Львенок

Pov Гермиона

      Четыре года.       Четыре гребаных года я — это не я.       Мерлин всемогущий, как же всё это бесит! Я уже на автомате бросила на дверь несколько заклинаний, чтобы хотя бы до конца поездки побыть в тишине и одиночестве. Потому что меня уже потрясывать начинает от невозможности жить и вести себя так, как я хочу. Общаться, с кем хочу. И вообще, Хогвартс просто ужасен.       Я устало опустилась на сидение, равнодушно рассматривая удаляющийся перрон. И вспоминала 1 сентября 1991 года, когда еще наивным ребенком ехала в Хогвартс, уверенная, что притворяться будет не так уж и сложно, это ведь как игра, пусть и длинная. Как же я ошибалась.       Первый курс был сущим кошмаром. Пришлось привыкать отзываться на Грейнджер. Хоть имя не изменилось, уже хорошо. Но постоянно приходилось придумывать отмазки, почему я не отзывалась на «свою» фамилию. «Простите, не слышала». «Задумалась профессор, извините». «Книга такая интересная, я не могла оторваться!». И миллион других фраз. Слава Мерлину, прокатывало. А потом вроде даже привыкла. А ещё было сложно постоянно притворяться читающей. Книги — это конечно хорошо, но не в таком количестве и не все подряд. А эти волосы и зубы? Волосы расчесать было невозможно, а из всех причесок нормально собирались только в хвост и в косу. Да и то постоянно вылезали, мешая и раздражая. Зубы — вообще отдельная песня. Я только к концу года смирилась, что они теперь торчат. В общем, в зеркало я вообще не смотрелась. Но вот это все была такая ерунда, на самом деле. Гораздо сложнее было успокаивать свой характер и не обращать внимания на друзей.       Я помнила, как вскинули головы Блейз и Тео, когда на распределении 1 сентября назвали моё имя. Вот только тут же опустили их, поняв, что это просто какая-то девчонка с таким же именем. И так хотелось подбежать к ним, сказать: «Вот, я же здесь, не грустите!». Но было нельзя, крестный строго-настрого предупредил не общаться с друзьями. Мне даже пришлось перед Хогвартсом с ними встретиться и попросить не связываться со мной, не писать и не искать, пока я сама им не напишу. Да я у Шляпы на Гриффиндор попросилась, только чтобы как можно меньше с ними видеться! Ведь тогда будет не так больно. Парням прямая дорога в Слизерин была, в этом я не сомневалась. Кто же знал, что этот мерлинов Дамблдор почти все уроки у Слизерина и Гриффиндора вместе поставит! Я даже приходила на все пары раньше всех и старалась сесть на первую парту, лишь бы с ними не встречаться.       Сложнее всего было переделывать себя. С учениками я старалась общаться общими фразами и исключительно на школьную тему, ведь в долгом разговоре могла выдать свои манеры и такие знания, которые не могут быть у магглорожденной волшебницы. Вообще практически всё свободное время я старалась проводить в библиотеке, прячась от реального мира в книгах. Общения катастрофически не хватало, поэтому, когда на одном из разговоров с крестным я просто расплакалась, он разрешил мне раз в месяц писать письмо кому-нибудь из Дурмстранга и отправлять якобы «родителям». Там уже крестный забирал письмо и лично вручал адресату. А потом так же передавал ответ. Вот только кого нужно было выбрать? Общаться ведь хотелось со всеми. И с веселым Виком, и с умниками Пашей и Мишей, и со спокойным Грегом. В итоге решила писать одно большое и для всех. Мальчики стали писать мне так же.       А с троллем вообще очень странно получилось. Начиная с вопроса: «Откуда, мать вашу, вообще в школе взялся тролль?!?» и заканчивая до абсурдного глупой победой Поттера и Уизли. Хотя, конечно, это все сейчас мне кажется странным, а тогда я здорово перепугалась. Сходила умыться, называется. Но зато крестный похвалил меня за то, что решила поддерживать хорошие отношения с Избранным и его подпевалой — хоть какой-то плюс. И я, наивная, вначале действительно думала, что мы можем подружиться. Но видимо из-за того, что мне приходилось играть роль зубрилки, да и внешность была, мягко говоря, отвратительная, они воспринимали меня только как ходячую энциклопедию, у которой можно списывать домашку. Хотя до меня это дошло только курсе на третьем, после чего лавочку по скатыванию у меня заданий я прикрыла.       На кой Мерлин я полезла с этими двумя за Философским камнем, не знаю до сих пор. Но в каких-то моментах это было даже весело, хотя крестный еще долго потом ругался.       Одним словом, летние каникулы я ждала как манны небесной, мечтая встретиться с друзьями и крестным и перестать, наконец, притворяться. И вот тут меня ждал облом, ибо ради конспирации все лето я должна была прожить у этих магглов. И ладно бы просто жить, я в целом в маггловском мире неплохо ориентируюсь, но ведь они меня поучать начали! Действительно считали своей дочерью, узнавали, как дела, целовали и укладывали спать. А меня это все бесило, потому что они не имели право все это делать. Они мне никто. Я постоянно связывалась с крестным: кричала, плакала, ругалась, умоляла. После года такой учебы нервы и так были на пределе, а тут еще и это. В итоге он поменял внушение, и магглы от меня отстали. Я все так же ночевала в этом доме, но никакого контроля уже не было, поэтому я с чистой совестью уходила утром и возвращалась вечером. Никакого общения, они будто не замечали меня. Но кормить не забывали, это хорошо.       Летом я много времени проводила с крестным — переносилась к нему порт-ключом и мы тренировались: он учил меня тому, что я могла бы пройти в Дурмстранге. Иногда мы выбирались куда-нибудь погулять, или, если он был очень занят, то я сама ходила по пустым в летнее время коридорам Дурмстранга, с грустью вспоминая шесть замечательных лет. С мальчишками увидеться так и не получилось — в целях конспирации, как говорил крестный, и через несколько лет я действительно признала разумность этого. Но тогда мне было просто очень грустно. И кстати, в целях этой же конспирации мои зубы и волосы приходилось поддерживать в таком же ужасном состоянии.       Когда я не уходила к крестному, то выбиралась в маггловский мир. Отчасти потому, что мне действительно все это было интересно, а отчасти для того, чтобы достовернее играть магглорожденную. А то было у меня на первом курсе несколько инцидентов.       Но в целом, садясь на поезд 1 сентября 1992, я была довольна каникулами и с нетерпением ждала нового учебного года, новых знаний и, возможно, новых друзей. Как же я ошибалась.       На втором курсе я впервые заметила, что программа Хогвартса гораздо скуднее и примитивнее, чем в Дурмстранге. Основные предметы, конечно, есть, но преподают их, если честно, так себе — за исключением гербологии. Тут действительно было, чему поучиться. Про отсутствие факультативов и горячо любимого мной спорта я вообще молчу. Нет, квиддич, конечно, был, но его я за спорт особо не считала. В общем, мое мнение о школе упало еще на несколько пунктов.       Но отсутствие физической активности уже начинало раздражать. Начиная с того, что тело становилось не таким сильным, выносливым и гибким, и заканчивая невозможностью сбросить стресс. Поэтому я приняла решение срочно исправить это безобразие, а то из Хогвартса выйду кругленьким таким колобочком. Спросить у домовиков про какой-нибудь большой и пустой класс и попросить обустроить его большого труда не составило. Так что уже в ноябре я с удовольствием бегала, тянулась, отжималась и отрабатывала удары. Позже в этом же классе я училась и отрабатывала новые заклинания, да и вообще проводила довольно много времени.       А вот вся эта шумиха с Наследником Слизерина и Ужасом подземелий нам с крестным сразу не понравилась. И не зря — полгода потратила впустую, отлеживаясь на больничной койке! Как только очнулась, сразу пожалела, что полезла помогать с этим Поттеру и Уизли. Вообще нужно было тихо сидеть в уголочке и не отсвечивать! Потом еще пришлось огромное письмо с объяснениями и извинениями писать для перепуганных парней в Дурмстранг — крестный им почти ничего не объяснил, потому что сам мало что знал.       Еще незадолго до окаменения меня пригласил к себе на беседу сам Альбус Дамблдор. Правда смысл того разговора до меня дошел только летом, когда крестный рассказал все, что ему удалось узнать за несколько лет. Но тогда мне просто было непонятно и немного страшно, хотя по факту ничего страшного и не было. Главное не забывать свою роль тихой зубрилки-поучалки. Я, как только зашла и поздоровалась, сразу спросила, за что меня вызвали: правил я, вроде бы, не нарушала. Директор поспешил успокоить, что ругать меня не будут. Дальше шло традиционное предложение чая и лимонных долек. Отказалась, помня советы крестного. А директор, продолжая все так же добродушно улыбаться, начал расспрашивать об учебе, друзьях и родителях. Я старательно отвечала в соответствии с заданным образом. А потом он будто между делом упомянул, что видел, как много времени я провожу за книгами, не зря одна из лучших учениц на курсе. И, не переставая улыбаться, предложил оформить пропуск в запретную секцию. Мол "Я вижу твою тягу к знаниям, Гермиона, и буду рад помочь хотя бы книгами, но надеюсь на твое благоразумие". Я, конечно, жутко обрадовалась, бурно благодарила и подпрыгивала на месте от нетерпения, пока Дамблдор выписывал мне разрешение. То, что это был ход по завоеванию доверия и расположения к себе, я поняла далеко не сразу, но пропуском продолжаю пользоваться до сих пор — в Запретной секции встречаются интересные экземпляры.       Летом после второго курса крестный сделал мне сюрприз — поездку на три недели в Испанию. Вот только если в первую неделю мы честно отдыхали, наслаждаясь морем, солнцем и местными достопримечательностями, то потом мне стало совсем не до веселья.       Это произошло на десятый день нашего путешествия. Было настолько жарко, что мы приняли единодушное решение остаться в номере и не делать ничего. И тогда крестный решился. Он рассказал мне все, что ему удалось раскопать за несколько лет, все свои выводы, предположения и планы. Почему именно Дамблдор, как он это провернул и кто ему помогал. Зачем ему все это нужно и из-за чего выбор директора пал на моих родителей, а не на кого-то другого. Объяснил, почему я вообще поехала в Хогвартс и должна притворяться. Мы тогда проговорили до самого вечера: крестный все рассказывал и рассказывал, а я спрашивала и пыталась все осознать. Тогда во мне и зародилось желание отомстить Дамблдору. Пока неосознанное и еле заметное, оно с каждым годом росло и со временем превратилось в конкретную цель.       Остаток каникул я училась, догоняя то, что пропустила за время окаменения. По программе Дурмстранга, разумеется.       Окончательно в системе образования Хогвартса я разочаровалась в начале третьего курса. Дополнительные предметы, на которые я так рассчитывала, на проверку оказались бесполезной тратой времени, а других факультативов вообще не предполагалось. Пришлось, ругаясь сквозь зубы, записаться на Руны и Маггловедение — первое давалось легко, я и так это знала, а на втором можно было делать домашку, в пол уха слушая преподавателя. Все равно я это знала, хоть с магглами жила не так долго. Да и с основными предметами прогресса не было — занимаясь по программе Дурмстранга, я значительно опередила материал, который давали в Хоге. А если учесть, сколько книг мне пришлось перечитать, чтобы создать образ заучки, то я материал курса на два обогнала, это точно.       Вообще, вся эта эпопея с Сириусом Блэком и дементорами на третьем курсе прошла мимо меня. Ведь время, не занятое непосредственно уроками, я делила между библиотекой и своим залом, уходя из спальни до завтрака и возвращаясь поздно вечером. От людей начинало тошнить, хотелось послать их куда подальше, чтобы не лезли. Но из образа выходить было нельзя, так что приходилось отговариваться библиотекой, а потом идти в зал, выпуская пар на манекенах. Отдушиной были письма мальчикам и крестному, в которых можно было не сдерживать свой характер и писать все, что я думаю. Отношения с однокурсниками испортились основательно. Даже Поттер с Уизли пытались мне претензии предъявлять, вот только ничего не добились, обиделись и ушли. Скатертью дорога, мне же проще.       Четвертый курс прошел на удивление спокойно. Ничего серьезного не происходило, поэтому все свободное время я посвящала изучению новых заклинаний и их отработке. Крестный все так же исправно присылал мне книги и домашние задания из Дурмстранга, я потом отправляла ответ. И не уставала поражаться, как же сильно отличаются программы двух школ. Не представляю, что бы со мной было, учись я в Хогвартсе изначально. Хотя нет, представляю — вон, полная школа примеров. Тупой бы была, как пробка. Я все так же продолжала прятаться ото всех в библиотеке, все чаще в Запретной секции. Дамблдор даже вызвал меня из-за этого в свой кабинет, мол, какие именно книги меня там интересуют? Изобразила скромняшку и сказала, что более углубленно изучаю руны. Он вроде повелся, даже предложил свою помощь, если будет что-то непонятно. Покивала и заверила, что при необходимости обязательно обращусь. Ага, и это при наличии-то вполне компетентного преподавателя по рунам. Но в целом все было неплохо, я изучила за год даже больше, чем планировала. И при этом опять не общалась с однокурсниками весь год, хотя никакого дискомфорта по этому поводу не испытывала. Они по-прежнему меня бесили, и на летние каникулы после четвертого курса я уезжала с облегчением.       Мои воспоминания прервал голос машиниста, объявляющий о скором прибытии поезда. Тяжело вздохнула, спустила свои вещи с верхней полки и стала ждать. Вот поезд остановился, вот галдящие ученики выходят в коридор, пытаясь протолкнуться и первыми успеть выйти. Я же дождалась, пока основная масса народу уйдет, спокойно разблокировала дверь и вышла. Свежий ночной воздух немного остудил мои нервы, так что проклясть кого-нибудь прямо сейчас уже не хотелось.       Карета, дорога, Большой Зал, Распределение, пир — все как обычно. А потом… Турнир Трех Волшебников. Парни приедут. Просто не могут не приехать, они одни из лучших на курсе. А я? А мне что делать? Прятаться? Открыть себя? Столько вопросов… Надо срочно написать крестному.