Падение с вершины

Что такое имя для ребенка? О чем думают родители, давая его своему новорожденному чаду? О чем думали мои родители, давая его мне? Если забраться в Википедию и ввести в поисковой строке мое имя, то наткнешься на статью, первое определение из которой гласит: «древнеримская богиня, супруга Юпитера, богиня брака и рождения, материнства, женщин и женской производительной силы». Далее читать определение не имеет смысла, потому что это ничего не даст. Я — Каваками Юнона, которой жутко не нравится свое имя. Я — Каваками Юнона, которой не нравятся свои длинные черные волосы и, казалось бы, такие же черные глаза. Я — Каваками Юнона, поверить не могу, что пару лет назад стояла на высшей ступени пьедестала почета на чемпионате мира рядом с четырнадцатилетними представительницами страны восходящего солнца, среди которых я была не просто винтиком сложного механизма. Я возглавляла этот сложный механизм. Приходя со школы, время в которой я провожу практически в полном одиночестве, я сразу усаживаюсь за компьютер и иногда инстинктивно открываю соответствующую страничку в Википедии. Там есть небольшая статейка про каждого игрока той команды. На совместной фотографии девочки из Японии, что одержали крупную победу в столь юном возрасте, источают неподдельную радость. Эти мгновения перед камерами и зрителями, что съехались в место проведения соревнований со всех концов света, мгновения, когда незнакомые люди тыкают тебе в лицо пушистым микрофоном, попутно задавая странные вопросы, минута, когда ты со своими товарищами на глазах миллионов зрителей поешь гимн родной страны — все это было незабываемо, особенно для капитана, что приложил усилий для достижения общей цели чуточку больше, чем все остальные игроки. И имя этого капитана, как ни странно — Каваками Юнона. Победу на чемпионате мира я одержала на последнем году средней школы, стоило ему только начаться. В этом же году, полгода спустя, состоялось еще одно крупное соревнование, что проводилось ежегодно — первенство Азии по волейболу. Мое участие в первенстве, естественно, было обязательно, хотя мне жутко не хотелось досрочно сдавать выпускные экзамены и сломя голову брать билет на самолет, лишь бы успеть добраться вовремя. Выдающимся игроком в команде я не являлась, доигровщик как доигровщик — сносно принимаю, сносно провожу атаки. Своей главной функцией я всегда считала подбадривание игроков, в какой-то мере я старалась быть для них опорой, чтобы они могли играть уверенно, ни о чем не беспокоясь. Думаю, мне это удавалось до какого-то времени. После победы на первенстве Азии прочная опора детской сборной Японии рухнула. Развалилась. Совсем. Еще одна моя страсть, кроме волейбола — горные лыжи. Как только у меня появлялось свободное окно в моем вечно загруженном календаре, я вместе с родителями или друзьями отправлялась в Сига Когэн или в Нодзаву Онсэн и посвящала несколько дней кряду катанию с крутых склонов Японских Альп. На каких-то местных соревнованиях в 14 лет я случайно выполнила первый взрослый разряд, после чего незнакомый дяденька предложил мне заняться горными лыжами всерьез, на что я лишь пожала плечами. Платой за пристрастие к чему-либо еще, кроме волейбола, стало досадное падение с последующим открытым переломом голени, восстановление после которого закончилось только в самом конце первого года старшей школы. В начале второго года, несмотря на то, что кости срослись не совсем правильно, мне разрешили постепенно возобновить физические нагрузки. Пока папа вез меня в школу, я взволнованно держала в руках помятую заявку о приеме в волейбольный клуб. Ничего лучше, чем клуб старшей школы Аобаджосай, мне после травмы не светит: контракт с «Хисамицу Спрингс», естественно, был разорван; мне нельзя было сильно нагружаться, да и сомневаюсь, что мне удастся попасть хотя бы во второй состав команды. Чемпионка мира давно уже была всеми забыта, все победы, одержанные мною ранее — впустую. Вдруг листовка резко сжалась в моей руке, я услышала, как папа громко ругнулся и внезапно затормозил. Моя голова невольно опрокинулась назад, и я почувствовала резкую боль. Диагноз — поврежден связочный аппарат поясничного и шейного отделов, разрыв связок позвоночника. Период восстановления - год. Весь первый и второй год я провела с врачами и инструкторами, что помогали мне восстанавливаться. С ногой у меня все в полном порядке, хотя иногда смущает то, как срослись кости. С момента разрыва связок позвоночника прошел почти год, период моей реабилитации скоро должен был подойти к концу, и я, наконец, смогу продолжить играть в волейбол. Но проблема была даже не в том, что моя форма почти полностью потеряна, не в том, что два с половиной года я почти не играла в волейбол, а если и играла, то была способна лишь на слабенькие подачи, что едва могли перелететь через сетку, да на верхние передачи, которые почти разучилась контролировать. Я просто не могла пойти и вступить в волейбольный клуб. Все мое окружение, все мои друзья были за пределами школы: это были девушки из клуба «Хисамицу Спрингс» и из бывшей детской сборной. Половина из них сейчас играет в молодежной и обитает в Токио, мне же пришлось переехать в Мияги — поближе к реабилитационным центрам, лону природы и свежему воздуху. Так же я общалась с девушками и парнями, с которыми подружилась в следствие бесконечного шатания по больницам, а так же поддерживаю хорошие отношения с бывшим тренером. В принципе, у меня было много хороших знакомых, несколько друзей. Но в школе я решительно ни с кем не общалась. Из-за травмы мне приходилось часто пропускать занятия, чтобы лечь на обследование или сходить на оздоровительное занятие, и больше половины старшеклассников меня не знало. Ни с кем из ребят я не заговаривала, и, хвала небесам, что у них желания общаться со мной не больше, чем у меня с ними. Я знала много хороших ребят из соседних школ, что были в Мияги, и уже всерьез подумывала перевестись, но мои родители были категорически против. — Ты что, нельзя брать и переводиться в начале учебного года! — восклицала мама, с укоризной глядя на меня. — Отучиться всего год осталось! Да и программа в Аобаджосай очень приличная — закончишь школу, не будет проблем с поступлением! — Мам, я там как серая мышь, — уныло бубнила я, наматывая на палочки длинную яичную лапшу. — Мне даже поговорить не с кем. — Не будешь отвлекаться на всяких там милых мальчиков! Учиться надо, а не языком чесать! — Во всем ты видишь плюсы… Я не видела плюсов в том, чтобы оставаться в Аобаджосай. Мне было странно чувствовать себя без какого-либо окружения, на переменках постить фотографии и видео в mixi* и Facebook, переписываться с парнями и девушками из других школ, читать твиты и в гордом одиночестве уплетать свой бенто. Хотя один плюс все же был, но я даже не знаю, можно ли назвать это плюсом. В школу я сегодня приехала чуть пораньше, потому что папе надо было пораньше выехать на работу. Нам с ним по пути, поэтому никто из нас не видел смысла тратить деньги на общественный транспорт. Я быстро переоделась, совершенно не беспокоясь о том, как я выгляжу, и направилась на этаж старшеклассников, прямиком в класс 3-6. Услышав восторженные возгласы и слащавый голосок своего одноклассника, я переборола себя и быстро прошла на свое место. — Оикава-семпай, возьмите мой бенто! — Вы не забыли, Оикава-семпай, сегодня вы сходите со мной в кино? — Ой, и меня возьмите! Меня! Я разложила учебники и бросила быстрый взгляд на виновника разноголосого гомона, что наполнил небольшой душный класс 3-6. Его раздражающие реплики, что он отпускал в адрес своих фанаток, его противное миловидное личико, которое растянулось в лучезарной натянутой улыбке, его светло-карие глаза, которые молнией бегали от одной девушки к другой, его каштановые локоны, что вились мягкими волнами на его макушке… Такой красивый, аж раздражает. Он — капитан волейбольного клуба, одного из сильнейших в префектуре. Не могу не признать того, что я много раз смотрела на его игру, но часто уходила, не вытерпев наблюдения и за двумя сетами, так как меня неимоверно сильно тянуло на площадку. Меня поражало то, как он слаженно играет в дуэте с четвертым номером, что, вероятно, был асом команды. Не покатайся я тогда на горных лыжах, может, смогла бы занять место аса молодежной сборной. На меня снова накатила волна грусти и сожаления. Мой отец столько сил и денег вложил в тренировки, в выезды за границу, а все для того, чтобы его ненаглядная дочурка смогла осуществить свою мечту побывать в составе сборной Японии. У нее это получилось, но дальше — больше. Быть асом в составе сборной Японии — еще круче. Но я с треском провалилась. Уныло тыкая пальцем в экран смартфона, я не заметила, как уже несколько минут в упор пялюсь на своего слащавого одноклассника, что был окружен плотным кольцом фанаток. Большинство ребят уже сидели на своих местах и что-то оживленно обсуждали, я же довольствовалась лишь хорошим видом на главного красавчика Аобаджосай, если не всей префектуры Мияги. Я не хотела признаваться самой себе в факте того, что я сама с радостью бросилась бы в то плотное кольцо фанаток и размахивала бы своим бенто перед носом бедного Ойкавы. Я была всего лишь одной из великого множества тех, кому нравится это миловидное лицо, его манеры, жесты и голос. Я была одной из тех девушек, у которых сердце готово было выпрыгнуть из груди при виде курчавой каштановой макушки в коридоре. Мне было достаточно и того, что я могу наблюдать за ним со стороны и представлять, как он обнимает и целует меня, лелея наивные мечты о простом женском счастье. Несмотря на то, что мне грели душу мысли об Ойкаве, что ласков и нежен со мной, во мне бурлила ярость, а клокочущий рык готов был вырваться из груди, стоило мне наткнуться взглядом на то, как капитан волейбольной команды беспечно беседует с какой-то девушкой, которая то и дело пытается повиснуть у него на шее или облокотиться на крепкое плечо. Хотелось подойти и вмазать этой смазливой идиотке, чтобы не подходила к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Но я не могла. Я не хотела выделяться. Последний год остался. Не стоит завязывать с кем-то дружбу, тогда мне не будет больно уходить отсюда. Не будет так больно, как тогда, когда пришлось попрощаться с командой и съехать от девчонок в Мияги, оставив в столице единственных и самых лучших друзей. Внезапно учитель окликнул старшеклассников, и ребята неохотно привстали со своих мест. Я еще на мгновение задержала свой взор на Ойкаве, но, наткнувшись на удивленный взгляд его карих глаз, я покрылась краской и резко отвернулась, подскочив на месте. Хотелось накрыть ладонями свои щеки, я чувствовала, как они полыхали огнем, а этот дурацкий Оикава все не сводил с меня глаз, заставляя краску еще больше наплывать на мое бледное лицо. Дурацкий Оикава. Дурацкий, дурацкий, дурацкий! — Садитесь, — сказал учитель, сопровождая свою реплику странным движением руки, которое меня очень сильно раздражало. Он быстро провел перекличку, и когда он громко назвал мое имя, все охнули, удивленные тем, что я впервые за две недели пришла в школу. Одну из этих двух недель я проболела, так как слегла с температурой, дав себе слишком сильную нагрузку, да еще и простудилась. Раньше сорок минут бега были для меня чем-то обыденным, а в этот раз у меня перехватывало дыхание, жутко болел бок. Еще умудрилась простудиться. В конце апреля. Последующую же неделю я получала нагоняй от врачей, мол, нельзя так резко давать себе нагрузку после долгого отсутствия тренировок, что форму надо набирать плавно и бла-бла-бла, и ездила на диагностику, где проходила различные тесты. Папа мне все организовал, поэтому мое восстановление шло быстрее, чем планировалось. Урок закончился, класс внезапно оккупировали фанатки Ойкавы, а я принялась проверять обновления в своем блоге. Пусто. Я со скуки решила настрочить сообщения парочке знакомых, что были сейчас в сети. Не особо думая над их содержанием, я написала простое: «привет». От Сугавары ответ пришел почти сразу, остальные даже не удосужились прочитать. Поинтересовавшись, как дела у Коуши, я в нескольких словах пожаловалась на то, как мне скучно и на то, что мне абсолютно не с кем поговорить. Получив в ответ сообщение, текст которого гласил: «Ну так подойди к кому-нибудь, не сказал бы, что ты из робкого десятка», я отправила грустный смайлик, на что Сугавара написал, что Карасуно ждет меня с распростертыми объятьями. Я поблагодарила связующего и решила съесть часть своего бенто, попутно с этим пересматривая одну из игр чемпионата Азии, что меня сильно заинтересовала. Я закрыла вкладку с социальной сетью, заметив про себя, насколько сильно я зависима от нее в последнее время, и нашла нужное мне видео. Вставив наушники, я бросила беглый взгляд на Ойкаву и так же быстро отвела его, поняв, что наши взгляды пересеклись. «Он что, посмотрел на меня? Не может быть». Теперь у меня была возможность накрыть лицо руками, что я и сделала. Я чувствовала, как пылают мои щеки от одного только беглого взгляда и не могла ничего с собой поделать. Я старалась лишь глубже дышать, чтобы поскорее согнать с себя предательский багрянец. Заметив, что видео загрузилось, я убрала от лица руку, что закрывала не видимую идолом прекрасной половины человечества часть лица и кликнула на иконку. Я сразу же узнала нескольких игроков из молодежной женской сборной, так как сама играла с ними на протяжении всей средней школы. Перемотав торжественную часть, я увидела, как подруга выполняет эйсовую подачу в прыжке, заставляя сборную Филиппин ошарашенно переглянуться между собой. На чемпионате в средней школе филиппинки смотрели на японок так же ошарашенно. Я хорошо это помню. Посмотрев матч от силы минут пять, я отложила телефон, так как мой живот предательски заурчал. Я вытащила наушники и, даже не пытаясь взглянуть на сидящего где-то в классе Ойкаву, потянулась за бенто, что лежал прямо передо мной, как вдруг чья-то рука плавно отодвинула его от меня. Я подняла глаза. Напротив меня сидел он. Заняв переднюю парту, передо мной сидел тот, кого я хотела найти, чтобы незаметно наблюдать за ним. И вот он сидит тут. Оикава Тоору. В полуметре от меня. Схватив мои палочки тонкими пальцами, он улыбнулся и спросил: — Я попробую? Твой бенто выглядит вкусным. Какая муха его укусила? Зачем он подошел ко мне? Что ему надо? — Тебе кажется, — как можно более холодно ответила я, стараясь согнать с лица предательский румянец, выхватила бенто из его рук и придвинула к себе. Тоору улыбнулся, демонстративно щелкнув палочками, что были у него в руках. — Судя по тому, как ты смотрела на меня перед уроком, я подумал, что ты горишь желанием поделиться своим бенто. Еще раз щелкнув палочками, он продолжил: — И как ты собираешься есть без них, Каваками-сан? «Боже, он знает мою фамилию». Щеки никак не хотели обретать привычный им бледный оттенок, я старалась лишь прикрыть лицо локонами темных волос, свободной рукой отбирая у парня свои палочки. Когда у меня это получилось, я вскочила со своего места и направилась в коридор, чтобы отделаться от выходок этого смазливого красавчика. Задержавшись ненадолго в дверном проеме, я кинула быстрый взгляд на того, кто заставил мое сердце больно биться о грудную клеть и наткнулась на взгляд, полный удивления. Наверное, я была красная, как рак. Едва ли не впервые со мной в школе кто-то заговорил, исключая учителей, конечно. Я быстро спустилась в столовую и начала расправляться со своим бенто там, усевшись за самый удаленный столик около окна. «Что ему от меня нужно?»