Временная петля

"Интересно, - подумал я, прежде чем открыть глаза, - обо что это я так треснулся?" В голове у меня все кружилось и звенело, а руки и ноги не слушались совершенно. Может, это крышка люка с такой силой откинулась? Не зря же дышать легко стало. И свет, кстати, появился. Первое, что я увидел, был Стас. Он стоял на спинке кресла на одной ноге. Гимнаст!.. Тем более, что космический корабль перевернулся и кресло было на потолке! Я помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. И догадался: корабль перевернулся, а Стас зацепился за спинку и болтается вниз головой. - Стас! - заорал я. Брат пошевелился, вскинул голову и спросил: - Ты чего на потолке делаешь? - Это ты на потолке! - попытался я объяснить и встал. То есть хотел встать, а вместо этого перекувыркнулся на месте. Ощущение было таким, словно я падаю, но почему-то остаюсь на месте. Рядом с моими растопыренными руками проплыл рифленый потолок космического корабля. - Ух ты! - сказал Стас, схватился за подлокотники кресла и стал очень плавно в него садиться. - Костя, ты только не падай мне на голову... И тут я все понял. - Не упаду, - обреченно сказал я. - Мы в невесомости, Стас. Между нами, медленно вращаясь вокруг оси, проплыл потухший фонарик. Мягко стукнулся о пульт и поплыл обратно. Стас проводил его взглядом и спросил: - А почему мы в невесомости? - Курдеп плешивый! - заорал я. - Мы в космос вылетели! Понимаешь? Телевизор надо смотреть! - А, - обрадованно воскликнул Стас, - а я-то уж думал... Что он думал, я так и не понял, потому что Стас привстал с кресла, взлетел, ударил меня головой в живот и промчался дальше. Я налетел на потолок, потом рикошетом на стенку. А еще через мгновение очень крепко держался за кресло, откуда стартовал Стас. Он в это время дрейфовал под потолком, держась за голову. Потом обиженно сказал: - Я думал, в невесомости стукаться не больно... Торопливо оглядевшись, я вытащил из-под кресла ремень безопасности. Он болтался во все стороны, как сонный удав, но я все же ухитрился намотать его на руку. Потом легонько оттолкнулся от кресла и повис в воздухе. - Стас, хватайся за ногу! - У тебя кроссовки грязные, - буркнул Стас, но все же ухватился. Я стал подтягивать нас обоих к креслу. Через минуту мы сидели в нем, пристегнувшись и тесно прижавшись друг к другу. - Что будем делать? - поинтересовался Стас. Я промолчал. Опыта пилотирования космических кораблей у меня не было, разве что в компьютерной игре "Гиперспейс"... Тут у меня возникла жуткая мысль: - Стас, ты думаешь, мы просто на орбиту вышли или прыгнули через гиперпространство? - Через нуль-пространство, - поправил меня Стас, он был поклонником Стругацких. Потом задумался. А я, как идиот, ожидал его решения. - Через нуль-пространство, - твердо сказал Стас. - На планету инопланетян. - Почему? - с ужасом спросил я. - Так интереснее, - объяснил Стас. Тут началась миниатюрная психбольница, с двумя пациентами, но без врачей. Я начал уговаривать Стаса изменить решение, потому что... потому что просто выйти на орбиту Земли тоже интересно. Как будто Стаськино мнение чего-то меняло! - Представляешь, - с жаром говорил я, таращась на пульт управления, - нас всей планетой будут спасать! - Да? - неуверенно спросил Стас. - Конечно! Американцы "Шаттл" запустят, а мы "Буран"! - "Буран" Казахстан национализировал, - резонно ответил Стас. Телевизор он все-таки смотрел. - Значит, и казахи спасать будут! - уверил я. - Американцы на "Шаттле", русские на "Союзе", а казахи на "Буране". Стас помрачнел и сказал, что не хочет быть спасенным такой ценой. За спасательные работы придется столько заплатить, что вся папина Нобелевская премия уйдет. А он компьютер хочет. - Да мы же теперь герои, а значит, ни за что не платим! Если американцы нас спасут, то в Диснейленд свозят! Стас заколебался, но снова помрачнел: - А если наши, то в парк имени Горького? Чего я там не видел! Не, мы не в Солнечной системе. И тут мы оба опомнились. Разом. Стас помолчал и начал всхлипывать. А я разозлился - я всегда злюсь, когда Стас ревет. В конце-концов, может, мы и не в космосе? Может, это внутри корабля антигравитация включилась, а он так и стоит в музее? Я стал разглядывать пульт, где возле кнопок были дурацкие иероглифы, а потом заметил, что они разделены на группы. И возле каждой группы - маленький схематический рисуночек. Наверное, объясняет, что эти кнопки делают. Около предательской красной кнопки был совершенно непонятный знак, вроде пружинки со стрелочками на концах. А рядом, над несколькими кнопками, был нарисован самый обыкновенный глаз. "Гуманоиды", - с радостью подумал я. И нажал на одну из этих кнопок. - Балда! - испуганно завопил Стас. В нескольких местах корпус корабля стал таять. И в образовавшиеся дырки был виден самый настоящий черный космос с очень яркими и разноцветными звездами. Я понял, что действительно дурак. Но воздух почему-то не выходил... - Это иллюминаторы, - прекращая реветь, сказал Стас. - Здорово... Он ужом выскользнул из-под ремня и ухватился за второе кресло. Устроился в нем поудобнее и сказал: - Мы в глубоком космосе. Планет не видно. - А у меня есть одна, - похвастался я, заглядывая в иллюминатор со своей стороны. - Какая? На Землю похожа? - Нет, - критически сказал я, разглядывая краешек планеты. - На Луну похожа, только куда больше и серая. Атмосферы нет. Стас вернулся ко мне, и мы стали разглядывать чужую планету. Она вся была в кратерах и казалась необитаемой. Садиться на нее не хотелось. - Не упадем? - деловито поинтересовался Стас. - Сет его знает, - ответил я. - Может тут еще где-то планета есть? Надо во все иллюминаторы посмотреть. - А как до них добраться? Невесомость. Я не полезу. Я стал прикидывать расстояние до других иллюминаторов. А Стас помолчал и задумчиво произнес: - Невесомость... А как, интересно, космонавты в невесомости ходят в туалет? - Эй, ты не вздумай! - заорал я. - Потерпеть немножко не можешь! - Немножко могу, - угрожающе сказал Стас. И принялся изучать пульт. Я вслушался в ощущения собственного организма и с тревогой сказал: - Должен же быть способ. Помнишь, мы читали книжку, не то "Трое с Мочамбы", не то "Три Мамбы"? - Ну? - Там двое пацанов и девчонка попали в космос и несколько суток летели. Они что делали? - Ничего, - угрюмо сказал Стас. - Я еще удивился. Терпели, наверное. - Значит, и мы потерпим, - твердо сказал я. - Пока сможем. - На несколько суток не рассчитывай, - огрызнулся Стас. Мы помолчали. Я почувствовал, как укрепила наше братство общая проблема и обнял Стаса за плечи. - Двигатели надо включить. - сказал Стас. - Прыгать к Земле и высаживаться. Или искать местных жителей. - Знать бы, где здесь жители, - сказал я, оглядывая пульт. - Вот если я эту кнопку нажму... - Не надо. Мы замолчали. Нет, плохая все-таки работа: быть космонавтом. Любая мелочь превращается в проблему. Как же они все-таки... - Ты у нас фантастику любишь, - сказал Стас. - Ворочай мозгами. Вспоминай. - Ты тоже любишь, - ответил я. - Я Стругацких люблю, а это не фантастика, а литература, - папиной фразой ответил Стас. - Может, как раз в литературе наши проблемы и описаны... - не выдержал я. - Не говори этого слова! - быстро сказал Стас. - Лучше вспомни, где обычно инопланетяне рации устанавливают. - В скафандрах. - А еще? - Они телепаты. - Тогда как из таких ситуаций выпутываются? - Так! - заорал я и ткнул обеими руками по кнопкам. Нас слегка тряхнуло, под потолком загорелись желтые лампочки, а звезды в иллюминаторах затянуло голубой дымкой. - Это мы силовое поле включили, - сообразил Стас. - Хорошо, теперь нас метеориты не продырявят. Дай-ка, я попробую... Возможно, мы бы куда-нибудь прилетели таким образом. Или взорвались бы, не знаю. Но Стас уставился через мое плечо в иллюминатор и начисто забыл о своих экспериментаторских настроениях. Я тоже посмотрел в иллюминатор. К нам приближался самый настоящий инопланетный корабль. Больше всего он напоминал имперский крейсер из "Звездных войн". Весь угловатый, блестящий, большой как стадион, и ощетиненный пушками. В разных местах на корабле мигали разноцветные огоньки. Потом корабль остановился, и несколько пушек стали разворачиваться в нашу сторону. - Это очень агрессивная цивилизация, - с тревогой сказал Стас. - Костя, если нас захватят, мы не должны выдавать расположения Земли. А то они всех сошлют на урановые рудники. - Ты что, знаешь где Земля находиться? - спросил я. - Знаю. Возле Солнца, чуть ниже Марса. Из одной "пушки" вырвался яркий белый луч. Ударил прямо в нас - и, отразившись от голубой дымки защитного поля, исчез в космосе. - Ура! - завопил Стас, - Нас голыми руками не возьмешь! На пульте замигали разноцветные огоньки. Я подумал и нажал наугад какую-то кнопку. Ничего не произошло. - Торпедировать их надо, - забормотал Стас, склонившись над пультом. - Пока дезинтеграторы не включили... "Крыша едет", - подумал я. Из вражеского корабля, явно озадаченного нашим сопротивлением, вырвался еще один луч. - Съели?! - злорадно засмеялся Стас. Но голубая дымка вокруг нашей капсулы погасла. Как будто батарейки кончились. - Съели, - подтвердил я. - Стас... Ты извини, что мы ругались. Стас шмыгнул носом. Виновато сказал: - Ты тоже извини, Костя. На прошлой неделе я тебе в сочинение лишних запятых наставил... - Каких лишних? Я же четверку получил, потому что трех запятых не хватало... Но разобраться с запятыми мы так и не успели. В борту вражеского корабля открылся огромных размеров люк. И нашу скорлупку потащило внутрь инопланетного крейсера. Именно потащило, потому что нас со Стасом прижало к спинке кресла. "Искусственное тяготение", - догадался я. - Будут пытать, - сказал Стас. Огромное, ярко освещенное пространство - внутренности крейсера, где мы оказались, на мгновение мелькнуло в иллюминаторах. Затем они потемнели, словно их окатили из ведра густой черной краской. - Ослепили, - печально сказал Стас. - Теперь уже недолго... Словно в подтверждение его слов стены нашего кораблика задрожали. По линии закрытого люка пробежал тонкий лучик света. - Лазером, что-ли, вырезают? - с неуместным любопытством спросил меня Стас. - Как ты думаешь? - Не знаю, - пробормотал я, не отрывая глаз от люка. - Какая, фиг, разница? - Лазером, - однозначно решил Стас. - Как в фильме "Чужие". И зачем только Стас вспомнил про этот фильм! Я пихнул его, но было уже поздно. Мы оба замолчали, старательно пытаясь не вспоминать тех жутких инопланетян, и то, что они обычно с людьми делали. И в этот момент... в люк постучали! - Заходите, - машинально пискнул Стас, и зажал рот руками. А люк, вырезанный из петель, с грохотом вывалился наружу. Мы закрыли глаза и попытались спрятаться друг за друга, не вылезая из кресла. Совсем рядом раздались шаги. Я чуть-чуть приоткрыл один глаз и увидел что-то высокое, желтое, маслянисто блестящее, обросшее поверху зелено-белым мхом. Почти так же страшно, как если бы вошел Чужой... - Братки! - жизнерадостно сказал вошедший, - с чувством глубокого удовлетворения встретили мы вас! От имени всей шараги... Мы со Стасом, вылупив глаза, смотрели на говорящего. Это был высокий крепкий мужчина лет сорока в желтом комбинезоне. С пояса у него свисала пара жутко выглядевших пистолетов и широченный нож. На лице играла радостная полуулыбка, с трудом пробивающаяся сквозь толщу коротенькой, но густой бороды. И борода, и пучки сохранившихся на голове волос, были смешанного зелено-белого цвета. Словно бы от рождения были зеленые, а нынче поседели. - ...и уполномочены заявить, - проникновенным баритоном продолжал мужчина, - что мы рады приветствовать вас у нас. Ух, как я припарился переводить торжественную речь для нашего командующего! Последнюю фразу полузеленый произнес все тем же торжественным тоном. И до меня дошло - он заученно повторяет переведенный кем-то текст, не зная самого языка. - А вы по-русски говорите? - осторожно спросил я. Мужчина протянул руку, потрепал меня по щеке, и торжественно произнес: - Не волнуйся, крошка, сейчас придет дядя-переводчик, все скажет. - Они что, по штатовским боевикам русский учили? - слабым голосом произнес Стас. Заерзал, слезая с моих коленок, и с воскресшим оптимизмом сказал: - Они гуманоиды, а это дает нам шансы. Зеленые волосы не беда, мы не расисты. Видимо, в них хлорофилл... - А в оранжевых - апельсиновый сок? - поинтересовался я, глядя на еще одного входящего. Стас поперхнулся. Новый инопланетянин, действительно, имел волосы ярко-оранжевого цвета, перетянутые над глазами узким белым бинтиком. Сам он был молод, костляв и носил очки вполне земного вида. Этим привычные человеческие черты исчерпывались. Из непривычных были: очень большие и оттопыренные уши, шишки на висках и перепонки между пальцами рук, как у лягушки. - Это два вида гуманоидов, - уверенно объяснил Стас, - первый питается за счет фотосинтеза, а второй с болотистой планеты, где воздух разрежен, и звук распространяется плохо. Я настолько был поражен эрудицией брата, что не нашелся, чем достойно ответить. Наверное у него от волнения произошел интеллектуальный всплеск, но с каким-то странным завихрением... Паузу нарушил оранжевоголовый. - Не, чувак, ты гонишь, - с непередаваемой интонацией произнес он. - Какой я тебе гуманоид с болотистой планеты? У тебя башка белая, а у него - в мою сторону вытянулись сразу два перепончатых пальца - темная. Но вы оба люди, и я - тоже. Мы уже ничему не удивлялись. Лишь для порядка Стас огрызнулся: - А для чего у вас перепонки на пальцах? - Чего? А... - Оранжевоголовый гордо оглядел руку. - Я плавать люблю. В большой ванне. Вот и вырастил прошлым летом. Мы потихоньку начали расслабляться. Ни пытать, ни убивать нас никто не собирался. По крайней мере пока. Увешанный оружием зелено-белый кротко улыбался, наблюдая за разговором. Потом сказал что-то непонятное. Молодой оранжевоголовый так же непонятно ответил. - Это не английский и не русский, - сказал Стас. - И даже не древнеегипетский, - подтвердил я. Между тем наши собеседники окончили короткое совещание, и оранжевоголовый откашлялся. - Давайте знакомиться, детишки, - сладким голосом сказал он. - Я дядя Смолянин, младший майор космофлота Земли; переводчик. - Земли? - ахнули мы с братом. - А он, - Смолянин сделал жест в сторону зелено-белого, - генерал-сержант Кубатай, командующий космофлотом, лицо особо важное. (*5) Выдержав короткую паузу, он добавил: - На вид он - хитрый перец. Но душа у него добрая, ребятишки. - Где мы? - требовательно прервал его Стас. - На окололунной орбите, - успокаивающе ответил Смолянин. - Ура, - неуверенно сказал Стас, и прошипел в мою сторону: "На Луну непохоже..." - Ура. А мы-то думали, что улетели в другую звездную систему. - Не, вы провалились в будущее, в две тысячи пятьсот тридцатый год. Все в порядке. Потребовалось секунд пять, чтобы улыбка облегчения сползла с наших лиц. Стас, пораженный крахом своих гипотез, притих. А я спросил: - Так это... то, в чем мы были... это не космический корабль инопланетян? - Нет, - слегка сочувственно ответил Смолянин. - Это ихняя машина времени. Или не ихняя. (Так задумано! это не ошибка! (прим. Автора)) ...Как рассказал генерал-сержант Кубатай (сам он по-русски больше говорить не пытался, его переводил Смолянин), встретить нас со Стасом было делом всей его жизни. Точнее не нас, как уточнил Кубатай, а машину времени, в которой мы прилетели. И лишь попутно - спасти нас и доставить на Землю. Мне это уточнение не понравилось. Но Кубатай нашего мнения не спросил, а нахмурившись посмотрел в пространство и тоскливо добавил: - Теперь судьба хронопатрульной службы под вопросом... Мы со Стасом не особенно много поняли. Но переспрашивать не решились. Снаружи, за открытым люком нашей машины времени, мелькали какие-то люди в желтой форме и беретах на разноцветных волосах. С волосами здесь явно не церемонились и перекрашивали их в любые цвета. Может быть даже, их попросту красили под цвет рубашки. Во всяком случае у Смолянина из-под комбинезона выглядывала оранжевая футболка. Кубатай предложил нам всем пройти в рубку крейсера "из этого злополучного хроноскафа". Честно говоря, выходить нам было страшновато. Все-таки мы с этим самым "хроноскафом" много чего вместе испытали. Но была одна веская причина не отказываться. Стас не выдержал и спросил: - Смолянин, а у вас на корабле туалет есть? Наш переводчик наморщил лоб, явно вспоминая слово, и кивнул: - Конечно, корешок. И действительно, тут у них все оказалось в порядке. Но это все-таки неприлично, и не буду описывать... Тьфу, опять это слово! В общем, все было в порядке. Между делом я раздумывал о том, что сказал по дороге Смолянин: оказывается на Земле никаких стран уже давно нет, язык у всех - всеземной, и экипаж в корабле - интернациональный. Здорово... Но толком обдумать это светлое будущее человечества я не смог, потому что в дверь туалета заскреблись, потом приоткрыли ее, и Смолянин нетерпеливо крикнул в проем: - Эй, малолетки! Шевелитесь чуть-чуть! Из-за вас торжественную церемонию задерживают! Вся шобла ждет! Освобождайте толчки! - И он у них - лучший переводчик?! - возмущался Стас, выскакивая из своей кабинки, как ошпаренный. - Он что, в зоне языку учился? - Он, наверное, про свою узкую область - русский язык, прочел все, что смог, - предположил я. - И учил по всем словарям, включая блатной, и по видюшным фильмам, и по книжкам дурацким... Но когда мы увидели "торжественную церемонию", всякая охота обсуждать проблемы языковедения у нас исчезла. Вместе с экипажем мы выстроились возле огромного экрана-иллюминатора, в который во всей своей красе была видна удаляющаяся капсула нашего хроноскафа. А еще был виден ствол пушки, торчащий из-под иллюминатора. Генерал-сержант Кубатай коротко скомандовал, и один из членов экипажа рванул какой-то рычаг. Ствол пушки дернулся, пол под нашими ногами дрогнул, и на месте хроноскафа образовался яркий огненный шар. Через мгновение он погас, и экипаж сорвал с голов желтые береты. Некоторые всплакнули. - А как же мы теперь?.. - начал Стас. Но я оборвал его: - Молчи. Может наш хроноскаф - одноразовый? Может, у них таких - тысяча? - А если нет? - Ну, тогда... Тогда... - Я не знал, что сказать. - Тогда этот все равно уже не вернешь... И мы растерянно переглянулись.