Три брата

В этот субботний майский денёк, все что хотелось Лухану – это проспать до обеда и насладиться своим законным выходным, но вместо этого ему приходится сидеть на дополнительных занятиях в практически пустом институте. Однако больше всего его злило то, что ему приходится тратить время на человека, которого он постоянно пытался оттолкнуть. Сжимая губы, Хань наблюдал за единственным студентом в аудитории. Сехун, склонив голову над тетрадью, что-то усердно в ней писал, периодически бросая взгляд на раскрытую книгу. И как бы Лухан не злился, он не мог отказаться от своих полномочий, даже если о помощи просит всего один студент. Они сидят друг напротив друга уже около часа, в течение которого действительно занимаются китайским языком. За последний месяц Сехун очень сильно подтянул свои знания и стал чуть ли не самым лучшим учеником, уступая только Тао. Это удивляло и в то же время заставляло Лухана гордиться парнем. Еще учителя удивляло то, что Сехун сдержал свое обещание и ни разу не попытался приставать или заигрывать с ним, он просто учился и молча наблюдал. Но даже если Сехун молчал, Хань чувствовал все его эмоции, от обиды до ревности. А ревновать было к кому. С Минсоком Лухан перешел на новый уровень отношений. Как-то незаметно их знакомство переросло в дружбу, а после и в романтические отношения. Весь месяц, с самого знакомства Минсок не упускал шансов сблизиться с Лу. Сначала были обычные прогулки, перекусы в кафе, бессмысленные разговоры по телефону по вечерам, а после уже более смелые комплименты со стороны Минсока, говорящие взгляды и прикосновения. Поначалу Хань не особо заострял внимания на всём этом, пока не понял явных намеков. И тогда ему нужно было принять важное решение – плюнуть на все правила и поддаться искушению с Сехуном, или же выбрать более правильный вариант для себя в качестве взрослого Минсока. Думал недолго и выбрал второй вариант. Решил, что Минсок – это лекарство от одержимости Сехуном. Но как бы часто и долго он не пил это лекарство, оно не помогало. Сехун продолжал постоянно мельтешить перед глазами и делал вид, что не замечает в жизни учителя никаких новшеств. Решив убить свои настоящие чувства, Хань старался больше внимания уделить Минсоку. Кстати признание того было простым и совсем не оригинальным. Провожая одним вечером Лу до дома, Ким неожиданно поцеловал того, чем изрядно удивил и сказал о своей симпатии. Хань тогда промолчал, а на следующий день, когда во время уборки Сехун поранился, он понял, что не сможет вечно скрывать свои чувства к этому мальчишке. Увидев сильный порез и сморщенное от боли лицо Сехуна, сердце Лу сжалось, а ноги сами повели к месту происшествия. Схватив чистую тряпку, он прижал ее к ране, а подняв голову, снова увидел взгляд полный надежд. Сехун ждал Лухана. Ждал, когда тот сам поймёт свои чувства и согласиться быть рядом, но вместо этого Хань в этот же день ответил согласием другому. Отношения с Минсоком не разглашались, но самые любопытные были в курсе. Сехун тоже. И не смотря на всю свою злость, обиду, он продолжал преследовать учителя, и даже выпросил у директора пару дополнительных занятий с ним. - Я никак не могу понять, сколько значений у этого иероглифа? – устало откинувшись на стуле, Сехун устремил свой взгляд на наблюдавшего за ним учителя, - объяснишь? Раздраженно вздохнув, Хань встал с места и подошел к парте парня. Усевшись напротив, он повернул книгу в свою сторону и посмотрел в тетрадь студента. - У этого иероглифа только одно значение, но вот написание этого слова бывает разное. Ты просто запутался, - пролистав пару страниц тетради, Лу одобрительно покачал головой, - у тебя все хорошо получается. Все иероглифы ты пишешь правильно, но стоит только начертить не ту линию, или забыть про нее, то вся суть слова или предложения изменится. Но я не вижу у тебя с этим никаких проблем. - То есть если изменить написание, изменится и суть? - Я так и сказал. Кусая губы, Сехун смотрел куда-то в сторону и усиленно над чем-то думал, после чего устало простонал и опустил голову на парту. Лухан видел, как за этот месяц парень измучился. Учеба для него никогда не была в приоритете, а такие внезапные нагрузки могут и на здоровье плохо сказаться. - Ладно, думаю на сегодня хватит. Собирайся домой, - не намереваясь больше мучить ни парня, ни себя, Лухан вернулся за свой стол, где тоже начал складывать вещи в сумку. - Нет, - выпрямившись, четко произнес Сехун, - думаю еще немного можно позаниматься. - Сехун, ты уже все знаешь. Даже Тао на тебя хмуро смотрит. - У меня многое не получается, если я провалю экзамены, отец меня не простит. - Не провалишь. - Давай еще позанимаемся, - Сехун складывает ладони в умоляющем жесте и смешно кривит губы. А Лу вздыхает и устало прикрывает глаза. Через час у него назначена встреча с Минсоком, но чтобы отвязаться от студента, ему придется постараться. А еще он понимает, что не может отказать мальчишке, не потому что он такой добрый, а потому что кое-кто слишком притягивает его. Сехун для него как магнит, которому Лу отчаянно сопротивляется. - Ты так спешишь, потому что у тебя назначена встреча с ним? – вдруг спрашивает Сехун. Мольба в его глазах сменяется тоской, - ну тогда, тем более продолжим занятия. Тот факт, что Сехун специально тормозит Лу, неимоверно раздражает. - Зачем ты это делаешь? - Что именно? - Меняешься. Из хулигана ты превратился в ботаника. Весь месяц изучаешь китайский, хотя до этого, ты не выказывал к нему особого интереса. Что ты пытаешься доказать? - Я пытаюсь стать достойным тебя, - беспристрастное лицо не выдает ни единого намека на шутку. - Что? - от удивления Лу даже рот открыл, - о чем ты вообще? Снова расслабившись на стуле, Сехун изучающим взглядом прошелся по красивому лицу озадаченного учителя. - Я хочу удачно выпуститься, для этого усиленно учусь. По остальным предметам у меня уже все хорошо, остался только китайский. И когда я перестану быть твоим студентом, а это случится уже очень скоро, ты не сможешь найти причину для отказа. - Сехун, дело ведь не в твоих знаниях. - Я знаю, но я хочу показать тебе, что всегда добиваюсь желаемого. Я получу образование, а после, когда единственная преграда между нами будет пройдена, я получу и тебя, - скрестив на груди руки, Сехун прожигал учителя уверенным взглядом. Ханя такая уверенность раздражала, но в то же время ему были интересны мысли парня. - Ты думаешь наше социальное положение – это единственная преграда? - А что еще? Возраст? Не думаю, что тебе это так важно, тем более тебя можно спутать с моим одногодкой, - предвидев возмущения со стороны парня, Сехун решил продолжить, - Минсок? Я в нем не вижу преграды. - Почему же? – хмыкая, Лухан продублировал положения Сехуна, точно так же скрещивая руки на груди. - Месяц назад я сказал тебе, что ничего не буду делать и ждать действий с твоей стороны. Но я буду бездействовать, пока я твой студент. Ты можешь поиграться в отношения с этим Минсоком, тем самым пытаясь от меня отвязаться, но у тебя это не получится. - Мне кажется, ты забываешься. Мои отношения с Минсоком тебя не касаются, к тому же ты слишком самоуверенно заявляешь свои права на меня. Даже если бы ты не был моим студентом, я бы не стал с тобой встречаться, - все внутри Лухана закипало от злости на парня и самого себя. - Врешь, - оставаясь таким же невозмутимым, Сехун несмело улыбнулся, - то, что я твой студент – единственная преграда для тебя. Ты боишься, что тебя осудят, поэтому пытаешься казаться в глазах общества правильным. Пытаешься доказать себе, что связь со мной всего лишь ошибка, зато чувства к Минсоку искренние. - Но он мне и вправду нравится, - говорит Лухан, а сам понимает, что лжет. Потому что иначе, он пропадет. - Опять врешь, - наконец улыбается Сехун и встает со своего места, - ладно, на сегодня действительно закончим. Иди к своему Ромео, а то он, небось, заждался. Закинув на плечо рюкзак, Сехун медленно идет к выходу, всем нутром ощущая злость Лухана. Тот молчит, сжимает руки в кулак и часто дышит. Ему безумно хочется накинуться на Сехуна, поколотить того и кричать о том, какой же он бесячий. Хочется высказаться, сделать больно, чтобы на этом безэмоциональном лице появился хотя бы намек на победу Лухана. И Хань не понимал из-за чего злится. Из-за наглой уверенности парня или его правоты, из-за своей беспомощности перед ним или за свои глупые поступки. Наверное, все сразу. - Ненавижу тебя, - прошипел учитель, на слова которого Сехун остановился и улыбнулся. - Очередная ложь. - Откуда такая уверенность? Я не люблю тебя. - Я уверен, мои чувства взаимны, просто сейчас ты к ним не готов. Знаешь, мне неприятно наблюдать за тобой в компании Минсока, но я не боюсь, что потеряю тебя, потому что уверен в твоих чувствах ко мне. Не знаю, зачем ты с ним связался, но если тебе так спокойнее, пусть. Я потерплю. В словах студента звучала обида, из-за чего Лухану захотелось подойти и обнять того. Попросить прощения и пообещать все исправить. Хань просто разрывался. Он не собирался оправдываться, потому что все, что говорил Сехун было правдой, но и соглашаться с ним тоже не хотелось. Услышав скрип двери, он встрепенулся: - Подожди! – обернувшись, Сехун замер в ожидании, - я вспомнил кое-что. Ты навещал Чонина? Передай ему, что неделя пропуска перед экзаменами для него может плохо сказаться. Надеюсь, он не болеет? Сехун медлил с ответом, и это напрягло Ханя. - Он отсутствует по личным причинам. Деталей он мне не раскрывал, сказал, чтоб я его прикрыл, но тебе врать не хочу. Увидимся в понедельник. Парень скрылся за дверью, оставляя озадаченного Лухана одного в аудитории. Сев за первую парту, он схватился за голову. Мальчишка когда-нибудь сведет его с ума своим поведением и словами. Слова, сказанные им ранее, заставили Ханя задуматься. Сехун и вправду может легко добиться своего, так неужели и от Лухана он просто так отступаться не собирается? От этой мысли, незаметно для него самого, на лице Лу расплылась робкая улыбка.

* * *

Не понимая зачем пришел к дому Чонина, Кенсу топтался возле его двери и не решался нажать на звонок. Он понимал свое положение и знал, что Чонин не ходит на занятия из-за него, но неизвестность его убивала. Он ни за что бы не осмелился появиться перед Кимом, но любопытство съедало весь здравый смысл. Кенсу переживал за Чонина, ведь скоро экзамены, а пропуски могут сильно навредить его успеваемости. Но дело было не только в учебе. Им нужно было поговорить и окончательно все разъяснить. Кенсу не знал, как отреагировал Чонин на правду, но раз тот его игнорирует, значит До причинил ему боль. Понимая, что стал ненавистным ему, Кенсу собрал всю свою смелость и пошел к нему домой. Вот только на пороге застопорился. Вспоминая прошедшую неделю, Кенсу буквально начал биться головой об стену. Минки не отставал от него, каждый день донимая угрозами, и так как Кенсу для себя уже все решил, ему ничего не оставалось, как подписать злополучный брачный договор. Для До сейчас главной целью была мать и ее свобода, а на себя ему было наплевать. Друзей у него нет, родных, кроме матери, тоже, любимый человек его ненавидит, поэтому за него некому будет переживать. И, наверное, Кенсу специально открыл правду Чонину, чтобы тот его возненавидел и даже не подумал защищать, хотя где-то в глубине души Кенсу надеялся на прощение. Надеялся на чертову защиту. На долгожданную взаимную любовь. Ему хотелось хоть немного побыть счастливым, и единственным лучиком надежды на это счастье оставался Чонин. Возможно, именно для этого и пришел Кенсу, уцепившись за последнюю надежду. И даже если он уйдет отсюда уже совсем никому ненужным, он будет знать, что путей для отступления не осталось. Если Чонин действительно его ненавидит, то для Кенсу не останется больше шансов на пресловутое счастье. Набравшись смелости, Кенсу все-таки нажал пару раз на звонок. Через минуту дверь открылась, а на пороге его встретил взъерошенный Чонин. На нем была футболка и домашние штаны, а на голове был полной беспорядок. Скорей всего парень дремал, и Кенсу вновь почувствовал себя виноватым. Чонин молча прожигал его взглядом пару секунд, после чего шире открыл дверь, тем самым приглашая внутрь. Кенсу прошмыгнул мимо парня, а Чонин, закрыв дверь, направился на кухню. Из кухни доносились ароматные запахи и шум столовых приборов. Разувшись, Кенсу все же прошел внутрь, а дойдя до кухни, вздрогнул от неожиданности. На кухне возле плиты вовсю хозяйничала мама Чонина, пока тот сидел рядом за столом и пил чай. На Кенсу он не смотрел, будто тот и вовсе сейчас не пришел к нему в гости. Алекс обернулась и, заметив в проеме Кенсу, чуть подпрыгнула на месте от испуга. - Боже, напугал. Здравствуй, ты друг Чонина? Он рассказывал о тебе, - напрягшись, Кенсу бросил взгляд на Чонина, который все так же безучастно пил чай. Неужели он все рассказал матери? - Здравствуйте, - поклонился Кенсу. Неожидавший, что в доме будет кто-то помимо Чонина, он замялся, - я пришел проведать Чонина. Он много занятий пропустил, и я принес ему конспекты. - Да ты проходи, что на пороге застрял. Я пирог постряпала, сейчас налью чаю и… - Нет, спасибо, не нужно. Я ненадолго, - не хотелось стеснять Чонина, который продолжал молчать. - Да как же так?! Прости, я вашу семью совсем не помню и тебя тоже, но Чонин рассказал, что в детстве вы были близки. А я думала, что у него не было друзей, и все свое детство провел в одиночестве. - Мам, - подал наконец голос Чонин. - Молчу. Но Кенсу, так кажется тебя зовут? – парень кивнул, - я рада что ты вернулся и что вы с Чонином встретились. Старые друзья – это всегда хорошие воспоминания. Натянуто улыбнувшись женщине, Кенсу мельком взглянул на Чонина, который оставил в покое кружку и рассматривал свои ногти. Значит, он рассказал только про их дружбу, утаив от матери их проступки. Алекс, заметив угрюмость сына, стянула со своего плеча полотенце и слегка хлестнула им парня. - Так и будешь сидеть? Идите в комнату, пообщайтесь, а я пока закончу с ужином. Резко поднявшись, Чонин прошел мимо Кенсу, так и не взглянув на него. Сердце парня сжалось от отчаяния. Таким холодным Чонин не был никогда. Последовав за парнем, Кенсу начинал корить себя за то, что пришел. Ну неужели ему не хватало проблем, нужно было добить себя? В комнате Чонин стоял к нему спиной и смотрел в окно. Закрыв за собой дверь, Кенсу остался стоять у порога, не смея пройти дальше. Он уже не понимал, зачем пришел. Убедиться в ненависти Чонина? Посмотреть во что он превратился после раскрытия правды? Закусывая губу и закрывая глаза, Кенсу пытается соединить все свои мысли воедино, но замирает когда слышит спокойный голос. - Зачем пришел? – не поворачиваясь, спрашивает Чонин. Вот и Кенсу не знает зачем. - Ты неделю не появляешься на занятиях, я подумал, что возможно это из-за меня. Но тебе лучше закончить институт, поэтому я постараюсь не попадаться тебе на глаза. Я могу больше не посещать занятия, поэтому пожалуйста возвращайся, ладно? Совсем немного осталось до конца и… - Из-за тебя, - удивленно вскинув голову, Кенсу смотрел на широкую спину парня и не понимал, как к тому подступиться. Устало вздохнув, Чонин опустил голову. - Зачем ты это сделал? – боясь этого вопроса, сердце Кенсу бешено забилось. Он пришел поговорить именно об этом, но на Чонина было страшно даже смотреть, не то что разговаривать. - П..прости, - только и сумел прошептать Кенсу. - Думаешь это так просто? – в спокойном голосе прослеживались нотки раздражения, - если ты пришел извиниться, то можешь уходить. От одного твоего прости, ничего не изменится. Сглотнув, Кенсу почувствовал, как уши заложило от стука собственного сердца. Оно буквально разрывалось от сожаления. - Чонин, я пришел поговорить и окончательно все выяснить между нами. - Ну, говори. Выдохнув, До прошел немного вперед. Он даже понятия не имел, как себя оправдывать. - Ладно. Спрашиваешь, зачем я это сделал? Потому что ты сам этого хотел. Забыть и не чувствовать. Ты плакал и кричал о том, что тебе не нравится это. А как я мог все исправить? - И поэтому ты решил, что вправе распоряжаться моей головой? - Я тогда не думал об этом. Я узнал, что мы переезжаем и мне пришлось действовать оперативно. Слухи про ту цыганку давно ходили, я как-то съездил и договорился с ней. А во время ярмарки… - Я помню, можешь не продолжать. Теперь я все помню, представляешь? – услышав в голосе Чонина сарказм, Кенсу внутренне застонал от отчаяния, - я просто не понимаю, зачем? - Я уезжал и не хотел, чтобы ты мучился. Мы друг друга любили, даже если ты этого не хотел, поэтому после моего отъезда тебе было бы… - Откуда тебе знать, что со мной было бы. Ну да, помучился бы, пообижался, но в конце концов смирился бы. - Я просто хотел избавить тебя от чувств ко мне. - Ни один человек не имеет права распоряжаться чужими чувствами и мыслями. Ты просто влез в мою голову и стер все воспоминания. - Та женщина просто поставила блок. Твои воспоминания никуда не делись, - Кенсу заметил, как Чонин покачал головой. - Мне интересно, как долго ты собирался молчать? А если б мы не встретились больше, то я так и остался бы в неведении? Боже, Кенсу, ты хоть представляешь, что натворил? Кенсу представлял и очень жалел. Уже позже, после сделанного, он осознал, что не имел права так поступать с мальчиком. Забирать у него часть воспоминаний, которые для него наверняка были дорогими. - Я пришел сказать, что действительно жалею об этом. Я был глупым мальчишкой, и не понимал, что это может для тебя значить. Тогда я просто думал, что избавляю тебя от мучений, но… - Да ты хоть знаешь, что такое мучения? Думаешь, если ребенку легче поставить блок, от этого будет меньше последствий? Я практически каждый день физически ощущал этот блок у себя в голове. Страдал мигренью, пил таблетки, которые не помогали, мучился от кошмарных снов. Чужая голова – это тебе не игрушка, а ты буквально превратил меня в нее. Постоянно всплывали какие-то картинки, происхождение которых оставалось для меня загадкой, я сходил с ума от непонимания. - Прости, я не думал, что все так обернется. - А о чувствах моих ты тоже не думал? В тот день, на ярмарке, я решился и хотел признаться тебе, понимаешь. Я смирился и понял, что хочу, слышишь, ХОЧУ любить тебя. Быть рядом, обнимать, целовать, даже если это не правильно. Я хотел дождаться совершеннолетия, когда уже будет не страшно окончательно принять свои чувства, но ты тогда даже слушать не захотел. От услышанного ноги Кенсу подогнулись, из-за чего ему пришлось осесть на пол. Сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, а легкие отказывались принимать воздух. - Ты тогда сказал, что воспоминания будут твоим наказанием. Что ты будешь помнить и корить себя за все. Я просто не понимаю, зачем ты это сделал? По глупости? - сжав пальцами подоконник, Чонин снова покачал головой, - ладно, соглашусь, мы оба были глупыми детьми. Ты все неправильно понял и решил, что так будет лучше. Тебе было больно, я помню. Ты плакал. Ты ведь хотел совсем другого конца. - Чонин, даже если бы ты сказал о своих чувствах тогда, мы бы не смогли быть вместе. Я бы все равно уехал. - Твоей глупости что, нет границ?! – резко развернувшись, злобно рыкнул Чонин. В два шага преодолев расстояние между ними, он сел на корточки рядом с Кенсу и схватил его за подбородок, - расстояние для тебя что, проблема? Я не понимаю тебя. Мы бы знали друг о друге, пронесли бы все наши воспоминания через время и сейчас были бы счастливы, не распорядись ты тогда мной по собственному желанию. Смуглые пальцы больно сжимали челюсть Кенсу, но парень терпел, принимая всю злость. В глазах щипало, ноги продолжали дрожать, а Чонин прожигал его своим злобным взглядом. - Все эти десять лет, я не понимал, что со мной происходит, я действительно думал, что схожу с ума, но когда я увидел тебя, мне вдруг показалось, что ты и есть ответ на все мои вопросы. И гляди ка, так оно и оказалось, - немного ослабив хватку, Чонин заглянул прямо в такие большие и родные глаза, - после сеанса я на несколько дней ушел в себя. Мне нужно было найти причину, по которой мне не следует тебя ненавидеть. Вот он тот момент истины, который так ждал Кенсу. Не сумев сдержаться, он почувствовал слезы на щеках и как собственные губы с дрожью в голосе задали вопрос. - Значит, ты меня ненавидишь? – бросив на Кенсу снисходительный взгляд, Чонин убрал руку и поднялся. Хватая Кенсу за руки, он поднял маленького паренька и повел к окну, - Чонин, пожалуйста, не молчи. Чонин прижал парня к окну и развернул к себе спиной. Слегка нагнулся, доставая подбородком до плеча парня и, вытянул вперед руку, указывая на противоположный дом. - Помнишь этот дом? – почувствовав легкий кивок, он продолжил, - а теперь посмотри в это окно напротив. Каждый день я искал в нем очертания знакомого силуэта. Даже если я не помнил, подсознательно я ждал тебя. Не понимал, почему сердцу больно при каждом взгляде на это окно, но продолжал смотреть туда. Ты стер себя из моей памяти, но про сердце забыл. Как я могу ненавидеть человека, которого до сих пор люблю? Медленно повернув голову, Кенсу неверяще уставился на Чонина. Сквозь пелену слез он видел, что из глаз напротив исчезла злость, но лицо оставалось спокойным, без единого намека на улыбку. - Но это не значит, что я тебя простил. Просто так это не забыть. Отстранившись, Чонин подошел к шкафу и начал в нем рыться. Кенсу, быстрым движением стер слезы с лица и попытался восстановить дыхание. Ему необходимо было разложить все по полочкам. Много слов было сказано, но самое главное это то, что Чонин его не ненавидит. Нет, даже не так. Чонин его любит до сих пор. Он забыл самого Кенсу, но сердце не позволило забыть чувства к нему. - Вот она, - вытащив из шкафа небольшую коробку, Чонин поставил ее на пол и принялся в ней что-то искать. Достав маленький футляр, обтянутый синим бархатом, он смахнул с него невидимую пыль и протянул Кенсу, - это твоё. Несмело приняв футляр, Кенсу открыл его и обнаружил внутри ту самую брошь, на которой странным образом были переплетены орел и колибри. Но он помнил, что не стал покупать ее из-за обидных слов торговки, тогда почему же она его? Заметив его нахмуренный лоб, Чонин поднялся и, обойдя коробку, подошел к парню. - Помнишь ее? – уловив решительный кивок, Чонин протянул руку и убрал за ухо упавшую на глаза Кенсу прядку волос. До непонимающе уставился на парня, - а помнишь слова торговки? О чем она тогда нам сказала? - Что эти две птицы дополняют друг друга, - рассматривая старую вещицу, до Кенсу стало постепенно доходить, что она символизировала их с Чонином. Торговка была права, когда сказала, что он еще найдет своего орла, и нужно было тогда прислушаться к ней, а не выпускать наружу гордость, - эти птицы противоположны, но вместе они сила. - Правильно. Когда я вернулся с той деревни, я вспомнил про эту брошь и перерыл весь дом в ее поисках. И нашел. Смотрел на нее и вспоминал твои слова на крыше универа, когда ты сказал, что орел и колибри не могут быть вместе. В детстве ты тоже так сказал. Почему? – Кенсу виновато опустил голову, - потому что ты уже тогда знал, что этого не будет. На молчание Кенсу, Чонин лишь усмехнулся. - Я купил ее тогда для тебя, хотел подарить после признания, поэтому она твоя, можешь забирать. Несмело подняв голову, Кенсу наткнулся на изучающий взгляд любимых глаз. Сейчас он не имел права отнекиваться и строить из себя недотрогу. Кенсу примет всё, что должен был принять еще тогда, десять лет назад. - Чонин с тобой всё в порядке? Я имею в виду… Я думал, что ты будешь злиться, кричать, может даже ударишь пару раз. Чонин удивленно вскинул брови. - Я тебя хоть раз обижал? - Но я думал, ты возненавидишь меня до такой степени, что будешь готов убить. Прикусив губу, Чонин немного покивал головой. - Поначалу так и было. В первый день я хотел найти тебя, наорать, задать кучу вопросов, потому что действительно был зол и не знал, куда девать свою ненависть. Но потом, на несколько дней я абстрагировался от всего и просто ушел в себя. Я раз за разом проигрывал в своей голове все те воспоминания, которые мне вернули. Возвратился на десять лет назад, подмечал свои ошибки, вставал на твое место, в общем, смотрел на ситуацию со всех сторон. Анализировал, так сказать. И понял, что твоя детская глупость и моя наивность просто сыграли с нами злую шутку. Отчасти я сам был виноват в произошедшем, поэтому полностью тебя винить нет смысла, но ты не должен был так поступать. Это претит всем законам. Но не смотря на это, у меня нет ненависти к тебе Кенсу. И если ты пришел узнать именно это, то ты получил свой ответ. Даже если Чонин не испытывал к нему ненависти, Кенсу такой расклад все равно не устраивал. Ким изменился, и теперь будто стал чужим. - Но ты все же злишься. - Да, я тебя не простил. И не знаю, смогу ли, если только… - замолчав, он уставился на Кенсу, в сердце которого появился лучик надежды. - Если только что? - Если только мы начнем все заново. - Что? – сжав в ладони брошь, Кенсу чувствовал, как коже становится больно, но даже она не могла отвлечь от гула бьющегося сердца. Пребывая в шоке, он даже не заметил уверенного взгляда Чонина и крепкой хватки на своей руке. Посадив Кенсу на кровать, парень примостился рядом и, заглянув в глаза, заставил смотреть на себя. - Тогда ты распорядился мной по собственному желанию, теперь я сделаю тоже самое. Только это будет не так эгоистично. Все то время, что я жил без воспоминаний, я продолжал любить тебя. Знаешь это похоже на то, как будто мои чувства заморозили на время, а потом вернули обратно. Ничего не изменилось с того дня. Когда ты решился на тот поступок, ты сказал, что будешь помнить, и это будет твоим наказанием. - Так оно и было, - взволнованный Кенсу решился рассказать о себе, после того, что натворил, - все время я жил с чувством сожаления. Я помнил тебя и проносил свою любовь сквозь года, и я ужасно мучился от этого. Я правда жалел тогда, а со временем я возненавидел себя за то, что лишил тебя дорогих воспоминаний. - А сейчас, что ты чувствуешь? – на удивленный взгляд, Чонин пояснил, - ко мне. Изменилось ли что-то? Продолжая сжимать в руке брошь, Кенсу снова почувствовал жжение в глазах и дабы не показать позорных слез снова, опустил голову. Закусив губу, он приказал себе молчать, но тело оказалось быстрее мыслей. Покачав головой, он зажмурился, и из глазах все же прыснули слезы. - Раз любишь, тогда ты не будешь страдать от этого. Если хочешь, чтобы я тебя простил, то будь со мной теперь до конца. Ты должен вернуть все то время, что забрал у меня. У нас. За свои поступки нужно отвечать Кенсу и я тоже не буду спрашивать тебя, согласен ли ты на это или нет. Теперь ты будешь со мной, между нами сейчас нет никаких преград. Я уже не тот неуверенный мальчишка, которому было сложно сделать выбор, теперь я знаю, что люблю тебя и больше не позволю исчезнуть из моей жизни. Чем больше Кенсу слушал, тем больше ему хотелось разрыдаться. Под конец он все же не выдержал и его тело начало трясти. Он не стеснялся и громко плакал, закрывая свое распухшее лицо руками, в которых все так же больно давила на кожу брошь. Чонин не спешил успокаивать, наоборот он с каким-то мазохистским удовольствием наблюдал за страданиями мальчишки. Ему хотелось вживую увидеть доказательства того, как велико сожаление Кенсу. Тот продолжал громко рыдать, надрывая горло, будто выплескивая наружу все то, что годами копилось внутри. К слову, он никогда не плакал из-за Чонина. После смерти отца, он плакал редко. И как бы часто он не вспоминал свой поступок, как бы сильно не жалел, слез он проронить не смог. И только сейчас, увидев взгляд, полный боли, услышав осуждающие слова и получив маленькую надежду, он не выдержал. Почувствовав, как его плечи ласково сжали сильные руки, он слегка успокоился, и его рыдания постепенно превратились в редкие всхлипы. - Я обижен на тебя, но понимаю, что виноваты мы оба. И я помню все свои чувства, Кенсу. Спасибо хоть вернул мне их. И раз ты тоже до сих пор любишь меня, то мы начнем все заново. Кенсу не сможет начать все заново, потому уже слишком поздно. - Ты вырос, - всхлипнув еще раз, Кенсу все же поднял голову и смело заглянул в глаза своему Чонину, - стал умным и красивым, но твоя наивность никуда не ушла. Чонин молча ждал продолжения, а Кенсу подбирал нужные слова. - Я тоже вырос, и у меня теперь другая жизнь и цели. Из-за них я не смогу быть рядом с тобой, Чонин. Я хотел, чтобы ты простил меня, но если я смогу заслужить твое прощение только таким способом, то можешь не прощать. - И что же это за цели, которым я могу помешать? Наигранное равнодушие Кенсу заметил сразу, а вот свои эмоции старался тщательно скрыть. Он теперь принадлежит другому. Слишком поздно Чонин взял все в свои руки, хотя даже если бы он сделал это еще до подписания брачного договора, Кенсу все равно бы отказался от Чонина. Ему необходимо спасти мать, а если рядом будет Чонин, то он потеряет и его и родственницу. Кенсу не мог позволить такому случиться. Чонин из-за него достаточно пережил, не хватало еще впутывать его в собственные проблемы. - Я не могу тебе сказать. - Что ж, не говори. Кажется, ты не понял сути того, что я тебе сказал. Мне не важно твое мнение, как и тебе было тогда. Ты будешь со мной и мы вместе будем проходить через все преграды, вместе будем радоваться счастливым моментам, вместе признаемся нашим матерям, мы вместе будем идти рука об руку всю оставшуюся жизнь. Можешь считать это наивностью, я же считаю, что это то, что мы оба заслужили. Приказав себе вновь не проливать слезы, Кенсу глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Именно поэтому он не увидел намерений Чонина, который облизав собственные губы быстро нагнулся и, воспользовавшись моментом, прильнул к пухлым губам Кенсу. Тот дернулся от неожиданности, но Чонин придержал его затылок, не позволяя уйти. Как давно они оба этого ждали! Вспоминая детские невинные поцелуи, они краснели, глупо смеялись, но всегда мечтали о чем-то более серьезном. И вот Чонин целует Кенсу, нежно, медленно, без напора, показывая всю свою любовь, всё свое желание быть рядом, и получает в ответ точно такие же робкие прикосновения. Их пухлые губы хорошо сочетались в поцелуе, даря друг другу море нежности и наслаждения. Чонин был слишком соблазнительным, он специально затягивал в собственный мир, откуда Кенсу уже трудно будет выбраться. Положив руки на грудь Чонина, Кенсу слегка надавил на нее, тем самым отталкивая от себя парня. В его глазах горел огонь надежды, а сам Кенсу был полон сожалений. Снова. - Перестань. Я не смогу быть с тобой, не потому что не хочу, а потому что так сложились обстоятельства, - почти шепотом в чужие губы. - Какие? Расскажи мне, Кенсу, - слышится в ответ такой же шепот, а родные глаза смотрят с непониманием. Кенсу не может рассказать про очередную глупость, которую совершил. Он снова, сам себя обрек на страдания. Поэтому он просто качает головой и с тоской смотрит на смуглое, красивое лицо. - Я не прощу тебя, если ты вновь оставишь меня, - пройдясь большим пальцем по розовым губам, Чонин вновь наклоняется, чтобы прикоснуться к ним, однако Кенсу не позволяет. Отвернувшись, он встает с кровати и отходит к окну. Смотрит на свой старый дом, вспоминает те единственные дни, когда он был счастлив со своей первой и единственной любовью. - Помнишь, ты нашел в старом сарае надпись? Это я ее оставил, - Кенсу не видел, как серьезность Чонина сменилась озадаченностью, - перед отъездом я пришел туда и накарябал ее. Не думал, что ты когда-нибудь ее увидишь. - Именно она стала для меня движущим рычагом. - Я понял. Забирая воспоминания, я оставил кучу хлебных крошек. Этот дом и та надпись не дали тебе меня забыть окончательно. Наверное если бы ты переехал и не встретил меня, то смог бы полюбить кого-нибудь другого. - Дурак ты. Даже если б я уехал, я бы не смог избавиться от собственного сердца. Ты бы везде и всюду был со мной. - Чонин, - внезапно развернувшись к нему, Кенсу слегка наигранно улыбнулся, - прости, что поступил так с тобой. И спасибо, что не смотря на это продолжал хранить свою любовь. За все спасибо. За первую встречу, верную дружбу, искреннюю любовь, за все это, спасибо. - Выглядит как прощальная речь. Мне это не нравится. - Ну, в какой-то мере так и есть. Я не смогу быть рядом с тобой, поэтому лучше тебе отпустить меня вместе со всеми обидами. Иначе, при каждом взгляде на меня, ты будешь вспоминать мой проступок, и чувствовать обиду. Ты никогда не сможешь простить меня в таком случае. А без меня ты сможешь начать все с чистого листа. Пожалуйста, отпусти меня. Сейчас сделай это сам. Неимоверного труда стоило сдерживать свое желание подойти и впиться в искусанные губы Чонина. Он смотрел с какой-то грустью и мучил свои губы острыми зубами. Было видно, что он понимал Кенсу и внимательно относился к каждому его слову, но нахмуренный лоб выдавал его упрямство. - Почему ты не понимаешь очевидных вещей? С самого детства мы принадлежали друг другу, и то, что ты решил своевольничать, ничего не значит. ТЫ. МОЙ, - с расстановкой произнес Чонин, - так было, так есть и так будет всегда. Кто знает, как бы у нас сложились отношения, если б ты не сглупил. Возможно, мы бы уже сотни раз расстались, а может вопреки всем законом уже жили бы семейной жизнью, но тогда ты решил все за нас двоих. Теперь это сделаю я. Больше я не буду распускать нюни и жаловаться на свое непонимание. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. И я тоже благодарен тебе за то, что сохранил свою любовь. А еще хочу сказать, что теперь всегда буду рядом. Я помогу достичь тебе любых твоих целей, помогу обойти все преграды и сделаю счастливым. Ах, какие красивые и желанные для Кенсу слова. Как бы хотелось, чтобы Чонин простил, помог освободить мать, и подарил такое долгожданное счастье. Это все, о чем Кенсу только мечтал. Но в реальности все может обернуться совсем иначе, и если он потеряет Чонина снова, то больше не выдержит. Кенсу боится за него, не хочет рассказывать о сложившейся ситуацией с Минки и подвергать опасности. Впитывая приятные слова Чонина, понимая всю их суть, Кенсу в кой-то веке счастливо улыбнулся. По-настоящему широкой улыбкой. Не зная, какая грусть кроется за этой улыбкой, Чонин улыбнулся в ответ, только не так ярко, лишь слегка удивленный и восхищенный. Его понять можно, ведь он так давно не видел этой улыбки. На учебе Кенсу сидел хмурый, с ребятами общался не уверенно и лишь изредка дарил им натянутую улыбку. Их отвлек стук в дверь. Алекс звала к ужину. Кенсу отказался, и как бы его не упрашивал Чонин остаться, он ушел. Отпустить парня с пустыми руками Алекс не могла, поэтому позже Кенсу шел по переполненным улицам, жевал вкусный яблочный штрудель и ронял соленые слезы прямо на тесто. Яркая улыбка, была последним, что мог подарить Кенсу Чонину. Больше он не рассчитывал на встречи, потому что знал, что в скором времени Минки увезет его. А в доме Чонина Алекс удивлялась кардинальным переменам сына. Он радостно рассказывал обо всех своих детских воспоминания, вплоть до мелких деталей, обходя стороной только маленькие нюансы в их с Кенсу отношениях. За прошедшую неделю он смог простить Кенсу, но все еще держал обиду. Теперь же, когда между ними все вопросы исчерпаны, он забыл о его проступке. Им просто нужно начать все с начала, и любить друг друга уже осознанно и все так же обоюдно.