В лабиринтах подсознания.

— Тилль, проснись! – прокричал знакомый голос. Тилль открыл глаза и увидел Рихарда, сидящего рядом с ним на двуспальной кровати. Он все вспомнил. Был перерыв в концертном туре, и они вместе уехали отдыхать на побережье. Уже много лет они были не просто друзьями и коллегами, а любовниками. Конечно, старались держать эти отношения в тайне, и если остальные участники группы догадывались о чем-то, то тактично молчали. — Извини что разбудил, — пробормотал Тилль. — Что случилось? Ты плакал? — Тилль дотронулся до лица и почувствовал что оно мокрое. — Просто плохой сон. Давай спать, — ответил он и выключил ночник. — Мы должны поговорить об этом. — Сейчас? — Сейчас. — Ну хорошо, говори, — Тилль со вздохом согласился. — За эти годы я привык к твоему храпу. Но последнею неделю ты каждую ночь стонешь и ворочаешься. Что происходит? — Я не храплю. — Не увиливай от вопроса. — Просто плохой сон. Я же говорил. — Сегодня было хуже, чем в предыдущие ночи. Ты плакал и отчетливо произнес: «Нет, не надо». Что тебе снилось? — Не помню. — Я знаю, когда ты врешь. Могу почувствовать даже по голосу. Так что рассказывай. «Ведь не отстанет — подумал Тилль. – Придется рассказать». — Мне снилось, что я в психушке, на мне была смирительная рубашка и меня потащили на электрошоковую терапию. — А прошлые сны? — Тоже про психушку. Там меня мучают – поливают холодной водой из шланга, привязывают к кровати и колют какой-то дрянью, от которой сводит судорогой все тело, ну или просто избивают. Но сегодня было страшнее. Там был доктор, который утверждал, что моя жизнь – это просто фантазия. — Это как? — А вот так: нет группы, всех ребят, и тебя нет. Я просто одинокий шизофреник, который все придумал. — Мы долго не играли концерты, и этот тур вымотал тебя. Вот подсознание и выдает такие сны. — Когда я проснулся, мне стало страшно. А вдруг сны и есть реальность, а эта жизнь – сон. Ведь там все так реалистично. Я чувствую боль и просыпаюсь тут, когда теряю сознание там. — Если я — твоя фантазия, значит, у тебя неплохой вкус. А если серьезно, то, что ты описал похоже на методы психиатрии пятидесятых, или даже тридцатых годов двадцатого века. Сейчас с психами поступают гуманно – не бьют и не надевают смирительную рубашку. Успокаивают медикаментами, хотя к кровати привязать могут. — А ты откуда знаешь? — Прочитал в одном журнале. Так что эти сны — результат стресса из-за напряженной работы. Ну или ты посмотрел какой-нибудь ужастик или порно. А что? Весьма распространенный сюжет для садо-мазо. Надеюсь, тебя там не изнасиловали? — Нет. — Я не твоя фантазия. Я настоящий, — прошептал Рихард, прижавшись к Тиллю. — Ай! Ты что? – вскрикнул Тилль, когда почувствовал, как его больно ущипнули за ягодицу. — Хотел показать, что это не сон. Тилль оттолкнул Рихарда, от чего тот чуть не свалился с кровати. — Ты бездушная сволочь, Круспе! Я поделился с тобой тем, что меня мучает, а ты так со мной. — Тилль раздраженно откинул одеяло и сел на кровати. — Ты куда? — Пойду спать на диване в гостиной. Рихард уже собирался обнять и уговорить любовника не уходить, но тот вдруг схватился рукой за затылок и тихо застонал. — Что с тобой? — Голова заболела. — Я принесу таблетку, а ты ложись. Рихард принес лекарство и стакан воды, а когда Тилль принял его, то помог ему лечь и укутал в одеяло. Он сел на край кровати, размышляя, стоит ли вызывать врача сейчас или подождать до утра. — Как ты? — Уже лучше. Ну что ты там сидишь? Иди ко мне. — Второй раз приглашать Рихарда не понадобилось, он нырнул под одеяло и прижался к Тиллю. — Прости, я не хотел… — Уже простил тебя, — ответил Тилль и обнял его. — Постарайся заснуть. А завтра днем я докажу тебе, что я не фантазия. Обещаю быть нежным. — А я не обещаю быть нежным, – отозвался Тилль, после чего Рихард получил ощутимый шлепок по заду. «Реальность или сон? Не так уж и важно, если мне тут хорошо», — думал Тилль, обнимая Рихарда.