Fairytale gone bad

Просто иногда люди не суждены друг другу. И суждены одновременно. И вот именно поэтому они всегда несчастны, всегда идут по замкнутому кругу, не могут разорвать ту самую ленту вечности. Делают все, чтобы дотянуться, чтобы было это «долго и счастливо», «вместе навсегда», «до гробовой доски». Но что-то не срастается, не дает быть друг с другом. Люди глупые, верящие в сказки с хорошим концом, хотят быть всегда вместе, потому что любовь — самое важное, потому что ради любви стоит строить города и рушить их, ради любви стоит убивать, крушить, ломать и уничтожать, ради нее же нужно созидать и строить, творить и порождать. Любовь — это такая вечная сила, которая вертит мир, заставляет солнце вставать и садиться, а луну вызывать приливы и отливы. Но иногда все это сделано, и даже больше, только люди все равно не могут быть вместе. Это и называется «не суждено». Фиби понимает отчетливо, что лучше Коула у нее никогда и никого не будет. Возможно, она выйдет замуж, родит детей, а ее дети родят своих детей. Она станет бабушкой, старой ведьмой, ее волосы поседеют, и внуки будут вплетать в них сухие цветы, а она будет рассказывать им сказки, легенды, одна из этих красивых историй будет посвящена Коулу. Настоящую любовь забыть нельзя. Можно упрятать ее подальше от людского осуждения, от качания головой, от жалости и сожаления, но забыть ее нельзя. И Фиби не забудет, она будет хранить эту историю о их «вместе», невозможном, запрещенном, том, которого никогда не могло и не должно было быть, ото всех. Фиби плохо помнит мать, она была совсем крошечной, когда та погибла. Мать заменили сестры. И правда, Фиби очень рада, что они у нее есть, семья — это все, что у нее осталось. Но они никогда не поймут до конца, что испытывает Фиби. Что значит видеть будущее, знать наверняка, что может произойти, а что нет, видеть словно мойра все эти витиеватые нити реальности, понимать ежедневно, что ничего и никогда не получится так, как нужно, потому что суждено совсем другое. Прю легко судить, она ведь старшая. Она мать, которой у Фиби никогда не было, сама же Прю успела насладиться скоротечной материнской лаской. И это так несправедливо, глупо и жестоко отнимать у нее еще и Коула, то несбыточное, что и так исчезнет. Прю считает, что Фиби еще маленькая, ветер в голове, что эта неестественная для светлой ведьмы связь с темным демоном — лишь блажь, желание выделиться, пойти не тем путем, доказать им всем, что она уже совсем взрослая. И эти недоотношения мать-дочь душат Фиби, ей хочется кричать, наорать на Прю, хлопнуть дверью, но она знает, что это ничем не поможет. Они все равно не будут вместе никогда. Так зачем лишние страдания? Пайпер в открытую ничего не говорит, но Фиби знает, что она думает на самом деле. Ей тошно. Ей страшно. Она средняя сестра, самая приземленная, центр их мироздания, их семьи, ее сердцевина, и она оправдывает свое положение, серединка на половинку, хорошая, насколько это возможно, на нее можно положиться. Но не в этот раз. Фиби достаточно одного взгляда на Пайпер, чтобы понять, что союзников у нее не будет. Никогда никто из ее семьи не поймет и не примет ее выбора. Так зачем лишние страдания? И Фиби делает вид, что все нормально, что бороться за то, чего не случится, никогда не произойдет, не нужно, что это и правда, всего-навсего блажь. Она отрекается, любя, а это самое страшное. Потому что, хоть этого и не должно случиться, она верит в эту самую любовь. Попыток было сделано много, каждая новая — это боль, каждая новая — это предреченные страдания. И Фиби ужасно страдает. Ей бы отпустить, забыть, но только это невозможно. Вся ее жизнь, все нити судьбы, все вело ее в эту точку необратимости, когда ее любовь, чистая и легкая, которая даровала ей крылья, надежду, вдруг превратилась в черную тень. Прю умирает быстро и, наверное, даже не мучительно. Фиби кажется, будто она теряет мать. Она почти не помнит смерть мамы, но для баланса добра и зла в мире высшие силы позволяют ей почувствовать всю боль от смерти Прю. Она держится за руку Коула, зная, что это все взаймы, что и его она тоже потеряет, но отпустить все же не может. Она сопротивляется предрешенности, проходит вечный круг, не желая согласиться с раскладом судьбы. Может, Фиби, и правда, самая младшая и самая глупая из сестер. Этот миф тоже развеивается, когда появляется Пейдж, и Фиби теперь становится средней. Подвижка в ведьминской иерархии не дает ничего, кроме новых страданий. Пейдж, пожалуй, единственная из сестер, кто хоть как-то, но принимает Коула. Может, это равнодушие, а может, она недостаточно добренькая, не до конца Холливелл. Но Фиби благодарна за эту передышку, за эту отсрочку. Ей она очень нужна. Особенно нужна, когда нужно делать пресловутый выбор. Фиби точно знает, что Прю и Пайпер — светлые. И Пейдж тоже. Про себя ей трудно судить. Мойры — светлые? Добрые или злые? Она не знает. Знает она только одно — ей предрешено сделать так, как она поступит. Чтобы докатиться до того, что она собирается сделать, нужно просто перейти на темную сторону, сделать еще один шажок в бездну, попробовать еще один раз спасти те отношения, те чувства, которые не суждены и не должны были даже появляться. Мать бы ее, наверное, прокляла. Но Фиби теперь и так проклята. Став женой Коула, она становится женой и Хозяина, потенциальным каналом для антихриста. Пугает ли ее это, трудно сказать. Фиби уже знает, чем это закончится. Её еще одна бесполезная, бесплодная попытка, ее лебединая песня. Глубоко в душе она, кончено же, хорошая. Не убий, не укради, не солги. Почти все заповеди уже нарушены. Но Фиби удается держаться на этой тонкой грани. Не удается засунуть чувство долга так глубоко, чтобы перестать слышать в ушах мольбы невинных. Она слеплена не из того теста. И Фиби поддается на уговоры сестер, зная наперед, что все ее попытки никогда не увенчаются успехом, позволяет отмыть себя от скверны, снова становится светлой. Для этого ведь всего-ничего и надо-то — убить Коула. Теперь последняя заповедь нарушена, печать сломана. Фиби убийца. Все же не отрекаются, любя. Фиби прошла полный круг — от и до. Она пустая и легкая, ничего и никогда не поможет, им просто не суждено быть вместе. Вот и все. Кем бы они ни были — злыми или добрыми, навсегда они останутся самими собой — Фиби и Коулом, и при таком раскладе им никогда, до конца времен не быть вместе. Наверное, они действительно прокляты этой любовью. Фиби отступает. Она сделала жалкий ворох попыток, обожглась, наплакалась, настрадалась, потеряла. Крайняя точка достигнута, и перфекционист внутри Фиби доволен — она сделала все, что могла, больше ничего нельзя. Она знала это с самого начала, но все равно попыталась. Хвалить себя за это? Жалеть? Обнимать себя руками за плечи и просто плакать, рыдать в голос. Фиби не может себе этого позволить, не может раскрыть, продать свои истинные чувства семье — чужакам. Не может хотя бы на секунду расслабиться и показать им, какая она, не светлая, не темная, женщина, потерявшая любовь, потерявшая веру и надежду. Она так много теряла, что воспоминания она уже им не отдаст. И Фиби остается спокойной, делает вид, что Коул — это прошлое, что отлюбила, отболела, что пройден этот круг, и ладно. У нее ведь будет другая жизнь, которая понравится ее ангелу-хранителю, ее сестрам, всему ведьминскому клану. Она будет хорошей девочкой. Воспоминания о Коуле она сохранит до лучших времен. Спрячет в самый дальний уголок своего измученного сердца, забальзамирует там, оставит на потом, когда можно будет. Когда-нибудь это время настанет. Может быть. Фиби не дано видеть, что там, за гранью. Она очень рада, потому что она бы не вынесла этой мысли — ни в одной из реальностей им больше не встретиться. Надежда теплится в ее уставшем сердечке — когда-нибудь, где-нибудь. Фиби выходит замуж, у Фиби рождаются дети. Фиби, может, даже счастлива. Ведьминский клан будет жить вечно, а ведь именно ради этого боги и дали им силу трех. Это предназначение, это самое важное, что она сделала и сделает в своей жизни. Не любовью единой ведь, верно же? И зачем лишние страдания, правильно? Фиби знает, что никого лучше Коула у нее не будет. Они не суждены друг другу и суждены одновременно. Они прокляты, чтобы любить друг друга вечно. Любить, но не быть вместе, потому что эта любовь неправильная, нереальная. Эта любовь самая настоящая и самая верная. Другой у Фиби уже не будет.