Ложь.

— У нас новенькая. Зацените! — заинтересованно-оценивающе заметила Софи, усаживаясь за «наш» столик в обеденном зале. — Жуткое дело, Близняшка, просто жуткое, — поддержала ее Даша с той же интонацией. — Хорошо, что ее поселили с Сарой Соломоновой, — протянул Тёма, кивая на тощую девочку с очень густыми черными волосами, которая сопровождала в столовую новую соседку. От крутой перемены в своей жизни та выглядела совершенно обалдевшей. Парень прищурился и окинул обеих острым взглядом знатока, не упустив ни сережек в ушах, ни мысков туфель. — Поскольку, могу вам открыто заявить, чувство стиля у нее, несомненно, развито лучше, чем у бедной Сары. Это сразу бросается в глаза, несмотря на то, что девица явно потрясена своей Меткой и всеми вытекающими отсюда последствиями. Надеюсь, она сумеет оказать благотворное влияние на поистине отвратительные обувные преференции нашей Сары! — Артём, — вскипела Софи. — До каких пор ты будешь испытывать мое терпение… — …своими идиотскими словесными фокусами! — закончила Даша. Артём презрительно фыркнул и напустил на себя вид такого оскорбленного превосходства, что даже поголубел от самодовольства (извините за каламбур, но вообще-то он и в самом деле голубой). — Милые дамы! Мне искренне жаль, что поистине монструозная скудость вашего словарного запаса вынуждает вас постоянно носить с собой словари, чтобы понимать смысл произнесенных мною слов. Близняшки синхронно прищурили глаза и со свистом втянули в себя воздух, изготовившись к новой атаке, но Аля не допустила кровопролития и громко пояснила оба определения, старательно выговаривая каждое слово, как будто выступая в финале конкурса по словесности: — Преференции — примерно то же самое, что и выбор. Монструозный — совершенно чудовищный. И не надо ругаться, ладно? Сейчас начнется родительский час, и я не хочу, чтобы родители узнали, что мы ведем себя, как последние придурки. — Вот засада, — прошипела я. — Совсем забыла про этот чертов час! Тёма застонал и с подозрительным стуком уронил голову на стол. — У меня тоже из головы вылетело! Мы все сочувственно посмотрели на него. Родители парня совершенно спокойно отнеслись к тому, что их сын был Помечен, отправился в Дом Ночи, и с тех пор в его организме происходит таинственное Превращение, от которого он либо умрет, либо превратится в вампира. Их беспокоило только то, что их сын — гей. Но они хотя бы его не пилили. Моя мама и ее текущий муженек, мой злотчим, не видели во мне вообще ничего хорошего. — А мои предки не приедут. Они были здесь в прошлом месяце, хорошенького понемножку, — заметила Софи. — Общий привет, Близняшка! — воскликнула Даша. — Родители написали по электронке, что тоже не явятся, поскольку как раз в день Благодарения отправляются в путешествие на Аляску вместе с моей тетушкой Лерой и дядюшкой Мишей. Да пусть катятся! —Даша пренебрежительно передернула плечами, давая понять, что скучает по своим родителям ничуть не больше Софи. — Слушай, Артём, может, твои папа и мама тоже не приедут? — с надеждой спросила Аля. — Приедут, — вздохнув, ответил наш мальчик-талисманчик. — В этом месяце у меня день рождения. Они привезут подарки. — Но это же здорово! — воскликнула я. — Ты недавно говорил, что тебе нужен новый альбом для рисунков! — Они мне ни за что его не подарят, — тихо ответил Тёма. — В прошлом году я попросил мольберт. Они вручили мне набор туристического снаряжения и годовую подписку на «Спортс Иллюстрейтед». — Отпад! — хором выдохнули Близняшки, а мы с Алевтиной сморщили носы и сочувственно засопели. Видно было, что другу хочется поскорее сменить тему, поэтому он обернулся ко мне и спросил: — Твои родители приезжают сюда в первый раз. Как думаешь, как все пройдет? — Кошмарно, — с уверенностью выдохнула я. — Абсолютно, совершенно и непоправимо кошмарно! — Яра! Хочу познакомить тебя с моей новой соседкой. Диана, это Ярослава Мирова, она возглавляет Дочерей Тьмы. Я не меньше Артёма была рада любой возможности закрыть тему родительского часа, поэтому с готовностью подняла голову и улыбнулась робеющей Саре. — Ух ты, так это правда! — выпалила новенькая, не успела я поздороваться. Разумеется, она уставилась на мою Метку. Миг спустя Диана поняла свою оплошность и покраснела до ушей. — То есть… Я не то сказала… Извини, я не хотела быть невежливой… — жалобно залепетала она. — Все в порядке. Как видишь, это чистая правда. Моя Метка синяя и еще она разрослась, — я снова улыбнулась, искренне стараясь приободрить новенькую, хотя вообще-то меня реально бесит, когда меня разглядывают, словно главный экспонат выставки уродов. Повисла тишина. К счастью, деликатная Аля успела вмешаться до того, как пристальный взгляд Дианы и мое напряженное молчание стали еще более неловкими. — Эта крутая кружевная татуировка вдоль бровей, на шее и плечах появилась у нашей Славы после того, как она спасла своего бывшего парня от жутких духов мертвых вампиров, — бодро сообщила моя лучшая подруга. — Сара мне так и сказала, — осторожно ответила Диана. — Но я сочла это настолько невероятным… — …что не поверила! — пришел ей на помощь Артём. — Ну да… Извините, — повторила Диана и, густо покраснев, принялась нервно кусать ногти. — Мелочи жизни! — сказала я, выдавив почти дружелюбную улыбку. — Мне иногда и самой не верится, а ведь я там была! — И не просто была, а разгоняла пинками злых духов! — воскликнула Алевтина. Я бросила на ее укоризненный взгляд, который она с достоинством проигнорировала. Представляете, каково мне приходится? Может, когда-нибудь мне и предстояло стать Верховной жрицей, но пока меня даже друзья не слушались! — В первое время здесь все кажется очень странным, — сказала я новенькой. — Но ты быстро привыкнешь. — Спасибо, — кивнула она, на этот раз с настоящим облегчением. — Ну, нам пора. Я еще должна показать Диане, где у нее будет проходить пятая пара, — сказала Сара и, словно чтобы окончательно меня достать, отсалютовала мне традиционным вампирским приветствием, приложив к сердцу сжатый кулак. — Меня просто бесит, когда так делают, — прошипела я, когда парочка удалилась, и мы вернулись к своим салатам. — А по-моему, очень мило, — возразила Аля. — Ты это заслужила, — поддержал ее Артём и добавил занудным учительским тоном: — Ведь ты первая ученица третьей ступени, ставшая предводительницей Дочерей Тьмы, а также единственная в истории вампирка, не говоря уже о том, что недолетка, обладающая властью над всеми пятью стихиями! — Привыкай, Ярочка, — Софи отправила в рот огромную порцию салата и энергично махнула в мою сторону вилкой. — Ты особенная! — традиционно закончила Даша. — Кстати, о Дочерях Тьмы, — сказала Софи. — Ты уже придумала, какие внесешь изменения? Как теперь туда будут принимать новых членов? Я стиснула зубы, чтобы не заорать: «Нет, черт вас всех возьми! Ничего я не придумала, потому что до сих пор не могу поверить, что меня угораздило их возглавить!» Разумеется, ничего такого я не сказала. Просто покачала головой и решила — надо признать, порой у меня бывают гениальные озарения! — перекинуть мяч на другую сторону поля. — Нет, я пока ничего не придумала. Честно говоря, хотелось бы обсудить это с вами. Что посоветуете? Как я и ожидала, все мгновенно умолкли. Я собиралась было открыть рот, чтобы поблагодарить их за сдержанность, но тут по школьному радио раздался властный голос нашей Верховной жрицы. В первый момент я обрадовалась этому неожиданному вмешательству, но стоило мне вслушаться в сообщение, как меня снова бросило в дрожь. — Учащиеся и преподаватели, прошу вас проследовать в рекреационный зал. Наш ежемесячный родительский час начинается. Вот черт! — Алевтина! Ой, божечки, как же я по тебе скучала, детка моя! — Мамуся! — завопила подруга, бросаясь в объятия женщины, как две капли воды похожей на нее саму, только килограммов на тридцать потяжелее, и лет на двадцать постарше. Мы с Артёмом неловко топтались в зале, который уже начал заполняться смущенными родителями, немногочисленными братьями-сестрами, стайкой человеческих школьников и нашими учителями-вампирами. — Ага, вот и мои родители, — вздохнул Артём. — Ладно, пошел сдаваться. До встречи. — До встречи, — пробормотала я, глядя, как он направляется к парочке совершенно обычных людей, державших в руках завернутый в бумагу подарок. Мама быстро обняла парня, а отец с подчеркнутой мужественностью пожал ему руку. Тёма при этом выглядел совершенно несчастным и потерянным. Я поплелась к длинному, покрытому скатертью столу, занимавшему всю противоположную стену. На нем были расставлены тарелки с дорогим сыром, мясом, десертами и фруктами, а также чай, кофе и вино. Я уже целый месяц жила в Доме Ночи, но здешнее отношение к вину не переставало меня удивлять. Впрочем, этому было сразу несколько объяснений. Во-первых, наш Дом Ночи создавался по образу и подобию европейских Домов, а в Европе, насколько мне известно, запивать еду вином это все равно, как для нас холодным чаем или колой. Вторая причина была связана с генетикой. Вампиры никогда не пьянеют, даже недолетки не способны окосеть, по крайней мере от алкоголя (кровь, само собой, вызывает совершенно противоположный эффект). Однако интересно было взглянуть, как родители отнесутся к тому, что у нас в школе выпивают! — Мамусь! Познакомься с моей соседкой! Помнишь, я тебе про нее рассказывала? Это Ярослава Мирова. Слава, это моя мама. — Здравствуйте, Наталья Васильевна, очень приятно познакомиться, — вежливо сказала я. — Ярослава! Как же я рада, наконец, тебя увидеть! Ах, да ты просто чудо! Твоя Метка еще красивее, чем рассказывала Алевтина. — Миссис Джонсон мама Али крепко прижала меня к груди и прошептала: — Спасибо, что присматриваешь за моей малышкой. Я так за нее тревожусь! Я неловко обняла ее в ответ и сказала: — Пустяки. Аля — моя лучшая подруга. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы мама тоже обняла меня, и чтобы она беспокоилась обо мне так же, как добрая Наталья Васильевна тревожится о своей дочери. — Ма, ты привезла мне шоколадного печенья? — нетерпеливо спросила Аля. — Конечно, детка, но оставила его в машине, — скороговоркой произнесла её мама с тем же деревенским говором, что был и у Али. — Пойдем-ка проводишь меня и сама все возьмешь. Я привезла побольше, чтобы ты могла угостить друзей. — Наталья Васильевна с ласковой улыбкой посмотрела на меня. — Хочешь пойти с нами, Ярослава? — Ярослава. Этот голос походил на ледяное эхо доброго журчания мамы Али. Я обернулась и увидела входящих в зал маму и Вову. Сердце у меня рухнуло в балетки. Она все-таки взяла его с собой. Ну почему, почему хотя бы в первый раз она не приехала одна, чтобы мы могли побыть вдвоем? Это был глупый вопрос, потому что я заранее знала ответ. Отчим никогда бы этого не допустил. А когда Вова чего-то не хочет, мама повинуется без возражений. Точка. Конец предложения. С тех пор, как моя мама вышла за своего Владимира, она перестала беспокоиться о деньгах. Она живет в шикарном доме в тихом дорогом пригороде. Она стала членом школьного родительского комитета и общины «Люди Веры». Но за три года своего «безупречного» замужества моя мама окончательно и бесповоротно перестала быть моей мамой и самой собой. — Простите, Наталья Васильевна, но приехали мои родители. Мне нужно идти. — Ах, детка, я с радостью познакомлюсь с твоими мамой и папой! — воскликнула женщина и, как будто мы были на обычном школьном вечере, с сияющей улыбкой повернулась к моим предкам. Мы с Алей переглянулись. «Извини», — произнесла я одними губами. Честно говоря, на тот момент у меня не было стопроцентной уверенности, что все это кончится неприятностями, но при одном взгляде на злотчима, который сокращал разделявшее нас расстояние решительными шагами накачанного тестестероном альфа-самца, возглавляющего гонку на выживание, я почувствовала, что мои слова о кошмаре могут оказаться вещими. Миг спустя мое сердце птицей выпорхнуло из балеток, а жизнь показалась намного лучше, потому что из-за спины Вовы решительно вышел мой самый любимый на свете человек и, раскинув руки, шагнул ко мне. — Бабуля! Бабушка обняла меня, и я растворилась в сладком запахе лаванды, который всегда сопровождал ее, словно кусочек ее волшебной фермы. — Моя Птичка Яра! — Бабушка крепче прижала меня к себе. — Я так скучала по тебе, у-ве-тси а-ге-ху-тса! Я улыбнулась сквозь слезы, услышав это древнее слово, которое на языке индейцев чероки обозначало «дочь», а для меня было символом безопасности, любви и безоговорочного одобрения. Всего того, чего я целых три года не видела дома… Всего того, что до переселения в Дом Ночи я могла найти только на лавандовой ферме бабушки Маши. — Я тоже скучала по тебе, бабуль! Как хорошо, что ты приехала! — Вы, должно быть, бабушка Яры? — спросила Наталья Васильевна, когда мы с бабушкой, наконец, оторвались друг от друга. — Как я рада с вами познакомиться! У вас такая славная девочка, просто прелесть! Бабушка тепло улыбнулась и собралась что-то ответить, но Вова перебил ее в своей обычной хамской манере типа «я тут самый главный». — Вообще-то, это наша общая «славная девочка»! В тот же миг моя мамочка, словно безупречная тетка-киборг из фильма «Степфордские жены», ожила и включилась в разговор. — Мы родители Ярославы. Меня зов… — дойдя до середины своей приветственной речи, мама, наконец, решилась посмотреть на меня и в тот же миг поперхнулась и замолчала. Я выдавила из себя улыбку, но она получилась натянутой и дрожащей, словно форма, отлитая из жидкого гипса и забытая на горячем летнем солнце, где она легко может пойти трещинами, если хоть на минуту оставить ее без присмотра. — Привет, мама. — Что ты сделала со своей Меткой? — взвизгнула моя мама. Слово «Метка» она произнесла так, будто речь шла об онкологии или педофилии. — Ярослава спасла жизнь одному молодому человеку, в полной мере проявив врученную ей Богиней власть над пятью стихиями. За это великая Лина отличила ее новыми Метками, совершенно необычными для недолеток, — раздался за нашими спинами глубокий мелодичный голос, и в центр кружка вступила Виктория, протягивая руку моему злотчиму. Как и большинство взрослых вампиров, Жрица была фантастически прекрасна. В этот вечер на Виктории был роскошный темно-синий шелковый костюм и серебряные серьги в виде спиралек (которые символизировали путь Лины, но большинство человеческих родителей об этом даже не догадывалось). Как и у всех остальных преподавателей, на костюме Верховной над левой грудью красовался вышитый серебром силуэт богини с воздетыми над головой руками. Что вам сказать о ее улыбке? Она была ослепительна. — Владимир, я Виктория, Верховная жрица Дома Ночи. В вашем мире меня назвали бы директором этой школы. Добро пожаловать в Дом Ночи. Я очень рада, что вы посетили наш родительский час. Честное слово, Вова машинально пожал ей руку! Наставница застала его врасплох, иначе он бы ни за что этого не сделал. Виктория энергично встряхнула ладонь злотчима и обернулась к моей маме. — Екатерина, приятно познакомиться с мамой нашей Ярославы. Вы не представляете, как мы рады ее появлению в нашем Доме Ночи! — Да… то есть, спасибо! — пролепетала мама, совершенно очарованная красотой и шармом Виктории. Когда Жрица повернулась к бабушке, ее улыбка стала не просто любезной, а по-настоящему теплой и искренней. Я отметила про себя, что они обменялись настоящим вампирским приветствием, пожав друг другу предплечья. — Мария, всегда рада видеть вас в нашем Доме! — Виктория, я тоже счастлива вновь повидаться с вами и хочу от души поблагодарить вас за то, что вы не забыли о своей клятве присматривать за моей внучкой. — Ну что вы! Эта клятва нисколько меня не обременяет! Яра у нас совершенно особенная девочка, мы все ее любим. — На этот раз улыбка Виктории предназначалась и мне тоже. Затем Верховная жрица повернулась к Але и ее маме: — А это соседка Славы, Алевтина, и ее мама. В последнее время наши девочки стали просто неразлучны! Даже кошка Ярославы привязалась к Але и бегает за ней, словно за хозяйкой. — Ага, правда! — засмеялась подруга. — Вчера, когда мы смотрели телик, Нала так и просидела у меня на коленях. А ведь она никого не признает, кроме Яры! — Кошка? Что-то не припоминаю, чтобы мы давали Ярославе разрешение заводить кошку, — вмешался Вова, и я едва подавила автоматический рвотный рефлекс. Не припоминает он! Да ведь они с мамой за целый месяц не нашли времени хоть раз позвонить мне. — Вы недопоняли, Владимир, — любезно заметила Виктория. — В Доме Ночи коты могут не только ходить, где им заблагорассудится, но и сами выбирают себе хозяев. Яре не требовалось никакого разрешения, Нала сама выбрала ее. Мужчина пренебрежительно фыркнул, но я с облегчением отметила, что никто не обратил на его возмущение никакого внимания. Нет, он все-таки жуткий урод! — Не хотите ли немного подкрепиться? — спросила моя наставница и изящным жестом указала на стол. — Ох, господи, я и забыла совсем! Я же оставила в машине печенье! Мы с Алей как раз собирались за ним сбегать. Мама с Алевтиной еще раз крепко обняла меня, помахала рукой остальным и убежала вместе с дочкой, оставив меня с родителями и бабушкой. Я придвинулась поближе к бабушке, крепко вцепилась в ее руку, и повела к столу с закусками. Как было бы хорошо, если бы она приехала сюда одна! Я покосилась на маму. На ее лице застыло хмурое напряженное выражение. Она нервно оглядывалась по сторонам, разглядывая других недолеток, но старательно избегала смотреть на меня. «Зачем ты вообще сюда приехала? — хотелось крикнуть мне. — Зачем притворяться, что я тебе не безразлична, что ты тоже по мне скучала, — и все своим видом демонстрировать, что тебе на меня плевать?» — Глоточек вина, Мария? — предложила Виктория. — Екатерина? Владимир? — Не откажусь! Красного, пожалуйста, — улыбнулась бабушка. Вова недовольно поджал губы. — Нет. Мы не пьем. Я с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. Это когда же он завязал, интересно знать? Готова спорить на свои последние пятьдесят долларов, что у него в холодильнике, как всегда, стоит упаковка из полдюжины банок пива! А мама пьет красное вино ничуть не реже, чем бабушка! И, кстати, очень его любит. И я перехватила завистливый взгляд, брошенный ею на бабушку, которая с удовольствием отпила глоток прекрасного вина, налитого Викторией. Они, оказывается, не пьют! По крайней мере на людях. Лицемеры! — Так вы говорите, Метка нашей Яры так изменилась из-за того, что она совершила что-то особенное? — спросила бабушка, крепко сжав мою руку. — Она рассказывала, что стала предводительницей Дочерей Тьмы, но ни словечком не обмолвилась ни о каких своих подвигах! Я снова напряглась. Что-то подсказывало мне, что маме с Вовой вряд ли понравится история о том, как в канун Хеллоуина, бывшая предводительница Дочерей Тьмы создала магический круг и по оплошности призвала в него злых духов, которые вышли из-под ее власти сразу же после того, как на сцене неожиданно появился мой бывший парень. Ник искал меня потому, что я попробовала кровь, и тем самым Запечатлела, что вообще очень легко происходит с людьми, попавшими под влияние вампиров, пусть даже вампиров-недолеток вроде меня. Все это явно противоречило взглядам моего злотчима и моей покорной мамы. — Произошел небольшой инцидент, но благодаря храбрости и мудрости вашей дочери никто не пострадал, и все закончилось хорошо. При этом Яра открыла в себе особый дар призывать энергию пяти стихий, — гордо улыбнулась Виктория, и я зарделась от ее похвалы. — Так что эта татуировка является знаком одобрения и благоволения нашей Богини. — Это богохульство! — воскликнул Вова, придавая своему голосу одновременно гневное и величественное звучание. — Вы подвергаете опасности ее бессмертную душу! Виктория устремила на него взгляд своих удивительных зеленых глаз. Я видела, что она нисколько не рассердилась. Напротив, ситуация ее явно забавляла. — Вы, должно быть, один из общины «Люди Веры»? Мужчина выкатил колесом свою цыплячью грудь. — Да! — В таком случае, давайте проясним некоторые вещи. Разве я прихожу в ваш дом, в вашу общину, чтобы публично поносить ваши убеждения, с которыми я абсолютно не согласна? Разумеется, нет. Я не жду, что вы будете верить в то, во что всей душой верю я. Скажу больше, мне никогда не придет в голову пытаться обратить вас в свою веру, несмотря на то, что я всем сердцем люблю свою Богиню и преданно служу ей. Разве я не в праве просить вас отнестись к моим чувствам с тем же уважением, которое я оказываю вашим? Не вижу в этой просьбе ничего чрезмерного. Я всего лишь прошу вас уважать мою веру, находясь в моем «доме». Глаза Вовы превратились в злобные узкие щелочки, и он угрожающе заработал челюстями. — Жизнь, которую вы ведете, порочна и греховна! — возмущенно воскликнул он. — И это говорит член общины, которая запрещает радости жизни, низводит женщин до роли самки и служанки мужчины, невзирая на то, что именно женщины служат ее опорой и основой? — Виктория негромко рассмеялась, но в этом тихом смехе слышалось предупреждение, от которого у меня холодок пробежал по спине. — Не спешите судить других, Владимир. Может, лучше начать с уборки собственного дома? Лицо Вовы побагровело, он с шумом втянул в себя воздух и открыл рот, намереваясь обрушить на наши головы одну из своих жутких сентенций, смысл которых сводился к тому, что-то, во что он верит — правильно, а то, во что верят все остальные — совершенно неправильно, но Жрица не дала ему такой возможности. Она даже не повысила голос, но в нем вдруг зазвучала властная сила Верховной жрицы, и я невольно втянула голову в плечи, радуясь тому, что этот гнев обрушился не на мою голову. — У вас есть две возможности, Владимир. Вы можете каждый месяц быть желанным гостем Дома Ночи, но для этого вам придется смириться с нашим образом жизни и научиться сдерживать свое неудовольствие и стремление к осуждению. Также вы можете уйти прямо сейчас — и больше никогда не возвращаться. Никогда. Решайте же. Последние два слова пробежали по моей коже, словно электрический разряд, и я поежилась от страха. Услышав все это, мама побелела, как молоко, и уставилась на Викторию остекленевшим взглядом. Лицо Вовы окрасилось совсем другим цветом. Глаза его сузились еще сильнее, а щеки налились пугающим багрянцем. — Кать, — просипел он сквозь стиснутые зубы, — мы уходим. Потом отвернулся от Жрицы и посмотрел на меня с такой ненавистью и отвращением, что я невольно попятилась. Вообще-то, я всегда знала, что он меня не любит, но до этого момента даже не догадывалась, насколько… — Ты сама виновата, что очутилась в этом месте. Ты это заслужила. Мы с мамой уходим и больше никогда сюда не вернемся. Теперь ты останешься одна — совсем одна! Развернувшись на каблуках, Владимир шагнул в сторону выхода. Мама на секунду замешкалась, и я подумала, что на прощание она скажет мне что-нибудь хорошее. Например, что ей очень-очень жаль. Что она скучает по мне… И чтобы я не беспокоилась, потому что она все равно будет навещать меня, что бы ни сказал Вова. Ведь она была моей мамой! — Яра, как ты могла попасть в такое место? Просто не могу поверить! Мама сокрушенно покачала головой и покорно засеменила следом за своим мужем. Как всегда. — Бедная моя девочка! — Бабушка, тоже как всегда, оказалась со мной рядом. Она прижала меня к себе и горячо заговорила мне на ухо: — Я обязательно приеду в следующий раз, обещаю! Не волнуйся, детка. Я так горжусь тобой! — Обняв меня за плечи, она улыбнулась сквозь слезы. — Все наши предки, индейцы чероки, тобой гордятся. Поверь, я это чувствую. Я знаю, тебе покровительствует Богиня, но не забывай, что у тебя есть верные друзья, — бабушка подняла глаза на Викторию и добавила: — и мудрые наставники. Когда-нибудь ты повзрослеешь и сможешь простить свою мать. А пока помни, что ты всегда будешь и останешься дочерью моего сердца, моей маленькой у-ве-тси а-ге-ху-тса. — Она поцеловала меня. — Мне пора. Я приехала сюда на твоей машинке, чтобы ты могла ею пользоваться, так что должна вернуться домой с твоими родителями. Надо поторопиться, пока они не уехали! — Бабушка протянула мне ключи от моего винтажного «жука» и еще раз крепко прижала меня к груди. — Никогда не забывай, что я люблю мою маленькую Птичку. — И я люблю тебя, бабуля, — прошептала я, целуя ее. Потом крепко-крепко обхватила и застыла, глубоко вдыхая ее сладкий лавандовый запах, словно хотела набрать его полные легкие, чтобы потом понемногу дышать им целый месяц до новой встречи. — До свидания, малышка. Звони мне почаще! — Бабушка еще раз поцеловала меня и ушла. Я смотрела ей вслед, не замечая, что реву в три ручья. Только когда слезы защекотали мне шею, я очнулась словно от гипноза. Оказывается, я даже забыла о стоявшей рядом Жрице и слегка вздрогнула, когда она протянула мне салфетку. — Мне очень жаль, Ярослава, — тихо сказала она. — А мне нет! — Я с шумом высморкалась, вытерла лицо и только тогда посмела поднять на нее глаза. — Спасибо, что поставили его на место. — Но я вовсе не хотела прогонять твою маму! — Вы ее не прогоняли. Она сама ушла. Никто не заставлял ее подчиняться, она сама так решила. Она уже три года только это и делает. — Жгучие слезы снова подступили к горлу, и я торопливо заговорила, пытаясь прогнать их обратно. — Но раньше она была совсем другой! Я понимаю, это звучит ужасно глупо, но я каждый раз жду, что она вдруг снова станет прежней. Но этого не происходит. Иногда мне кажется, что он убил мою маму и засунул в ее тело эту чужую тетку! Наставница обняла меня за талию. — Мне очень понравилось, что сказала твоя бабушка. Возможно, когда-нибудь ты сможешь простить свою маму. Твоя бабушка очень мудрая женщина. Я посмотрела на дверь, за которой только что скрылись все трое. — Это будет очень нескоро. Виктория молча сжала мое плечо. Я подняла на нее глаза. Я была так рада, что она рядом, и снова — уже в который раз! — подумала, как было бы хорошо, если бы она была моей мамой. Потом вспомнила, как месяц назад Жрица рассказала мне, что когда она была совсем маленькой девочкой, ее мать умерла, а отец несколько лет подряд подвергал ее физическому и моральному насилию, и только Метка Богини спасла ее от этого кошмара. — Вы смогли простить своего отца? — робко спросила я. Виктория посмотрела на меня и несколько раз моргнула, словно ей стоило больших усилий вернуться в то далекое время. — Нет. Так и не простила, но когда я о нем вспоминаю, мне кажется, будто это было в какой-то другой жизни… Все, что он со мной делал, происходило с маленьким человеческим ребенком, а не с Верховной жрицей и зрелым вампиром. Для Верховной жрицы и вампира этот человек, как и все остальные люди, не имеет никакого значения. Виктория произнесла это твердо и уверенно, но в глубине ее прекрасных зеленых глаз я увидела проблеск какой-то старой, мучительной и незажившей боли… И тогда я впервые задумалась над тем, насколько честна Виктория перед самой собой.