Счастливая жизнь

Темное, холодное утро...Это, наверное, была ранняя весна...Непонятные грязно-розовые, ободранные обои, с каким-то геометрическим рисунком, невзрачный шкафчик, маленький журнальный столик в крошках, но яркий свет. В углу забетонированная старая печка, а напротив облезлый диван. Я помню, как стою на этом раздвинутом и прожженном от сигарет диване и безумно щебечу что-то маме на ухо. - Мама, а когда ты меня заберешь из садика? Сегодня после тихого часа Юлия Александровна обещала нам, что мы будем ждать родителей на улице... Она сказала, что мы слишком мало гуляем. А ведь детям надо много гулять? Правда? - очень оживленно и эмоционально спросила я. Пухленькая женщина, невысокого роста, с коротенькой стрижкой под мальчика и была моя мать. Она ничего не ответила мне и лишь с трудом натянула на меня через голову теплое синее платьице в клеточку. Это было мое самое любимое и единственное платье. - Ай я яй! Уши! - взвизгнула я По дороге в детский сад я все так же не давала маме не единой минуты отдыха. Я всю дорогу рассказывала ей о том, как красиво летают птички, как быстро поднимается солнышко. И вот мой взгляд неожиданно упал на котят, черно-рыжих малышей, еще не раскрывших свои глазки, были одни, без мамы - чему я очень удивилась. После завтрака, который остался не тронутым на столе, я долго не могла понять, почему же все-таки такие маленькие, еще не видевшие ничего вокруг себя котята, уже остались один на один с такой жестокой жизнью? В группе я мало с кем общалась. В числе моих подруг была только одна черноволосая девочка с челкой. Она была хорошей подругой. На тихом часу нас как прорывало на смех. Обернувшись в простыню, будто в кокон, мы высовывали только нос, и светящиеся наивностью глазки. Мы понимали друг друга без слов. Каждый день в детском саду был как будто копированный. Дома же я всегда оставалась без внимания. Папа всегда любил выпить, да и мама отличалась таким же желанием. Не смотря на то, что папа часто напивался, он никогда не терял в себе человеческой души и любви ко мне. Наверное, за это я так сильно и любила его. Еще одним самым близким и дорогим человеком для меня был мой брат Витька. Он был уже самостоятельным подростком. Он был всегда предоставлен самому себе. В один поздний вечер, а то уже и ночь, я услышала из комнаты родителей непонятные крики, это был не первый раз, когда они ругались, но было как-то по новому, не так как обычно. - Я в шкафу нашел ее. Ты мне, оказывается, врала!!! А ведь я тебе доверял!!! - в пьяном сумасшествии кричал отец. - Это наша с тобой. Ты пьян... Ты ничего не помнишь!!! - с ужасом в глазах оправдывалась мать. Я и понять не могла, о чем идет речь. В тот момент мои глаза были похожи на глаза матери: они слезились, в них отражался ужас. Я присела в угол проходной комнаты, между моей спальней и залом, и с закрытыми глазами очень громко плакала, но этот плачь никому не был нужен. Отец кидал пустые стеклянные бутылки из-под спиртного. Наверное, об этих бутылках и был разговор на повышенных тонах между родителями. Мать с громким визгом выбежала на улицу. На, крашенном в ярко-оранжевый цвет, полу валялись стекла. Если бы я встала и сделала хотя бы маленький шажочек, то мои нежные ножки были бы порезаны. Но каким-то чудом я все же прошла, не поранившись до крыльца дома. Из угла смотрела я тогда на пьяную мать. Но, вздрогнув, услышала, как к коридору приближались неровные шаги. Это шел отец, еле держась за стены и двери дома. Этот момент я запомнила хорошо и, наверное, буду помнить всегда. После выяснения отношений между собой дошла очередь и до меня. Я помню, как прижавшись в углу и ничего не понимая, не знала куда деться. Родители начали делить меня между собой, как какую-то вещь. - Милая моя, я тебя обязательно заберу, как только найду дом, в котором мы с тобой будем жить. - сказала выпившая мать, вся пухлая и красная от скандала. Она сидела босая на корточках перед крыльцом. Нежно прижав меня к ведерной груди, еще раз повторила: - Как только, так сразу.... Ночь была для меня самой ужасной. У себя в комнате я не могла уснуть, поэтому решила подойти к папе. В зале был включен телевизор, диван стоял уже около забетонированной печки. Папа лежал в полусонном состоянии. - Пап, мне страшно. - сказала я, обнимая себя двумя руками. В тот момент я еще и замерзла. Мой отец был мужчина средних лет (около тридцати двух) с каштановыми короткими волосами и голубыми-голубыми глазами, в которых я бесконечно тонула. В молодости он был сердцеедом. Из-за него в школе дрались девчонки, а было даже и такое, что его скидывали самого с крыши гаража. Перед моим рождением он, решив подзаработать денег, поехал в Москву. В Москве его избили. Благодаря ему я и родилась, потому, что запланированный аборт был сорван. - Ну, лезь на диван. - с нежностью сказал мне тогда отец. Нелепо забравшись на старый диван, я укрылась одеялом. Но телевизор работал слишком громко. Папа смотрел какой-то ужас про гигантских червей, которые поедали людей. - Паааап, выключи, пожалуйста, телевизор. Мне страшно и я хочу спать. Завтра в садик. - сказала я уже охриплым от усталости голосом. - А ты к стенке отвернись. - ответил отец, даже не посмотрев на меня. Но все-таки телевизор он сделал тише. И я с горем по полам уснула. Ночь была для меня длинной и мучительной.