Котёнок в подарок

Красноватое небо Свааля ознаменовало собою окончание путешествия. Впереди раскинулись знаменитые земли кугуаров. Пир, что вождь людей-кошек приказал дать в честь прибытия дипломатической делегации от клана всадников, должен был завершиться торжественным подписанием договора о взаимопомощи и заверениями в дружбе. Скорее всего, выход добрососедских отношений на новый, более продуктивный уровень отметят заключением брачного союза между родовитыми представителями двух кланов: всадник с равнин станет спутником жизни кугуару с островов. Как это получится на деле, было пока не очень ясно. Южные отдельные племена супротив жителей материка жили обособленно, почитая своих варварских духов и ревностно оберегая обычаи предков. Впрочем, кугуары в своих консервативных взглядах ничем не отличались от многочисленных соседей, с коими постоянно воевали из-за охотничьих угодий. Рыжий конь тревожно всхрапнул, вскинув щучью голову, запрядал ушами. Значит, уже близко главное поселение. Ташка, младшая дочь третьего дома племени всадников Ка-Шдар, неоднократно слышала о странных жителях далёких островов с самого детства то от кочующих торговцев, то от старшего брата, которого несколько десятков лун тому назад отправил на дипломатическую миссию вождь народа равнин. Союз меж их племенами был выгоден всем: всадники получали беспрепятственный допуск к морю, а значит и к торговым путям; кугуары получали всяческую поддержку и верного союзника в случаях притязаний многочисленных соседей на свои земли и красивых омег. А омегами земля Свааля успела прославиться на весь континент, а то и дальше! Чего только не рассказывали о хрупких зеленоглазых красавцах с нежной кожей и золотыми волосами, стыдливо опускающих взор и прижимающих пушистые ушки при посторонних! Отрезвляло желающих приобщиться к подобной красоте только осознание, что помимо фантастически красивых омег земли Свааля славились также и неукротимыми воинами-кугуарами: свирепыми, ревностно охраняющими своё альфами. Ташка в красках представляла себе неведомых суровых воинов и их нежных спутников. Только из-за жгучего желания увидеть собственными глазами подобную диковинку она и согласилась терпеть тяготы долгого похода. Вообще это деление на альф, омег и бет Ташку порядком удивляло. Ведь куда проще: мальчик-девочка — и всё! Нет же! Угораздило рождаться всем этим кошкам с членами и яйцами, только одним с духом бойца и завоевателя, а другим — пассивным украшением гаремов. Ах да, у них ещё и беты были, в силу своего строения не подходящие для продолжения рода: ни рыба ни мясо. Зато, поговаривали, разум у таких не обременённых продолжением рода котов мог дать фору любым мудрецам из иноземцев. Предаваясь праздным размышлениям, Ташка старалась держаться ближе к повозке: как-никак она значилась в малочисленном отряде не просто лишним ртом, а доверенным во всех делах помощником главного представителя племени всадников. Ясное дело, что у брата присутствовали и грамотный секретарь и даже личный прислужник, но всегда ведь нужен тот самый, поверенный во все-все тайны, даже самые личные? — Ташка! — брат как будто почувствовал приближение сестры, откинув занавеску на двери повозки и выглянув на улицу. Только одного его кислого вида хватило, чтобы всадница с трудом сдержала невежливый смешок: брату была омерзительна телега с её жёсткими сиденьями, он тосковал о седле и резвом скакуне, но положение обязывало и приходилось смирять свою гордыню. — Видишь холм и рощу? — всадник указал вперёд. Молодая женщина приподнялась на стременах, вглядываясь вдаль и ощущая непривычный трепет. — Это владения вождя кугуаров. За последним холмом будет их главное поселение. Так что скоро увидишь своих котят, — без зазрения совести засмеялся брат, сверкая в широкой улыбке крупными, белоснежными зубами. — Сбудется твоя детская мечта. Смотри, за хвосты их только не дёргай! — А у них есть хвосты? — в изумлении округлила глаза Ташка, и только когда со всех сторон раздался довольный гогот бойцов из личной охраны брата, поняла, насколько сильно опростоволосилась. Конечно, никаких хвостов у кугуаров не было. Этим ребятам и закруглённых подвижных ушей, покрытых мягким пухом, хватало для того, чтобы все остальные называли их людьми-кошками. — Ты пользуешься тем, что я про них мало знаю. Так нечестно, между прочим! — Да ладно тебе, — миролюбиво улыбнулся старший сын рода Ка-Шдар. — Они и без хвостов забавные. Только смотри мне, не увлекись каким-нибудь тамошним красавчиком! А то отец меня выпорет и не вспомнит о былых заслугах и высоких званиях. — Растур, не начинай опять, — недовольно поморщилась Ташка. — Что делать свободолюбивой всаднице в тесном гареме на крошечном острове? — Ну, тебе же всегда нравилось море, — загадочно протянул брат, и выражение его глаз было при этом грустное и одновременно тревожное — будто Растур предчувствовал скорую беду. — Помнится, тебя за косу с пляжей не увести было. Это правда. Всадница улыбнулась. Когда в свою четырнадцатую весну, будучи уже полноправным членом отряда, патрулирующего границы племени, она попала на узкие галечные пляжи меж острых скал, её изумили ярко-синие волны и бескрайняя красота водной глади. Ей нравилось в этой стихии абсолютно всё: свобода, мощь, буйство красок и глубина. Уезжала Ташка с моря с неохотой, всё время оглядываясь и вдыхая солоноватый запах. Будто в памяти старалась прописать. Такого ведь в степях не увидишь… Но рассчитывать, что за красивую картинку за окном она променяет свободу на золотую клетку гарема, было… просто дико! — Не говори глупостей, — раздражённо бросила всадница, демонстративно отвернувшись. Недоверие брата и его смехотворные предположения были по меньшей мере оскорбительны. На его последующие неуверенные извинения Ташка даже отвечать не стала и промолчала весь остаток пути. А затем… затем они приехали. И девушка была настолько потрясена красотою построек главного поселения земель Свааля, раскинувшимися за изгородями садами, фонтанами и мощёными настоящим камнем дорожками, что забыла обо всём на свете! Всё ей было в диковинку. А уж вид загорелых кугуаров в кожаных куртках и узких штанах, в высоких сапогах, в ярких шёлковых рубашках ввёл в настоящий ступор! Тёмные, светящиеся в глубине ярким изумрудом глаза, словно тина на глубоководье, магнетически завораживали. Поджарые воины провожали впервые увиденную ими женщину племени всадников с равнин удивлёнными взглядами, смотря на неё как на настоящее сокровище. Стройная, жилистая, гибкая как ива, с проницательными тёмными, словно спелая вишня, глазами, Ташка выделялась даже на фоне соотечественников. Она была воином, как и каждый в их племени: в суровые зимы неженки не выживали. Но природная пластичность тела и свежесть пока ещё молодого девичьего лица разительно контрастировали с грубоватым внешним видом всадников-мужчин. Для здешних жителей она стала настоящей загадкой: вроде бы не нежная омега, но и не альфа. Ташке было не интересно чужое любопытство — её жгло своё: она жаждала увидеть знаменитых кугуарских котят! Но среди встретившей их толпы, сплошь состоящей из матёрых альф, не мелькнуло ни единого нежного лица. — Омеги будут в Главных Палатах, увидишь их ещё, — угадал невысказанный вопрос сестры Растур, кивком указав на раскинувшуюся впереди одноэтажную постройку, пестревшую на фоне синего неба разноцветными крышами, похожими на шляпки тесно растущих грибов. — Подожди начала церемонии. Ташка только улыбнулась. Её распирала гордость! Расскажи она потом кому — могут и не поверить. Ведь она будет первой женщиной, ступившей на земли кугуаров, где подобных ей не рождается вовсе! И сейчас она сможет узнать, как живут эти удивительные люди на самом деле, как одеваются у себя дома, как выглядит их высшая знать. Внутри Палат уставших всадников поджидала настоящая сказка: мозаичные полы, журчащие фонтаны, витые колонны, подпирающие сводчатую крышу. Богато одетые подданные вождя племени и строго облачённые слуги. И наконец-то омеги. На первого встречного тонкого словно тростинка мужчину Ташка вытаращилась, забыв обо всех приличиях: золотистые волосы с вплетёнными бусинами, огромные, как у оленёнка, глаза, длинные ресницы и благородные утончённые черты, над которыми оказалось не властным даже беспощадное время, несмотря на первые прорезавшиеся морщины. Пожилой омега почувствовал чужой взгляд, обернулся, удивлённо вскинув брови при одном только виде Ташки, а потом очень по-доброму улыбнулся в ответ. Молодая всадница почувствовала, что краснеет. В зелёных глазах омеги отразилось тщательно скрываемое веселье, его улыбка стала чуть шире. Ташка робко улыбнулась и поспешно отвела взгляд. Духи лесные, если здешние котята настолько хороши, как только что увиденный ею пожилой омега, то Расту впору переживать о своих воинах, а не о ней — женщине! Но брат, казалось, не переживал вовсе. Он тепло поздоровался с тремя альфами в шёлковых одеяниях, строго, но со вкусом украшенных драгоценными каменьями, и, сделав знак своей немногочисленной свите, двинулся внутрь помещений. Им было дано свободное время до заката, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, дабы получить наибольшее удовольствие от пира, устроенного в честь их прибытия. Кугуары были рады добрососедским отношениям с всадниками и ожидали от заключаемого союза только хорошего. Потому радостные улыбки Ташка встречала не только от слуг, но и от других обитателей Светлых Палат. Усидеть на месте было решительно невозможно, и девушка уговорила брата на небольшую экскурсию. Правда, не только она рассматривала жилище кугуаров, его обитатели также изумлённо изучали её в ответ. Нередко Ташка замечала, как колышутся занавески, когда особенно стеснительные молодые омеги прятались в тяжёлых складках драпировок, пытаясь разглядеть первую увиденную ими женщину. Особенное изумление вызывала её грудь, хотя у себя в племени Ташка никогда не могла похвастать пышными формами. Да и ни к чему такое, когда большую часть жизни проводишь в седле. — Как думаешь, многие из наших мечтают увести отсюда красивого омежку? — лукаво прищурилась всадница, присев на бортик небольшого бассейна и играя пальцами с бесстрашно подплывшими к ней золотыми рыбками. — Да все, — усмехнулся Растур, усаживаясь напротив сестры. — Как только в прошлый раз разговор коснулся брачного союза, стало понятно, что я смогу взять с собою на церемонию только родовитых воинов. Простолюдины оскорбили бы чувства кугуаров. Ведь в качестве своей доброй воли и честных намерений вождь желает отдать нам одного из своих сыновей. — Ого, — изумилась Ташка. — Тогда почему здесь нет никого из первого дома всадников? А из представителей второго и третьего домов только ты и Назр? Остальные воины и того ниже по статусу. — Потому что сын правящего дома — слишком почётно для какого-то добрососедского союза, — серьёзно ответил Растур. — Ты забываешь, что у нашего мужа может быть только одна жена, а здесь у родовитых альф целые гаремы! И детей у вождя не в пример больше, чем у трёх наших главных домов вместе взятых. Тем более нам предоставят хоть и сына вождя, но одного из младших. Омегу. Достаточно серьёзный шаг, но не сильно обременительный для здешнего правителя. — Ясно. Вождь просто избавляется от головной боли куда девать своих многочисленных отпрысков, — насмешливо фыркнула девушка под укоризненным взглядом брата. — И приданое давать не надо! Это ж во благо двух племён, а не просто брачный союз. — Эх, Ташка, — печально вздохнул Растур. — С таким языком ты себе никогда достойного мужа не найдёшь. — А к чему мне муж? — искренне изумилась всадница. — Я ж с ним драться буду, если удумает мне свою волю диктовать! Да и потом, тётя вон без мужа прекрасно до седин прожила, нас нянчила и была счастлива своей долей. Так что я рассчитываю пойти её тропинкой: буду возиться с племянниками и радоваться собственной свободе да тому, что с пузом ходить не надо. Не велика радость, знаешь ли. Брат только покачал головой, но возражать взбалмошной сестре не стал.

***

На пиру всадников усадили за отдельный стол рядом с огромным столом вождя кугуаров, за которым теснились все более-менее значимые члены его семьи — даже несколько красивых благородных омег в возрасте присутствовали. И пока со всех сторон слышались только весёлые тосты да обоюдные пожелания мира и процветания, всадница восторженно переглядывалась с тремя молодыми альфами, с жадным интересом разглядывающими такую диковинку как она. Растур кидал на сестру злые полные предостережения взгляды, но Ташке впервые было плевать абсолютно на всё. Красота знатных кугуаров притягивала словно магнитом, заставляя учащённо биться сердце, а кровь активнее приливать к щекам. Девушка уже совсем было расслабилась, когда сильный тычок под рёбра от соседа разрушил мир прекрасных иллюзий. — Ты специально брата злишь? — молодой румяный Яш смотрел на подругу детства немного насмешливо. — Или так же как остальные загорелась идеей опробовать здешних котов в постели? — А почему нет? — Ташка вернула дружеский тычок товарищу. — Можно подумать, ты сам не мечтаешь завалить какого-нибудь смазливого омежку, испытав на личном примере, насколько сладко засовывать член в его мокрую задницу? — Как всегда, прямая словно полено, и никакой романтики, — довольно осклабился Яш. — Смотри, мы-то с парнями развлечёмся без последствий, а тебя того и гляди сопрёт какой-нибудь высокородный альфа. Будешь сидеть в его гареме за семью замками, вся в каменьях драгоценных, парче и бархате, да котят ему строгать до старости. Вряд ли такое сокровище заморское выпустят даже морем лишний раз полюбоваться. Будешь рыбок в мозаичных бассейнах до одури гонять. — Не пугай меня! — возмутилась девушка, но слова друга о вполне реальной возможности попасть наложницей под неусыпную охрану евнухов её порядком отрезвили. — Вам просто завидно, что я тут такой успех имею! Яш только открыл рот, собираясь ответить очередной колкостью, как кугуары по всей зале заволновались, глядя куда-то в сторону, стали перешептываться, тянуть гибкие шеи в попытке рассмотреть того, кого вели за собою четыре одинаково одетых служки. То, что это и есть обещанный всадникам омега, стало понятно по плотной серебристой брачной накидке, что скрывала не только лицо, но и всю фигуру молодого кугуара. Согласно церемонии, нетронутый пока никем юноша прошествовал до самого стола своего вождя и отца и встал перед ним на колени, низко склонив голову. Вождь, уже достаточно грузный, но всё ещё необыкновенно подвижный кугуар, величественным жестом возложил руку на голову отпрыска и продекламировал положенные для обряда обращения к духам семи ветров, призванных осветить согласием брачный союз, а также утвердить выбранную пару. Только после этого к вождю подошёл совсем морщинистый старик, державший в руках удивительную птицу с длинным раздвоенным хвостом, а с юноши сорвали покрывало. Ташка беззвучно ахнула. Если она до сих пор считала, что уже видела самых красивых омег, то она была дурой! Перед ними стояло стройное изящное совершенство с трепещущими длинными ресницами, волосами цвета золотого прибрежного песка и кожей прозрачней, чем воздух при восходе солнца! Парень был совсем юн, на вид разменявший не более шестнадцати вёсен. Он заметно нервничал и тайком теребил изящными пальцами края длинных расшитых серебром рукавов. Но первый восторг от удивительно чистой красоты прошёл сразу же, как только Ташка увидела дрожащие бледные губы жениха и поняла, что его тончайшие одежды колышет вовсе не ветерок, это их обладатель трепещет словно осенний лист под холодным дождём. Радость быстро увяла, сменившись пониманием, что здесь и сейчас ломают судьбу одинокому ребёнку, отдавая его в качестве экзотической игрушки для кроватных утех в руки иноземца. И никого во всей зале не заботило, что паренёк вовсе не желает принимать в себя семя чужака, вынашивать от него потомство, а также ехать для этого непонятно куда и непонятно в какие условия! Это всадникам в землях Свааля было хорошо, а вот изнеженным орхидеям кугуарских гаремов в суровых условиях равнин будет сложно. Не доживёт этот прекрасный цветок до старости: иссушат бархатную кожу безжалостные ветер и солнце, согнут тонкую спину тяжёлый быт и беспрерывные роды. У всадников гаремов нет, всадник может взять себе только одну жену… ну, или вот такого мужа. Но в этот момент серебристым росчерком мелькнула выпущенная шаманом птица, и ажурным веером развернулся её причудливый хвост. Духи семи ветров снизошли до просьбы своего вассала, решив одобрить выбор вождя и вручить сердце его отпрыска в чужие ладони. Птица в звенящей тишине сделала круг над залой, но не опустилась, как было задумано, на чьё-нибудь плечо, а воспарила под общий вздох обратно к потолку. Посланницу духов пожирали алчными взглядами почти все собравшиеся, но прекрасная пичужка не спешила делать выбор. И тогда Ташка про себя взмолилась незнакомым островным духам, чтобы те проявили к мальчишке сострадание и выбрали тому спутника жизни по совести. Прикосновение к плечу Ташка, увлечённая молитвой, практически не ощутила. Ей казалось, что это Яш желает привлечь её внимание. Но когда в ухо громко чирикнули, девушка вздрогнула и, обернувшись, наткнулась на внимательный, настороженный взгляд серой птицы. Та смешно склонила голову набок, словно бы окончательно убеждаясь в правильности выбора. В зале воцарилась абсолютная тишина. И громкие крики заполнили собою пространство лишь тогда, когда с тихим звуком на толстый ковёр упал без чувств предназначенный в женихи омега. — Иди в покои! — зашипел на неё Растур, почти силком выдернул из-за стола и потащил за собою внутрь жилых помещений. По пути Ташка то и дело натыкалась на испуганные взгляды соотечественников, полные ужаса глаза здешних омег и растерянные лица их альф. — Что происходит? — всадница, наконец, справилась с удивлением и, вывернувшись из хватки брата, зашагала с ним в ногу. — Духи выбрали в мужья… тьфу ты, в жёны этому омеге именно тебя, — зло ответил Растур, в бешенстве сжимая кулаки. — Отказаться нельзя — это позор для всех нас и смерть для парня. — Почему смерть? Что за варварские обычаи? — возмутилась Ташка. — Какие-никакие, но нам следует уважать чужие законы, пока мы у них в гостях, — возразил брат. — Сейчас вас двоих оставят наедине, а после будут ждать обратно уже как мужа и… жену. Проклятье! — Да чего ты так бесишься? — девушка резко затормозила, начиная догадываться, что не просто так её братец настолько взвинчен. — Выкладывай давай, какие ещё у меня проблемы? Растур остановился и уставился на неё тяжёлым взглядом. — Проблема, сестра, в общем-то только одна. Сейчас должно состояться ваше соитие — право "первой крови", если тебе так будет угодно, которое принадлежит альфе. При потере девственности котята кугуар не просто кровят, а выделяют специфическую смазку. Вождь и все остальные будут ждать, когда им предъявят простыни со знаками удачно прошедшей вязки. Пока они там пьют и гуляют, предполагается, что альфа трахает своего омегу до полной сцепки. Ну, или не до полной. Уж как получится. У тебя есть чем трахнуть своего мужа? Ташка несколько минут в полном непонимании смотрела на брата, пока до неё не дошёл сокрушительный смысл его слов. — Ты хочешь сказать, что вся проблема в том, что у меня нет члена? — упавшим голосом спросила она. — И яиц тоже нет. То есть оплодотворить его ты не сможешь, — угрюмо подтвердил страшную догадку всадник. — Но это уже дело десятое! Пока нам срочно нужно придумать, что ты можешь засунуть ему в зад, дабы прорвать плеву. — Я?! — опешила Ташка. — Почему я должна ему засовывать что-то в зад? — Потому что он — омега! — обозлёно рыкнул Растур. — А ты, сестричка, теперь его альфа! А именно альфы трахают омег, а не наоборот! Ташка закрыла лицо руками и страдальчески застонала. И зачем только она упросила брата взять её с собою? Прекрасные виды не стоили того, чтобы вечно быть привязанной к мужчине, который и удовольствия-то никакого доставить не в силах! Интересные какие понятия о "справедливости" у местных духов, ничего не скажешь! — Да не дёргайся ты, — быстро определил причину чужого отчаяния молодой всадник. — У тебя как раз проблем нет. По местным обычаям ты себе хоть гарем набрать можешь — твоё право как альфы. Для них это нормально. Не помню точно, с чем этот шаг тут связан, вроде бы с тяжёлыми родами или послеродовыми проблемами. Но это не важно! Да хоть на стороне кувыркайся как и раньше, только не переусердствуй. А вот твой омега должен хранить тебе верность. Но это уже его проблемы. Наша проблема — предоставить всем эту грешную простыню через несколько часов. Самый крайний срок — восход солнца. Если к этому времени акта соития не состоится, омега объявляется неспособным пробудить желание в альфе, а соответственно, и к плотским утехам, и к продолжению рода, его с позором возвращают семье, а дальше изгоняют в служки к монахам. Или продают в дом развлечений как очередную шлюху. Единственная альтернатива всему этому — смерть. — Это ты мне к чему сейчас? — с подозрением уточнила Ташка. — А к тому, что когда твой благоверный обнаружит, что даже самого захудалого члена в твоих штанах не имеется, это хоть и станет для него трагедией, но противиться тому, что ты ему в зад хоть руку пихать будешь, он не посмеет. Стать подстилкой для каждого заплатившего или до скорой старости спать на глиняном полу в грязном тряпье и вымывать нечистоты за кусок хлеба слишком сомнительная перспектива. Лучше быть неудовлетворённым мужем, зато не потерять свой высокий статус, слуг и приданое. — Косы Луны, — поражённо ахнула девушка. — Так за него ещё и приданое дают? — И очень хорошее, — кивнул брат. — Но всего этого не предвидится, как и заключения нерушимого дружеского союза между нашими племенами, если ты… — Я уже поняла! — раздражение настолько сильно ощущалось в голосе девушки, что Растур неосознанно отступил. Женщина она там или нет, но воином Ташка всегда была отменным. В глаз засветит — мало не покажется! — Где там этот мой… муж? — сварливо спросила всадница, нетерпеливо притопнув ногой. — И кстати, ты не придумал, чем можно… ну, ты понимаешь? — Понимаю. Нет, пока не придумал, — Растур виновато пожал плечами. — Ты пока иди к нему, успокой там, пообещай, что всё будет хорошо. Сошлись на духов, что выбор делали они, а не ты, я или кто-то ещё из смертных. А если духи решили именно так, значит, в этом есть какой-то смысл. Пообещай ему там что-нибудь… — Что, например? — Ну, я не знаю, о чём там мечтают молодые девчонки… А омеги эти как есть трепетные бабы, уж извини за такое сравнение. Ташка только плечом дёрнула: мол, и не такое слышать доводилось. — Короче, войди в его положение. Ты добрая, умная девочка, ты сможешь! И подготовь его как-нибудь к тому, что ты… эээ… не мужчина. — А с этим тоже есть какие-то проблемы? — Ташка зло прищурилась. — Ну... понимаешь… как бы это сказать, — подозрительно мялся Растур. — Так получилось, что у них женщин нет вообще. И омеги, и альфы, и беты — все мужики. Отличаются друг от друга только строением и размерами половых органов. Беты не имеют ни "адамового яблока" на члене как альфы, ни выделяющего смазку ануса как омеги. — Короче, беты сплошные неудачники, — неожиданно развеселилась Ташка. — А что ещё за "адамово яблоко"? Мне про него следует знать? — Вряд ли. Но если ты настаиваешь, то это узел у основания члена альфы, который распухает во время полового акта и сцепляет альфу и омегу. Происходит вязка. По нашему, оплодотворение. Омеги не имеют узла, да и размеры у них довольно скромные. Но полный комплект также присутствует. — Знаешь, я думаю, на этом вводную в личную жизнь кугуаров лучше закончить, — Ташка обречённо вздохнула. — Как я понимаю, с меня — успокоить истерику омеги; с тебя — как его удовлетворить. Исполнение опять же с меня. Затем демонстрация простыней перед всем честным собранием, ты подписываешь договор и мы можем ехать обратно? — Примерно так, — Растур пристыженно отвёл глаза. — Та-а-ак, — с недобрыми интонациями протянула всадница, подбоченившись. — О чём ты ещё забыл мне рассказать? — Ну, ты теперь вроде как альфа… То есть, ты больше не женщина. По здешним законам. И наш вождь также изменит твой статус по прибытии. — И? Я пока проблемы не вижу. — Как ты содержать мужа собираешься? — осторожно уточнил всадник. — Семья тебе больше помогать не будет и к себе тоже не возьмёт. У тебя теперь своя семья. Ты не сможешь привести мужа в отчий дом, тебе придётся привести его в свой собственный дом. А он у тебя есть? Ташка почувствовала лёгкое головокружение и ухватилась за стену. Тут же её подхватили руки брата. — Мы строим дома с малолетства, учимся управлять хозяйством, налаживаем быт в собственной усадьбе. Ты этим всем никогда не интересовалась, да и ни к чему было! Выйди ты замуж — ты пришла бы в дом мужа. Останься ты свободной, ты могла бы выбрать дом отца или братьев. Но сейчас это невозможно. — Что ты предлагаешь? — Остаться, — прошептал ей на ухо Растур, целуя в висок. — Твой омега знает здешнюю жизнь, плюс за него дают хорошее приданое. Вы можете переехать в свой дом, но на твоём месте я бы остался в Светлых Палатах. Просто попроси выделить вашей семье помещения. Вполне возможно, вам отдадут отдельный домик: всё-таки он младший сын вождя, а ты — настоящая диковинка! — Меня это пугает, — призналась Ташка, вжимаясь спиной в брата. — Совсем не так я представляла своё будущее. — Я верю тебе, — прошептал в её волосы Растур. — Но здесь вам ничего не угрожает. Наши народы в мире, впереди много удачных взаимовыгодных сделок. Здесь будут часто останавливаться наши торговцы, а когда купцы других стран узнают про открытую гавань на острове и бойкую торговлю, здесь всегда будет полно кораблей и путешественников. Скучно не будет, обещаю! К тому же ты всегда можешь поехать прокатиться верхом или уйти на охоту, если устанешь от здешнего быта. Ты альфа, запомни. Ты чужеземка. Тебе можно всё! — Впервые меня это не радует, — безрадостно сказала девушка, мягко отстраняя от себя брата. — Ладно, начнём с малого. Мне кажется, настало время познакомиться со своим мужем. *** Омежка обнаружился в отведённой им богато обставленной палате, застывший каменным изваянием посреди помещения. Бледный напуганный маленький котёнок с широко распахнутыми ярко-зелёными глазами, в глубине которых плескался неподдельный ужас. Вначале он ещё пытался что-то сказать из положенных ритуалом приветствий, но шевельнулись только дрожащие губы, беззвучно и обречённо. Тогда юный кугуар просто опустил глаза вниз, вцепившись мокрыми ладонями в тончайшую ткань своей накидки, за которой просвечивало обнажённое тело. По щеке его медленно скользнула огромная, сверкающая словно жемчужина слеза. Ташка подошла к юноше, отмечая про себя его изумительную красоту, но уже не восторгаясь таким щедрым даром. — Как тебя зовут, малыш? — как можно более ласково произнесла она. Мальчишка что-то прошептал, но так тихо, что Ташка не разобрала ни слова. Тогда всадница мягко ухватила юношу за подбородок и подняла его голову. Удивительное дело, они были одного роста, но тонкий мальчишка на фоне крепкой всадницы смотрелся бесплотным духом. На неё испуганно уставились светло-зелёные бездонные глаза, в которых плескались целые озёра не пролитых пока слёз. Ташка не удержалась и провела большим пальцем по нежным юношеским губам. Котёнок вздрогнул. — Ты так тих, словно камышовый кот на охоте, — улыбнулась девушка, глядя как взгляд юного кугуара наполняется изумлением. — Но мне хотелось бы знать, как теперь следует тебя называть? — Муж… — еле слышно прошептал мальчишка. — Хм… — Ташке однозначно начинал нравиться этот маленький чертёнок. Если удастся его выковырять из скорлупы стеснения, то личность может оказаться вполне себе незаурядной. — Для мужа ещё слишком рано, верно? Полноправным мужем ты сможешь стать только тогда, когда произойдёт вязка. Так? Котёнок кивнул, боясь отвести взгляд, но отчаянно краснея. — Так как твоё имя? — Талех, — раздался еле слышный ответ. — Красивое имя, — улыбнулась Ташка, продолжая удерживать паренька за острый подбородок. Неожиданно она поймала себя на неуместных мыслях, что ей очень даже нравится глядеть в изумрудную прозрачную глубину. — Скажи, ты что-нибудь знаешь про мой народ кроме того, что мы сейчас заключаем дружеский союз с твоим кланом и становимся полноправными торговыми партнёрами? Глаза Талеха испуганно забегали. Затем он неуверенно произнёс: — Вы ездите верхом на лошадях, а не в повозках. Вы хорошие воины. И у вас нет омег. — Богатые сведения, — громко рассмеялась девушка. Мальчишка же покраснел и потупил взор. — Правда, ты всё сказал верно. Мы всадники по зову крови, уважаем скорость, тугой лук и хорошую сталь клинка. Мы отличные воины с пелёнок. Оружие у нас не умеют держать только увечные старики да малые дети. И омег у нас правда нет. Совсем. Как и гаремов. При этих словах котёнок удивлённо воззрился на неё. — Да-да, Талех, у нас нет гаремов. Одному мужу полагается всего лишь одна жена, и то если женщина согласится выйти замуж. — А может не согласиться? — изумился парень. — Может. И очень часто так и бывает. Всадники ценят свою свободу превыше всего. Но если уж всадник вступает в брачный союз, то он делает это осознанно и никогда не бросает свою вторую половинку, что бы ни случилось в будущем, — девушка пристально смотрела в юное открытое лицо теперь уже её мужа. Мужа, который был младше её самой вёсен на десять, никак не меньше. — Ты понимаешь, к чему я тебе это говорю? Талех кивнул, а потом, не удержавшись, задал мучивший его вопрос: — Ты выполнишь то, что хотят от нас духи? — Верно. Я приложу к этому все силы. Но духи бывают большими затейниками, как ты должен знать и сам. Иногда они шутят над нами, простыми смертными, а потом с улыбками наблюдают за тем, как споро мы разгадываем их хитрые задачки или справляемся с посланными нам свыше трудностями. Юноша кивнул. Ташка готова была поклясться, что он ловит каждое её слово. Наверное, на его месте она делала бы то же самое: всё-таки его судьба решается. — Не просто так у нашего народа нет омег, альф и бет. У нас есть только мужчины и женщины. Здесь всё просто: родился мальчиком — ты даёшь семя. Родился женщиной — и ты его принимаешь. У вас всё сложнее. — Почему? — искренне удивился Талех. — Чего уж проще: если ты рождён альфой, ты повелеваешь и даёшь своим мужьям семя для продолжения рода; если ты омега — ты подчиняешься и носишь котят от своего альфы; если ты бета… то ты бета. — Нда… — задумчиво протянула девушка, стараясь подобрать нужные слова для внимательно смотрящего на неё подростка. — Альфы, омеги… вы не так уж сильно отличаетесь по своей сути. Молодой кугуар в ужасе отшатнулся. — Так говорить кощунственно! Омега не может принимать никаких важных решений, его забота предугадывать желания своего альфы и произвести на свет здоровых котят! — Я не про это, — нетерпеливо отмахнулась всадница, подталкивая засмущавшегося Талеха к огромному зеркалу в золотой оправе, стоящему у дальней стены. В его тёмной зеркальной глади отражались причудливыми искрами огни многочисленных свечей, освещавших комнату. — Сними одежды. Мальчишка вздрогнул, отчаянно покраснел и потупился, но почти сразу еле заметным движением освободил тонкие плечи от полупрозрачной ткани, что облаком опала к его ногам. Как Ташка и предполагала, под церемонным одеянием не было ничего, мешающего лицезреть юное, прекрасное тело. Но сейчас её мало волновали прелести несомненно очень красивого кугуара. — Погляди, — шепнула она на ухо дрожащему юноше, остановившись у него за спиной и стараясь не коснуться ненароком его золотистой кожи. — Ты ничем физически не отличаешься от альф, как и любой омега в вашем племени. Да, твоё тело более изысканно, аккуратно и изящно. Но всё на своём месте, так? Талех наконец поднял голову, и их взгляды скрестились в зеркальной глубине. — У нас всё не так, — продолжала шептать Ташка, удерживая зрительный контакт. — Женщина отличается от мужчин-воинов. Женщинам предначертано рожать, потому у нас есть груди — ими мы кормим малышей. Женщины не бьются за свой статус, им смешны ритуальные поединки мужчин. Мы не метим территорию, не оплодотворяем и не кичимся размерами, — при этом Талех покраснел ещё больше, но отвести взгляд так и не решился, заинтригованный и полностью сбитый с толку. — Потому, хм… у женщин нет выступающего полового органа. Котёнок мучительно обдумывал услышанное несколько минут, а потом резко побледнел, когда до его разума дошёл весь ужас постигшей его кары. А в том, что это было изощрённым наказанием от осерчавших за что-то духов семи ветров, Талех больше не сомневался. — Тебе не из чего проливать своё семя, — горестно заплакал он. — И ты не сможешь меня оплодотворить, ведь по сути своей ты тоже омега… — Так и есть, — смущённо призналась Ташка. Было больно осознавать, что молодого кугуара больше ужаснула мысль, что он не сможет выносить своих собственных котят, а не то, что через несколько часов его имя будет опозорено, а сам он будет изгнан из семьи. — И мне нечем лишить тебя девственности. Талех в ужасе обернулся на неё. Несколько мгновений он просто стоял, замерев словно пугливая лань перед лицом охотничьего пса — только слёзы градом текли по красивому лицу, — а потом бросился к огромной кровати, застеленной расшитыми простынями. Упав между подушек, юноша надрывно зарыдал. Ташке стало стыдно и горько. Она сама по сути не теряла ничего, даже вскройся досадливая промашка с выбором странной птицы, а вот Талех терял всё. Вообще всё. Абсолютно. Это было несправедливо и жестоко. Всадница чувствовала себя виноватой перед этим юным созданием, безвинно приговорённым к великому позору. — Талех, мой брат сказал мне, что у нас есть время до восхода… Также он говорил про то, что на пиру будут ждать предъявление простыней с твоей кровью и смазкой, — тихо заговорила девушка, присев рядом с юношей и поглаживая его по спине. — Духи выбрали тебя мне в мужья, а меня тебе в жёны не случайно. Такое никогда не происходит случайно. Даже если они посмеялись над нами, у них наверняка был свой, недоступный для нас, смертных, великий замысел. Но для осуществления их высокой воли нам нужно сейчас решить главную проблему — лишить тебя девственности. Я этого не могу по вполне понятным для нас причинам. Может ли кто-то другой помочь? — Нет, — мальчишка замотал златокудрой головой. — Покои тщательно охраняются. Сюда и мышь не прошмыгнёт. — Ясно, — упавшим голосом откликнулась Ташка. Её мысли метались словно стайка диких птиц, пытаясь найти выход из ситуации и не находя. Она часто бывала с мужчинами, и часто с мужчинами не из своего племени. Она знала, как доставить удовольствие партнёру и как поймать радость для себя, но она понятия не имела, как следует лишать кого-то девственности, готовить для проникновения и, да простит её светлоокая богиня Луна, кого-то оплодотворять! — Как твоё имя? — тихо спросил молодой кугуар, повернувшись к ней насколько позволяла его поза, укладываясь бледной щекой на бархатную подушку. — Зови меня Ташка, — девушка скользнула пальцами по упругим ягодицам, про себя изумляясь совершенству стройного тела. Золотистая кожа кугуара тут же покрылась мурашками. — Красивое имя, — шмыгнул носом котёнок. — Похоже на Талех… — Да, немного. Ты очень красивый, — Ташке отчаянно захотелось сказать что-нибудь приятное, хоть как-нибудь приободрить омегу. — Я знаю, — уныло сообщил Талех. — Я самый красивый из младших омег нашего рода, иначе отец никогда бы не решился предложить меня в качестве мужа уважаемым всадникам. Я знаю, что являюсь доказательством серьёзности намерений своего клана. Я должен был стать достойным спутником своему альфе… мужу. Просто никто не думал, что духи могут отдать меня омеге… прости, женщине. — Всё нормально, малыш, — успокоила того Ташка. — Такое и предположить было сложно. Даже мне самой. Любой воин из всадников был бы счастлив видеть такую красоту подле себя. За этим они сюда и ехали. Это была абсолютная правда. Даже Иш, обожающий девиц пофигуристей, решился ехать в дальние земли Свааля только благодаря надежде привести оттуда красивого податливого омежку. Всё-таки такая экзотика! — Ты можешь попробовать пальцами, — вдруг тихо прошептал Талех, разом как-то скукожившись и глядя в сторону, упорно стараясь скрыть охватившие его смятение и стыд. — У тебя длинные пальцы, я сразу заметил… — Но тебе может быть больно! — слова вырвались быстрее, чем Ташка осознала всю их нелепость. Юноше в любом случае будет больно, и все эти любезности перед унизительным процессом никакого облегчения принести не могли. — Если всё сделаешь быстро, то должно быть терпимо, — теперь покраснели даже узкие плечи, а сам Талех зарылся пылающим лицом глубже в подушки, стараясь хоть на время скрыться от собственного позора. С минуту он лежал неподвижно, потом медленно приподнял бёдра, вставая на колени, разведя ноги и выставляя напоказ промежность и небольшое розоватое углубление ануса. Ташка вынуждена была признать, что омеги всё-таки разительно отличались от мужчин-всадников. Такая нежная кожа, тонкий сладковатый аромат, что уловил её чуткий нюх, не могли принадлежать мужчине по определению. Всё это больше годилось для нежных, не испробовавших постельных утех девиц, невинных и чистых словно весенний ручеёк. Повинуясь внезапному порыву, она положила ладони на упругие полушария чужих ягодиц, легко массируя их круговыми движениями. Талех не сопротивлялся, но и активности не проявлял, явно оставив все решения ей на откуп. Нужно было подготовить юношу, это было понятно. Здесь даже намёка на смазку не было. Ясное дело, что кугуар не хотел её, а всего лишь выполнял то, чего все от него ожидали. Но и превращать акт потери девственности в банальное насилие Ташка упрямо не желала. Она прикидывала, какое обращение понравилось бы ей самой, окажись она на месте парня. Выходило, действовать нужно было только нежностью, только терпением, только ласкою. — Ляг пока, успеется ещё, — Ташка легонько шлёпнула мальчишку по попе, и тот послушно улёгся обратно на простыни. Девушка спешно оглядывала комнату в поисках массажного масла. Не может быть, чтобы такой нужной вещи не нашлось в покоях, отведённых под первую брачную ночь! Она не раз слышала от торговцев, сколь искусны в любовных утехах кугуары. Значит, и это должно быть. Просто нужно поискать. Масло обнаружилось на низком столике в небольшом филигранном кувшинчике. Даже запах, с пропитанный лёгкими цитрусовыми нотами, цитрусовым ароматом, уже соблазнял и навевал липкие мысли совсем не платонического, а плотского характера. Конечно, Талех привычен к подобным изыскам, но вряд ли кто ласкал его хоть раз с далеко идущими намерениями. Массажное масло неспешно перелилось из тонкого носика и заструилось на нежную кожу. Ташка решила начать с лопаток, постепенно спускаясь по позвоночнику всё ниже и ниже, глядя, как маслянистые подтёки стекают по бокам, замечая, как прерывается дыхание парня от непривычных ощущений. Когда масло коснулась ягодичной впадины, Талех дёрнулся и отчаянно вцепился пальцами в подушки. Девушка склонилась над омегой, размазывая маслянистую жидкость по мелко дрожащему телу. Сначала она помассировала плечи, руки, не забыв про узкие кисти, размяв сведённые судорогой тонкие пальцы котёнка. Затем занялась спиной, чередуя крепкие поглаживания, постоянно спускающиеся к бёдрам, с лёгкими, почти воздушными касаниями. Ташка чертила на чужой коже причудливые узоры, спускаясь постепенно к ногам и как бы невзначай то и дело соскальзывая к промежности, дотрагиваясь там до самых интимных мест и убирая руки прежде, чем Талех успевал вздрогнуть. Решившись, всадница склонилась ещё ниже и оставила лёгкий поцелуй под коленом, а мальчишка судорожно втянул носом воздух. Молодой кугуар закусил нижнюю губу, крылья его аккуратного носа чувственно трепетали, улавливая не только сладковатые запахи соблазнения, но и первые запахи собственного возбуждения. Пощекотав небольшие аккуратные ступни, промазав маслом каждую клеточку нежной кожи, Ташка медленно заскользила ладонями вверх. Талех без дополнительной подсказки приподнял бёдра, демонстрируя набухшее колечко ануса и первую струйку мутной смазки, стекающей по внутренней стороне бедра. Девушка набрала массажное масло в ладонь и растёрла одуряюще пахнущую жидкость в паху юноши, наконец-то добившись от него тихого вздоха. Талех жмурил глаза, будто стараясь скрыться от суровой действительности, представляя себе что-то другое или кого-то другого. Но когда нежные девичьи пальчики обхватили его налившийся кровью член, омега вильнул задом совсем уже приглашающе. Ташка только усмехнулась, перемещая ладонь к пульсирующему, пока ещё закрытому отверстию, игриво обводя его круговыми движениями, иногда надавливая пальчиками, но не спеша проникать внутрь нетронутого мальчишеского тела. Дыхание Талеха стало прерывистым и более шумным. Теперь котёнок пока ещё не совсем уверенно, но уже приглашающе прогибался в пояснице, раздвигая шире стройные ноги. Ташка протолкнула в изысканную тесноту его тела сначала один палец, а затем второй. Мальчишка поджал живот и тихо заскулил, но бёдрами уверенно двинул навстречу руке. Наклонившись, девушка прикусила тонкую кожу аккуратного зада, а затем игриво лизнула пострадавшее место. Кугуар вскрикнул и резко обернулся к ней, сверкнув зеленью взгляда. — Давай… я готов. Не тяни… Ташка протолкнула пальцы вглубь горячего и влажного прохода, пытаясь нащупать то самое, чувствительное место. Талех упал на руки и теперь только мелко дрожал, стонал сквозь стиснутые зубы. Сквозь мягкое сопротивление узкого тела она наконец смогла дотянуться до неуловимой эластичной преграды. И как только кончики пальцев девушки коснулись натянутой тонкой плёнки, котёнок содрогнулся и болезненно зашипел. Этот резкий звук прозвучал настоящим приказом, и всадница, подчинившись, резко толкнулась пальцами вперёд. Талех, мучительно выгнувшись, издал такой жалобный гортанный вскрик, падая всем телом вниз, что Ташка закусила в отчаянии губу. Но, видимо, всё прошло как надо, ибо кугуар лежал ничком, тяжело дыша, а по его заднице на белые простыни стекала мутноватая жёлтая слизь вперемешку с кровью. — Много натекло? — апатично поинтересовался через какое-то время юноша. — Достаточно, — успокоила его Ташка, понимая, что для гостей на пиру положенный официоз теперь соблюдён и нужно что-то делать с замкнувшимся подростком. Оставлять мальчишку в прямом смысле изнасилованным руками, но неудовлетворённым, да ещё в таком подавленном состоянии, просто неприлично! Весьма кстати пришлись так и не вынутые из чужого ануса пальцы, можно было начать разминать проход изнутри, не толкаясь заново, как это пришлось делать в самом начале. Талех тут же замер и в полном ошеломлении обернулся. — З-зачем? — его зрачки расширились и заслонили собою почти всю радужку, высокий лоб блестел от выступившей испарины. — Понимаешь ли, малыш, так дела не делаются, — усмехнулась всадница, пропихивая вторую ладонь под пах омеги и нащупывая ожидаемо опавший член. — Вот испытаешь свой первый оргазм и можешь топать в бассейн. А пока закрой глаза, делай что тебе говорят и получай удовольствие! Талех не отводил от неё напряжённого взгляда всё время, пока её руки умело массировали его тело с двух интимных сторон. Но вскоре возбуждение стало возвращаться, член твердеть, а из уже порядком разработанного зада потекла новая порция смазки. На этот раз котёнок пах совсем по другому: резкий, насыщенный, с тяжелыми нотками густой запах феромонов, что источал подтекающий от страсти омега, чем-то отдалённо напоминал привкус сандала. Ташке всегда нравились древесные ароматы, и шлейф, окутывающий её юного мужа, был определённо заслуживающим внимания. Глядя на то, как Талех начал напрягать поясницу, девушка участила движения рук, задавая пока сдержанно постанывающему кугуару немного торопливый темп, не давая сосредоточиться, окунуться в волны тягучего оргазма. Сейчас только разрядка — бурная, быстрая, как горный бурлящий поток. Над нежной неторопливостью можно будет поработать позже… когда подрастёт. Рваные вздохи перемежались громкими всхлипами, пальцы комкали простыни, а котёнок, переживающий свой первый экстаз, метался по шикарному ложу, стараясь то воткнуться членом глубже в обхватывающую его ладонь, то насадиться на терзающие его зад пальцы. Полностью позабыв о стыде, Талех прогибался до хруста в позвоночнике, бесстыдно притираясь к умелым рукам, требуя той самой разрядки, что завершит изматывающую пытку и принесёт наконец долгожданное облегчение. Он кончил резко, бурно, забрызгав белёсым семенем покрывала и сжав сократившимися мышцами ануса пальцы девушки. Ташка аккуратно вытащила из судорожно поджимающегося прохода пальцы, но совсем отстраняться не спешила, медленно оглаживая беззащитно вздрагивающее тело подростка. Талех лежал не шевелясь, пустым взглядом уставившись в противоположную стену. И только сейчас девушка заметила капельки крови на прокушенных губах. — Вставай, милый, — мягко обняла его за талию всадница, настойчиво приподнимая. — Отдыхать будешь потом. Сейчас ванна, а потом гости. Талех страдальчески сморщился, только что не завопил надрывно "Не хочу!", но покорно встал и позволил отвести себя в небольшой бассейн. Вода была ещё тёплой, а ярко-алые и розовые лепестки роз заколыхались на потревоженной глади, когда мальчишка забрался внутрь, трогательно обхватив руками худые коленки и подтянув их к груди. — Ты меня пожалела, да? — тихо спросил он, когда Ташка отошла обратно к кровати, намереваясь скатать простыни и вынести их слугам. Обернувшись, всадница с минуту изучала огромные печальные глазищи кугуарского котёнка, прежде чем как можно ласковее сказать: — Ты очень красивый, Талех. Очень. И я постараюсь сохранить твою красоту. Паренёк только задумчиво кивнул в ответ. А затем в изумрудном взгляде разгорелась непонятная девушке решимость. — Я буду покорен твоей воле, Ташка. Духи отдали меня в мужья именно тебе, и я буду с честью носить твоё имя. Не найдя, что ответить на подобное смелое заявление, всадница решила промолчать. Бедный ребёнок. Казалось кощунственным отдавать такое чистое совершенство для чужих плотских утех и фантазий. Отвернувшись, девушка дошла до двери и, приоткрыв её, всунула с плохо скрываемым омерзением в руки терпеливо ожидающего слуги белые простыни, покрытые жёлто-алыми разводами и молочными каплями засыхающей спермы. — Передайте моему брату, что мы с мужем скоро будем, — проговорив это, Ташка зло захлопнула дверь. Как это несправедливо. Всё несправедливо. И сейчас, вместо того, чтобы уединиться, пережить боль утраты в тишине, помолиться о прощении, они с этим мальчиком должны будут предстать разряженными куклами перед взорами сотен гостей, с жадностью хищников рассматривающих свежеприготовленных жертв. Их будут облизывать взглядами, подмечая каждую ссадинку, каждую припухлость, бесстыдно заключая пари о том, в каких позах и сколько раз брали податливого омежку на пропитанных потом покрывалах. А завтра Высокие Палаты наводнят сплетни: как громко кричал жених или стонал или умолял остановиться, ведь Ташка для кугуаров никто иной как дикий варвар из дальней таинственной страны, а значит, она вполне может оказаться свирепой альфой, а то и с извращёнными пристрастиями! А если не кричал, то не означает ли эта новость, что нежный красавчик не интересен своей жене и его не желают, исполняя всего лишь возложенный предстоящим договором супружеский долг? И не окажется ли бережно взрощенный цветок безжалостно запертым в затенённой каморке как позабытая игрушка? А вдруг его решат увезти в страшные равнины, где свирепствуют по рассказам торговцев лютые морозы, а хищники по ночам таскают младенцев? И что он будет там делать: выполнять ли грязную работу по дому или же его будут содержать как экзотическую зверюшку, не брезгуя делиться с приходящими в дом гостями? Ведь все знают, что альф у всадников нет, а значит, какое дело чужеземной женщине до тех, кто тискает в темноте у очага беззащитного омегу? Оглянувшись, Ташка увидела тень грусти и страха на лице Талеха, что как зачарованный смотрел на воду. — Ты помылся? — спросила она, хотя прекрасно видела, что мальчишка ни разу не шевельнулся с тех самых пор, как залез в бассейн. — У нас мало времени. Нас будут ждать в общей зале. — Конечно, — поспешно ответил тот, быстро вылезая из воды и обтираясь лежащими рядом покрывалами. Наблюдая за его торопливыми действиями, Ташка в который раз поразилась соразмерности и грациозности чужого тела. Не врали всё-таки слухи о таинственной красоте котят земли Свааля. Не врали… — Я готов, — вырвал всадницу из раздумий тихий голос, прозвучавший совсем рядом. Ташка взглянула на облачённого в церемониальные одежды молодого кугуара: шёлковая узкая жемчужная туника до щиколоток, поверх расшитое серебром тёмно-серое платье с широким запахом и поясом из лёгкого шарфа, мягкие замшевые сапожки, — для любого встречного теперь понятно, что этот омега принадлежит знатному альфе и является его мужем. Оглядев открывшуюся перед ней картину молчаливого смирения, девушка взяла холодную руку кугуара в свою и повела за собою. Талех почтительно держался чуть позади, как и подобает верному и добропорядочному омеге. Гости в зале встретили появление молодожёнов громкими приветственными криками, весёлым смехом и пожеланиями счастливой семейной жизни. Им прочили достаток, мир под родной крышей и многоплодный выводок котят. Талех только опускал всё ниже и ниже голову на каждый подобный тост, нервно теребя под столом полы своего богатого одеяния. Пришлось Ташке срочно переключать внимание на себя. Впрочем, к подобному ей было не привыкать: она с детства любила сопровождать отца и старших братьев на всех важных собраниях. Тонко прочувствовав раздражение сестры, Растур быстро включился в общую беседу, медленно переводя разговор на торговые вопросы. Он был умелым оратором, так что в скором времени в жарком обсуждении цен на товары и оплату причалов для купеческих кораблей собравшиеся совершенно позабыли про молодых людей, ставших символом новой торговой эры. — Когда мы можем сбежать отсюда? — тихо шепнула бледному словно смерть мужу оглядывающая весёлую гулянку девушка. — В любое время, — так же тихо отозвался Талех, бросив ответный короткий взгляд из-под опущенных ресниц. — Твоё слово сегодня закон для гостей… И для меня тоже, — после некоторой запинки продолжил омега. — Удалиться нам следует в те же покои? — Нет… Те покои только для первой вязки. — Понятно… Сцепка на скорую руку, — мрачно пошутила Ташка, в раздражении думая о том, сколько же разных пар перетрахались на той кровати. — И куда же мне тогда следует тебя вести? В комнаты, что нам выделили в качестве гостей? — Те палаты не подходят, — терпеливо и всё так же тихо объяснил паренёк. — Ты теперь член правящего рода, а значит, комнаты для гостей недостойны твоего внимания. Отец наверняка выделил нам отдельные помещения на время проживания в Светлых Палатах, а там будет как ты скажешь: захочешь — мы уедем на твою родину; а решишь остаться — будем жить здесь или ты выберешь другой дом по своему желанию. — Значит, здесь… Нельзя тебе в равнины, понимаешь? — печально покачала головою девушка. — Не выживешь ты там зимою. — Так ты остаёшься? — омежка встрепенулся, словно потревоженная птица, и Ташка с немалым удовольствием увидела по-настоящему живой, пытливый взгляд, в котором одновременно мелькнули и радость, и слабая надежда. — Мы остаёмся, — поправила она его, пододвигая к так и не притронувшемуся к закуске мужу тарелку со сладкими блинчиками. — Поешь. До завтрака ещё далеко. А я устала и хочу отдохнуть. И мне совсем не понравится, если над моим ухом будут громко чавкать. Поражённый сменой не только темы разговора, но и тоном, омега набросился на указанную еду так, будто его несколько дней не кормили. При этом Ташке очень не понравились совершенно непонятные косые взгляды, что бросал на неё паренёк, когда считал, что она не видит. Терпеливо подождав, пока мальчишка умнёт всё с тарелки и запьёт свой ужин сидром, она поднялась из-за стола. — Отступную у вас принято говорить? — Нет. Сегодня твой день, альфа… — Да-да, помню. Моё слово — закон, — мрачно повторила девушка чужие слова и, ухватив, как и раньше, Талеха за руку, буквально выволокла его из пиршественного зала. Слуг даже подзывать не пришлось. Куда и зачем направлялась недавно обвенчанная молодая пара, было ясно без лишних подсказок, так что их молча сопроводили прочь от шумного гульбища, увлекая под сень тенистых садов за высокой оградой. Растур и здесь оказался прав, предположив, что вождь кугуаров дарует альфе своего младшего сына отдельный домик. Сейчас же, стоя перед весьма приличным одноэтажным строением, Ташка с грустью поняла, что такого богатого дома в собственном племени у неё никогда бы не было. Так могло повезти только в случае, если она умудрилась бы стать женою самого вождя. Но последний был уже в летах да и вдоветь не собирался, а потому мечты о богатой усадьбе так и остались бы пустыми. Может быть, выбор островных духов не был так уж плох, если подумать более беспристрастно? Всё-таки она оставалась относительно свободной: Талех никогда не решится навязывать свою волю, а если вдруг разонравится этот омега, она всегда может выбрать себе и другого, судя по здешним законам, это в её праве. Или вообще не связываться больше с обязательствами перед кем-то, а крутить любовь с красивыми кугуарами на стороне. Теперь никто не посмеет угрожать ей гаремом! Или, что ещё лучше, предаваться любовным утехам с купцами и путешественниками. С этим контингентом вообще никаких проблем: сел верхом, отъехал дальше от любопытных глаз селян и делай что хочешь. — Госпожа, — приятный вежливый голос вырвал её из вереницы невесёлых мыслей. Ташка подняла поникшую было голову и с изумлением обнаружила перед собою как раз того самого пожилого омегу с благородной внешностью, увиденного ею первым. — Я Динэй — ваш главный слуга, если позволите мне и дальше занимать в вашем доме столь высокую должность, — тёмно-зелёные глаза, обрамлённые россыпью мелких морщинок, смотрели спокойно и добродушно. — Я взял на себя смелость приказать подогреть воду в бассейне, а на столике оставить фрукты и молодое вино. Если что-то ещё будет угодно вашей светлости, то позвоните в колокольчик. — Хорошо, — немного растерянно отозвалась всадница, окончательно осознавая, сколько ещё из здешних обычаев ей предстоит постичь, прежде чем она сможет понять местных жителей. — Благодарю вас за заботу. Динэй бросил на неё весьма удивлённый взгляд, величаво удаляясь в свою комнату, а сзади шумно вздохнул Талех. — Он всего лишь слуга, моя альфа, — заговорил юный омега, — хоть и занимал всегда руководящую должность в доме отца и сам родом из благородных. Его не следует благодарить. Ташка резко обернулась и уставилась в испуганные светло-зелёные глаза. — Давай с тобой договоримся сразу, что когда мы остаёмся наедине, то я никакая не альфа, не госпожа и не… любое другое слово, каким ты захочешь меня величать. Я — Ташка. И настоятельно прошу называть меня по имени. Если того требуют местные приличия, то при посторонних ты можешь использовать любые подходящие для ситуации словесные обороты, но простого обращения "жена", как мне лично кажется, будет вполне достаточно. Талех только затравленно кивнул, разом втянув голову в плечи. — И на счёт Динэя, — усилием воли всадница заставила себя успокоиться, перейдя на мягкие плавные интонации. — У нас слуги больше исключение, чем правило. И работающего на тебя свободного человека принято благодарить. Рабов у всадников нет в принципе, только военнопленные. Но к ним и разговор другой. Хотя нередко бывали случаи, когда пленного брала в мужья какая-нибудь одинокая женщина. Мы вообще падки на всё яркое и новое. — Я учту это, — со всем уважением сообщил юный кугуар, и Ташка не поняла, к чему именно относились его слова: к тому, что всадники предпочитают вежливость во всех своих делах, что ей лично неприятно обращение "альфа" или что женщины её племени предпочитают разнообразие в личной жизни? — Ташка… ты предпочитаешь сразу лечь отдыхать или сначала пожелаешь принять ванну? — зелёные глаза смотрели с лёгкой настороженностью. — Ванна завтра, — устало отмахнулась всадница, наконец-то перешагивая порог их нового жилища. — Для меня всё будет завтра. А ты, если хочется, плескайся. Только потом не буди лишней вознёй. — Я бы никогда не посмел, — серьёзно заверил её молодой омега. — Я предпочту поддержать в выборе свою… жену, с твоего разрешения. Тем более моё омовение было всего несколько часов назад. — Отлично, — буркнула Ташка, торопливо сбрасывая с себя одежду и кидая её на пол подле огромной кровати под балдахином. — Желаю хороших снов, — с этими словами она откинула расшитое богатой вышивкой покрывало и скользнула в мягкий уют многочисленных подушек. Она ещё успела отследить лёгкую поступь паренька, обходящего комнату и поочередно задувающего горящие свечи, но потом ласковое небытие сна поглотило её разум. Молодой омега застыл возле ложа, на котором теперь спала его самая странная альфа на целом свете: немного вздорная, совершенно непонятная, но абсолютно точно добрая и благородная. И ещё она казалась заботливой, иначе с чего бы альфе столько с ним возиться? Кугуарского котёнка насторожили оброненные всадницей слова, что женщины равнин предпочитают мужчин ярких и новых, но он ещё надеялся побороться за её внимание, как и убедить оставить метку на своём теле, подтверждающую высокий статус мужа, а не очередного наложника. Правда, парень совершенно не представлял себе, как именно следует привлекать внимание таинственных чужеземцев, тем более женщин, и как правильно их ублажать, но он упрямо преисполнился решимости исполнить омежий долг до конца, что бы это ни значило. Ведь не просто так "птица судьбы" вручила его сердце и душу именно этой альфе? А духи семи ветров никогда не допускали ошибок. Значит, следует довериться их выбору и стать любящим, покорным мужем.