Абсолютная реальность

10.5

Хань не выспался — всю ночь смотрел отличные кошмары про тварей и процесс их создания. С облегчением подорвался по сигналу, скукожился под холодным душем, запрыгнул в комбинезон и погнал в столовую, чтобы поделиться теориями с Кристой. Кристы так рано в столовой не оказалось, зато в дверном проёме возник спящий на ходу Крис в пижаме с ромашками. Крис едва не макал тлеющую сигарету в чашку с кофе и плёлся нога за ногу к ближайшему столику. Несмотря на неадекватное состояние, Крис задницей почуял неладное и даже попытался сбежать, да уж куда там... Хань надёжно вцепился в весёлую пижаму, потянул к себе почти сто девяносто сантиметров сплошной интуиции и уронил их на ближайший стул. — У меня идея! Крис обречённо закатил глаза, затянулся сигаретой и припал к чашке с кофе, лениво махнув свободной рукой. Дескать, валяй, выкладывай как на духу. И Хань начал с наработок по Африке, которыми накануне неслабо прилетело по голове Чонину. Крис не разделял, похоже, их энтузиазма, потому что попытался подло уснуть в самом разгаре тревожного доклада. Пришлось пнуть его по коленке под столом, чтобы, гад такой, снова уши навострил. — От меня-то что тебе нужно, заичка? — пробулькал в новую чашку с кофе Крис, когда Хань кончил. — Быть в курсе происходящего, когда туда группу отправят. А ещё я спросить хотел... — Хань нагло отобрал у Криса чашку и тоже кофе хлебнул. — Вы пробовали брать бригаду учёных на место и прямо там изучить тварей, которые не сразу загнулись? — Ты не один такой умный. Пробовали и, сдаётся мне, тебе уже об этом говорили. Мы всё пробовали. Но твари умеют управлять процессами внутри самих себя. Не говоря уж о том, что за несколько секунд — и даже полминуты — никакое исследование нормально не проведёшь. Наши и так обычно таскают с собой разные реактивы и всобачивают тварям на месте, но отследить и изучить последствия в полной мере всё равно не выходит. Всё, что нам удалось выяснить за эти годы, так это эффективность запрещённых средств и способы быстрого убиения. Аналитики потом пробежались по запретам и поощрениям в подчинённых государствах, сделали предположения, и эти предположения оправдались. — Ладно, а что с метками? — не сдался Хань и крепко сжал пальцами рукав весёленькой пижамы, чтоб постепенно просыпающийся Крис точно не сбежал. — А что с метками? — А всё с метками. Ты же понимаешь, что пока эти метки есть и их продолжают ставить, шансы на победу у Сопротивления ничтожны? Вы сами мне говорили сто раз, что овцы с истёкшими метками обречены, а забрать всех и спрятать в безопасном месте Сопротивление не может. Попросту говоря, даже если вы спасаете всех во время рейда, часть овец всё равно умрёт. Если их не сожрут твари, они станут дикими. Вы с Чонином мотались в Майами за Шауф, привезли данные. Исин проверял Тэмина, так? И что? — У Тэмина метка есть, но он не помнит, как её получил. Если верить Шауф, то метки ставят детям, когда проводят обязательную вакцинацию. Что там... ветрянка, оспа, прочие детские болячки. Сейчас все и так заняты проверкой компании, что стоит за этим и поставляет те самые лекарства. Но поставщик — это далеко не всё. Кто-то ведь оценивает детей и рассчитывает для каждого нужный срок годности или же определяет ребёнка в работу как заготовку под юнита. — Этим могут заниматься врачи-юниты? — Юниты зачастую сами не знают, что они юниты. — Да, но ты говорил, что такие юниты всё равно помогают тварям. Неосознанно, но помогают. Как? — Я не знаю всех ответов, — Крис устало потёр веки пальцами и вздохнул, — только предполагаю, что резиденты способны как-то воздействовать на юнитов. Может, они могут даже смотреть глазами юнитов. Не знаю. — Хорошо. Нормальная версия. К чёрту юнитов. Они не смогут ставить метки, если меток у них не будет, так? — Предлагаешь сорвать поставки? — Предлагаю поставить крест на производстве. Вы же найдёте поставщика, так? Ну и взорвать завод или фабрику, или что там у них. Вместе с метками и наработками. — Поставщиков наверняка не один, а больше. Свой на регион. — Выявить всех и накрыть одним махом. И помешать восстановить. Если выяснить, какие материалы им нужны для изготовления меток, то подрывную деятельность можно провести ещё эффективнее. Лишить доступа к материалам, сорвать поставки, выловить врачей-юнитов... Крис с унылым видом достал из кармана пижамных брюк блокнот и принялся записывать, пока не спохватился. — Минуточку! У тебя же адаптация, нет? Так чего ты тут до сих пор сидишь? Запахло жареным, так что Хань резво взял ноги в руки и убрался из столовой. Чтобы нарваться на злобного Бэкхёна, которому кто-то успел изрядно хвост отдавить и даже по нему потоптаться. Хань заподозрил, что без Чонина не обошлось, потому что Чонин был единственным, кто в принципе Бэкхёна волновал. — Заичка! — Бэкхён кровожадно оскалился в улыбке и вцепился в Ханя мёртвой хваткой. — Тебя-то мне и надо. С адаптацией, дружок. Сорок восемь часов расслабона, если не протянешь ножки. Береги задницу — она мне ещё пригодится. Не позволь испортить такие шикарные булочки — я их ещё не попробовал. — По упомянутым булочкам Бэкхён успел и ладонью приложить, и даже пожамкать, проигнорировав свирепый ханев взгляд. Хань честно старался пропускать мимо ушей все словесные завихрения и слушать только то, что относилось к делу. Впрочем, ничего нового Бэкхён ему не сказал, только выдал снаряжение, маскировку-метку да выдранную из путеводителя карту. Немного налички на карманные расходы шло бонусом, зато по ней и карте Хань хотя бы сориентировался, где именно будет проходить адаптация. Сеул. А Сеул означал, что база в данный миг обретается где-то неподалёку от корейских или японских берегов. Честно говоря, Хань не особо уже хотел и следить за перемещениями базы, потому что совершенно не чувствовал движения. Он мог чувствовать движение при езде на авто, поезде или яхте, но мысль, что Хань сейчас находится на огромной движущейся подводной базе, не желала укладываться в голове. Ничто абсолютно не указывало, что база перемещается. Ни проблем с дыханием, ни проблем с давлением, ни какой-либо ненадёжности под ногами или по сторонам. Если бы Хань не знал правды, решил бы, что он в бункере под землёй. — В исходной точке тебя встретят, — буркнул Бэкхён напоследок, прижав к шее Ханя инъектор. Вот об этом Хань совершенно не волновался, раз уж про адаптацию ему сказал Чонин. Чонин и встретит, кто ж ещё? А с Чонином Ханю и море было по колено. Ханя растолкали и согнали с катера на берег в полдень. Пути к берегу он, разумеется, не помнил, даже название катера прочитать не успел, пока озирался по сторонам и пытался сообразить, что это за пляж и пляж ли вообще. Местность меньше всего напоминала курорт. На холмах у берега тулились друг к другу какие-то сарайчики-развалюхи, несколько старых лодок на песке подставляли днища солнцу, а навигатор нахально указывал именно на сарайчики, так что Хань потопал туда. Воображение живо нарисовало Ханю еле держащийся на колёсах фургон, но действительность решила воображению не подыгрывать: в тени от сарайчиков торчал мощный байк, на котором лениво сидел Чонин и дымил очередной сигаретой. Хань воспрял и кинулся со всех ног к байку. Чонин щелчком отправил окурок в натёкшую откуда-то лужу, рассеянно протянул Ханю маленький рюкзак и надвинул на глаза защитные очки. Хань торопливо достал из рюкзака пистолет, проверил обойму, глянул на липовые документы и осторожно уселся за спиной Чонина. Поколебавшись, обнял за пояс и сцепил ладони в замок. Плотная куртка Чонина, как и тёмные волосы на затылке, пахла дымом. Хань рискнул ткнуться носом в воротник, потереться. Чонин слегка повернул голову, но ничего не сказал. И на том спасибо. После Хань ехал с закрытыми глазами. Просто держался за Чонина, чувствовал твёрдость гибкого тела, прижимался щекой к плечу и, кажется, улыбался, позабыв обо всём на свете. Но рано или поздно всё хорошее заканчивается. Чонин оставил Ханя у придорожной закусочной, холодно напомнив правила игры и коротко попрощавшись. Делать было нечего, так что Хань заказал кофе и развернул на столе карту. Ему предстояло проверить за день три автобусные линии, найти место для ночлега, а затем погулять по двум паркам. Вечером следующего дня они встречались с Чонином в торговом центре. Если Хань до этого доживёт, конечно. Ну а там доклад, разбор косяков, возвращение на базу... Отыскав в себе рациональное зерно, Хань прикинул, с какого автобусного маршрута лучше начать, дабы плавно перескочить на следующий. Коленки тряслись, а руки дрожали. И Хань весь взмок от нервного напряжения. Помнил, через что пришлось пройти в первую адаптацию. Рейды на фоне адаптации выглядели куда как проще: всё понятно, тут свои, там чужие, открытая кормёжка, да и твари не маскировались. А вот во время адаптации Ханю плохо удавалось бороться с ужасом, потому что мир выглядел обыденным. Когда не знаешь, то и не страшно. Но Хань знал теперь, что далеко не каждый человек на улице в самом деле человек. И хуже испытания не существовало, потому что жутко обнаруживать под человеческой личиной непонятную тварь. Это вот как узнать внезапно, что твой лучший друг — маньяк-психопат, который уже десять лет убивает людей и хранит расчленённые трупы в холодильнике рядом с банками пива. Только маньяк-психопат и то понятнее и ближе, чем твари, раздирающие тела зубами и сжирающие их целиком. В автобус Хань садился с колотящимся в груди сердцем. Так и подмывало выскочить на остановке, а не заниматься анализом пассажиров и водителя. Только чувствовать себя виноватым под строгим взглядом Чонина Хань хотел меньше всего на свете, поэтому торчал в салоне и искал тварей. Как ни странно, на первой линии Хань обнаружил только парочку юнитов. Во время поездки по второй линии Хань почти успокоился, потому что не обнаружил тварей вовсе. Но на третьей линии пришлось взять себя за яйца — тварью оказался водитель. И не он один. Но водителю Хань присвоил статус «особо голодный и опасный». Ехать обратно тем же автобусом Хань не рискнул. В конце концов, он понятия не имел, по какому графику работал водитель. Предположил, что коль уж маршрут короткий, то до полуночи водитель сделает несколько ходок. Вряд ли водитель такой уж кретин и не обратит внимания на пассажира, катающегося туда-сюда несколько раз. Нормальные люди ехали утром на работу, а вечером — по домам. Благо, автобус следовал по деловым точкам, так что в салоне ошивался в основном офисный планктон. Но Хань был одет иначе и не вписывался в антураж. Его точно уж водитель приметил бы. Хань уселся за столиком в кафе неподалёку от конечной остановки и принялся наблюдать, лениво попивая кофе и закусывая здоровенным куском торта. Кафе претендовало на принадлежность к Италии и подманивало посетителей разнообразными европейскими сластями. В общем, на изжогу Хань точно к вечеру заработал, но таки дождался нового появления нужного автобуса с нужным же водителем. Уже достаточно стемнело, а все офисы закрылись, потому в салон автобуса зашли всего четыре человека, считая Ханя. Дама средних лет, вероятно, задержалась на работе, казалась уставшей и чем-то озабоченной. Парень в мешковатом комбинезоне, дремавший у окна, вполне мог подрабатывать в обслуге. Мужчина в строгом костюме и с дипломатом в руке полностью соответствовал шаблонному представлению о клерках. Хань не чуял никого из них, стало быть, овцы. Голод водителя становился сильнее. Хань неохотно подумал, что нынче в салоне торчал месячный рацион одного резидента. Только вряд ли сроки меток у овец совпадали. Означало ли это, что водитель будет соблюдать правила? Хань сомневался. В конце концов, у него самого метка была фальшивой. Для особо любопытных зомби работал сигнал «незрелой овцы», которую рано употреблять в пищу. Однако прямо сейчас Хань сильно сомневался, что ему позволили бы покинуть салон так просто. За окном пустынные улицы заливало светом фонарей. Постепенно даже машин становилось всё меньше на дорогах. На подъезде к мосту по встречной и вовсе ни одного автомобиля не попалось. Хань нащупал пистолет и крепко сжал рукоять. Если где и следовало устраивать перекус, так именно под мостом. На месте водителя Хань так бы и поступил. Поэтому, оглядев пассажиров, Хань медленно двинулся к водителю. Мужчина в костюме сидел в наушниках и беззвучно шевелил губами. Парень в комбинезоне всё так же дремал. Женщина отрешённо смотрела в окно и явно всецело пребывала в собственных мыслях. Хань легонько стукнул костяшками о пластиковую перегородку. — Простите, мне что-то нехорошо. Вы можете остановить автобус на минуту? Водитель бросил быстрый взгляд в сторону Ханя, кивнул и плавно притормозил на затемнённом участке дороги у моста. Отказываться от помощи Хань не стал и послушно ухватился за подставленное плечо. Ему и впрямь чуть не стало дурно, когда в голове стремительным потоком пронеслись все мысли и расчёты, но он уже не колебался, как прежде. Неловко задел рукой затылок водителя и сбросил фуражку на пыльную обочину, едва различимую впотьмах. — Ох, извините... И когда водитель подался немного вперёд, Хань поднял руку с пистолетом и потянул за спусковой крючок. Слабый звук выстрела заглушил рёв прокатившего по мосту грузовика. Голова водителя разлетелась ошмётками, как и полагалось — Хань не ошибся. Сунув пистолет в карман, Хань вытер мокрые от пота ладони о брюки. Подобрал фуражку, преодолев тошноту, надел и с уверенным видом поднялся по ступенькам, чтобы сесть на место водителя. Управлять автобусом Хань сподобился только пару раз. Виртуальным. Настоящим управлял впервые в жизни. Но всё это меркло в сравнении с тем, что он сделал минуту назад. Хань катил на автобусе по широкой дороге и убеждал себя, что ему всё это просто снится. Наверное, только потому и не запутался в маршруте, и довёз пассажиров до конечного пункта. Даже смог отогнать автобус на ночную стоянку. Фуражку он выбросил в ближайшую урну, в первом попавшемся магазине купил пачку сигарет и зажигалку, потом долго подкуривал в сквере, а вскоре надрывно кашлял, усевшись на скамейку. Сигареты тоже полетели в мусорку, как недавно фуражка. Взяв себя в руки, Хань пересчитал деньги. Хватило на номер в дешёвом мотеле. Привередничать не хотелось совершенно. Хань жаждал просто тишины и подушку под голову. Ему снились лицо водителя, фуражка и возможные четыре трупа в салоне автобуса. Так он промучился до пяти утра, выпутался из пропитанного потом постельного белья, заперся в душевой кабинке и скомочился в углу под тёплыми струями. Растирал ладонью капли по лицу, смешанные со слезами обиды. Он не желал сожалеть ни о чём, всё сделал же правильно, но разум упрямо взбрыкивал и не позволял принять сделанное с лёгкостью. А ещё Хань отчаянно нуждался в Чонине. Просто слово, один лишь взгляд, ощущение присутствия... Но Чонин был где-то в сердце человеческого муравейника. Чересчур далеко от Ханя. Но даже будь он рядом, всё равно... Запреты. Поморщившись, Хань без особой осторожности протолкнул в себя мокрый палец. Неловко двинул в попытке ощупать себя там. Шло так себе, но Хань не останавливался. Зажмурившись, упрямо представлял, что это палец Чонина, и продолжал до тех пор, пока не начал остервенело на собственный палец насаживаться. Мысли о Чонине помогли. По крайней мере, Хань впервые возбудился по-настоящему. Сменив позу, прогнулся и подставил ягодицы под струи, опять засунул в себя палец. Уткнувшись головой прямо в поддон, Хань другой рукой обхватил член и принялся надрачивать в такт толчкам. Выдыхал широко открытым ртом, слизывал воду с губ и изо всех сил пытался представить, как Чонин мог бы взять его, если б было можно. И как он отдавался бы Чонину, если б было можно. До оргазма Хань добрался на двух пальцах. Тихо поскуливал потом, царапая ногтями выкрашенную белым поверхность и глядя на испачканный спермой живот. Мучился от чувства недостаточности, потому что собственное воображение точно проигрывало действительности. Он кончил, но совсем не так, как кончал от рук Чонина. Слишком быстро, слишком мало, слишком слабо... И много чего не хватало. Если б мог, Хань утопился бы в этой чёртовой кабинке от отчаяния, потому что ему и ждать было нечего. Контакты с Чонином под запретом, и Чонин уж точно не нарушил бы правила в этом конкретном случае. И даже не потому, что Хань его не интересовал, а именно из-за благополучия Ханя. Чонин тоже считал, что он опасен для окружающих, и именно поэтому он не прикоснулся бы к Ханю так, как Ханю хотелось бы. Точнее, Чонин прикоснулся бы. В рамках лечения. Руками. И плевать он хотел, что Ханю надо больше, намного больше. Что Ханю необходимо принадлежать, чтобы не бояться. Жажда безопасности порой принимает причудливые формы и порождает необъяснимые, на первый взгляд, желания и потребности. Так обычно говорила мать, когда вела передачи. Прежде Хань не придавал значения этой фразе, да и вообще не понимал, почему мать произносила её с особенным выражением. Зато понял теперь. Понял, как можно цепляться за детали и фантазии, лишь бы крышей не поехать от страха, неверия, недостатка смирения и неприятия реальности. В парке Хань оказался в десять утра. Совершенно разбитым, невыспавшимся и отчаявшимся. Он даже не пытался работать по инструкции, а бесцельно бродил по дорожкам, глядя себе под ноги. Прислушивался к внутреннему радару — и только. Раза три пробежав по кругу, Хань направился в следующий квадрат по плану. Морозом по коже не продирало, сколько бы он ни шастал мимо людей. Время от времени попадались юниты, но источника угрозы Хань не чуял. К исходу срока и чувства облегчения не испытал, лишь безразличие. Ничто не изменилось ведь: мир принадлежал не людям, вне базы лилась кровь так или иначе, а Чонин оставался для Ханя недосягаемой и несбыточной мечтой. Сил хватало, чтобы отгонять паршивые мысли о бессмысленности бытия в таких условиях, но не более того. А обманчивая радость нахлынула незадолго до назначенной встречи в торговом центре. К месту встречи Хань добрался за полчаса до срока. Чтобы не сидеть на иголках в ожидании, Хань взял себе стаканчик кофе и принялся обходить привлекательные павильоны. Он всего лишь ждал и ни о чём не думал, а потому чуть не выплеснул кофе себе на грудь, когда неожиданно увидел Чонина, но совсем не там, где Чонину полагалось Ханя ждать. Сунув руки в карманы неизменного чёрного плаща, Чонин стоял у перил и смотрел на галерею на противоположной стороне просторного зала. Смотрел с осязаемой тоской. На грани голода. Хань попытался отследить направление взгляда и сообразить, что конкретно привлекло внимание Чонина, но не преуспел. Чонин неожиданно повернулся спиной к перилам и медленно стал спускаться на нижний уровень. Наверное, собирался пройти к центральному входу, где они договорились встретиться. Хань кинулся следом, но шумная группа японцев с разнокалиберными фотоаппаратами отсекла его от Чонина, хотя из виду Чонина Хань не потерял. Чонин задержался у декоративного фонтана. Бросил монетку в воду. Хань почти догнал его, когда путь внезапно преградила молодая женщина с ребёнком на руках. — Чонхён! — Она поймала Чонина за руку. — Ты знаешь... Ох!.. Круглыми от изумления глазами женщина смотрела на Чонина. Отдёрнув поспешно руку, прижала к груди ребёнка в костюмчике мишки. — Простите, пожалуйста, я обозналась. Чонин ответил ей лёгким поклоном и медленно перевёл взгляд на женщину с сединой в волосах. — Чонхён нас заждался, наверное. Идём. — Молодая женщина с ребёнком увлекла за собой седовласую. Последняя несколько раз оборачивалась, чтобы посмотреть на Чонина с недоверием. Малыш на руках у матери глазел на Чонина всё время, даже рукой помахал. У Чонина же был такой вид, словно ему ни с того ни с сего отвесили пощёчину. Хань едва не споткнулся и не полетел на пол, когда заметил человека, который встречал двух этих странных женщин. Если б у Чонина был брат... Но ведь не было. Да и брат выглядел бы гораздо старше, а не ровесником Чонина. И тут Хань едва не шлёпнулся снова на ровном месте, когда додумался до истины. Он и не предполагал, что хоть когда-нибудь увидит семью Чонина. Впрочем, Чонин и сам выглядел неслабо ошарашенным. Похоже, Чонин привык наблюдать за родными на расстоянии, но уж точно не рассчитывал столкнуться с ними нос к носу. Резко развернувшись, Чонин зашагал к выходу. Не соизволил и на приветствие Ханя ответить. Хань поспешил следом, лихорадочно подыскивая слова на ходу. — Мне не нужна твоя жалость, — пресёк на корню любые поползновения Чонин. — Но... это был твой сын? — Не твоё дело. Остановился Чонин только снаружи. Там, где народу ходило поменьше. Щёлкнул зажигалкой и выдохнул вверх дым. Хань топтался рядом, не решаясь ни спросить, ни просто заговорить. — Я хотел, чтобы она нашла себе другого мужа. Более везучего. Хань едва разобрал тихие слова в уличном шуме. Сообразил, что Чонин говорил о жене. Видимо, она так и осталась вдовой, хотя для своего возраста выглядела моложаво и очень привлекательно. Но Хань отлично её понимал: заменить Чонина невозможно. Ещё одно доказательство правильно сделанного выбора. — Давай уйдём отсюда, — негромко попросил Хань. — Станет немного легче. — В таких случаях расстояние не имеет никакого значения. — Зато ты увидишь внуков и правнуков. — Хорошего в этом немного, — усмехнулся Чонин. — Радость это даёт лишь тогда, когда играет в обе стороны. Для них я всегда буду незнакомцем. И они всегда будут только извиняться и говорить, что обознались. Смени тему. Хань сменил и доложил о ходе адаптации. Замечаний Чонин ему не сделал, впрочем, Хань сомневался, что Чонин его вообще слушал. Собственную голову на кон Хань не поставил бы, но вид у Чонина был отсутствующий. — А если с презервативом? Вопросительную интонацию Чонин уловил и оглянулся. — Ты о чём? — О контактах. Презерватив ведь поможет? — Нет. — Тебе обязательно обламывать так лаконично и безапелляционно? — Ты говоришь о том, что запрещено. И ты это прекрасно знаешь. Было бы глупо с моей стороны поощрять тебя или давать ложные надежды. — Чонин говорил отстранённо и холодно, но ничто в нём не намекало теперь на недавнюю встречу с родными. — А если, чисто гипотетически... — Обойдёмся без твоих теорий, иначе после моих ответов тебе станет ещё хуже. — Откуда такая уверенность? — Из логики. Если мои ответы тебе понравятся, ты будешь изводиться сильнее. Если мои ответы тебе не понравятся, ты решишь, что я лгал из соображений безопасности и из-за запретов, и ты снова будешь изводиться. Итог тот же. Проще не задавать вопросов вовсе и не строить теорий. — Это не помогает, — пробурчал себе под нос Хань, грустно понурившись. — И я просто знаю, что под подавителями ты всегда будешь говорить именно так. Но ты можешь говорить иначе, если будешь самим собой. Неведенье тоже изматывает. — Хорошо, что ты хочешь знать? — Чонин остановился и повернулся, чтобы приморозить Ханя взглядом к месту. Приморозил. Ещё и напомнил невольно о Бэкхёне. Но с Ханя уже было довольно. Да и что он терял? Ничего. — Ты хочешь трахнуть — не пальцами, а по-настоящему — меня или Бэкхёна? — Отличная формулировка. — Да знаю я... — рассерженно фыркнул Хань. — Что с того? Я не мог не спросить, ведь я видел тебя с Бэкхёном. И вообще, я понимаю, что у тебя жена, что так просто от этого не отмахнуться, даже если ты половину собственной жизни провёл не рядом с ней. Логично хранить верность и всё такое, но я не верю, что у тебя вообще нет желаний. Подавители, конечно, но они не отменяют желаний и физиологию, и ту пропасть, что теперь отделяет тебя от жены. Человеком ты быть не перестал, но сейчас ты не совсем обычный человек. Поэтому я хочу знать, кто вызывает в тебе желание. Бэкхён спал в твоей постели. Крис уверен, что запрет ты не нарушишь, а я вот сомневаюсь. Имею право. — Бэкхён часто спит в моей постели. Действительно спит. И только. — На ответ это не тянет. Я о другом спрашивал. — Зачем? — Чонин пожал плечами. — Что бы я ни ответил, это не имеет значения, потому что всё останется прежним. — Нет, не всё. Я хотя бы буду знать, кто тебе нравится — я или Бэкхён. — Сомневаюсь, что любой ответ заставит тебя уняться. Я по-прежнему не вижу в этом смысла. — Ты по-прежнему надо мной издеваешься! — не выдержал Хань. — Ты мне не безразличен, поэтому мне важно знать, кого ты хочешь. Только честно. — Я думаю, тебе лучше перебраться на другую базу в таком случае. — Мне лучше просто сдохнуть тогда — никакой разницы. Или... это ответ? Тебе наплевать, что со мной будет, потому что тебе в принципе на меня наплевать? Позаимствованным у Криса жестом Чонин прилепил ладонь ко лбу и вздохнул. — Мне не наплевать. Я живу только потому, что мне важны овцы. Все овцы. Без исключений. Но, в отличие от тебя, я осознаю последствия. И осознаю, что я не человек больше. — Ну конечно. Там, — Хань ткнул большим пальцем в сторону центра, — несколько минут назад ты демонстрировал очень даже нечеловеческое поведение. Как и в случае с Тэмином, да-да. Вот прямо нечеловечность в квадрате, не то слово. — Сдержать нервный смешок не вышло, да и надоело уже сдерживаться. — Я знаю о тебе ровно столько, сколько мне рассказали. Я видел достаточно. Но если и говорить после о человечности... Извини, но ты более человечный, чем большинство членов Сопротивления. Чёрт возьми, нельзя влюбиться в машину или дерево! Даже идиот этого не сделает. А я точно не идиот. — Ты себе льстишь. Хань зарычал от бессилия и стиснул кулаки, сражаясь с желанием кинуться к Чонину и хорошенько ему врезать. Проиграл и кинулся. Потом стоял на цыпочках с заломленной рукой и даже дышать старался осторожно. — По-прежнему не готов, — холодным тоном отметил Чонин и соизволил отпустить Ханя. — Готов, не готов... но я тебе нравлюсь хоть немного? Хань подвис на слабой улыбке, которая тронула полные губы. Так подвис, что встрепенулся только во время укола, чтобы сразу же провалиться во тьму. Кажется, Чонин подхватил его и не дал упасть, но наверняка Хань этого не знал. Зато знал, что мерзавец отвертелся-таки от ответа. Скотина!