Гарри Поттер и наследие черной розы

      Дом Дурслей на Тисовой улице ничем не отличался от других домов. Такой же белый, с красной крышей, двухэтажный и миниатюрный. Петуния Дурсль, как всегда, встала пораньше, и начала готовить праздничный обед для своего сына Дадлика, которому сегодня исполнялось восемь лет. Вернон Дурсль, муж Петунии, аккуратно складывал подарки на столе, в этом году их было тридцать два. Виновник торжества, однако, мирно похрапывал у себя в комнате. Но об одном лице здесь старались даже не думать. А именно о мальчике, которого звали Гарри Поттер.       Гарри Поттер. Одно упоминание этого имени заставляло тетю Петунию багроветь от злости, дядю Вернона — кипеть от ярости, а Дадли — смеяться. Мальчик был изгоем и в школе, и дома.       Гарри Поттер — маленький, худенький, зеленоглазый мальчишка, сладко спал в своем чулане. Но, нежиться на, пусть неудобной, но раскладушке ему оставалось недолго, каких-то пару минут. Пока не опомнится его любимая тетушка. Жизнь в этом доме протекала для семилетнего ребенка отнюдь не радужно. Для семейства Дурслей, он был почти рабом. Он выполнял всю работу по дому и саду, готовил завтраки, обеды и ужины всему семейству, стирал вещи. Он выполнял все их приказания и почти не разговаривал. А если и говорил, то набор его слов был весьма ограничен: «Да, сэр», «Нет, сэр», «Я все понял, мэм!», «Могу ли я идти?» — вот все словосочетания, которые можно было произносить мальчику в этом доме. А еще за каждую малейшую провинность, будь то нечаянно упавшая ложка, или подгоревший бекон, ребенок всегда был нещадно выпорот и отправлен в чулан, лишенный обеда, а иногда и последующего ужина.       Поттер вздрогнул от раздавшегося стука в его дверь и проснулся. Тетушка наконец-то, опомнилась и разбудила его.       Вздохнув и потянувшись, Гарри надел очки, застиранную футболку и поношенные джинсы, которые были явно велики ему в талии и застегивались на последнюю дырку старого ремня. Он, зевая и потягиваясь, вышел из чулана и прошел на кухню. Увидев на столе гору подарков, мальчик едва слышно застонал. Как он мог забыть? Сегодня День Рождения Дадли и «все должно быть идеально». Вытащив из холодильника десять яиц и масло, удерживая все это двумя руками, он осторожно прошел мимо дяди и тети, которые даже не поздоровались с ним, и стал готовить яичницу и тосты. — Вернон, а куда ты дел подарок от Мардж? — голос тети, раздавшийся так внезапно, заставил Гарри подскочить от неожиданности и уронить пару яиц на пол.       На кухне воцарилась гробовая тишина. Гарри казалось, что слышно было только то, как громко стучит его сердце. Стоя у плиты, он весь сжался, пытаясь стать как можно незаметнее.       Вернон опомнился первым: тяжело дыша, он начал наступать на Поттера, размахивая кулаками. — Маленький уродец! Опять ты все испортил! Ты всегда все портишь, бездельник! Ты такой же, как твои никчемные родители — алкоголики! А ты — неблагодарный гаденыш! Да ты должен на коленях перед нами ползать, благодаря за то, что мы не сдали тебя в приют! Мы одеваем и кормим тебя! А ты только все портишь! Испортил завтрак — понесешь наказание!       Дурсль, обезумев от ярости, схватил руку мальчика и прижал к раскаленной до красна конфорке плиты. Гарри завопил от острой боли в пальцах и ладони. А Вернон, не обращая на крик никакого внимания, принялся бить другой рукой Гарри по лицу. Сильно и жестоко, будто озверевший псих.       В этот момент раздался звонок во входную дверь.