Наперекор судьбе

Они выбрались из пещеры в темноту густого леса, и оба узнали это место. Один — почти расстался здесь с жизнью, другой — стоя на этом проклятом месте, сжимая в руках найденную одежду любимого, расстался с надеждой. Рокэ подозревал, что портал вынесет их именно сюда, а потому, в отличие от взволнованного Дика, не особо переживал о том, как они доберутся до Олларии, которая находилась всего в нескольких хорнах к северу. Даже пешими они за пару-тройку часов доберутся до городских ворот. И все же, даже ожидая того, где они выйдут, Рокэ не мог сдержать зябкой дрожи, снова оказавшись стоящим у проклятой пещеры… Изгнать из памяти страх, который сковал его душу при виде найденных вещей Ричарда и бурых темных пятен на каменистом полу, маршалу было не под силу даже теперь, несмотря на то, что все исправилось и Дик стоял рядом, по-прежнему не выпуская из своей ладони руку Алвы. — Идем отсюда, — прошептал Рокэ глухо. Окделл согласился. И лишь когда они отошли от злого места достаточно далеко, Дик вдруг спросил: — Как думаешь, портал еще откроется? Когда-нибудь? Рокэ пожал плечами, но вспомнив, что в темноте Дик этот жест не увидит, произнес: — Кто знает… Я полагаю, что открыть его под силу лишь одному моему знакомому демону, имя которого ты слышал не один раз. Найти тебя мне помог Ринальди Ракан. — Тот самый? ПрОклятый Ракан?! — голос Рикардо чуть дрогнул, и он почти остановился, но Рокэ, не желая терять времени, потянул его за руку вперед. — Да, тот самый, — ответил Рокэ с улыбкой, вспоминая своего далекого предка, — однако у нас его чаще зовут Чужим или, если тебе так больше нравится, Леворуким. И могу сказать тебе по личному опыту, он совсем не соответствует тому, что на него навешали наши церкви. А еще так уж вышло, что в моих жилах течет его кровь. — Я… Росио, давай ты мне расскажешь обо всем этом позже, когда… — Дикон перевел дух, стараясь шагать быстрее, — когда я немного освоюсь с тем, что с нами произошло. Все это так… странно. К воротам Олларии они подошли на рассвете, когда восточный край неба слегка окрасился розовым. Рокэ, в отличие от Ричарда, не волновал ни собственный странный внешний вид, ни то, что о его явлении в город по столице поползут разнообразные слухи, один чудней другого, пусть. Слухи всегда есть. Тревожило маршала другое. А именно — сколько прошло времени с того момента, когда он покинул Кэртиану, последовав за Ринальди в Лабиринт? По внутренним ощущениям Рокэ времени с той поры прошло не больше месяца, так как искать Дикона долго не пришлось. Ракан точно знал, в какой мир забросили оживившие портал обагренные кровью своего Повелителя Скалы. Так же, как и место, в которое портал забросил Дикона. Но кто знает, что за это время могло произойти в родном мире? К тому же, Рино рассказывал, что во всех Жемчужинах Ожерелья миров время течет по-своему, так что вполне можно было ожидать сюрпризов. А Рокэ сюрпризы не любил, так как они чаще всего оборачивались проблемами. Он не делился этими мыслями с Ричардом, так как мальчик и без того внутренне звенел, словно перетянутая гитарная струна. Оно и понятно, накануне утром Рикардо просто тихо жил в маленьком городке чужого мира, любил милого доктора, пил невыносимый для Рокэ чай и даже представить себе не мог, какой кульбит совершит его жизнь за следующие сутки. Жизнь того, земного Ричарда перевернулась в одночасье, открыв ему потерянное прошлое. Он держался молодцом, был счастлив, Рокэ это видел, но усталость и переживания брали свое. Маршал поглядывал на идущего рядом Дика, лицо которого в предрассветном неверном свете было бледнее обычного, и видел, что тот держится из последних сил. Скорее бы домой. Укрыться за высокими стенами особняка и просто отдохнуть, насладиться обществом друг друга, снова почувствовать близость, окунуться в нее. Но… Думать об этом было рано. До тех пор, пока Рокэ не выяснит всех деталей и не узнает, все ли спокойно в королевстве Талигском, и что случилось-приключилось за то время, пока Первый маршал отсутствовал. Привратник, отворивший странным безлошадным путникам большую окованную железом дверь, сначала маршала не признал. Разговаривал дерзко, храбрясь перед непонятными чужеземцами, впускать скитальцев в город не хотел. Но стоило Рокэ распустить собранные в конских хвост волосы и предъявить охраннику герцогскую цепь, которая бережно была припрятана в его большую сумку, среди полезных книг и удивительных мелочей, вроде пьезозажигалки или того же карманного фонарика со встроенным генератором, энергия которого рождалась при нажатии на рукоятку, как удивленный и сконфуженный привратник сменил гнев на милость и без дальнейшего промедления пропустил герцога Алву и его оруженосца в город. Дальше они шли торопливо, избегая больших улиц, по которым уже сновал просыпающийся с первыми лучами солнца трудовой люд: лавочники, трактирщики, зеленщики, спешащие за парным молоком и свежей зеленью к торговым рядам поварские подмастерья и всякие другие. Дик во все глаза с нескрываемой радостью вглядывался в знакомые улицы, мягко ступая синтетической подошвой кроссовок по древним камням, видавшим еще его далекого предка — Алана Святого. Это было так странно. Узнать, что за пределами их привычной и уютной реальности с дворцовыми интригами, с возвышающим к северному небу древние башни Надором, с пасущими в своих горах коз бакранами, с вечно воюющей Торкой — где-то очень далеко есть совершенно другой, непохожий на Кэртиану мир. Мир, в котором остался прекрасный человек и доктор — Джон Уотсон. Как он там? Принял ли Шерлока? Простил ли? Только сейчас Дик, старавшийся не уснуть на ходу и не отстать от ведущего его Рокэ, успокоенный тем фактом, что их не линчевали прямо у городских ворот, подумал о Джоне. Вспомнился горящий злостью взгляд синих глаз доктора, устремленный на воскресшего Холмса, разбитое лицо Шерлока, поникшего и неожиданно растерянного. Хватит ли Джону мудрости принять свою любовь? В том, что она была, Дик не сомневался. А ведь как хочется, чтобы у них там… все было. Доктор заслужил свое счастье, такое же лучистое и незамутненное, как у Ричарда с Рокэ. Дик улыбнулся, залипая взглядом на гладких волосах Рокэ, развевающихся от быстрой ходьбы. Таких красивых, таких знакомых... Как же хорошо дома! Еще немного и они, миновав мост, перекинутый через ленивый и широкий Данар, окажутся на улице Мимоз. Дома… Ворота с изображенными на них черными летящими птицами распахнул старый Альберто. Дик, немного волнуясь, ожидал того момента, когда предстанет перед глазами тех, кто был уверен в его гибели. Рокэ, избегая подробностей, посвятил его в то, что случилось после того, как Ричард, одумавшись, решил нагнать своего эра и любимого в одиночку. Его искали, но нашли лишь вещи, Сону, приведенную к ростовщику, и обагренные кровью камни пещеры. Все знали, что герцог Окделл погиб. Однако ужаса или других каких чувств, кроме легкого удивления, Альберто не выказал. Он поприветствовал соберано, разглядывая странное облачение Рокэ, но вопросов задавать не посмел. Рокэ и Дик, коротко переглянувшись, зашли во двор. Навстречу им спешил Хуан. — Доброе утро, соберано, — как ни в чем не бывало склонил голову Суавес. — Дор Рикардо… — Здравствуй, Хуан, вели приготовить нам завтрак, свежую одежду и подать все это в мой кабинет, — спокойно велел Рокэ, не подавая виду, что удивлен. А он не мог не быть удивлен подобным спокойствием, это Дикон отлично понимал. Хуан не привратник, он обязательно выдал бы свое отношение к вернувшемуся дору, да и сам Рокэ говорил, что отправился в Лабиринт не из Олларии, а из Фельпа. Что-то определенно не сходилось. Когда же они остались наедине, укрытые от всего мира ставшими для Дикона почти родными стенами рабочего кабинета всех герцогов Алва, и Рокэ притворил дверь, Ричард не выдержал и спросил: — Что происходит, Росио? — Пока не знаю, малыш, — отозвался Рокэ, быстро подходя к своему письменному столу и разглядывая лежащие на нем бумаги, — но я собираюсь это выяснить. Есть у меня одно подозрение… Ага, вот… Дик подошел к нему и заглянул через плечо на разложенные на столе бумаги. Отчеты, прошения, ведомости… И что? Ричард непонимающе уставился на листок бумаги, которым Рокэ помахал у него перед носом. — Это письмо от госпожи Арамоны с просьбой устроить военную карьеру ее сыну, Герарду, письмо, которое… ну же, Дик, — Рокэ глядел ему прямо в глаза, ожидая понимания, — вспоминай! Дик прикрыл глаза, надавил пальцами правой руки на переносицу, как обычно делал Джон в момент сосредоточенности, и напряг память. Письмо от госпожи Арамоны… Ну конечно же! Ричард порвал его во время той, последней их ссоры, утром за завтраком, когда Рокэ имел неосторожность показать своему вспыльчивому и глупому любовнику ходатайство капитанши. Разорвал на мелкие клочки, негодуя и злясь. А теперь вот оно, проклятое письмо, с которого все началось, снова целое и… Создатель! Так значит… — Значит, сегодня тот самый день? — потрясенно озвучил свою догадку Ричард. — Похоже на то, — улыбнулся Рокэ, с видимым облегчением скидывая свою сумку на пол возле кресла, — и это значит, что мы получили шанс отыграть этот день заново. — Как такое возможно? — Хотел бы я знать… — Рокэ опустился в кресло и, не сводя улыбающегося взгляда с Дика, легонько хлопнул по широкому подлокотнику. Повторять дважды Ричарду не пришлось. Он послушно опустился на подлокотник, но чуть подумав, переполз с него Рокэ на колени. Так лучше, так надежнее, так теплее… — Но, как бы то ни было, — рука Рокэ зарылась в волосах Дика, перебирая их и поглаживая затылок юноши, — у нас появился шанс подправить собственные биографии, учитывая появившийся у нас опыт. — Я не скажу больше ни слова против господина Арамоны, — тихонько фыркнул Дик куда-то в макушку Рокэ и прикрыл глаза от накатившего на него блаженства. — Клянусь… — Вот и умница, — мурлыкнул Рокэ. — Через три дня у нас запланировано отбытие на маленькую, но весьма симпатичную морскую заварушку в городе Фельпе. Тебе понравится, сердце мое, обещаю. Но это будет через три дня… А пока, до выступления, я намерен… Что именно маршал был намерен делать в оставшееся время, он не договорил, просто припал губами к шее Ричарда, вычерчивая на ней замысловатые, щекотные узоры, так что Дик отлично понял все и без слов. Понял и был с этими намерениями своего монсеньора полностью согласен.