил себя голодом. — Джи, пожалуйста. — Я хотел понравиться тебе. Джерарда сейчас стошнит, и, кажется, у него кружится голова, но все вмиг прошло, когда Айеро крепко обнял его и тихо хихикнул в шею парня. — Я люблю тебя, ублюдок, — прошептал он и поддался вперед, касаясь губ темноволосого. Это было, ах, это было чудесно, так трогательно и сладко. Губы Джерарда были на вкус как вишня, смешанная с шампанским. Создавалось ощущение, будто бы они зефирные: такие сладкие и воздушные, нежные и теплые. Фрэнк терял голову даже от простого прикосновения, а Джерард не мог даже вздохнуть, ведь — блядство! — он ждал этого так долго, а теперь у него ступор из-за напористости татуированного. Фрэнк опустил свою мозолистую ладонь на колено темноволосого и провел рукой по округлому бедру, вынуждая парня рвано выдохнуть и отстраниться. — Что? — Айеро шокировано уставился на Уэя, широко распахнув глаза. — Не надо, — пробормотал он в ответ. — Что? Почему? — Просто не трогай меня, Фрэнк! Своими… действиями ты словно тычешь меня лицом в мои недостатки! Ты такой весь… — вспылил Джерард, жестом изображая нечто замысловатое, что, по его задумке, Айеро должен был понять, — такой, а я? Ха, Фрэнки, взгляни на меня! Ты не можешь меня любить, мудак. Фрэнк не мог вымолвить ни слова. Джерард, сам того не подозревая, только что оскорбил его чувства. Татуированный мысленно сосчитал до десяти, успокоившись, нашарил руку парня и крепко сжал ее, как сделал тогда на крыше. — Джи, ты такой придурок, — он улыбнулся и услышал, как Уэй, спрятавшийся за своими отросшими черными патлами, тихо хихикнул. — Ты, наверное, самый чудесный из всех, кого я когда-либо знал. Мне плевать, сколько ты весишь, какого цвета у тебя волосы, красишь ли ты ногти или, может, носишь женские платья, потому что я люблю тебя и то, что ты из себя представляешь. Я люблю все, и, если бы это было не так, я бы не просил тебя остановиться год назад, прижимая тебя к стене в школьном туалете. Ты чудесный, — закончил свой монолог Фрэнк и, наконец, взглянул на парня. Джерард выглядел немного напуганным, но его глаза источали тепло, а на лбу словно сияло неоновое табло со словами благодарности. Джерарда, обычно скупого на эмоции и замкнутого, сложно было прочесть, как книгу, и это было доступно лишь Фрэнку, что, черт возьми, тешило его самолюбие и одновременно заставляло сиять от того, насколько же он счастлив. — Я люблю тебя, гребанное дерьмо. Я чертовски люблю тебя, Фрэнки, — прошептал Джерард и вновь коснулся губ теперь-уже-его Фрэнка.