Безмолвное дитя

Семь лет спустя.       С тех пор, как Тому перешла компания отца, он стал смотреть на многие вещи по-другому. Прошлое больше не тревожило. Иногда он вспоминал, это кололо в сердце, но прошли уже семь лет, семь долгих лет. Года, когда они ездили с Агнет за границы Германии, путешествовали. Агнет открыла собственную школу стиля, которая приносила ей неплохой доход. Был ли Том счастлив в браке? Был. Он был счастлив в браке двенадцать лет, это довольно большой срок, чтоб считать себя несчастным в свои тридцать три года. Ему часто приходилось летать в командировки и посещать различные референдумы и собрания. В день своего рождения Тому предстояло посетить одно из светских мероприятий, куда уговаривала его пойти Агнет. Это мероприятие планировалось за месяц. Том не любил излишнего внимания к своей персоне, а тут — целое сборище людей, которых он знал и не знал, но с которыми предстояло познакомиться. Мероприятие было организовано не по случаю его дня рождения, но Агнет так уговаривала его пойти, что Тому казалось, будто это так.       В это утро в их новом доме Тома уже ждали пошитые к празднику костюм и вечернее платье. Агнет порхала, словно бабочка, над завтраком, напевала какую-то мелодию, когда Том прошел на кухню и, улыбнувшись, осторожно, чтобы не напугать ее, обнял сзади.       — Пахнет чудесно, — прошептал он. — Что это?       — Это просто блинчики с джемом, — девушка ласково улыбнулась, разворачиваясь к нему и целуя в уголок губ. — С днем рождения.       Том крепко обнял девушку, поблагодарив ее, и сел за стол. Мирный завтрак, с нарушаемой телевизором тишиной, облаченная в легкий халатик Агнет, пение птиц за окном и неяркие сентябрьские лучи солнца, проникающие в кухню через стекло. Все, почти, как всегда.       Позже служба доставки привезла большую корзину белых роз и часы Сваровски — подарок от коллег по работе. Том был в предвкушении праздника, он хотел поскорее увидеть некоторых людей, с которыми не виделся больше полугода. Йорг уехал в Австралию на выходные по делам любовным, Том не вдавался в подробности.       Стоя вечером у окна, уже одетый в новый костюм, побритый и при прекрасном настроении, Том застегивал новые часы на запястье, как в просторную гостиную прошла Агнет с двумя бокалами.       — Шампанское для моего месье Тома, — хихикнула она, протягивая один из бокалов мужу, тот усмехнулся, принимая его из изящной руки с красивым бриллиантовым кольцом на безымянном пальце. — За тебя, — она демонстративно подняла бокал и, соприкоснувшись его стеклянным боком с бокалом брюнета, радостно улыбнулась, делая глоток.       — Спасибо тебе, дорогая, — сделав глоток, Том растянул губы в улыбке.       — Я хочу пожелать тебе исполнения всех желаний и любви, Том, — уголки ее губ дрогнули. — Чтобы ты, преодолевая все препятствия, продолжал жить в любви. Мы с тобой иногда ссоримся, но это такие мелочи. Я тебя люблю.       — И я люблю тебя, — Том приобнял девушку и аккуратно поцеловал ее в шею, отмечая красоту струящегося шелкового платья в пол нежного розового цвета.       — Ты знаешь, там даже будет этот молодой писатель, который никогда не вскрывался… — Агнет закусила губу, — Либо Болечи, у которого итальянские корни. Я очень хочу с ним встретиться и поговорить, он замечательно пишет.       — Который написал два мировых бестселлера?       — Да, — Агнет усмехнулась. — За пару лет такого оглушительного успеха он ни разу не давал интервью, только отвечает на электронные письма. Ты знаешь, он находит время ответить каждому. Я буду рада пообщаться с ним, у него прекрасная письменная речь. Как думаешь, как он выглядит?       — Хмм… — Том наигранно нахмурился, — Мне кажется, что это такой пухлый мужчинка лет сорока с большим носом.       Агнет засмеялась, Том подхватил ее смех. Он определенно умел смешить, строя такие серьезные лица.

***

      Зал был полон народа. Том спускался по широкой лестнице с красной ковровой дорожкой под руку с Агнет, им аплодировали. Ему аплодировали. Они были прекрасны. Великолепны в своей дорогой одежде, струящемся шелке, в дорогом парфюме. На них смотрели, ими любовались, пока они спускались в просторный зал в золотой отделке. Это был прекрасный момент, Том чувствовал привкус этой нужды народу, пресмыкания людей перед ним, он чувствовал себя прекрасно.       Он чувствовал себя лучше всех, получая поздравления и объятия от людей. Кто-то подходил с ним знакомиться, кто-то подходил сфотографироваться. Ни одного журналиста, никакой прессы. Он был счастлив. Медленные танцы сменялись быстрыми, девушки в сопровождении своих кавалеров раскрывались, как прекрасные цветы, в своих ярких платьях. Том наблюдал со стороны, как Агнет танцует с одной из своих подруг.       — Том, я так рад видеть тебя. С днем рождения. Мой подарок стоит в комнате с подарками, он маленький, но подписан. Джон. Джон, который стал его помощником спустя пять лет, его правой рукой. Такой же красноречивый, быстрый, с заведенным блеском в глазах. Он дзынькнул своим бокалом о бокал Тома и заулыбался.       — Спасибо, Джо-он, — Том хлопнул коллегу по плечу.       — Ты уже общался с Либо Болечи? Ты знаешь, он прекрасен и неординарен. Я думал, ему лет сорок, а он совсем молодой парень. Я думаю, у него прекрасное будущее, правда, — Джон озорно подмигнул брюнету и приобнял его.       — Когда ты думаешь выходить из отпуска?       — Скоро. Как протекает беременность Агнет? Она выглядит довольно-таки свежо, я рад за вас, — Джон отпил немного вина из бокала и ухмыльнулся.       — Второй месяц пошел, спасибо, Джон, — Том усмехнулся.       — Ты все-таки сдался. Я помню, как она рыдала у нас в офисе, что ты не хочешь заводить детей, — Джон засмеялся, кивая головой.       — Это… в прошлом… — Том невинно улыбнулся и, отведя взор в сторону, случайно соприкоснулся взглядами с высокой стройной фигурой, с глазами спелого янтаря, он видел их цвет из другого конца зала. Сердце пропустило удар, внутри все зашаталось, ходило из стороны в сторону. Он узнал эти глаза, это лицо. Прекрасный рост и фигура, облаченная в латекс и небольшую ярко-красную шубку, черные волосы и практически напрочь выбритые виски. Глаза, обрамленные ярким макияжем, дразнили. Внутри будто натянули резинку, которая вот-вот лопнет. Джон что-то говорил и говорил, но Том не слышал его. Билл пришел к нему. Пришел сюда. Музыку стало не слышно, голоса смешались в один гул. Мужчина не мог сдвинуться с места, чтобы хоть что-то предпринять.       Джон проследил за взглядом напарника и улыбнулся во все тридцать два.       — Это Болечи. Я же говорил, он прекрасен.       — Би… — комом встало в горле имя. Имя, которое он пытался забыть на протяжении семи лет, которое приходило к нему во снах, заставляющее с криками просыпаться. Том совсем недавно научился жить без этого, отпустить прошлое и начать жить по-другому. Его жизнь была другой.       — Либо! — поправил его Джон. — Кажется, он хочет с тобой пообщаться. Правда, он не говорит, стоит там со своим переводчиком.       Том не слышал ничего. Он видел Билла. Реального Билла. Настоящего, стоящего в конце зала. Он отдал свой бокал коллеге и быстрым шагом направился в сторону парня. Он манил за собой одним лишь видом, не нужно было слов. Его младший брат. Так непохожий на Тома. Билл развернулся и стал постепенно удаляться из зала. Тому хотелось кричать, кричать, чтобы Билл не покидал его снова, чтобы он не бросал его вот так, подразнив своим видом.       Том нагнал Билла в комнате с отложенными для него подарками. В полумраке он прикрыл за собой дверь. Билл стоял в центре комнаты, рядом с широким письменным столом. Он дышал ровно, протяжно, вдыхая пропитанный напряжением воздух. Напряжением между ними двумя. Том подошел ближе, он почувствовал его дыхание на своих губах. Опасно. Сердце билось внизу живота, оно упало, не желая подниматься, грудь переполняли эмоции.       Небольшая щетина, прокол нижней губы в двух местах. Том смотрел на него жадно, впитывал каждый дюйм его лица. Билл даже не улыбался, понимая, насколько Тому тяжко смотреть на него и все же до боли приятно. Он понимал, что Том изучает его. Он изменился. Кардинально. Но Том узнавал в его лице ту детскую наивность, те детские нотки невинности, которые раньше знал так хорошо. Он боялся к нему прикасаться, словно к артефакту, словно к единственному самому хрупкому экспонату в мире. Он был прекрасен, и в Томе зажглись чувства, которые он так тщательно пытался убить в себе в течение семи лет.       Билл чуть улыбнулся и невесомо коснулся кончиками пальцем гладко выбритой щеки, от чего Том вздрогнул, вспыхнул, как спичка. Он не был готов к такому вечеру и к этой встрече, но он был до безумия рад и счастлив ей.       — Болечи, — с хрипотцой произнес он, чуть усмехаясь. — Поздравляю тебя с двумя бестселлерами, ты этого заслужил.       В глазах читалась благодарность. Как бы Билл ни изменился внешне, его нутро, его существо, оно до сих пор питало определенные чувства по отношению к Тому. Как бы ни омерзительно было их расставание, их последний день, когда они могли сказать «мы», — в Билле не улетучились чувства понимания, долга и счастья стоять рядом с брюнетом.       Все случилось слишком быстро. Губы, дурманящий поцелуй, такой же сладкий, как тогда, когда Билл был совсем еще ребенком, несформировавшимся юношей. Руки, блуждающие по телу, искрящиеся от прикосновений, таких горячих и долгожданных прикосновений. Родственные души, родственные тела. Губы, опускающиеся дорожкой мокрых поцелуев по шее к груди, задевающие ореолы сосков.       Они освободились от одежды. Слишком жарко. Слишком горячо. Нечем дышать. Они дышали друг другом, целовали друг друга, соприкасались каждой клеточкой взрослых организмов. Если бы Билл мог, он бы стонал под нависшим над ним мужчиной, уложившим его спиной на широкий стол. Если бы он мог, он бы кричал о своей неугаснувшей любви.       — Билл, Билл… — Том покрывал его голое тело поцелуями, осторожно целовал центры ладоней, посасывал соски. В полумраке комнаты раскрытый Билл — самая прекрасная картина, что когда-либо видел Том. Он проникал языком в расслабленное колечко мышц, ловя удовольствие от цепких длинных пальцев мальчика, путающихся в его собранных волосах.       Том вновь и вновь повторял его имя. Имя, которое сладостью отдавалось во рту, которое камнем опускалось в низ живота, заставляя член с каждой секундой становиться тверже и тверже. Билл очень давно не слышал его. Билли. Слезы катились по щекам Тома. Он променял такого близкого и нежного мальчика на состояния, на жену и отца. Билл притянул Тома к себе, заставляя целовать, терзать, кусать его губы, засасывать язык и налетать в порыве страсти зубами на зубы. Том провел рукой вдоль по всему выгибающемуся телу, сексуальному возбужденному телу, которое не хотелось отпускать. Больше. Никогда.       Билл посасывал его пальцы, бодро орудуя языком, Том постанывал от этого, от одного вида его мальчишки. Он вошел, не сдерживаясь, резко, быстро, заполняя Билла полностью, сливаясь с ним в единое целое, переплетая пальцы рук. Он дал немного привыкнуть, с нетерпением закусывая губы, и, когда Билл был готов продолжать, начал рьяно двигать бедрами, с засосами набрасываться на лебединую шею, отдавая себя полностью и забирая полностью этого мальчика, хрупкого, любимого, невероятного мальчика, который переворачивал все с ног на голову, появляясь в его жизни. Толчки, резкие, быстрые, толчки, объединяющие любовь, толчки, искрами отдающиеся в голову, стонами отзывающиеся на губах, тяжелым дыханием останавливающиеся на приоткрытом безмолвном рту. Том имел его, имел своего настоящего, такого реального Билла. Со всей нежностью, яростью от потерянных прошедших лет. Он трахал родного брата, родного мальчика, доводя их до оргазма, постанывая его имя, целуя слезы на прекрасном лице.       Это был лучший подарок на день рождения за всю его жизнь. Это был лучший день в его жизни. Лучший оргазм за все семь лет, проведенных с единственной женщиной, которая теперь носила под сердцем его ребенка.       Отдаваясь неге, отдаваясь всецело послеоргазменной истоме, Том целовал своего мальчика, целовал, зная, что все это неправильно. Целовал, крепко прижимая к себе. Показывая этим все то, что не успел сказать в последний день их встречи. Целовал, как никогда, чтобы отпустить его. Теперь навсегда.

Конец.