Непростительная слабость

      В прошлый раз проход показался Эйдену бесконечным. Он бежал прочь из родного дома, и дворец словно не хотел его отпускать. Тогда все было как в тумане, а сейчас Эйден был предельно собран. Он уверенно вел тайный отряд к их цели, потому что Аарон его заверил, что там невозможно заплутать. Знали бы об этом люди фальшивки, не стали бы тащить принца за собой.       Тоннель поразительно быстро кончился. Эйдену помогли тихонько отворить дверь, и он выглянул из-за гобелена. Место для входа в тайный лаз было укромным, поэтому они могли спокойно выйти. Судя по паутине и пыли, здесь давно никто не появлялся, вероятно, с того самого раза.       Солдаты двигались практически бесшумно, им стоило остаться в тоннеле, но здесь они могли хотя бы выпрямиться во весь рост, а не гнуть голову к шее. Капитан отряда подошел к Эйдену и спросил, куда идти дальше. Он единственный, кто знал дворец; если повезет, они практически не столкнутся с сопротивлением: Герцог готовится к осаде, все его люди рассредоточены по периметру, а здесь, наверное, едва ли наберется целый отряд.       — Я схожу на разведку, — шепотом сказал Эйден командиру. — Я вырос здесь, меня никто не заметит. Нужно знать, где устроился Герцог. Мне кажется, он бы не стал занимать королевскую спальню.       — Кажется ему, — недовольно протянул капитан. Он явно не доверял Эйдену и был прав.       — Я не буду привлекать лишнее внимание, если увидят, то скажу, что слуга. Я прекрасно знаю, как найти кухню и все остальное. Из-за вас мы теряем время, — холодно заметил Эйден.       Родные стены придали ему силы и уверенность. Здесь он вспомнил, кем является, он — принц, а люди вокруг обычные безродные наемники, которые раньше не посмели бы рот открыть без его одобрения. Не дожидаясь согласия, Эйден вышел. Была вероятность, что ему в спину прилетит кинжал, но солдаты фальшивки оказались так же тупы, как и их лидер.       Эйден спокойно вышел из укрытия и пошел в сторону тронного зала. Ему некогда было предаваться ностальгии, но он чувствовал, как сердце наполняется теплом, когда его взгляд падал на знакомые картины. Сейчас он шел к Герцогу и собирался выдать тайный отряд, чем подвергал жизнь Аарона опасности, но он обещал это сделать. Он не должен пытаться спасти Аарона и помогать фальшивке, потому что это бессмысленно. Им с лордом Красом нет смысла держать слово и оставлять его рыцаря в живых. Скорее всего, Аарон уже мертв, но Эйден старался об этом не думать, иначе у него ни на что не останется сил.       Наконец-то Эйден завернул в обитаемую часть замка, охрана заметила его и схватилась за оружие. Он поднял руки и замер на месте. Двое стражников уже шли в его сторону.       — Кто такой?       — Отведите меня к Герцогу.       — Еще чего, — стражник подошел ближе и толкнул Эйдена в плечо. — На вопрос отвечай.       — Рик… — вдруг тихо сказал второй стражник. Он смотрел не на Эйдена, а на картину у него за спиной. Фамильное сходство с одним из старых королей было налицо.       — Отведите меня к Герцогу, — еще раз сказал Эйден. И на этот раз его послушали.              Герцог занял кабинет отца, теперь тут все было по-другому, сам дух прежнего владельца совершенно покинул это место. Эйден озирался по сторонам, пока его рассматривал высокий, худой как щепка человек, по лицу которого сложно определить возраст. В кабинете стояла охрана, даже лестно, Герцог предположил, будто Эйден может нанести ему хоть какой-то вред.       — Что ж, — медленно начал Герцог. — Тайный отряд обезврежен.       — Рад это слышать. Ваши потери велики?       — Были бы больше, не будь вас здесь.       Эйден нервничал. Он часто представлял себе Герцога, человека, отказавшегося от своего настоящего имени. Странное противоречие, он боролся за простых людей, а величал себя титулом аристократа. Что он хотел этим показать? Каждый может стать тем, кем захочет? Громкие имена ничего не значат? Хочешь быть герцогом — будь им? Эйден не собирался спрашивать. Герцог обезоруживал его своим молчанием, спокойствием, умением держать себя. Он не был похож на отца, но в нем чувствовалась та же властность, даже еще больше.       — Расскажите подробно свою историю, принц Эйден, ничего не утаивая, — вежливо приказал Герцог.       Эйден рассказал обо всем. О побеге, о бесконечной дороге прочь из столицы, о пути к безопасным южным границам, о лже-Экхарте. Рассказал все, утаив лишь правду об их с Аароном отношениях. При всех ужасах, что Эйдену пришлось пережить, рассказ вышел короткий и сухой, не отображающий и крупицы всех тяжестей, что ему пришлось перенести.       Он закончил на том, как покинул лагерь фальшивки вместе с тайным отрядом, чьи трупы сейчас выносили во двор. Он добавил, что его друг все еще в плену и он очень надеется его спасти, но не знает как.       Все время Герцог слушал молча, не перебивая Эйдена, а потом стал задавать вопросы.       — Почему вы не помогли лорду Красу? Он с легкостью вернул бы вам ваш титул.       — Для этого пришлось бы поддержать фальшивку! Он позорит имя моего брата и не дает ему покоиться с миром, — Эйден, который до этого старался быть бесстрастным, не смог сдержать эмоции. Его ненависть к фальшивке была так сильна, что затмевала все. Реймонд не только опорочил память о брате, но и забрал у него Аарона. Разлучил их, когда они только поняли, что хотят быть вместе до самого конца.       — Разве вы не должны ненавидеть меня сильнее? Я убил всю вашу семью. — Бесстрастность Герцога была во сто крат сильнее, чем у Эйдена. Его голос был сухим и деловым, сейчас он просто хотел добиться истины и понять мотивы свалившегося на голову принца.       — Я ненавидел… А потом увидел, на что похожа страна. Я не хочу говорить плохо об отце, поэтому просто скажу, что не могу осуждать вас. Я прожил бедняком несколько месяцев, и мне на всю жизнь хватило. Если вы сможете сделать их жизни лучше, то делайте. Пусть смерть отца и брата не будет напрасной.       Герцог долго смотрел на Эйдена. Так долго, что принцу стало неловко, и он принялся переминаться с ноги на ногу. Когда Герцог заговорил, Эйден очень удивился, потому что в его голосе слышались эмоции. Более того, отеческая теплота.       Эйден не видел себя со стороны, поэтому не понимал, почему Герцог так изменился в своем отношении. Как политик, воин, революционер и просто умудренный опытом человек, он научился видеть людей насквозь, особенно юных мальчишек, которым пришлось внезапно повзрослеть.       — Немногие пережили то же, что и вы. Пока что вы молоды и не понимаете, какой это дар — взглянуть на всё другими глазами, даже глазами бедняка. Помогает познать мир, избавиться от иллюзий, понять людей.       — Я не ребенок. Больше нет.       — В отеческом доме мы все дети, — мягко поправил его Герцог. — К моему удивлению, я правда не вижу ненависти в ваших глазах. Я не стыжусь своих поступков и повторил бы их все вновь, если бы пришлось выбирать. Но при любой борьбе есть невинные жертвы… в моей борьбе — это вы. И ваше прощение немного облегчает мою ношу правителя.       Эйден растерялся. Он перестал ненавидеть Герцога, но не хотел, чтобы тот начал ему нравиться, однако обаяние этого человека было просто потрясающим. В нем была сила, которая подняла всю страну на восстание, была мудрость, которая заставляла к нему прислушиваться, была проницательность, от которой невозможно было скрыться.       — Я умею прощать. Если цепляться за боль прошлого, то она отравит настоящее, — шепотом сказал Эйден.       — Не по годам умен, — Герцог улыбнулся. — Чего вы хотите для себя? Принцем вам больше не быть. Хотите остаться при дворе в другом качестве? Возможно, стать символом единения старой и новой власти?       — Нет! — Эйден сам удивился своему резкому ответу и тут же попытался загладить неприятное впечатление, которое должен был оставить его возглас: — Щедрое предложение, но я хочу покоя. Клочок земли, где я и мой друг сможем жить спокойно. Если Аарон жив… даже без него я не хочу оставаться при дворце.       Когда Эйден произносил имя Аарона, в его голосе чувствовалась боль. Самая страшная боль — боль потери. От Герцога и это не укрылось, поэтому его приязнь к Эйдену только возросла, ведь тот помог ему несмотря на шантаж фальшивки.        — Это можно устроить, ведь вы заслужили благодарность от меня. И последнее… Вы понимаете, чем закончится эта война?       — Начнется осада, столицу вы укрепили, поэтому продержитесь долго. Пока у лорда Краса не кончатся деньги, чтобы содержать армию. Тогда он начнет форсировать события и нападет на вас, хоть город еще не ослаблен. Вы победите. — Эйден повторил слова Аарона.       — Все будет немного иначе, но в одном вы правы — победа будет за мной.              Прежние покои навевали на Эйдена тоску, но он не мог отказаться, потому что понимал, что это жест доброй воли и расположения. В этих покоях когда-то жил другой человек, не он. То был наивный мальчик, любящий дворцовый шум и боготворящий старшего брата, ничего в жизни не понимающий и наслаждающийся благами, свалившимися на него при рождении. Сейчас здесь жил одинокий, страдающий юноша, которому хотелось спрятаться от шума на край света вместе со своим рыцарем.       Об Аароне Эйден думал постоянно. Пока он не увидит его тело, он будет надеяться, что тот жив. Но разум и логика постоянно пытались убить надежду, а ведь она единственное, что у Эйдена осталось. Он не стал брать никаких вещей на прощание, потому что говорил себе, что они увидятся вновь, а теперь сожалел, что у него нет памятной вещицы, которую можно хранить. У него есть только собственные воспоминания, плохие и хорошие, но те, что никогда не забудутся.       В кровати без Аарона было одиноко, на душе тоскливо, в сердце царил холод. Эйден маялся в своих покоях, бездействие только усугубляло его тоску, не на что было отвлечься. Не похоже, что он был пленником, но идти-то все равно некуда.       Прошла неделя осады. Жителям столицы и солдатам Герцога она пока что не приносила неудобств, еды было в достатке. Ходили слухи, что город может и десять лет простоять на своих запасах. Это было на руку Герцогу, ведь он не хотел паники.       Эйден попросил разрешения прогуляться по крепостной стене. В тайне он мечтал увидеть Аарона где-то внизу среди вражеских солдат. Но он и солдат-то толком не увидел, лагерь был вдалеке, поблизости только рыли траншеи и устанавливали осадные башни. Отсюда армия фальшивки казалась внушительной, но она была обречена на провал. Понял ли это лорд Крас? Наверное, нет, иначе не стал бы содержать всю прорву наемников.       Переломный момент наступил еще через три дня. На армию фальшивки напали с тыла. Влияние Герцога было так велико, что, сидя в осаде, он смог найти союзников и организовать нападение на своего врага. Люди фальшивки оказались зажаты между новой армией и городскими стенами, где их ожидали солдаты герцога с тучей стрел и бочками со смолой.       Наемники сдались быстро. Проигрыш был неизбежен, поэтому они побросали оружие: лучше остаться без денег, чем без жизни. Победа Герцога была безоговорочной. Лорд Крас был убит, фальшивку взяли в плен, и теперь того ждала казнь на площади. Зрелище, которым Эйден сможет насладиться.       Во время битвы Эйден был в безопасном месте, откуда наблюдал за кровавой бойней. Где-то там погибал Аарон или его убили до этого? Подобные мысли пустили корни в его голове, мешали есть и спать.       Фальшивка повержен, остатки его армии распустили, участников мятежа взяли в плен. Эйден хотел поговорить с фальшивкой, чтобы узнать судьбу Аарона, но тот переиграл его: удушил себя в камере до официальной казни. И здесь ублюдок испортил Эйдену жизнь. От бессильной ярости трясло.       День, два, три, неделя… время после битвы шло, а Эйден все еще был один в своих покоях. Город за пределами дворца вернулся к привычной жизни, страна зализывала раны гражданской войны, крестьяне занимались посевами, аристократы плакали по старой вольности. А Эйден ждал и душил отчаяние, сковывающие его сердце.       В один из дней в дверь постучали. На пороге стоял слуга, которого Эйден смутно помнил по старым временам.       — Лорд Эйден.       Титул принца Эйден утратил, но, получив в подарок от Герцога небольшой замок на севере страны, остался аристократом. В любой момент Эйден мог удалиться туда и зажить уединенной жизнью, но он ждал Аарона.       — Да?       — Внизу о вас спрашивает какой-то бродяга. Говорит, что его зовут А…       Эйден оттолкнул слугу и со всех ног побежал вниз.