Тропа через Бездну

Сегодняшний день просто изобиловал новостями. После встречи с наследником Один остался в смешанных чувствах. Такое было не ново. Но прежде, как правило, это было связано с Локи. Конечно, Один как отец был рад, что сыновья вновь сблизились. Но Тора всегда было легко сбить с пути или подтолкнуть к чему-то, и это тревожило. Ведь Локи может быть очень хорошим манипулятором. Вспомнив о младшем сыне, Один счел необходимым предупредить кое-кого о появлении гостей. Однако оказалось, что о гостях уже знали. Только насторожило упоминание о некоем третьем. Впрочем, кто такой этот третий выяснилось сразу. Связь ворона и Локи была слишком заметна провидцу. Теперь Один не знал что и думать. Когда и каким образом Локи успел обзавестись фильги? Намеренно явить его в мир — очень непростая задача, а чтобы научиться работать с ним — нужно время. Сейчас утешало только то, что при Локи находился менталист, который в трудный момент не откажет в помощи. А по возвращении младшего царевича во дворец, Один сам обстоятельно поговорит с ним. На том Всеотец до поры закрыл тему и переключился на другие дела. Он решил лично посетить книгохранилище, чтобы подробнее узнать о древних чертежах и удостовериться в словах Тора. Там мастера-реставраторы под наблюдением инженера скрупулезно работали над каждой мелочью и восстанавливали данные буквально по крупицам. Похоже то был действительно проект Радужного моста. И только после полного восстановления и изучения информации о нем, можно будет говорить о каких-то планах. — Судя по тому, что мы уже имеем, этот вариант Бивреста кажется сложнее, — отвечал инженер. — В его устройстве есть такие структуры, которых нет в нашем. — Для чего они? — спросил царь. — Мы еще работаем над этим, но есть вероятность, что они нужны для увеличения мощности энергетического потока. — Хочешь сказать, что это мост через бездну? — предположил Один, сам не веря в свои слова. — Возможно, — опять неопределенно ответил инженер. — В силу своей мощности наш Биврест действует только в пределах Иггдрасиля и работает с его точками координат. У этого моста большее предназначение. Как бы то ни было Один понимал, что даже если когда-нибудь мастера смогут построить модель нового моста, то воплотить его в жизнь никогда не получится. — Настолько мощный поток может привести к разрушению не только обсерватории, но и гравитационного ядра нашего планетоида, — заключил инженер. Рисковать собственным миром ради новых технологий Один конечно же не собирался. И идею Тора на счет дальних путешествий тоже следовало загасить. К тому же Асгард все равно не располагал координатами запредельных миров. А вычислять их без отправки зондов — непосильная задача. *** Уже на закате Локи и Гелик вынуждены были снова побеспокоить шамана. Ведь кто еще мог бы дать хороший совет в вопросах выживания на краю мира вдали от цивилизации? Эйнар не сомневался, что так будет. Сейчас он готовил рыбу на костре и завидев гостей сразу пригласил их разделить с ним трапезу. Ворон тоже не отказался от угощения, с удовольствием поглощая рыбьи потроха. — Я оценил ваше щедрое предложение, — садясь на плоский камень перед костром сказал Локи. — И вопросов у меня прибавилось. Менталист пристроился на другом камне и продолжил изучать человека-провидца просто наблюдая за ним. — Вопросы-вопросы, — вздохнул Эйнар, перебирая пальцами свою бороду-косичку. — Что ты хочешь знать? — Это ведь пещера Одина, — сказал царевич. — Да, было время. Он бывал тут. Очень давно, — шаман перевернул рыбу на решетке над костром и посыпал сверху морской солью. В те далекие времена, когда Эйнар был еще сравнительно молод, он оставил Хёрг, решив отойти от жреческих дел и поселился на окраине мира. Он хотел всецело посвятить себя рунам. Однако вскоре его посетил Один, тогда еще не царь, но уже готовый им стать. — Он сам взялся обучать меня искусству провидения и работе с рунами. Отвергнуть такое предложение было бы преступлением. Он показал мне такие ритуальные практики, о которых я тогда даже не знал, — задумавшись шаман помолчал, потом убрал один из своих амулетов под рубаху и добавил: — Но высокие цели всегда требуют жертв. О каких жертвах шла речь, так и осталось загадкой. Эйнар просто прервался, отвлекся на заваривание трав, а после говорил уже на другие темы. Но Локи понимал, что у всего есть своя цена. Вряд ли Один делился своими знаниями безвозмездно, просто по доброте душевной. Он наверняка потребовал что-то взамен. Так сидели у костра и говорили пока не стемнело. Рыба оказалась очень вкусной, хотя и немного пересоленой, а травяной чай превосходно утолил жажду. Перед уходом Эйнар отдал гостям старый, но еще годный котелок и дал им немного овощей со своего маленького огорода. — Фрейр и Фрея благоволят нам, делая эти земли плодородными. Я могу получить урожай четыре-пять раз в году. Все это было прекрасно и Локи был благодарен за дары, но злоупотреблять гостеприимством он не собирался. К тому же они с Геликом пришли не совсем с пустыми руками. Некоторая провизия у них сохранилась. Во всяком случае дней семь без охоты и собирательства они точно протянут. *** Тем временем город жил своими заботами. После захода солнца Один заперся в своей дозорной башне, чтобы понаблюдать оттуда за наиболее интересными и актуальными сейчас точками Иггдрасиля. Конечно, работа с огромным зеркалом забирала много сил и Один уже не так часто пользовался им. Но сейчас его очень интересовал Йотунхейм и дела, творящиеся там. А там творилось много всего интересного. И хотя вороны постоянно приносили оттуда вести, лучше один раз увидеть. По прошлым сведениям, Один знал, что мир ледяных великанов по-прежнему холоден и мрачен. Однако йотуны видимо и вправду взялись за ум. После своих долгих походов Бюлейст вернулся в Утгард с народом. И теперь этот город предстоит расширять, чтобы он мог вместить новых жителей. Поиски троп похоже увенчались некоторым успехом. Во всяком случае один из обнаруженных переходов был вполне стабилен и йотуны обязательно будут его проверять. Также Бюлейст желал выстроить для себя новый дворец на возвышенности перед Железным лесом, и направление расширения города планировал уже с учетом своего будущего жилища. Работники старались изо всех сил, но Бюлейста не устраивало то, как медленно продвигаются дела. — Без каскета нам здесь не справиться, — задумчиво произнес он. — Давно говорю, надо отвоевать наше у асгардцев, — грубым голосом высказался сподвижник предводителя. Этого крупного йотуна звали Глут и с Бюлейстом он сблизился после войны, когда тот нуждался в помощи. Тогда он поддержал его идею отделиться от дома Лафея, увести народ в новые земли и начать свою жизнь. Бюлейст был потомком правящего рода и в нем частенько проявлялась властность. Поэтому каким бы верным соратником не был Глут, он всегда стоял на ступень ниже. — Глупость, — оценил Бюлейст. — Чем по-твоему ты собрался воевать? Снежками? Нет, здесь нужен иной подход. — Асгард никогда не расстается со своими трофеями, — напомнил Глут. — А мы попросим очень вежливо. Глут как-то сник. На самом деле он бы не отказался размяться в настоящем бою, но вынужден подавлять свою дикую природную ярость и заниматься мирными делами. — Что делать с тропой? — со скучающим видом спросил он. — Надо выяснить куда она ведет, — сказал Бюлейст. — Пошлите туда какого-нибудь уродца из Железного леса или найдите в городе кого не жалко. Добровольцу прощу любую провинность. Если конечно он вернется живым. Глут знал, что таких жителей в шумном Утгарде найдется немало, так что с выбором добровольца проблем возникнуть не должно. Созерцать Иггдрасиль можно было бесконечно, но все-таки знать меру и чувствовать предел очень важно, иначе велик риск довести себя до истощения несовместимого с жизнью. Напоследок Всеотец заглянул в окраинные земли, но Локи или Гелика нигде там не увидел. Однако беспокоиться не стоило. Если что, провидец расскажет ему обо всем. Небосвод давно почернел и сквозь легкую облачную пелену проглядывали звезды. Вороны Хугин и Мунин ждали возвращения царя на самой верхней террасе, как и волки. Сегодня они тоже хотели к себе немного внимания хозяина. *** Между тем вернувшись в свое временное пристанище, младший царевич подумал, что неплохо было бы обзавестись новым зеркалом. Он не привык быть отрезанным от мира. Он привык всегда быть в курсе событий. Поэтому завтра Локи был настроен перерыть все поселение, пока не найдет хоть маленький осколок. А пока предстоящую ночь надо было сделать как можно более комфортной. За день скошенная Геликом трава достаточно просохла и можно было наполнить ею старый тощий тюфяк. — Почему ты назвался Гелионом? — спросил Локи, разравнивая сено. — Потому что это мое имя, — ответил старик. — Геликом меня всегда звали ваны. Я привык. Сам менталист набросал сена прямо на пол, а поверх разостлал одеяло. Такое с трудом напоминало ложе, но для первой ночевки вполне сойдет. Наконец закончив устраивать свою постель, Локи уселся на тюфяк. Сегодня он будет спать на сухих шуршащих травах без подушки и одеяла. Удивительно как быстро привыкаешь к комфорту и всяким мелочам, становясь слишком разборчивым. А ведь бывало и хуже. Сразу возникла мысль о вороне и какая-то тревога за него. Переживать за птицу было странно и непривычно, ведь полное осознание этой связи к Локи пока еще не пришло. Слишком уж внезапно все случилось. «Каррр», — будто на зов откликнулся пернатый, влетая в пещеру. Уже привычно примостился на ветках сухой омелы и внимательно посмотрел на своего хозяина. Вот теперь Локи был спокоен. Он улегся, заложив руки за голову и блаженно вздохнул. — И как долго собираешься в этой норе отсиживаться? — спросил Гелик, тоже устраиваясь на своей лежанке. — Пока не разберусь в себе. И заметь, я не звал тебя с собой. — А я и не жалуюсь. — У меня и так хватало проблем, а теперь еще это, — Локи чуть махнул рукой в сторону ворона, который не замедлил отреагировать. С возмущенным карканьем он перелетел к ногам царевича и уселся там, что-то по-своему бормоча. — Все еще не веришь? — чуть кривовато улыбнулся менталист. — Он же часть тебя. — Может быть, а может и нет, — задумчиво произнес Локи и тут же вскрикнул, потому что ворон ущипнул его за большой палец ноги. — Больше никогда так не делай, — четко по словам произнес царевич, грозя ворону указательным пальцем. Возмущенный пернатый еще поворчал, потоптался, но не улетел. Прикрыв ноги своей мантией, Локи улегся обратно. После жаркого летнего дня ночью мир погружался в прохладу. Где-то в траве пели сверчки, а далеко в лесу ухала одинокая ночная птица. Сон не шел, и царевич решил поразмышлять. Он уже не раз принимался думать о том каким образом и когда мог появиться его фильги. Но ничего толкового в голову не приходило. Просто не складывалось. Локи почти не сомневался, что ответы скорее всего надо искать в промежутке между ритуалом памяти и падением ладьи. Где-то там затерялся момент появления его фильги. Но где? — Гелик, ты спишь? — прошептал Локи. Менталист заворочался, с неохотой пробуждаясь от дремы. Локи понял, что разбудил старика, но вопрос был важен. — Когда мы падали, ты ведь покинул ладью раньше меня. Насколько раньше? — Не знаю, — сонно ответил Гелик, но все же задумался. — Но добирался я до тебя потом как через весь Нифльхейм после снежной бури. — Уточни. — Могу сильно ошибаться. — И все же? — Не знаю… может двадцать минут, может меньше, может больше. — Я пытался выбраться из-под снега и ладьи от силы пять минут, — прикинул Локи. — Может больше, может меньше. Значит все остальное время я был без сознания. — К чему это? — заинтересовался Гелик. — Хочу выяснить когда мог появиться этот ворон. Фильги — часть души. Они сами собой не рождаются. В общем-то Локи был близок к истине в своих догадках и шел по верному пути. Но о спутниках и помощниках магов он имел только общее представление. После обучения в гильдии не было надобности касаться этого вопроса и полученные сотни лет назад знания уже подзатерлись. Но Локи не был бы собой, если бы не поставил себе цель разобраться во всех подробностях.