***
— Любопытное место. — Только и прокомментировал я абсолютную черноту вокруг. Здесь стояла лишь Мия, Лили и я. Притом девушки были голые, а вот я стоял в своей привычной броне, да с Гае Болгом. — Интересно… — протянула Мия изучая меня взглядом. Примерно понимая, куда должны были зайти её мысли, я решил попробовать объясниться… — Я думаю, этот облик запечатан в самой сути моей души, как Героического Духа. — Я пожал плечами. — Не стоит обращать внимания. Лучше скажите, Домохозяйка-сан, такое могут все Сэкирэй? — Девушка мягко мне улыбнулась. — Видимо вы действительно не врали. Пусть в деталях ещё предстоит убедиться… но нет, Лансер-сан. Я нахожусь в весьма уникальном положении. Всё это возможно лишь потому, что я являюсь... скажем так, наблюдателем, и обладаю определенными полномочиями. — Поняв, что на этот раз уже я ничего не понимаю, девушка только рассмеялась, явно придя к схожим выводам. — Я всё расскажу вам позже. Обещаю, что в обмен на вашу откровенность, я отвечу тем же. — Мия мягко улыбнулась зардевшейся Лили, что тут же отвела от неё взгляд. Мне же оставалось только кивнуть, так же стараясь не глазеть на наготу окружающих тел. Хотя посмотреть было на что. Мия прикрыла глаза… — Вау, — только и выдохнул Кагари, оказавшись здесь. Появившаяся почти сразу после него Кахо только тихо пискнула. — Простите, просто неожиданно… — тут же смутилась она. Где-то в глубине души даже поднялась искренняя симпатия к девчонке, на неё сегодня свалилось больше всех открытий. Следом появилась Акицу. Я перевёл взгляд на Мию. Та выглядела слегка уставшей. — Я усилила связь. Но не хотела рисковать... она уже распадается. Лансер-сан, показывайте, что хотели. Счёт на минуты. Вы же знаете как? — Я кивнул. Пусть я и не слишком хорошо разбирался в техниках работы с сознанием, своим или чужим, кое-что попробовать довелось ещё при жизни. Пусть конкретно в этой области мои знания и были в основном теоретическими. Поэтому, мягко позволив самой своей сути развернуться, я потянул окружающее пространство из-под контроля Мии… Я ощутил неправильность практически сразу. Забрать контроль над самим псевдо-пространством было не сложно. Такова уж сила Героического Духа, я мог бы разрушить это место одним неаккуратным усилием. Единственная трудность была в том, чтобы не навредить остальным присутствующим, и мягко перетянуть тех к себе... Но вот дальше… я перестал контролировать процесс. Я перехватил контроль, да. Формально все мы уже перенеслись в контролируемый мной сон. Только вот контроля не было. Нас затягивало всё глубже. И я ничего не мог с этим сделать. Это было знакомое чувство. Мне стало страшно, ведь я осознал, что происходит. Всё крылось в одном ключевом слове: сон. Все остальные даже не успели понять, что происходит. А затем ещё секунду назад пустой мир расцвёл мириадами красок…***
Усталость. Усталость въелась в самые кости. Даже сейчас, сейчас, сквозь мутный полог сна, я ощущал её. Наверное, я уже был в аду. Почва здесь настолько пропиталась кровью, что вонь и сам дух смерти не выветрится ещё столетия. Воздух ощущался почти как за внутренними вратами Дун Скайт. Воистину, умри я во сне, и окажись в мире мёртвых, я бы, наверное, даже не сразу это заметил. Правда, в отличии от земель усопших, здесь ещё были тела, а не одни лишь духи. Многие воины нашли своё последнее пристанище в этом ущелье, и уже давно, в конце каждого изматывающего дня, у меня не оставалось сил, хотя бы предать их тела пламени. Средь холмов иногда до сих пор раздавалось эхо минувших битв. Крики умирающих, рёв ещё живых, и звон металла. Это место стало естественным Замкнутым барьером. Просто из-за того, сколько здесь погибло людей. Таинство, накопившее силу само по себе. Слишком уж много душ, храбрых и трусливых, честных и подлых, сильных и слабых, встретило здесь свой последний бой. Ветер впивался под одежду, забирая тепло. Трава была алой, уже не от самой проливаемой на неё который год крови, а из-за того, как сильно алой влагой пропиталась сама почва. В конечном счёте, я был привычен к подобному. Нормальный человек не смог бы здесь отдыхать. Но я прожил несколько лет на грани Земель Мёртвых. Подобная атмосфера ощущалась почти комфортно. Ну, когда ветер гнал в другую сторону смрад от тел. Меня разбудила далёкая возня ночных падальщиков. Вздрогнув, я открыл глаза. Обвёл мутным взглядом вершину холма, на котором разбил лагерь… зевнул. Закутался плотнее в дорожный плащ, пытаясь сохранить остатки тепла. Я перевёл взгляд на тлеющий у ног костёр. Подхватив небольшую деревяшку, я перевернул угли, после чего забросил ту в огонь. Довольно скоро, и этот кусок дерева занялся весёлыми языками пламени. Я снова прикрыл глаза… Мне нужен сон. Эта битва длится уже долго. Не первый год. Я сражаюсь за Ульстер, в одиночку сдерживая целую армию. И мне действительно нужно себе об этом напоминать. Иногда, мне кажется, что от этой проклятой усталости, в очередной битве, я забуду зачем я вообще здесь. Может, из памяти выветрится даже моё имя, если я слишком отдамся этой войне. Причина, по которой я несу свой дозор, уже давно кажется далёкой. Словно она принадлежит другому миру, и другому мне. Возможно, это даже правда. Каждый день я сражался с одним воином. Как мы и договорились с Королевой Медеб. Ночью же я отдыхал, лишь иногда защищаясь от насланных на меня чудовищ. Те редко добирались до меня. В изобилии разбросанные по долине человеческие тела, были для них куда более предпочтительной добычей. Потому, не так уж и часто приходилось доказывать ночным тварям, что им хватит и падали. Я даже привык к такому соседству. Раньше, скажи мне кто-то, что я смог бы спокойно сопеть во сне, слыша хруст костей разрываемых человеческих тел, и возню монстров в сотне-другой метров, я бы только посмеялся. Сейчас же на смех не хватало сил. Да и к веселью ситуация как-то не располагала. Хотелось просто спать, и проснувшись, очнуться наконец от этого затянувшегося кошмара. Моё тело давно уже пестрело многочисленными ранами. Не каждый присланный Медеб воин ранил меня. Но те раны, что всё же получал, закрывались долго. У меня толком не было времени на отдых. Каждый день — новая битва, и, если противник попадался не слабый, старые раны открывались. А иногда добавлялись и новые. Магия не творит чудес. Даже ей не дано исцелять тело за одну ночь. Раз за разом. К тому же Магия забирает драгоценные силы. Их и так оставалось всё меньше, с каждым днём… Я услышал хлопки крыльев, и вновь проснулся. Сон отпускал неохотно, несмотря на въевшуюся в саму душу привычку быть всегда наготове. Так велика была усталость. Я перевёл взгляд на ворона, что мягко приземлился на мою походную сумку. По другую сторону костра. Я встретился взглядом с умными глазами птицы. — Поищи себе другую еду сегодня, приятель. — Я кивнул в сторону долины. — Там для тебя уже накрыт стол. — Птица только продолжала изучать меня внимательным взглядом. Я протяжно зевнул, но и это не спугнуло животное. Впрочем, пока оно не пытается распотрошить мои вещи, или выклевать мои собственные глаза, я был не против компании. Видят боги, я не забыл, как говорить лишь потому, что иногда находил собеседников в приходящих от Медеб воинах. Разговоры наши были короткие, но они помогали сохранить рассудок. Поэтому, даже если компанию мне составит простая птица, я не против. Тепла этого костра хватит двоим… — Здравствуй, Кухулин. — Женский, мелодичный голос раздался неожиданно. Мой взгляд, скользнувший было в сторону неба, мгновенно вернулся к ворону. Тот всё ещё изучал меня, восседая на сумке по ту сторону костра. Но теперь, глаза животного пылали неестественным, фиолетовым огнём… — Приветствую. Правда, не уверен кого. — Птица забавно наклонила голову набок. Затем, что-то изменилось. Тени стали длиннее. Дух смерти, и без того точащий нервы и тянущий прочь саму душу, уплотнился. Костёр вспыхнул ярче, словно стараясь сопротивляться чему-то, да вот только он давал всё меньше тепла… начал угасать… Птицы больше не было. Вместо неё, на той стороне костра, сложив под себя ноги, сидела женщина. Столь же прекрасная сколь и ужасная. От силы, что она излучала вокруг себя просто существуя, у меня ком встал в горле. От клубящегося вокруг неё духа смерти, становилось не по себе. Само тело хотело метнуться прочь, инстинкты, накрепко забитые в самую основу моего сознания, вопили бежать. Или замереть, в надежде что сидящее передо мной нечто примет меня за мёртвого. И тем не менее ни в глазах, ни в позе незнакомки, я не видел враждебности. Это помогло сдержать глупые и явно неуместные импульсы. На тонких, прекрасных губах, заиграла мягкая улыбка. В пурпурных глазах я видел огонёк веселья. И даже одежда девушки, что словно продолжение ночи, колыхалась на несуществующем ветру, не вызывала тревоги. Забавно. Неужели я так сильно вымотался, что даже Смерть встречаю совершенно спокойно? — Госпожа Морриган, — признал я, после короткой паузы. — Вы пришли за мной? — Девушка чуть наклонила голову на бок. — Пришла за тобой? Что же, ты действительно один из тех мужей, кого я лично готова проводить в своё царство. Но нет, Сын Солнца, ты ещё жив. — Её голос был завораживающим. Совсем не мягким, и не сказать, чтобы мелодичным, но приятным. Освежающим. Как глоток воды из горного источника. Леденящий до глубины души, но отдающий невозможной свежестью. Это была моя первая встреча с настоящим Богом. Вернее, богиней. С существом, в одном лишь присутствии которого, мне сложно даже дышать. Но я не скажу, что был напуган. Боги редко снисходят до смертных чтобы пожелать им доброго здравия. И тем не менее, я был даже рад компании этой безлунной ночью. Даже если Госпожа Фантомов станет моим последним собеседником в жизни, я не скажу, что буду сильно раздосадован. — Тогда ради чего вы здесь, госпожа? — спросил я, с силой оторвав взгляд от самого явного присутствия на этом проклятом поле боя. — Если у вас есть ко мне поручение, я не могу пока его принять. Я нахожусь на страже этого королевства, и пока пламя войны не утихнет, ни воля людей, ни богов, не сможет заставить меня покинуть этот пост. — Я не видел лица богини, и тем не менее, я ожидал гнева в ответ на мои слова. Возможно, даже мгновенную смерть. Боги не терпят к себе пренебрежения от смертных. Пусть во мне и самом текла божественная кровь, это мало что меняло. За дерзость наказание всегда одно. Но ничего не произошло. Лишь всё тот же чарующий голос мягко сказал: — Да, Кухулин, я знаю, что в тебе сильно чувство долга. И честь тоже сильна. Я бы не стала приходить сюда ради таких глупостей, ведь твой ответ и так был бы ясен. — Удивлённо, я вновь встретился взглядом с бездонными глазами существа, прожившего десятки, если не сотни моих жизней. — Напротив, я здесь чтобы предложить свою помощь. — Эти слова озадачили меня. По-настоящему озадачили. — Помощь? — Причиной моих сомнений была не весьма дурная репутация Морриган, Госпожи Мёртвых, и богини разрушения. Я не слишком уж доверяю молве, когда речь идёт о реальных, ещё живых личностях… не после того, кем оказалась мой учитель. И всё же, я никогда раньше не встречался с этой богиней. Никогда не чувствовал даже тени её присутствия. Так почему? Что она имеет ввиду? — Да. — Вновь мягкая улыбка. Лишь волосы великого духа коснулся поднявшийся было промозглый ветер. — Чем я… чем я заслужил вашу милость? И что за помощь вы желаете мне оказать? — Богиня не ответила сразу. Она с интересом изучала меня. Те раны, что остались на моём теле. Невысохшую кровь… только сейчас я и понял, что явно выгляжу непристойно для такой встречи. Или перед богиней Смерти и Разрушения, именно так и следует представать? — Кухулин, ты невероятный смертный. Отвага, долг, честь, доблесть и, конечно, сила. Ты само олицетворение этих понятий. Даже если ты падёшь здесь завтра же, а следом сгинет и Ульстер, твои же враги будут возносить тебе хвалу на долгие эпохи вперёд. — Богиня в форме прекрасной девы, прикрыла глаза. Казалось, что она цитирует настоящее пророчество. Возможно, так оно и было. — Но я не желаю для тебя такой судьбы. Ты достоин большего. Стань моим чемпионом. — В глазах богини зажглось пламя. Квинтэссенция самого разрушения, от одного вида которого у меня кровь стыла в жилах. Так велика была эта сила, что она сжигала сам воздух, прикасавшийся к ней. И от этого, поднялся ветер, словно водоворот, с Богиней в своём центре. — Прими мою милость, и тебя не сможет остановить никто. Ни бог, ни человек, ни демон. Армия твоих врагов падёт на колени, весь мир будет знать твоё имя, и возносить ему хвалу в веках. Это путь, которым лишь ты можешь пойти. — Как ни странно, то, о чём вещала богиня, не звучало зловеще. Или торжественно. Она просто констатировала описываемый результат, как абсолютную истину. Нечто, с чем нельзя спорить. Возможно, это тоже было пророчеством. Невольно, я задумался, чего смог бы достичь с такой силой. Благословение бога. Не мимолётное, а настоящее. Я стал бы чемпионом самой смерти и разрушения. В войне мне не было бы равных. Невольно, перед глазами встал образ прекрасной девы, что уже была тем, кем я тогда себя вообразил. Её волосы мягко колыхались на солёном, морском ветру, а на губах играла мягкая, печальная улыбка. Она была прекрасна, да. Обворожительна настолько, что я смело мог сравнить её с богиней предо мной, и эта женщина с багровыми волосами не проиграла бы. И тем не менее, смотря на неё, в глубине души разгоралась лишь боль и жалость. Ведь глаза той воительницы были мертвы. В них была мудрость и знания, но они не освещали собой мир. Скорее, покоились на дне рубиновых очей, в которых давно уже играло лишь одно настоящее желание. Желание, которое я так и не смог осуществить. — Госпожа, я до глубины души польщён вашей милостью. — Я склонил голову. Я говорил искренне. Я не пытался сместить акценты, или юлить. Всё равно не умел. Меня правда тронуло, как из-за моих деяний, ко мне, на землю, снизошла настоящая Богиня. — Но я не могу принять такой дар, — закончил я. Моя голова всё ещё была склонена в поклоне. Я ждал. — Почему? — Голос божества звучал всё так же спокойно, всё так же освежающе. В нем не было и тени гнева, лишь нотка недовольства. Словно родитель, что услышал какую-то глупость из уст своего чада. — Эта война, начата людьми, в ней сражаются люди, преследуя столь же простые, людские интересы. В ней не место божественному вмешательству. — Эти слова тоже были искренними. — Если я приму вашу силу… ваш дар… меня будет не остановить. Я смогу победить, что бы ни предпринял враг. Это нечестно. — Я поднял взгляд. Встретился с бездной, что горела в глазах божества. Бездной, что вытягивала из меня саму душу. Не потому, что такова была воля богини, а просто из-за природы силы, чьим олицетворением была Властительница Воронов. — Многие добрые воины потеряли здесь свои жизни. Не только враги, но и друзья. Все сражались за что-то важное для них. Все умерли. Но эти смерти не были напрасны, до тех пор, пока исход войны был неясен, пока их усилия были не напрасными. До тех пор, пока у них был шанс как победить, так и проиграть, все эти жизни чего-то стоили. Если вы дадите мне силу... такую силу, какую обещаете... это изменится. — Богиня слушала меня молча. Но я видел, как её лицо медленно каменеет. Видел, как сила вокруг неё уплотнялась. Как стонал сам мир, позволяя влиться в себя всё большему и большему количеству силы Смерти. Но в тот миг, даже перед лицом разгневанного божества, что могло оборвать мою жизнь мыслью, я не чувствовал страха. Лишь уверенность в собственных словах. Даже от холода пронизывающего ветра, меня грело знание, что я поступал правильно. — Ты растопчешь мои дары по такой смехотворной причине? — На секунду, я замер. Не зная, как отвечать. Не понимая, как вообще я мог донести весь смысл сказанного, до божества, чья сила — это сама смерть? А затем, я рассмеялся. Расхохотался как ненормальный. Юмор самой ситуации наконец дошёл до меня. Как и глупость происходящего. Я умру как полный дурак просто потому, что разгневал единственного Бога, что пришёл помочь мне. — Да… кха-ха, да, именно из-за неё. — Кистью, я утёр выступившие из глаз слёзы, выдавливая слова через смех. — Полагаю, для Божества вроде вас, это действительно будет казаться глупостью. Квинтэссенцией человеческого невежества… — Я перевёл дыхание. Поднялся на ноги. Алое копье привычно скользнуло между пальцев. Моя кровь горела. Жаждала того, что будет дальше. Битвы, в которой я не смогу победить. Битвы, которую вряд ли можно будет даже битвой назвать. Скорее казнью. — Ты смеёшься надо мной. Надо мной, и моей добротой. — Констатировала богиня. Это было не так. Она неправильно поняла, что я хотел сказать… но сейчас, это уже не важно. Я не смогу остановить её ярость словами. Как человек не может обуздать тайфун. — За это, я заставлю тебя молить о прощении, — пообещала она. Глаза божества полыхнули пурпурным. Её форма изменилась. В мгновении ока. Я едва успел ринуться в сторону. В том месте, где я стоял, клацнули клыки. — Значит, время для разговоров кончилось… — Это было мне привычно. Передо мной стоял огромный, угольно-чёрный волк. В холку выше двухэтажного здания, и от самого его тела так и веяло силой. В его пасти и глазах, горело уже знакомое мне пламя… Я не знал, почему Богиня решила не использовать свой Авторитет. Почему просто не прервала моё существование своей волей. Быть может — хотела преподать мне урок. Но я был рад этому. Это давало мне ускользающий, малый, но тем не менее шанс на победу. Забавно. Моя жизнь, как Кухулина, началась с убийства неестественно огромной гончей. Видимо то, что я сейчас умру от зубов ещё большей собаки, это какая-то злая ирония… Я успел уйти прочь. От того места, где я стоял, остался лишь кратер. Всю вершину холма разметало могучим ударом, подняв в воздух столб пыли, камней, грязи, и редких остатков моего лагеря… Плохо. — Кар! — С этим нехитрым боевым кличем, из завесы вырвался силуэт. Он летел быстрее чем любая стрела, и даже большинство заклятий, что я повидал за свою жизнь. Хорошо, что инстинкт на летящие в меня опасные штуки у этого тела наработался давно. Алое копье блеснуло в тусклом свете одного из пролетевших рядом, затухающих углей. Пролилась кровь. Я отпрыгнул, бегло осматривая разодранное бритвенной-острыми перьями плечо. Рана дурная, истеку кровью за час. Но драться можно. Я перевёл взгляд на врага… — ТЫ СМЕЕШЬ?! — Этот рёв не был человеческим. Пусть в нём плескалась и вполне понятная ярость, сама интонация, и гортанные отзвуки не могли принадлежать человеческому горлу. Что, впрочем, было неудивительно, учитывая, что предо мной застыл огромный чёрный медведь, бок которого окрашивала рваная рана. Не столь уж и глубокая... Видимо, полумерами здесь не обойтись. Объятые пурпурным пламенем глаза неожиданно оказались некомфортно близко… Как и впечатляющий набор клыков. Но пусть моим противником и было божество, кажется, в этой форме оно полагалось на инстинкты зверей, чьи тела имитировало. Я знал, как ведут себя звери. Звери куда понятнее чем люди, а я побывал на таком количестве охот, что могу, фактически, предугадывать действия большинства животных наперёд. Потому, даже если медведь двигался быстрее меня… — РРРРАРРРРГХ! — А вот этот рёв вышел уже без налёта чего-то человеческого. Органичным, можно сказать. Обычный медведь взревел бы точно так же, пропори я ему потроха. А ведь всё что мне нужно было сделать — это подставить по ходу рывка противника копье. Словно с рогатиной на охоту вышел, честное слово. Даже подивился мысленно лёгкостью случившегося. Впрочем, если бы не Гае Болг, вряд ли я смог бы хотя бы поцарапать это воплощение Морриган. Богиня явно не привыкла к боли. Не привыкла к сражениям. Потому, даже когда я вырвал копье и увеличил дистанцию, уклонившись от огромной лапы, она мешкала.Я — нет.
— Гае… — Учитель называла это дурной привычкой. Для активации зачарования моего копья, не нужны были голосовые команды. Лишь магия, и воля нанести удар. Мир вокруг замер. Копье учителя было произведением искусства. Вершиной того, куда может зайти магия в руках людей. Нечто, вплотную граничащее с Авторитетом иных Божественных Духов. Бог желает, и это происходит, до тех пор, пока его воля может быть осуществима в рамках аспекта мироздания, что подвластен этому богу. Это и есть Божественный Авторитет. Если богиня любви захочет обворожить смертного — тот будет принадлежать ей. Не важно, сколь стойкая его воля, или любит ли он кого-то ещё, не имеет значения, что он никогда в глаза эту богиню не видел. Это просто происходит. Обычно для любви нужна причина. Общие воспоминания, притяжения к красоте партнёра, родство душ в конце концов… вариантов море. Но влюблённость является результатом. Следствием какой бы то ни было причины. Божественный авторитет позволяет полностью игнорировать причину события, сразу доставляя результат. Лучшее творение учителя, которым она хотела оборвать свою жизнь, не было способно на такое. Даже для него, причина и следствие существовали. Но на то я и восхищался шедевром учителя до сих пор. Копье использовало хитрость. Оно не игнорировало причину, а просто меняло её местами со следствием. — …Болг! — Сердце богини было нанизано на багровое копье. В тот самый миг, когда зачарование пришло в ход. Следствие было достигнуто. Следом моё тело начало двигаться. Ведь если копье находится в сердце, даже если богиня почти в десятке метров от меня, для этого нужна причина, верно? Вот и сам мир корректировал возникший парадокс. Судорожно подбирал причину для того, как копье оказалось в сердце Богини. Если результат не может существовать сам по себе, значит само мироздание создаст достойную причину. Я мгновенно извлёк копье из раны, аккуратно, стараясь не нанести ещё больший вред. Женская фигура богини пошатнулась, отступила на шаг. В её глазах пылала настоящая ярость. Теперь — настоящая. — Ты… — Я подошёл к ней. Сократил дистанцию в один шаг, между нами. В глазах Божественного Духа не было страха. Пусть она и знала, что во мне течёт божественная кровь. Пусть она и знала, что сейчас, в таком её состоянии, я смогу её убить. Это бесстрашие очаровало меня ещё больше. Внушало уважение, невольное и искреннее. Алое копье упало на траву. — Присядь. Позволь осмотреть рану. — Из глаз девушки пропало пламя. Пропала и ярость. Когда я, аккуратно усадив её на собственное колено, принялся чертить руны над её сердцем, она выглядела совершенно потерянно. — Что ты делаешь? — Тихий вопрос. — Пытаюсь помочь. — И столь же тихий ответ. Быть может, я совершил глупость, не воспользовавшись представившимся шансом. Не убив Морриган, когда ещё мог. Ведь теперь, я не сомневался, она мне отомстит. Сегодня или через десять лет, но боги не забывают подобного. Всё это я знал. И всё равно, я не мог поднять на неё руку. Даже не потому, что не желал стать Богоубицей, как Скатах. Хотя, ещё обучаясь у неё, мне очень не хотелось почувствовать на себе то бремя, что заставило желать о смерти столь сильную и волевую женщину. Настоящая причина была иной. Весь этот бой — моя вина. Моего дурного языка, что не способен даже правильно изложить свои мысли. Эта женщина, как бы она ни была могущественна, и какой бы страшной не будет её месть, пришла сюда ради меня. Хотела помочь. Пусть оригинальным способом, но это не меняло сути. Повелительница целого Мира Мёртвых явилась сюда ради меня. Желая мне добра. Кем я буду, если отплачу за подобную доброту хладнокровным убийством? — Почему? — Глаза Богини вновь были пурпурны, огонь, сулящий разрушение и смерть, пропал. Они больше не горели в окружающей тьме. Скорее, напоминали зеркала. И в них отражались звёзды, что в изобилии горели на небе. Тучи разошлись. Впервые, за долгие месяцы. — Вы спрашивали, почему я отказался от вашей помощи. Почему хочу принять бой один. — Я мягко улыбнулся. Сейчас, в моих руках, повелительница смерти казалась хрупкой. Это забавляло немного. — Для меня важны все те, кто пал здесь, все те, кто ещё падут. Даже если о них забудут их королева и их родина, их жертву помню я. Я помню то пламя, что горело в их глазах, когда они сражались и умирали. Сражались за то, во что верили. Я не знаю, какой была их жизнь, не знаю даже как звали большинство. Но я знаю, как они умерли. Каждый здесь, в этой долине, встретил славный конец. Эти смерти перестанут иметь хоть какой-то смысл, если за меня вступится великая госпожа разрушения, разве нет? Ведь это будет значить, что с самого начала, у них не было и шанса. Ведь они сражались не против одной лишь силы человека, а против воли богини. — Глаза девушки поражённо расширились. Я продолжал мягко вплетать в вязь рун над грудью девушки больше символов. Вливал всё больше силы. Рана на груди богини затягивалась и сама. Проклятье копья не значило ничего для божественной плоти. Но я мог ускорить процесс. Убрать боль. Это меньшее что я мог сделать. Ведь вся эта дурацкая ситуация — моя вина. Занятый делом, я продолжил: — Когда в дела людей вмешивается бог, перестаёт иметь значение, что пытается сделать сторона, оказавшаяся в немилости великой силы. Не важно, как храбро они сражаются, как сильно верят в победу и своих лидеров, перестаёт даже иметь значение как они умирают, с доблестью, или же трусливо. Я не могу допустить этого, госпожа. Я благодарен вам за то, что вы навестили меня. Мне было очень одиноко здесь, и скрашенный в вашей компании вечер, был одним из самых приятных, за последние несколько лет. — Мой тон невольно смягчился. — Поэтому, я хочу, чтобы эта рана не несла вам лишнюю боль. Я не желаю вам смерти. Потому что, на самом деле, я очень благодарен. Даже если я не могу принять вашу помощь, спасибо за то, что протянули мне руку. — И я улыбнулся. Невольно забыв, о том, где нахожусь. О аде вокруг, о минувшей битве, о ранах на моём теле. На сердце было тепло. Пусть всё и вышло так глупо, но я действительно ценил то, что Морриган спустилась сюда ради меня. Богиня не ответила мне. Лишь прикрыла глаза. Я не стал её беспокоить, продолжая работать над её раной. Я почти не ощущал её веса на своих коленях, и говоря честно, мне нравилось тепло её тела. Оно напоминало за что я сражаюсь. Я проснулся следующим утром, с первыми лучами рассветного солнца. Впервые за долгое время, мне снились приятные сны. О замке между миром живых и миром мёртвых, о его бессмертной, мудрой, и ужасно доброй хозяйке, что подарила мне всё. И, конечно, мне снилось прекрасное лицо Эмир. Когда я осмотрел себя по утру, я с удивлением осознал, что многочисленные раны на моём теле исчезли. Я чувствовал себя полным сил. Впервые за целую вечность. Лишь растерзанная вершина холма, да изодранный наплечник говорили, что увиденное мной вчера, действительно было. Я подхватил Гае Болг, сняв с древка чёрное пёрышко… с улыбкой, осторожно вложив его в кармашек походного плаща. К сожалению, у меня не было времени раздумывать о произошедшем. Сегодня мне предстояло победить в ещё одной битве. Вновь, в одиночку я сражался с армией. Но это больше не казалось мне чем-то тяготящим.***
В VIP комнате хост клуба стояла тишина. Некомфортная тишина, я бы сказал. Вызывающая у меня неприятные ассоциации. — В моё оправдание, я не знал, что такое вообще возможно. — Обратился я к сидящему напротив Кагари. Тот так и сидел последние пятнадцать минут после того, как мы совместными усилиями потушили загоревшийся диван и стену. От его же пламени загоревшиеся. — Ты уже говорил. Проще не становится. — Парень хмуро приложился к стакану с виски. В чём-то я его даже понимал. Всё пошло совсем не по плану. — Разве вы не рады, что нашли своего Ашикаби, Хомура-сан? — А это спросила Кахо. От девушки буквально тянуло любопытством и волнением. Впрочем, может в этом виновата связь с Сэкирэй, что после совместного погружения в глубины моей души, проросла глубже в саму мою суть. Похоже раньше та просто не могла въесться достаточно глубоко, вот и висела на мне едва-едва. А после случившегося, когда я сам протащил её за все мыслимые и немыслимые защиты, она стала не менее прочной, чем связь Мастера и Слуги. Даже прочнее, наверное. — Ты не знаешь этого, но вообще-то он как раз пытался избежать этого вашего окрыления. По крайней мере со мной, — замолвил я за парня слово. Который просто хмуро уткнулся в стакан. — Но Кагари, ещё не всё потеряно! Случившееся между нами – это не осознанный магический контракт, значит и разорвать его – вполне реально. Главное – подойти к этому с умом. Парень посмотрел на меня. Без раздражения или злобы, скорее устало. — Какой теперь в этом смысл? — Кагари покачал головой. — После того что мы видели… я верю, что ты справишься, Ку… Лансер. Но даже если ты найдёшь способ разорвать связь без вреда для нас обоих, мы, Сэкирэй, просто не можем принять другого Ашикаби. На эмоциональном уровне. — Он повёл плечами. — Я хотел найти женщину, которую смогу по-настоящему полюбить. И окрылиться об неё, даже если реакции не было бы. Но это с самого начало было глупой надеждой. — Я смерил этого умника долгим взглядом. Но всё же промолчал. — Тогда ты просто оставишь всё как есть? Или, может, ты хочешь хотя бы попытаться? — Кагари не ответил сразу. Я перевёл взгляд на Акицу. Она лежала на небольшом кресле. Так и не пробудилась с тех пор, как мы вернулись из моего сна. Но за ней, как и за всеми остальными кто пошёл со мной, расцвели крылья. С её лба также пропала метка. Но она просто не проснулась. Поначалу я запаниковал, но после короткого осмотра понял, что она и правда спит. Тогда, пока я был занят, комнату покинула Мия, так и не сказав ни слова. Лили сидела рядом со мной. Явно не хотела разрушать сложившуюся атмосферу, хотя по ней было видно, у неё много вопросов. Я вполне понимал это. Я и сам многое хотел спросить после случившегося. Было бы с кого. — А ты что скажешь, затворница? — Всё ещё лежавший на столе телефон, забытый нашей хозяйкой, вернулся к жизни. — Вам повезло, что вы остались живы, Лансер-сан. — Она говорила собрано и спокойно, что, как я понял, для неё совершенно нетипично. — Почему это? — Не понял я. — Ну, да, Мия тоже теперь окрылена. Но ведь не я в этом виноват. — Мацу не ответила. По крайней мере не сразу. — Вы просто не понимаете, что Такехито-сан значил для Мии-тан. — Тихо сказала та.— Она по-настоящему любила его. Но тот просто не мог её окрылить. А затем пришли вы, и сделали это. Не важно, специально или случайно, но вы заставили Мию-тан изменить своей памяти о нём. — Я не ответил сразу. Меня всё ещё слегка вымораживал этот странный подход Сэкирэй к этому их окрылению, и всему что с ним связанно. Да, разделив целый фрагмент жизни со всеми присутствующими, наши связи мутировали во что-то куда более прочное. Притом под воздействием их природы — это была не моя вина! Мия говорила, что для окрыления нужны общие эмоции? Общие чувства? На полтора часа все в этой комнате стали мной. Прожили часть моей жизни. Были омыты самой моей легендой, и моей душой. Никто из нас не планировал это, но это случилось. И вместо того, чтобы решать возникшие проблемы, Мия куда-то сбежала, Кагари пытается утопиться в стакане, а Акицу потеряла сознание! Впрочем, снежную королеву я как раз ни в чём не виню. Только Лили и Кахо просто остаются рядом. Кажется, переваривая увиденное. А мне ведь было неловко ничуть не меньше других. Мне буквально заглянули в самую душу. Увидели самое сокровенное. И ничего, я молчу. Понимаю, что есть дела поважнее. А все вокруг словно с ума посходили. — Может я действительно не понимаю. Что для вас вообще означает эта связь? — спросил я у Сэкирэй по другую сторону прибора. — Лили говорила, что это нечто драгоценное, связывает Ашикаби и Сэкирэй и всё такое. Но я просто не понимаю этого. Вот ты, можешь объяснить простыми словами? — С той стороны раздался стук, и протяжное: — Хм-м-м… — Ещё пара приглушенных ударов. — Думаю, самым близким сравнением будут брачные узы. — Я аж воздухом поперхнулся. — В каком смысле брачные узы?! — Я аж подскочил к устройству. — Лили говорила, что далеко не все отношения между Сэкирэй и Ашикаби даже романтическими назвать можно! — Вы просили ближайший пример из понятных людям, Лансер-сан, — сварливо ответила девушка. — Вот я и назвала его. — Я перевёл взгляд на Кагари. Тот встретил его с кривой улыбкой. — Она же просто надо мной издевается? — Тот только покачал головой. — Да нет. А ты как думаешь, почему я так настойчиво пытался о тебя не окрылиться? У меня появилось настойчивое желание свалить из этого мира прямо сейчас.