А давайте заключим сделку!

      Сириус присылал сов каждый день. Он, как и мои гриффиндорские "друзья", был озабочен одним — сделать всё, чтобы любимый крестник Гарри благополучно справился с последним заданием, остальное отошло для него на задний план.        В каждом письме он напоминал: что бы ни происходило за стенами Хогвартса, никакой самодеятельности, всё равно я ни на что повлиять не смогу. «Если Волан-де-Морт действительно набирает силу, — писал Сириус, — главная моя забота — обеспечить твою безопасность. Но пока ты под защитой Дамблдора, тебе ничего не грозит, и всё-таки старайся избегать малейшей опасности. Думай над тем, как преодолеть лабиринт, всё остальное после».        Ага, ещё неизвестно, где безопасней: с Дамблдором или без него. Чем ближе двадцать четвёртое июня, день третьего испытания, тем больше я нервничал, что было странно, ведь я же не на смерть иду. В крайнем случае, можно использовать Экспелярмус и свалить вместе с кубком. Сомнений нет: на этот раз я хорошо подготовлен. И, во-вторых, это финальный бросок: проиграй я или выиграй, Турнир закончится, и все треволнения останутся позади.        За завтраком в день Турнира за гриффиндорским столом было особенно шумно. Ко мне подходили ученики, желали удачи. Они называли это "поддержкой". На самом же деле, это только ещё больше нервировало. К вечеру, того и гляди, поверю, что иду на смерть.        — Поттер, все участники Турнира собираются после завтрака в комнате, примыкающей к залу, — МакГонагалл подошла как раз, когда я доедал тост.        — Но ведь соревнование начнётся вечером! — нет, ясно, что приехали Уизли, но, согласитесь, было бы странно не поинтересоваться.        — Конечно, Поттер. В комнате собрались семьи участников Турнира. Они приглашены посмотреть последнее состязание. И ты сегодня сможешь провести со своими весь день.        С этими словами она отошла от стола.        — Она думает, что Дурсли приедут? — спросил Рон, сидящий рядом.        — Нет. Только если Сириус.        Зал быстро пустел. Флёр Делакур поднялась из-за стола когтевранцев и, догнав Седрика, прошла в соседнюю комнату. Сразу за ними медленно, чуть сутулясь, двинулся Крам. Я не торопился закончить завтрак. Не хотелось видеть "своих". Самое лучшее — удалиться в библиотеку и порыться ещё в книгах. Я уже было поднялся из-за стола, как дверь комнаты приоткрылась, оттуда высунулась голова Седрика.        — Гарри, иди скорее! — крикнул он. — Твои тебя заждались!        Со вздохом я пересёк Большой зал и толкнул дверь в комнату. Седрик с родителями стояли прямо за дверью. Крам в дальнем углу быстро разговаривал по-болгарски с матерью и отцом. Оба были черноволосы, а крючковатый нос Крам явно унаследовал от отца. В другом углу щебетала по-французски Флёр со своей матерью. Её младшая сестрёнка Габриэль стояла рядом, держась за мамину руку. Увидев меня, она замахала мне рукой, я тоже махнул ей. И тут увидел у камина сияющих миссис Уизли и Билла. Сам не знаю, как у меня получилось не скорчить гримасу и даже улыбнуться.        — Это наш сюрприз! — взволнованно воскликнула миссис Уизли, нагнулась и попыталась поцеловать меня в щёку. — Мы приехали болеть за тебя, Гарри!        — Ты как, готов? — спросил Билл, улыбаясь и тряся его руку. — Чарли тоже хотел приехать, но не смог отпроситься с работы. Он нам рассказывал, как ты потрясающе справился с хвосторогой!        — Потрясающе снова вернуться в школу! — огляделся кругом Билл. Виолетта, приятельница Полной Дамы, подмигнула ему из своей рамы. — Я не был тут целых пять лет. А что, портрет чокнутого рыцаря всё ещё здесь? Сэра Кэдогана? А Полная Дама?        — Её ещё я помню, — сказала миссис Уизли. — Один раз она так меня отчитала! Я вернулась в спальню в четыре часа утра…        — Где же ты была всю ночь? — Билл изумлённо посмотрел на мать. Миссис Уизли улыбнулась.        — Мы с твоим отцом гуляли, — ответила она. — А ему досталось от Аполлиона Прингла, тогдашнего завхоза… у отца до сих пор заметны следы…        Гуляли они, коне-е-ечно. Вероятно, пополняли ряды рыжих в каком-нибудь классе.        — Можешь повести нас на экскурсию по замку, Гарри? — спросил Билл.        — С удовольствием.        Мы втроём двинулись к двери в Большой зал. Поравнявшись с семейством Диггори, я поймал неприязненный взгляд отца Седрика Амоса.        — А-а, вот и ты! — воскликнул он, окинув меня взглядом с ног до головы. — Бьюсь об заклад, ты уже не так уверен в себе. Седрик догнал тебя по очкам!        — Я очень рад. Надеюсь, победит Седрик, он больше подходит для этого, — спокойно ответил я и, не обращая внимание на удивлённое лицо Амоса, повёл рыжих дальше.        До самого обеда я не смог отделаться от Уизли. Можно подумать, будто я поступаю неправильно. Однако то, что они сделали... сделают... Их поступки перечеркнули всю мою любовь к их семейству.        В Большом зале Уизли сидели за гриффиндорским столом и постоянно о чём-то говорили. У меня возникло ощущение, будто я опять вернулся в Нору. Не могу сказать, что это было приятное чувство.        Вечером за столом преподавателей сидели уже и Людо Бэгмен, и Корнелиус Фадж, замещающий Крауча. Бэгмен, как всегда, весел и оживлён, Фадж, напротив, мрачен и неразговорчив. Сидевшая рядом мадам Максим смотрела только в тарелку, глаза у неё красные. Скорее всего Фадж её допрашивал.        Несмотря на обилие праздничных блюд, я почти ничего не ел: к удивлению, меня била нервная дрожь. Внезапно на меня что-то нашло. Быть может, это было помешательство, а может, гормоны, но я попросил у сидящей рядом Гермионы перо и пергамент и начал писать. Постепенно волшебный потолок менял синеву дня на алые закатные краски сумерек. Наконец Дамблдор поднялся из-за стола и весь зал притих.        — Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнётся третье, последнее состязание Турнира Трёх Волшебников. А сейчас прошу всех участников проследовать на стадион за мистером Бэгменом.        Я встал, все гриффиндорцы зааплодировали. Уизли и Гермиона пожелали удачи, и я вместе с Седриком, Флёр и Крамом вышел из Большого зала.        — Как ты, Гарри? — спросил Бэгмен, спускаясь по каменным ступеням главного крыльца. — Уверенно себя чувствуешь?        — Всё в порядке, — ответил я. И не солгал: конечно, нервничал, но не настолько, чтобы просить о помощи. У выхода из замка я немного задержался.        — Винки! — позвал я, зайдя в угол.        Эльфийка появилась почти сразу.        — Хозяин Поттер звал Винки?        — Держи, — протянул я написанную в Большом зале записку. — Когда я дотронусь до Кубка, ты должна передать это адресату. Хотя нет, это будет не совсем нужный нам вариант. Ты положишь записку в его комнаты... сможешь туда проникнуть?        — Хозяин Поттер очень сильный, хозяин делится с Винки силой, Винки сможет.        — В общем, положишь записку, а потом сделаешь так, чтобы он со стадиона вернулся в комнату. Чтоб палочку забыл там или ещё что. Придумаешь. Нужно, чтобы к тому моменту, когда я коснусь Кубка, он только появился на поле. Ясно?        — Да, хозяин.        Винки исчезла, а я поспешил догнать участников. Они уже почти подошли к стадиону. Поле для квиддича изменилось неузнаваемо. По всему периметру поднялась плотная живая изгородь высотой двадцать футов. Прямо перед ними в изгороди чернеет проём — вход в лабиринт. Коридор внутри него, образованный густым кустарником, уходит в черноту.        Минут через пять на стадионе появились первые зрители. Воздух наполнился взволнованными голосами и звуками сотен шагов — зрители торопились занять отведённые им трибуны. Небо окрасилось в густой исчерна-синий цвет, и на нём зажглись первые звёзды. К Бэгмену и участникам подошли Хагрид и профессора МакГонагалл, Грюм и Флитвик.        — Мы будем патрулировать снаружи, — сообщила МакГонагалл. — Если кто-нибудь попадёт в беду и почувствует, что требуется подмога, пошлите в воздух сноп красных искр, и мы незамедлительно придём на помощь. Всё ясно?        — Тогда вперёд! — весело скомандовал Бэгмен четверым патрульным. — Коснувшись палочкой горла, Бэгмен тихо произнёс: — Сонорус!        И тут же его усиленный волшебством голос разнёсся по всему стадиону:        — Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трёх Волшебников начинается!        Чемпионы вошли в лабиринт почти одновременно. Высоченная живая изгородь бросала на дорожку чёрную тень. То ли изгородь была чересчур густой, то ли была заколдована, но звуки стадиона тут же стихли, едва они вступили во тьму лабиринта. На мгновение показалось, что мы под водой.        Освещая путь Люмосом, я продвигался в глубь лабиринта. Развилок становилось всё больше. Я поворачивал то налево, то направо. Грюм найдёт способ заманить меня в центр. За спиной что-то прошуршало. Выставив вперёд палочку, обернулся. В луче света возник Седрик, выскочивший откуда-то справа. Его всего трясло, рукав мантии дымился.        — Это соплохвосты Хагрида! Гигантские! Я еле от них отбился! — прошептал он и исчез за очередным поворотом.        Я устремился вперёд. История повторяется, значит дальше должен быть якобы-дементор. Но догадка неправильная. За углом меня ждёт... Снейп. Он зажимает горло рукой, но кровь не останавливается.        — Ты не спас меня, Поттер, — произносит он и падает на землю.        В какой-то момент я чуть было не поверил. Помог пришедший на ум приказ Винки. Его сейчас не должно быть даже на стадионе. А змея не тронет его, пока не прикажет Том, а он этого не сделает, ведь наше сотрудничество ценнее.       — Риддикулус!        Боггарт с громким треском взорвался и растаял в облачке дыма. С шумом выдыхаю и иду дальше. Развилка — налево, развилка — направо, тупик — заклинание компаса. Вернулся к развилке, свернул направо и увидел перед собой странный золотистый туман. Идти вперёд или перелететь?        Размышления прервал раздавшийся неподалёку вопль. Это Флёр выбыла из игры.        Решив не привлекать внимание, просто шагнул вперёд. Мир перевернулся вверх ногами. Я висел на земле вниз головой, волосы дыбом, очки висят на дужках, того и гляди упадут в бездонное небо. Ноги как будто приклеились к траве, ставшей зелёным потолком. А внизу тонуло в бесконечности усыпанное звёздами небо. Красиво.        Осторожно оторвал правую ногу от зелёного потолка. Мир тут же вернулся на привычное место. Я рухнул на колени, почувствовав твёрдую, сырую от росы землю. От пережитого потрясения всё тело на миг превратилось в студень. Несколько раз глубоко вдохнул, поднялся на ноги и, выйдя из золотистой дымки, оглянулся: дымка невинно мерцала в лунном свете. Надо будет установить такое заклятие для охраны мэнора.        Свернул влево и упёрся в тупик, свернул направо — ещё тупик. Остановился, перевёл дух и приказал палочке определить стороны света. Затем вернулся к развилке, взял направление на северо-запад и бросился было вперёд. Но замер, услыхав голоса за изгородью.        — Что ты делаешь? — кричал Седрик. — Ты что, гад, делаешь?        И следом голос Крама:       — Круцио!        В тот же миг уши пронзил отчаянный вопль Седрика. Никаких поворотов впереди не было. Взрывное заклятие подействовало, в изгороди образовалась неглубокая дыра. Ещё пару раз применив Бомбарду, смог расширить отверстие так, чтобы без труда пролезть в него.        Справа на земле извивался от боли Седрик, над ним стоял Крам. Услыхав треск, Крам повернул голову и сорвался с места, но я успел нацелить палочку.       — Остолбеней!        Заклинание поразило Крама в спину, он на мгновение замер и рухнул ничком в траву. Я подошёл к Седрику. Он уже перестал извиваться и теперь лежал, тяжело дыша и спрятав лицо в ладони.        — Всё в порядке?        — Да, — выдохнул Седрик. — Не могу поверить... он подкрался сзади... я услыхал, обернулся... а он уже и палочку на меня направил...        — Ты слышал, как кричала Флёр? — спросил я.        — Слышал, — ответил Седрик. — Ты думаешь, Крам мог и её…        — Не знаю... Оставим его здесь?        — Тут его соплохвост сожрёт, — мечтательно произнёс Седрик, но всё же поднял палочку и пустил в небо сноп красных искр. Искры рассыпались облачком и зависли над тем местом, где лежал Крам.        Несколько секунд мы стояли в темноте, оглядываясь по сторонам.        — Ладно, — сказал Седрик. — Идём дальше…        Мы молча устремились вперёд по тёмной дорожке, на развилке я свернул влево, Седрик направо. Скоро шаги Седрика стихли. Я шёл, время от времени сверяясь с палочкой-компасом. Где-то здесь будет сфинкс и его загадочка, а там и до Кубка недалеко.        Теперь тупики попадались всё чаще. В лабиринте стало темно, хоть глаз выколи, значит, скоро центр, конец состязания. На длинном, прямом отрезке пути опять почудилось шевеление, и свет палочки озарил уже знакомое мне существо.        Это был сфинкс с телом огромного льва, головой женщины, тяжёлыми когтистыми лапами и длинным жёлтым хвостом с коричневой кисточкой на конце. Когда я приблизился к женщине-львице, она уставилась на меня большими миндалевидными глазами. Львица с женским лицом просто ходила туда-сюда поперёк дорожки, загораживая проход.        — Ты близок к цели, — произнесла она низким, хрипловатым голосом. — Кратчайший путь лежит именно здесь.        — Тогда загадывайте свою загадку или сразу пропустите меня, — наглость, как известно, — второе счастье.

Мой первый слог проворней всех слывёт по праву Он очень быстр на руку, ногу и расправу; Второй мой слог есть плод окружности решений Её с диаметром законных отношений. Мой третий слог — абстрактно названный мужчина Ни цвета кожи, ни фамилии, ни чина. Сложив их вместе, существо ты образуешь, Какое ты скорей умрёшь, чем поцелуешь.

       — Скорпион, — быстро ответил я.        Однако львица не сдвинулась с места.        — Я помню тебя, — произнесла она. — Ты уверен, что хочешь пройти? Я уже много лет загадываю загадки, защищаю проходы. Люди часто ошибаются, стараясь пройти туда, куда им не надо.        — Боюсь, что это так. Но мне нужно туда. Иначе я не смогу спасти того, кто мне дорог.        Устало вздохнув, львица отошла в сторону. Я прошёл вперёд, точно уверенный в том, что спасу её. Это существо давно живёт в неволе. Возможно, я смогу дать шанс на новую жизнь. Да и шанс нагадить Дамби упускать не стоит.        На развилке я повернул направо и увидел: метрах в трёхстах от него на невысокой тумбе сияет Кубок. Я прибавил ходу, но тут из-за кустов слева, опережая меня, на дорожку выскочил Седрик. Если не остановить его, то парень будет у Кубка первый! Он несётся изо всех сил. Ноги у него длинные, рост выше. Только вот Седрик не видит, что навстречу ему, как мамочка, давно не видевшая своё дитятко, несётся громадный акромантул.        — Седрик! Осторожно! — кричу я. Синдром спасителя, знаете ли.        Он цепляется за корень и падает. Только падение спасает от жвал паука.       — Остолбеней!       Естественно, заклинание не срабатывает полностью, а лишь отталкивает монстряку. Несмотря на все тренировки и знания, моё магическое ядро ещё не до конца развилось. Да и паук немаленький, мягко говоря.       — Сектумсемпра!        Невидимый луч несётся навстречу многоногому существу. Кровь брызгает в разные стороны вместе со слизью из челюстей паука. Акромантул падает на землю.        — Ты в порядке? — спокойно спрашиваю у Диггори. — Эта туша тебя не раздавила? Нет? Хорошо. Иначе бы меня до конца учёбы обвиняли в том, что я убил настоящего чемпиона.        Невесело смеюсь. Седрик широко открытыми глазами смотрит то на меня, то на труп акромантула.        — Что это за заклинание?        Мне нужно сказать ему правду? На миг представляю себе это. "Знаешь, Седрик, ты обязан жизнью ненавистному Снейпу, придумавшему это заклинание, и Слизнорту, который через два года даст мне учебник, где я его прочёл." Мдя-я, слишком бредово. Вместо этого говорю:        — Эй, Диггори, а Кубок кто возьмёт? Я, что ли? Поднимай свою задницу и бери, мне до него не дойти.        Похоже, благородства в чемпионе поубавилось, потому что он взял и пошёл за Кубком. Нет, чтобы как тогда предложить мне.       — Эх, Седрик, Седрик... Ничему людей жизнь не учит, — притворно вздыхаю я. — Акцио Кубок!       Успеваю заметить удивление на лице парня перед тем, как коснуться приза. Знакомое тянущее ощущение под ложечкой, и лабиринт сменяется кладбищем.       Стою посреди тёмного густо заросшего кладбища, справа за огромным тисом чернеет силуэт небольшой церкви. Слева — холм, на склоне которого старый красивый особняк. Я, конечно, понимаю, что Томми не любил отца, но так запустить поместье Реддлов...       Медленно, огибая могилы, ко мне приближается человек. Роста невысокого, лицо скрыто капюшоном, в руках свёрток, который он несёт с осторожностью. Хвост, а на руках у него недоВолан-де-Морт. Коротышка в плаще кладёт свёрток на землю, достаёт волшебную палочку и тащит меня к мраморному надгробью. Тяжело дыша, он выпускает из палочки верёвки и связывает меня. Похоже, Волди не счёл необходимым рассказать Пожирателям о нашей маленькой тайне.        Под ногами раздался шорох. Это в траве вокруг надгробья скользит огромная змея. Снова послышалось быстрое, прерывистое дыхание. Это Хвост волочит котёл, в котором слышится плеск воды. Котёл огромный, в нём бы уместился крупный мужчина (впрочем, для этого он и нужен). Свёрток, лежащий на земле, зашевелился сильнее. Хвост сунул под котёл волшебную палочку, и оттуда выстрелили языки пламени. Не прошло и пяти минут, как жидкость в котле нагрелась.       Хвост взял свёрток в руки. Реддл сейчас напоминал скорчившегося младенца. Но только очертаниями, во всём остальном он ни капли не походил на человеческого детёныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у одного ребёнка отродясь не было — приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щёлками. Он казался почти беспомощным. Реддл протянул ручки к Хвосту, обнял за шею.       Пожиратель поднял свою ношу над котлом и искры, танцующие на поверхности жидкости, осветили на мгновение плоское злобное лицо. Хвост опустил существо в котёл, и оно с шипением исчезло. Было слышно, как тельце мягко стукнулось о каменное дно котла.       И тут Хвост заговорил. Голос его дрожал, выдавая панический страх. Он поднял палочку, закрыл глаза и с трудом произнёс:       — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!       Из земли под моими ногами вылетела струйка праха — кости уже давно превратились в труху — и, повинуясь движению палочки, нырнула в котёл.       Поскуливая от ужаса, Хвост вытащил из-под плаща длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил, на сей раз каждое слово сопровождая истеричным всхлипом:       — П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина!       Вытянул перед собой правую руку, ту, на которой нет пальца, крепко сжал кинжал в левой и замахнулся. Я с каким-то непонятным интересом наблюдал, как кисть руки падает в тот же котёл, окрашивая зелье в багровый цвет. Я в восхищении! Это ж надо, взять и оттяпать себе руку. Ладно, ещё кому-то, но себе...       — К-кровь недруга… взятая насильно… воскреси… своего врага! — поскуливая от боли, произнёс Хвост.       Острый конец кинжала проколол мою кожу на сгибе локтя, и по разорванной мантии потекла тёплая кровь. Всё ещё хрипло дыша от боли, Хвост вынул из кармана стеклянный пузырёк и поднёс к ране. Порез щипал, хотя, надо отдать должное, Хвост действовал аккуратно. Однако больше меня интересовало, подействует ли зелье, ведь мы вроде как не враги больше. Пошатываясь, он вернулся к котлу и плеснул в него кровь. Жидкость мгновенно стала ослепительно белой.       Покончив с приготовлением зелья, Хвост без сил упал на колени и тут же кулём повалился на землю. Скорчившись, баюкая кровавый обрубок, он тихо постанывал. Котёл кипел, сверкающие искры летели во все стороны, от их слепящего блеска всё вокруг погрузилось в непроглядную черноту.       Тут пришло моё время стонать. Внезапно моя магия стала перетекать куда-то ещё. Я безуспешно пытался ограничить отток магии, но он прекратился так же резко, как и начался.       Искры погасли, из котла взметнулся столб белого пара, он становился всё гуще, затопил всё. Вот уже в облаке пара, идущего из котла, начали возникать очертания высокого, худого, как скелет, человека.       — Одень меня, — произнёс он замогильным голосом.       Всхлипывая и прижимая к груди изуродованную руку, Хвост с трудом встал на ноги, поднял левой рукой с земли чёрный плащ с капюшоном и одной рукой накинул его на голову и плечи хозяина.       Живой скелет ступил из котла на землю, не глядя на меня, принялся осматривать собственное тело. Его кисти напоминали больших белых пауков; его длинные бледные пальцы ощупывали грудь, руки, лицо. Красные глаза, зрачки которых, подобно кошачьим, превратились в щёлочки, горели в темноте ещё пронзительнее. Охваченный восторгом, он вытянул вперёд руки и начал сгибать и разгибать пальцы, не обращая ни малейшего внимания ни на окровавленного, лежащего на земле Хвоста, ни на огромную змею, которая снова приползла и обвилась вокруг памятника. Волан-де-Морт запустил одну из своих неестественно длинных рук в карман мантии и вытащил оттуда волшебную палочку. Он нежно погладил её и пронзительно засмеялся.       — Протяни руку, — небрежно процедил он Хвосту.       Тот с восторгом в глазах протянул ему свой обрубок.       — Другую руку, Хвост.       Как известно, метки вроде татуировок Пожирателей вызывают сильнейшую боль, если противиться им. Томми поступил довольно умно, вызывая слуг. Так он узнает, кто ему предан, кто явится по первому зову.       Он стал расхаживать взад-вперёд передо мной и Хвостом, то и дело окидывая взглядом кладбище. Через минуту-другую он посмотрел на меня, остановился, и жестокая улыбка исказила его лицо.       — Ты, Гарри Поттер, стоишь на останках моего покойного отца, — тихо прошипел он. — Он был маглом и дураком… как и твоя дорогая мамочка. Но они оба пригодились нам, не правда ли? Твоя мать погибла, защищая тебя... а я сам убил своего отца, и посмотри, как он мне помог, уже будучи покойником...       Я молчу. Что я должен сказать? Волди не отказался от своих планов, раз зелье сработало. А значит, нужно действовать по прошлому сценарию: захапать Кубок и свалить.       — Видишь этот дом на склоне холма, Поттер? Там жил мой отец. Моя мать, колдунья, жила в этой деревне и влюбилась в него. Но он бросил её, когда она рассказала ему, кто она такая... Он не любил магию, мой папаша... Он бросил её и вернулся к своим маглам-родителям ещё до моего рождения, Поттер, а она умерла, родив меня, и я вырос в магловском приюте... Я отомстил ему, этому дураку, который дал мне своё имя... Том Реддл...       Он не останавливался ни на минуту, переводя взгляд с одной могилы на другую.       — Послушать только, как я тут рассказываю историю моей семьи... — тихо заметил он. — Похоже, я становлюсь сентиментальным... Смотри, Гарри! Вот возвращается моя настоящая семья...       Ночную тишину нарушил шорох развевающихся мантий. Среди могил, под огромным тисом, везде, где была тень, возникали фигуры волшебников. Все они были в масках, на головах у них были капюшоны. Один за другим они двигались к нам. Медленно, осторожно, не веря своим глазам. Волан-де-Морт молча стоял посреди кладбища и глядел на них. Наконец один из Пожирателей смерти упал на колени, подполз к нему и поцеловал подол его чёрной мантии.       — Хозяин... хозяин... — пробормотал он.       Остальные Пожиратели смерти сделали то же самое. Один за другим они подползали на коленях к Волан-де-Морту и целовали его мантию прежде, чем подняться и отойти в сторону. Фи! Целовать какую-то грязную тряпку, чтобы показать любовь к хозяину? Да и называть его хозяином... Будто зомби, у которых зависла пластинка.       Мало-помалу они образовали круг, внутри которого находились могила Тома Реддла, я, Волан-де-Морт и корчащийся на земле, всхлипывающий Хвост. В этом кругу были прогалины, как будто они оставили место для кого-то ещё. Но сам Реддл никого больше не ожидал. Он внимательно оглядел скрытые капюшонами лица и хотя никакого ветра не было, по кругу пробежал тихий шорох, как будто все стоящие в нём вздрогнули.       — Добро пожаловать, Пожиратели смерти, — тихо сказал Волан-де-Морт. — Тринадцать лет... прошло тринадцать лет со дня нашей последней встречи. И всё же вы ответили на мой зов, будто это было вчера... значит, нас всех по-прежнему объединяет Чёрная Метка? Или нет?       Он снова запрокинул к небу своё лицо и с шумом втянул воздух. Его щёлочки-ноздри раздулись.       — Я вижу, вы живы и здоровы, силы ваши не иссякли — вы так быстро прибыли! — и я спрашиваю себя... а почему этот отряд волшебников так и не пришёл на помощь своему хозяину, которому они клялись в вечной верности?       Никто не произнёс ни слова. Никто не шевельнулся.       — И я отвечаю, — свистящим шёпотом продолжил Реддл, — они, должно быть, поверили, что я повержен, что я погиб. Они снова вернулись в стан моих врагов, и клялись в своей невиновности, в том, что они ничего не знали, что были околдованы… И я спрашиваю себя: как они могли поверить, что я не восстану вновь? Те, кто знал, как я защитил себя от смерти? Те, кто своими глазами видели доказательства моей безмерной силы, когда я был самым могущественным из всех теперешних волшебников?       Весь этот театр начинал надоедать. Я уже давно привык к непрекращающемуся чувству дежавю, но всё же многие вещи не хочется переживать заново. К примеру, чьи-то — не будем показывать пальцем — пафосные речи. Пользуясь всеобщей занятостью, я снял с себя верёвки и присел рядом с Нагайной.       — Тебе это не надоело, а? — еле слышно прошипел я.       — Хозяин не давал приказов, — также тихо ответила она.       Я пожал плечами, уселся поудобнее и, поглаживая змею, продолжил наблюдать за происходящим.       — Я разочарован… признаюсь, я весьма разочарован… — продолжал Реддл. Я тоже разочарован, но я же об этом не кричу на каждом углу.       Один из Пожирателей смерти неожиданно бросился вперёд и рухнул к ногам Волан-де-Морта. Тело его сотрясала дрожь.       — Хозяин! — крикнул он. — Хозяин, прости меня! Прости нас всех!       Волан-де-Морт с хохотом поднял палочку и произнёс:       — Круцио!       Пожиратель смерти начал извиваться и кричать от боли. Волан-де-Морт снова поднял палочку. Измученный Пожиратель смерти перестал корчиться и лежал на спине, тяжело дыша.       — Встань, Эйвери, — тихо сказал Волан-де-Морт. — Встань. Ты просил прощения? Я не прощаю. И я ничего не забываю. Тринадцать долгих лет… Тринадцать лет верной службы — и тогда, может быть, я вас прощу… А вот Хвост уже оплатил часть своего долга, правда, Хвост? Ты вернулся ко мне не доказать свою верность. Ты вернулся, потому что испугался своих старых друзей. Ты заслужил эту боль, Хвост. И ты знаешь это, правда?       — Да, хозяин, — простонал Хвост. — Пожалуйста, хозяин… умоляю…       — Ты грязный предатель... но ты помог мне обрести тело. А Волан-де-Морт награждает тех, кто ему помогает…       Реддл поднял палочку и взмахнул ею. В воздухе остался след, похожий на расплавленную полосу серебра. Через мгновение бесформенная полоса превратилась в сверкающую копию человеческой кисти. Сияя в темноте, как луна, кисть тут же опустилась и приросла к окровавленному запястью Хвоста.       Всхлипывание мгновенно прекратилось. Тяжело дыша, Хвост поднял голову и, не веря своим глазам уставился на новообретённую конечность.       — Спасибо, Хозяин! Спасибо!       Волан-де-Морт подошёл к стоящему справа от него Пожирателю.       — Люциус, мой скользкий друг, — прошептал он, остановившись перед ним. — Мне говорили, что ты не отрёкся от прежней жизни, хотя и был вынужден надеть личину приличного человека. Ты, я думаю, по-прежнему готов возглавить тех, кто не прочь помучить маглов? И всё же ты не попытался найти меня, Люциус… должен сказать, твои подвиги на Чемпионате мира по квиддичу позабавили меня… но разве не разумнее было бы направить свои силы на поиски своего хозяина, на помощь ему?       — Милорд, я всегда был настороже, — тут же послышался из-под капюшона голос Люциуса Малфоя. — Если бы я заметил хоть какой-то знак, любой намёк на ваше присутствие, я бы тут же, немедленно явился к вам, ничто не могло бы помешать мне…       — Тем не менее, ты бежал от моей Метки, когда преданный мне Пожиратель смерти запустил её в небо прошлым летом, — лениво заметил Волан-де-Морт, и мистер Малфой тут же умолк. — Да, мне всё известно, Люциус… ты меня разочаровал… я ожидаю от тебя более верной службы.       — Конечно, милорд, конечно… вы милостивы, благодарю вас, милорд…       Сочувствую Малфою. Здоровый, сильный мужчина, имеющий влияние в обществе, обязан преклоняться перед недавно воскресшим змеемордым мудаком.       Волан-де-Морт двинулся вдоль круга и остановился у большого промежутка.       — Здесь должны стоять супруги Лестрейндж, — тихо произнёс Волан-де-Морт. — Но они замурованы в Азкабане. Они были преданы мне. Они предпочли отправиться в Азкабан, нежели отречься от меня… Когда стены Азкабана рухнут, они будут вознаграждены так, как и мечтать не могли.       Он снова пошёл по кругу. Мимо некоторых Пожирателей смерти он проходил молча, перед другими останавливался и говорил с ними. В круге была большая прогалина. Том глядел на пустое место своими ничего не выражающими, красными глазами, как будто видел стоящих перед ним людей.       — А здесь у нас не хватает шестерых… Трое погибли, служа мне. Один побоялся вернуться… он пожалеет об этом. Один, я думаю, покинул меня навсегда… он, конечно, будет убит… и ещё один, самый верный мой слуга, который снова служит мне верой и правдой. Он сейчас в Хогвартсе, мой преданный слуга, и именно благодаря ему сюда прибыл наш юный друг… — безгубый рот Волан-де-Морта искривился в усмешке, и все стоящие в кругу перевели взгляд на меня, сидящего рядом с Нагайной. Их лица застыли в удивлении, а Реддл, до сих пор не заметивший моей маленькой шалости, продолжил: — Гарри Поттер любезно присоединился к нам, чтобы отпраздновать моё возрождение. Осмелюсь даже назвать его моим почётным гостем.       Повисла тишина. Пожиратель справа от Хвоста сделал шаг вперёд и из-под маски донёсся голос Люциуса Малфоя.       — Хозяин, мы жаждем узнать… умоляем вас рассказать нам… как вы добились этого… этого чуда… как вам удалось вернуться к нам…       — Это удивительная история, Люциус, — произнёс Волан-де-Морт. — И она начинается… и заканчивается… моим юным присутствующим здесь другом.       Он неспешно обернулся и удивлённо посмотрел на меня.       — Здравствуйте! — я встал и шутливо поклонился. — Рад видеть вас всех. Вероятно, вы просто случайно забыли снять верёвки с моих рук. Но это мелочи. Продолжайте, милорд.       Я изобразил внимание. А что? Мне правда было интересно узнать, что скажет Волди. Он усмехнулся и спокойно продолжил:       — Вы, конечно, знаете, что этого мальчика называли причиной моего падения? — тихо произнёс Волан-де-Морт. — Вам известно, что в ночь, когда я потерял свою силу и своё тело, я хотел убить его. Его мать погибла, пытаясь спасти его… и невольно дала ему защиту, которой, признаюсь, я не предусмотрел… Я не мог дотронуться до него. Его мать оставила на нём след своей жертвы… Это очень древняя магия, и я должен был вспомнить… глупо было не подумать об этом… но это не важно, теперь я могу прикоснуться к нему. Должен признаться, друзья мои, я просчитался. Моё заклятие было отражено глупой жертвой этой женщины и обратилось против меня самого. О-о… это запредельная боль, друзья мои, и я к ней был совершенно не готов. Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение… но всё-таки я был жив. Чем я был, не знаю даже я… Я, который дальше кого-либо прошёл по тропе, ведущей к бессмертию. Я не умер, но стал слабее любого живого существа, и я не мог себе помочь… потому что у меня не было тела, а для необходимого заклятия требовалась волшебная палочка… Я обосновался в далёкой глуши, в лесу, и я ждал… я был уверен, что кто-нибудь из моих верных Пожирателей смерти попытается разыскать меня… кто-нибудь придёт и осуществит волшебство, которое я сам не могу осуществить, и поможет мне вернуться в моё тело… но я ждал напрасно… Я мог овладевать другими телами. Но я не отваживался приближаться к местам, где было много людей, потому что знал, что мракоборцы не прекратили свои поиски. Иногда я вселялся в животных — чаще всего, конечно, в змей — но это было лишь немногим лучше, чем оставаться просто духом, потому что тела животных очень плохо приспособлены к занятиям волшебством… а когда я в них вселялся, жизнь их становилась на удивление короткой; ни одно из животных долго не протянуло… Потом… четыре года назад… казалось, появилось верное средство вернуться. Молодой, глупый и доверчивый волшебник забрался в лесную глушь, где обитал я. О, он показался мне тем самым шансом, о котором я так долго мечтал… Он был учителем в школе Дамблдора… он привёз меня сюда, в эту страну, и через некоторое время я вселился в его тело, чтобы тщательно следить за тем, как он выполняет мои приказы. Но мой друг подвёл меня. Мне не удалось завладеть философским камнем.       Повисла тишина. Никто не шевелился, замерли даже листья на тисе. Пожиратели смерти были неподвижны, и лишь глаза блестели сквозь прорези масок, направленные на Волан-де-Морта.       — О, сейчас будет самая интересная часть, — "шёпотом", чтобы все услышали, произнёс я.       — О, да, Гарри, это самая интересная часть нашей истории, — согласился Реддл. — Друзья мои, я не смог завладеть философским камнем, однако, заключил крайне выгодную сделку. Герой Магического мира, Мальчик-который-Выжил, предложил мне то, чего мне хотелось. Он сказал, что если ему отдадут одного единственного человека и оставят этих двоих в покое, то он не станет, а даже всячески посодействует тому, чтобы я добился своего.       Я сидел, довольный произведённым эффектом. Пожиратели были в шоке. Даже один этот момент стоил того, чтобы помочь Реддлу.       — Однако у мистера Поттера было одно условие, — продолжил Волди. — Он хотел подождать три года. Он не пояснил, для чего это нужно, но, тем не менее, я согласился. Это было мелочью по сравнению с тем, что я получу в конце. Следуя указаниям мистера Поттера, я ждал своего слугу — Хвоста. Как ни странно, Гарри оказался прав: Хвост появился и помогал мне всё время. Как и ещё один преданный мне слуга.       — Эмм, я не хотел бы перебивать и портить такую атмосферу, — начал я. — Но, может быть, стоит пройти в поместье Реддлов и обсудить дальнейшие действия? Вероятно, вы холода не чувствуете, но я, как и другие люди, прибывшие сюда ради вас, уже замёрз. Да и, знаете ли, тут кладбище вообще-то.       И чего это Пожиратели так на меня уставились? Первым оправился Волди. Что-то обдумав, он скомандовал:       — В дом!