Расси

По приказу Иши карета госпожи Эриины подвезла нас прямо к дому кузнеца. Выбираясь из неё, мы увидели летевшего на всех парусах Гоффа… (чёй-то я его боюсь!) Его глаза были прикованы к мирно сопевшему свёртку в руках Шэрта, и я был уверен на все сто, что он знает, что в него завёрнуто. Такой коктейль из злости и страха на его лице видел впервые. Первый вопрос, что он задал, был примерно следующего содержания: - Что эта гадина делает у моего дома?! И почему мои сыновья не чураются общаться со всяким отрепьем?! Я прифигеееел! Всегда такой спокойный и улыбчивый кузнец в одночасье превратился в разъярённого быка далёкой солнечной Испании. Хотя… куда этим бычкам до Гоффа! - Господин Гофф, - это, естественно, я решил таким образом разрядить обстановку, - госпожа Эриина лишь любезно согласилась нас подвести, хотя и очень торопиться. Правда, госпожа? Та в панике глядя на кузнеца, на удивление любезно со мной согласилась. - До свидания, госпожа Эриина, было приятно с вами познакомиться. Та в том же духе лишь кивает на все мои изречения, дабы, чувствую, убраться восвояси и как можно быстрее. - А вы, господин Гофф, не орали бы на весь Солм, а то Стешика разбудите, а он очень хотел вас видеть. Вряд ли гневное лицо отца его порадует. Кузнец сразу спал с лица, с болью глядя на нас с Шэртом, а потом и на младшего сына, едва сдерживал себя. Забрав своего младшего из рук старшего сына, он, не сказав более ни слова, пошёл в дом, прижимая к груди свою бесценную ношу. Мы с другом, не мешкая, направились за ним, и, уже заходя в дом, услышали шум отъезжающей кареты. *** - А теперь я хочу знать, почему вы ходили в дом этой женщины, но ещё больше, господин Дик, меня интересует сын! - оп-па, это он мне сейчас так злопамятно отомстил? - Почему мой Стешик в таком виде? – очень серьёзно и грозно потребовал Гофф ответа. - Если ты действительно хочешь всё знать, то для начала успокойся, – говорю я. - Понимаю, что до конца хладнокровным тебе остаться не получиться, но прошу, хотя бы не перебивай меня. Гофф собрался с духом, и, согласившись, кивнул, садясь в кресло. Я наоборот встал и, без утайки, с самого своего появления в кузне рассказал ему всё, как на исповеди. Он слушал меня, скрепя сердце, иногда даже поглядывал на Шэрта, ища в его глазах подтверждение сказанному. Я не обиделся, ведь любящему отцу трудно было поверить, что пережил его ребёнок. После рассказа я решил сразу же перейти к наболевшему. Негоже это откладывать. - Гофф, теперь я хочу спросить тебя напрямую, как ты отнесёшься к тому, что госпожа Эриина письменно и заверено перед свидетелями откажется от Стешика? А имея бумагу, где будет сказано, что Стешик только твой сын, ты согласишься открыть его тайну? От такой перспективы он опешил, а его полные боли и надежды глаза увлажнились. - Я был бы рад, если бы мой мальчик смог стать тем, кем и является по рождению. Но я убеждён, что она никогда не подпишет такой бумаги! Она явно захочет знать, почему я столько лет ждал, чтобы пойти на такое. - Предоставь это мне. То, что её любопытство взыграет, я уверен на все сто, но я знаю, как её подтолкнуть к исполнению нашего желания. После ареста брата, она остаётся ни с чем, если не считать родительского дома. Только за счёт средств брата она и жила всегда, но теперь ей придётся как-то заботиться о себе самой, и вот тут-то я и нашёл лазейку. Если ей заплатить, мнОго заплатить, думаю, равнодушной она не останется. А будут деньги - будет возможность уехать куда угодно, только подальше от позора. Ведь скоро весь Солм будет в курсе последних событий. Иши мы пока о Стешике не скажем, не хочу для него лишних проблем, пусть он узнает обо всём после того, когда госпожа Эриина подпишет отказ. А договорившись с ней, мы должны как можно быстрее приступить к сбору поднебесников. Как только Стешик очнётся, мы отправимся на повторные испытания и, если когти в порядке, начнем собираться за поднебесниками. Господин Лариус, поди, тоже весь извёлся в ожидании. Ну, как вам мой план? - Дик, - Шэрт почти что онемел, - не хочешь же ты сказать, что отдашь ей все поднебесники?!! - На счёт все - это перебор, но большую часть – это точно, – а потом уже более серьёзно спросил у него: - Ты же не хочешь, чтобы твой брат, от того, что не может пользоваться своим даром, страдал и дальше? Друг молчал. - То-то же. Я пойду к ней завтра и спрошу, согласиться ли она на такую сделку. И если понадобиться, я все поднебесники ей отдам, только бы у Стешика было всё хорошо. Он заслуживает быть просто ребёнком. А у Гоффа снова глаза на мокром месте. - Дик, мы же с тобой не рассчитаемся… - А вот это - лишнее, друг. Я люблю Стешика не меньше вас, так что, если вы согласны, мне будет легче с ней справиться. Да и от Иши в скорости скрывать не надо будет. Отец и сын кузнецы согласились, а я себе пообещал, что не оставлю этого, если даже она откажется. *** Чтобы ненадолго отвлечься от пережитого, я решил заняться переездом. Как добрался в харту, я не заметил, остановил меня окрик. - Господин Дик! - О, господин Лариус, простите, что не заметил вас. - У вас сейчас было такое решительное лицо, с ноткой беспокойства… - Не обращайте внимания, но это хорошо, что я вас встретил. - Да? - В общем… я от вас съезжаю. Говорю, а сам от чего-то чувствую себя виноватым. - Вот, как... Хартщик от меня такого точно не ожидал. - Вы решили переехать в другую харту? - О, нет! Что вы! Я переезжаю в крепость, к Ишинаду. - Простите! Значит, это правда, господин Дик, что вы с нашим кором теперь вместе? Говорит, а сам смущается. - Правда, господин Лариус, и у нас всё серьёзно, поэтому Иши и попросил переехать к нему. - Понимаю! Так оно даже и лучше будет. Там-то уж все поймут, что вы заняты, да и защита у вас теперь отличная будет, и всякие там кочевники поостерегутся с непристойностями-то. Уж будьте спокойны. А я и забыл совсем, что полгорода (а может уже и весь город) в курсе нашего инцидента с кочевником. - Снова обо мне разговоры разговаривают? – спросил я убито, на что господин Лариус вздохнул: - Людям рты всё одно не заткнёшь, так что не берите в голову, господин Дик. Просто вы у нас человек новый, да происходит с вами разное, вот вы и являетесь новостью номер один. Да и чего переживать. Знаете, как всем нравиться, что вы проучили этого кочевника! Ведь они же, гады, местным красоткам и красавцам прохода не дают! Мало им базара любви, что ли?! – всё больше распалялся хартщик. На такой вот познавательной для меня ноте мы проболтали с господином Лариусом где-то с час, после чего я поднялся в свою комнату собирать вещи. Когда я спустился, господин Лариус сказал мне, что позаботился о двуколке. - До крепости путь неблизкий, ведь вы знаете, а с вещами идти утомительно будет. Я согласился с ним, так как хотелось скорее оказаться ближе к любимому. - Господин Дик, но вы же месяца-то не прожили, как быть? - А пускай. Вдруг нам с Иши, когда-нибудь номер понадобиться, а комната и оплачена уже. - Любое ваше желание, господин Дик, мне по сердцу! Пусть будет, как вы говорите. Получилось что-то вроде зарегистрированной брони. Не хило! Радушно расставшись с хартщиком, я, наконец, отправился домой. Домой! Здорово звучит, да? Всегда быть рядом с Иши, и знать, что это навсегда! В крепость меня знамо дело пропустили без промедления, и хотя я расстроился, что Иши всё ещё нет, я понимал, что сейчас он занят серьёзной проблемой в лице Жэриона. Вещи я пока разбирать не стал, решил дождаться Иши, чтобы он показал какие полки я могу занять, а так как пока его не было, решил что-нибудь почитать. Нужно же мне когда-то начинать знакомиться с местной литературой. Приняв ванну и переодевшись в чистую безрукавку и короткие шаровары-бриджи, я подошёл к шкафу и пробежался по заветным стеллажам задумчивым взглядом. Во всех комнатах у Иши всегда полный порядок (я заметил, что чистоплотность - это его пунктик), тогда, кто мне объяснит, почему же у него стеллажи ломятся так, что сам чёрт ногу свернет? Ему бы библиотекаря персонального или секретаря-референта, а то его бумажный «порядок» ничуть не отличается от того, что в кабинете. Ладно. Засучив рукава (ага, на домашней безрукавке-то?), я принял решение совершить подвиг! И как он только в этом бардаке находит что-то нужное? – причитал я, сортируя документацию и перебирая книги. Уж не знаю, сколько я, аки пчела, пропыхтел над сим занятием, но очнулся лишь тогда, когда крепкие руки моего кора обхватили меня и прижали к себе. Зарываясь носом в мою макушку, он словно успокаивался. Я чувствую. Поэтому не мешал и ждал, когда он заговорит. - Привет, солнце. - Привет. Иши. И снова молчим. В следующий миг он поворачивает меня к себе и целует. Целует жадно, откровенно, безумно! Я тут же поплыл, отвечая и забывая обо всём на свете. Скидывая друг с друга одежду, мы повалились на ковёр, тут же сплетая свои вездесущие конечности. Ишинада прорвало. Он хотел забыться. Забыть. Я сдался на милости любимого, позволяя ему всё, чтобы ему не захотелось. Его страдания я ощущал, как свои, и успокаивал, как мог, своей податливостью, ласками, поцелуями!.. - Чего ты хочешь? – шепчу ему, чувствуя в нём некую ломку. Любимый берёт мою руку и кладёт на свою каменную плоть. - Ты же не так хочешь, - и я опрокидываю его на спину и опускаюсь к его паху, - а вот так, - и заглатываю его настолько, насколько могу. От чрезмерного энтузиазма я чуть было не подавился. - Глупый, ну не торопись так, расслабь горло, – шепчет мне Иши слова напутствия. Бережно придерживая меня за волосы, Иши сначала сам контролировал проникновение, нашёптывая непристойные одобрения, и так это звучало эротично, что я мычал от наслаждения, ничуть не меньше, чем любимый. - Да, мой хороший. Не торопись. Помоги ручкой. Я выполнял все его пожелания, массируя его у основания, в то время как жаждущие губы заглатывали ствол. Я был готов кончить только от того, что делаю минет сам, и Иши это прекрасно чувствовал. У Иши вообще была потрясающе повышенная интуитивность по ублажению меня любимого, словно он читал мои мысли. Вот и сейчас он знал, кАк мне нравиться его ублажать, а ведь я чувствую, что держался он из последних сил. А он, как наркотик, и снова и снова хотелось ласкать его самым откровенным образом, поэтому, выпустив плоть изо рта, я опустился к его яичкам и стал колдовать уже над ними. Иши уже вовсю стонал, но меня не останавливал. Прогибаясь от блаженства, он предлагал себя ещё больше, касаясь себя так, как хотелось бы, чтобы касался я. И я касался, и нам было так хорошо, что я не утерпел и взял свой стояк, желая, наконец, получить разрядку. Я не знал, чего хочу больше, чтобы Иши был во мне или кончить так, ублажая любимого, но Иши не дал мне развить эту мысль. Он быстро поставил меня на колени и, разведя ягодицы, провёл по входу языком (думаю, что мой крик слышен был по всей крепости), а потом вошёл. Сразу. На всю длину. От чего я кончил тут же. Мы кричали как одержимые. Сколько раз? А кто считает? Лично я ещё после первого оргазма перестал. Я давно понял одну истину - дар Иши безграничен и я уверен, он всегда остро чувствует мои эмоции в такие моменты, но сегодня и я чувствую его, и он это знал. Он и раньше знал, как сделать мне хорошо, безошибочно угадывая мои потаённые откровения, но сегодня наши эмоции соприкасались так сильно, что я понял – теперь будет только так. Происходит ли это от того, что Иши кор, а я его пара, или от того, что я до конца не знаю, кто я есть - мне всё равно. Я готов подписаться даже под тем, что являюсь нечистью какой-нибудь. Пусть… Главное, быть с любимым. Просто хотелось давать то, что получал сам, и я готов прожить в этом безграничном, безупречном, умопомрачительном замкнутом круге до конца своих дней. А ничё мы так новоселье-то отметили!