Ты пахнешь солёным морем и горьким илом, Горчишь на губах как крепкий, ядрёный ром (двенадцать бутылок на — как же там в песне было? — сундук мертвеца, йохохо) и какая сила Поможет стереть из памяти этот шторм?
Лия выбежала на улицу. Было прохладно. Солнце только начало вставать из-за горизонта, освещая Раздол первыми, пока ещё неяркими лучами. Многие из Братства уже собрались перед Замком, проверяя свои походные вещи и оружие. У всех на лицах была какая-то торжественная печаль. — Доброе утро! — воскликнула девушка, не обращая внимания на плохое настроение друзей. Они подняли головы. Лия так светло улыбалась, что на её улыбку не ответить было попросту невозможно. Суровые лица просветлели. — Доброе, — кивнул Гимли. — Только скоро будет совсем не доброе, — мрачно заметил он, заткнув за пояс топор. Лия закатила глаза. — Утро всегда будет добрым, пока ты жив! — заявила она, а её голос звучал так уверенно, что всему Братству захотелось верить в лучшее, в удачу, которая им так понадобится в их непростом пути. — Кажется, с вами будет один позитивный человек, — сказал, улыбаясь Элронд. Он вышел из Замка вместе с Гэндальфом, чтобы проводить путников в дорогу. — И это, уважаемый Гимли, очень хорошо. — Почему же? — пробурчал гном, явно настроенный не очень позитивно. Элронд загадочно улыбнулся. — Узнаете. — Мы уже выступаем? — спросил Мерри у Гэндальфа, невесело глядя на восток. — Да, — ответил маг. — Вы готовы? — К такому невозможно быть готовым, — тихо прошептала Лили. После вчерашнего инцидента с Лией, она не решалась на неё взглянуть, и всё время прятала глаза. Она уже жалела, что вызвалась сопровождать Фродо. Ведь решилась пойти ради Лии, а теперь, когда их многолетняя дружба навсегда утеряна, Лили не знала, что и думать. — Пора! — воскликнул Элронд. — Я желаю вам удачи, друзья мои! Надеюсь увидеть каждого из вас, вернувшегося живым из этого похода. Лия мрачно усмехнулась. После разговора с Гимли она не была в этом уверена. Она, которая всегда улыбалась, смеялась, радуясь тому, что просто жива. Хоббиты невесело глянули на неё — если уж их любимая подруга стала такой хмурой, что же будет с ними?***
Раздол остался далеко позади. Фродо в последний раз оглянулся. За горами редко виднелись лишь последние, самые высокие башенки Замка Элронда. На душе у хоббита стало невыносимо тяжело. Где-то там остался Бильбо… — Всё будет хорошо! — воскликнула Лия, волшебным образом оказываясь рядом с другом. — Ты чего? — удивился Фродо. — Решила меня подождать? — Если ты не заметил, — улыбнулась девушка. — Ты очень сильно отстал. Да и я, вместе с тобой, тоже. Фродо посмотрел на отряд. Их разделял, по крайней мере, километр, и никто даже не заметил этого. Никто, кроме Лии. — Когда ты стала такой внимательной? — поинтересовался хоббит, ускоряя шаг и догоняя товарищей. — Раньше даже за супом уследить не могла, а сейчас… — Цыц, — шикнула на друга Лия. — Не вороши прошлое! — Прошлое? — улыбнулся Фродо. — Это было месяц назад! — Всё равно прошлое, — заметил Леголас, внезапно оказавшийся рядом с Фродо. — А кто старое помянет — тому глаз вон! Лия рассмеялась. — Можно я не буду благодарить? — лукаво поинтересовалась она у эльфа и, не дожидаясь ответа, обратилась к Фродо: — Лучше бы Кольцо — вон, правда? Хоббит в ответ лишь грустно улыбнулся. Сэм, шедший чуть впереди, обернулся. — Смотрите, мистер Фродо, а Раздол уже и не видно… — грустно заметил он. Бэггинс обернулся. Действительно, даже самые высокие башенки уже исчезли из виду. Горы, горы, повсюду горы… — Но мечта-то твоя исполнилась, — улыбнулась Лия. — Эльфов ты повидал, а один из них сейчас даже путешествует с тобой, Сэм! — она посмотрела на Леголаса. Тот улыбнулся и вдруг, словно что-то вспомнив, ушёл вперёд, к Арагорну. — Что может быть лучше? — Может, — вздохнул хоббит. — Моя уютная нора, папа… Такой спокойный и зелёный Шир… Это же наше, Лия! Именно лучше этого ничего и быть не может. — Ваше, я согласна, — грустно ответила девушка. — Ваше, но не моё… Никому из путников дела до хоббитов и Лии не было. Или им так казалось…***
К концу следующего дня добрались до перевала. Название было ужасное: мудрёное, длинное, а если произнести вслух — так вообще на какое-то заклятие похоже. Лии даже сначала показалось, что Гэндальф хочет их всех заколдовать. — Привал! — объявил маг, усаживаясь на огромный камень возле скалы. Лия устало облокотилась на каменную стену небольшой пещеры и медленно сползла по ней. Они, вроде бы, не так много прошли, а она уже смертельно устала, хотя старалась не подавать виду. И у неё это получилось; её усталость заметила только Лили. Просто девушка настолько хорошо знала подругу, её повадки, обычаи, эмоции и чувства, что обыкновенную усталость могла с лёгкостью распознать. Лили знала, как всё это важно, как тяжело для Лии, она же дико хотела ей помочь… И вот чем всё это закончилось. Она не может даже подойти к подруге: совесть не позволяет. — Как ты? Лили удивлённо подняла голову с колен. К её большому изумлению, Лия сама подошла к ней и заговорила первой. Причём заговорила с неприкрытой нежностью и заботой в голосе. И… с любовью? — Вроде хорошо, — медленно ответила Лили. И вдруг её прорвало: — Прости, прости, прости меня, пожалуйста! Я просто не хотела, чтобы ты раньше времени ссорилась с Эби… Она тоже не хотела, чтобы ты уходила… Она обещала, что сама всё расскажет тебе! А потом, когда вы с Фродо и Сэмом ушли, я сразу же пошла на ваши поиски. Я расспросила бабушку обо всём; она мне всё рассказала, хотя ей было тяжело расставаться ещё и со мной. Мы с Пином и Мерри решили пойти вас искать, хотя не особо надеялись на успех… Но я дала себе слово, что если мы вас не догоним, то я сама пойду в Раздол и найду вас. Ах, как же мне хотелось спросить совета у Бильбо, но его тоже не было. Я видела, как он исчез со своего дня рождения, чему очень огорчилась… Я не знаю имён твоих матери и отца, не знаю имени твоего брата и всех остальных членов семьи! Хотя бабушка мне однажды говорила что-то про твоего папу, но… Я не запомнила. Повисла тишина. Гимли, Леголас, Арагорн, хоббиты — все замолчали и слушали исповедь Лили. Когда же она закончила, Гэндальф сказал: — Она простила тебя, Лили, — он улыбнулся, увидев широко раскрытые глаза девушки. — Если бы не простила, не стала бы заговаривать и заботиться о тебе. С Лией легко. Она прекрасный человек. Хотя, думаю, здесь не обошлось без помощи эльфов… — Мы с Арвен вчера вечером разговаривали с ней, — подал голос Леголас. — Но даже тогда она не особо злилась на Лили. Лия тихо фыркнула. Почему же эльф не рассказывает, что произошло после этого? — Вот, одной проблемой меньше, — провозгласил Гэндальф. — А теперь — кто отвечает за ужин? Готов поспорить — хоббиты уже готовы зажарить и съесть нас самих — вы не знаете, какие это любители покушать. — О, началось! — возмутился Пиппин, обиженно глядя на мага. — Почему все шутки только об этом? Сначала Лия, затем Арагорн, теперь ты! — Обычно такие вещи семейные, — весомо отметил Мерри. — Яблочко от яблоньки недалеко падает. — Но явно не в нашем случае, — добавил Сэм. — Значит, тут что-то другое. — О, наши хоббиты перегрелись! — Рассмеялась Лия, присаживаясь рядом с Лили. — Ты что, им просто срочно надо перекусить! — ответил ей Гимли и все заулыбались. Хоббиты же обиженно засопели. Когда все занялись своими делами, Лия решила поговорить с подругой. — Значит так, уважаемая, — начала она, обнимая Лили за плечи. — Зла я на тебя не держу — я всё понимаю. А то, что ты мне рассказала — вообще бесценно. Что бы я без тебя делала! Лили улыбнулась. — Сильно устала? — спросила она. Лия вздохнула. — Да, никогда такого не было. Мне так жаль Фродо. Я — здоровая женщина, жалуюсь на жизнь, в то время как на малыша возложена такая ответственная миссия, от которой зависит жизнь всех жителей Средиземья. Мне стыдно, Лили… — С ума сошла, что ли? — удивилась девушка. — Какая же ты женщина?! Лия улыбнулась. — А остальное ты уже не слушала? Я никогда не замечала, какие же всё-таки красивые ночи в нашем мире… Действительно, было очень красиво. Воздух был свежий и чистый; путники с наслаждением вдыхали его полной грудью, наполняя лёгкие живительной влагой. Ярко горел костёр, укрытый от посторонних глаз большим камнем — образовывающим закрытое пространство так, что блики от костра были видны только путникам, так как падали на внутреннюю стену пещеры, так же укрытую от посторонних глаз. Если выйти из пещеры на достаточно широкую горную тропинку, можно увидеть бескрайнее чёрное небо с огромными, ярко сияющими звёздами, можно полюбоваться на созвездия — что всегда было одним из любимых занятий Бильбо. А внизу, внизу… Как на ладони — поля, леса, бескрайние реки, что где-то впадают в моря или даже в океаны… Глядя на всю эту красоту, созданную природой, кажется, что все рассказы о страшной, тёмной силе Врага, что поднимается в Мордоре и Изенгарде — выдумки, просто чтобы всех запугать; страшная сказка на ночь, рассказанная непослушным детям, чтобы им снились дурные сны. — Просто Хоббитания спрятана от чужаков, — промолвил Арагорн. — Ты же знаешь — она находится за лесом. Из ваших домов видно только небо… А здесь, в горах, глазам открываются поистине великолепные пейзажи. Пиппин тихо бурчал себе под нос какую-то мелодию, засыпая. Лия подползла к нему и подоткнула одеяло. — Спой мне, — невнятно прошептал хоббит. Девушка ласково улыбнулась. — О, белокаменный Гондор! С незапамятных пор Западный веял Ветер от Взморья до Белых гор, И сеял Серебряный Саженец серебряный свет с ветвей — Так оно было в давние времена королей… — Откуда ты знаешь эту песню? — спросил Арагорн. Он пытался скрыть искреннее изумление в своём голосе, но это у него плохо получалось. Устал, наверное. — А что? — пожала плечами Лия. Но, заметив настойчивый взгляд мужчины, всё же ответила: — Из детства. Что? — спросила она, взглянув на улыбающегося Гэндальфа. — Я ведь ещё и дальше знаю: Сверкали твои твердыни, И с тех, с нуменорских времён был славен венец твой крылатый и твой золотой трон. О Гондор, Гондор! Узрим ли Саженца новый свет, Принесёт ли Западный ветер горный отзвук, верный ответ? — Из детства, говоришь… — протянул Арагорн. — Да, из детства. Мама пела на ночь, понятно? — Лия поднялась. — Извините, мне надо на свежий воздух. — Ага, сходи, проветрись, — улыбнулся Мерри. Девушка послала ему уничтожающий взгляд и вышла из пещеры. Гэндальф продолжал широко улыбаться. Лили не выдержала. — Да что ты, в конце концов? — Ничего, — таинственно отвечал маг. — Просто я всё больше и больше уверяюсь в своей догадке… — В какой догадке? — спросил Боромир, отвлекшись от размышлений о чём-то своём. — О догадке насчёт её семьи, — ответил Гэндальф. — В день, когда я отправил их из Шира, я сказал, что у меня есть одна догадка, про её семью. Я всё больше и больше убеждаюсь в том, что не ошибся… Разъярённая Лия вышла из пещеры. Отсюда она, конечно же, слышала слова Гэндальфа, но это её не успокоило, а наоборот — разозлило ещё больше. — Почему бы, — шептала она, расхаживая взад и вперёд по обрыву, немного отойдя от пещеры. — Не сказать об этих своих догадках прямо? Что ж все эти волшебники так боятся ошибиться?! Ох, не дай бог, он скажет неправильно! Ну, я буду искать дальше! Зачем молчать и только тихо улыбаться? Что он, что Эби — честное слово! — Ну, такой уж он по своей натуре, ничего не поделаешь. Лия резко обернулась, поначалу испугавшись. — Это ты, — облегченно произнесла она, увидев перед собой Леголаса. — Нет, не так — опять ты! Ты меня что, преследуешь? Эльф ослепительно улыбнулся. От этой улыбки девушка чуть не осела на траву, в животе у неё скрутился узел, сердце оказалось где-то в районе пупка. «Да что со мной?» — пронеслось в голове у Лии. — «Никогда ещё со мной не было такого от одного взгляда. Хотя, что греха таить, вообще никогда такого не было». — Я пришёл проверить, — ответил эльф, — всё ли с тобой в порядке. — В глазах у Леголаса плясали лукавые огоньки. У Лии отчего-то кольнуло сердце. — Да, всё хорошо. Хотела побыть одна, — улыбнулась Лия. Леголас понимающе кивнул. — Возвращайся в пещеру, поздно уже, — задумчиво сказал эльф. — Просто дружеский совет, — добавил он, видя, что Лия собирается возразить. Затем сам развернулся и ушёл. — Вот ведь посмотришь на него — ни за что не поверишь, что он может быть холодным и отстранённым... — пробормотала девушка, идя в пещеру вслед за эльфом. — Я тут ещё… Тьфу ты, какая дура!***
— Где мы? — поинтересовался Фродо у Гэндальфа, тревожно осматривающегося по сторонам. — В Остранне, — отвечал ему Арагорн. — Мне всегда было здесь спокойно, а сейчас я постоянно ощущаю тревогу. — Отчего же? — спросила Лия. За несколько дней путешествия она почти не разговаривала ни с кем, кроме хоббитов и Лили; старательно избегала Леголаса и Арагорна. — Да, в чём дело, Странник? — спросил у Арагорна Мерри. — Неужели тебе чего-то не хватает? Может, ты соскучился по восточному ветру? — Пока ещё нет, — усмехнулся мужчина. — Но я бывал в Остранне и зимой, и летом. Здесь всегда было много птиц и всяких безобидных мелких животных. А сейчас весь этот край будто вымер. Нет ни одного живого существа… — Почему? — спросил Пиппин, глядя на товарища. Тот пожал плечами. — Мне и самому хотелось бы это узнать, дорогой Тук, — отвечал Арагорн. — Только не говорите, что мы сейчас опять куда-то пойдём, — жалобно взвыл хоббит. — Я устал… — Не переживай, пока мы останемся тут, — поспешил утешить его Гэндальф. И продолжил, обращаясь к Арагорну: — Это не совсем понятно, правда. А может быть так, что мы и распугали всю живность? — Вы ведь не охотимся, — возразил Арагорн. — Что-то здесь не так. — Значит, нам нужно быть начеку, — сразу же посерьёзнев, заметил Гэндальф. — Если с нами путешествует Следопыт — вернее сам Арагорн, надобно верить его ощущениям. Потише, друзья, — обратился он к хоббитам. — Ох, только не говори, что мы выставим часового… — вздохнул Сэм. Маг ничего не ответил. И действительно — в тот день первым часовым был Сэм. Все остальные спокойно заснули. — Вот ведь наказание, — жаловался Пиппин, узнав от Сэма, что ночь была тревожной, а костры вообще отменены на долгое время. — Из-за стаи каких-то дурацких ворон! — Сам ты дурацкий ворон, — откликнулась Лия. — Если хочешь выжить и не быть замеченным врагом — потерпишь, ясно? — А что ты такая грубая-то, м? — Поинтересовался обиженный хоббит. — Я, конечно, знал, что эта авантюра тебя сильно изменит, но не настолько же! — А потому что ты слишком безрассудный и безответственный! — А когда ты стала такой умной? — никак не мог успокоиться Пиппин. — А ты таким глупым? — Сама ты! — обиженно заверещал хоббит. Мерри рассмеялся. — Ты осторожней с ней, а то до добра это не доведёт. Полетишь со скалы — будешь знать.***
Днём Хранители Кольца прятались в лощине — несколько раз над ними пролетали вороны, но вроде бы их не замечали, а к вечеру улетели восвояси. Немного переждав, путники поели, свернули лагерь и отправились на юг — туда, где в лучах заходящего солнца тихо искрились вершины Багрового Рога. Подгорное плато уже укутали сумерки, и в темнеющем небе одна за другой зажигались первые ночные звёзды. Несколько раз над ними что-то прошмыгивало, какая-то шумная тень, всего лишь на мгновение, стирая с небосвода весёлые искорки звёзд. — Наверное, над нами проплыло облачко, — ответил Гэндальф на вопрос Лили о том, что это было. — Слишком уж быстро оно проплыло, — ни к кому не обращаясь, пробормотал Арагорн. — Особенно для такой безветренной погоды…***
Через несколько дней, после бесполезного, опасного и ужасного перехода по горам, решено было идти через Морию. Жестокая зима, посланная, скорее всего, Саруманом Белым, принесла с собой беспощадный ветер и густой снег. Хоббитов приходилось нести на руках — они мёрзли и засыпали, падая в снег. Путники очень волновались за них; зато Леголас легко передвигался по сугробам, его ноги не проваливались в глубокий снег. — Везёт же некоторым, — пробормотала Лили. Она очень сильно замёрзла, ноги не слушались хозяйку и подгибались при каждом шаге. Смертельно уставшая Лия через силу пыталась тащить подругу, но и сама уже засыпала. Боромир, Арагорн и Гимли, которые и так тащили на своих спинах хоббитов, пытались помочь девушкам, которым переход через снежные горы был практически равен смерти. — Слушай, а ты не мог бы помочь? — начал было гном, обращаясь к Леголасу, но слова его потерялись в громких завываниях бурана. Ветер ни на минуту не утихал, снег не переставал падать и образовываться в огромные сугробы — погода не собиралась меняться. В конце концов, Гэндальф разжёг огонь; Хранители со всех сторон обступили костёр, чтобы согреться в его животворном тепле. Они, как дети, радовались огню. Ночь прошла. Наступил рассвет, который путники с трудом смогли различить — через метель не видно было солнца. Все понимали — надо возвращаться. Но как? В глубоких сугробах в нескольких шагах от обрыва хоббиты утонули бы с головой. — Гэндальф расчистит полуросликам путь своим огненным Жезлом, — сказал Леголас. Буран его ничуть не встревожил, и он, один из всего Отряда, сохранил до утра хорошее настроение. Лия была готова его убить. — Или Леголас слетает на небо, — откликнулся Гэндальф, — и разгонит тучи, чтобы солнце растопило для Отряда снег. Мой Жезл — не печка, — добавил он, — а снег невозможно испепелить. Лия с трудом спрятала торжествующую улыбку. Она понимала, что если кто-то заметит, что она улыбается, то все будут считать её сумасшедшей, ибо радоваться было нечему. Но девушка, несмотря на буран, радовалась тому, что этого гордого эльфа хоть раз, но осадили. Боромир и Арагорн пошли на разведку, по плечи проваливаясь в снег. Леголас, улыбаясь, глядел на людей; потом проворно зашагал по снегу, и Фродо с Лией заметили, что лёгкие эльфийские сапоги действительно почти не оставляли следов на белоснежном покрывале. Или это не от обуви зависит? — До свидания! — весело крикнул эльф Гэндальфу. — Я постараюсь отыскать вам солнце! — Он прибавил шагу и, словно танцуя, обогнал медленно бредущих людей, махнул им рукой, звонко рассмеялся и скрылся из глаз за поворотом тропинки. — Вот ведь болван! — не выдержав, воскликнула Лия вслед Леголасу. Она не знала, услышал ли он с его чутким эльфийским слухом за шумом бурана её слова или нет, но ей было плевать. Она тоже не железная. Хоббиты и Лили удивлённо уставились на неё. — Поддерживаю! — заявил Гимли, что-то бурчавший вслед эльфу. — Зазнался совсем. — Ладно ты, Гимли, — сказал Пиппин. — У гномов и эльфов всегда были разногласия, но вот словам Лии я, признаться, удивлён. — Чему ты удивляешься? — хитро молвила Лили, пытаясь закутаться в свой походный плащ так, чтобы было не очень холодно. — С ней же всё понятно! Даже гном улыбнулся. Лия сердито фыркнула, но промолчала. Если кому-то что-то там понятно, то ей, например, ничего не понятно. Надо будет как-нибудь поговорить с подругой, когда рядом никого не будет. А скоро ли жизнь предоставит им такой случай? Казалось, прошёл час, но вот эльф вернулся. За ним медленно подтягивались люди. Оказалось, что солнца Леголас не нашёл. — Оно ублажает южные равнины, — подмигнул он Лии. Девушка решила, что ещё немного — и она точно столкнёт этого наглеца со скалы. Решено было идти в укрытие, обнаруженное храбрецами. Арагорн и Боромир помогали хоббитам — брали их на руки и переносили через снежные завалы. Гимли усадил на спину Лили, а Лия гордо отказалась от помощи, хотя и понимала, что гордость тут совершенно неуместна. — Давай, помогу. Лия подняла глаза, сощурив их от снега, что пытался их, кажется, выколоть. Перед ней стоял Леголас, светло улыбаясь, и протягивал ей руку. — Нет уж, как-нибудь сама! — гордо отказалась девушка, мысленно проклиная себя за эти слова. Улыбка эльфа стала шире. — Странная ты, — пожал плечами Леголас. — Ведь умрёшь же, а помощи не примешь. Или это только меня касается? — Да, — кивнула Лия, пытаясь сделать хоть один шаг. Бесполезно — ноги увязли в глубоком снеге, и, кажется, замёрзли ещё сильнее. Но, несмотря на столь неприятный факт, она продолжила: — Я тебе не доверяю, и вообще — не нравишься ты мне. — Точно? — ухмыльнулся Леголас. Не обращая внимания на все протесты Лии, эльф схватил её за руку и вытянул из снега. Девушка засыпала, голова постоянно падала на грудь, глаза слипались от усталости. Заметив это, Леголас как-то по-доброму улыбнулся. — Пойдём, я помогу, — заботливо сказал он. Затем подхватил девушку на руки и быстро пошёл с ней по высоким сугробам. — Спасибо, — прошептала Лия, крепче обнимая эльфа за шею и утыкаясь носом в его отчего-то тёплый походный плащ. — Большое спасибо тебе. — Не стоит благодарности, — неслышно прошептал Леголас и улыбнулся. Улыбку Лии, которая появилась на её лице, прежде чем она заснула, Леголас не увидел. Но почувствовал — может потому что он эльф, а может по каким-либо другим причинам.***
Лия заснула. И снился ей не Шир, не семья, у всех членов которой были размазанные, непонятные лица; не Эби, не Раздол, не горы, не поля, не равнины, не реки, не звёзды и не какой-нибудь ужастик — нет. Ей снился красивый светловолосый эльф с невозможно прекрасными голубыми глазами. И пусть девушка не знала что с ней, почему это с ней и как вообще она дошла до такой жизни, но улыбка не сходила с её умиротворенного лица всё то время, что она спала. И все её друзья, что переждали следующие несколько часов в небольшом укрытии, размышляя, что же делать дальше, при взгляде на Лию не могли не улыбнуться в ответ на её милую улыбку, адресованную своему сну. Вернее, главному герою этого чудесного сна. Хранители поняли, что имел в виду Элронд, когда говорил о пользе позитивного и светлого человека среди них. Лия была, как и многие участники отряда, человеком, при взгляде на улыбку которого хочется улыбаться даже в самое трудное и опасное время — просто её друзья пока не нашли это в себе, а Лия нашла и открыла. Ведь улыбка, как известно, лучшая моральная поддержка, лучшее лекарство от всех бед и проблем.— И улыбка, без сомнения вновь коснётся ваших глаз, И хорошее настроение не покинет больше вас!